Лесная сказка

Не получается.

Неверяще смотрю на пальцы. Перевожу взгляд на мужчину, наконец вспомнив о его вопросе:

– Ухожу. Моё место – рядом с моим лесом.

– На пепелище?

Слово вновь вызывает в памяти падающий на землю пепел… Ярость разгорается, неожиданно для меня самой. Да как он смеет меня задерживать, он, человек!

– Я здесь уже неделю, – пытаясь сдержаться, сквозь зубы, – только и делаю, что сплю и ем. А в это время, наверное, добивают мой лес… Рубят деревья… Ты обещал мне помочь, но вы, люди, не умеете держать слово. Поэтому – уйди с моей дороги!

Долгие секунды, заполненные вязкой, полной необъяснимых и непонятных мне эмоций, тишиной. И, наконец – сухо, отрывисто:

– Я тебя не держу.

Его глаза темнеют, зрачки вновь меняют форму. Звериная сущность, словно взятая за поводок жесткой рукой хозяина, прячется в глубине. Мужчина отходит от двери, прислоняется спиной к стене и продолжает:

– И я не забыл о своем обещании. Но тебе нужно было набраться сил, путь будет непростым.

– А ты пойдешь со мной?

Вырвалось. Даже замаскировать надежду в голосе не получилось.

– Конечно. Одна ты не справишься.

Я собираюсь с силами – и все-таки задаю давно мучавший меня вопрос:

– Зверь, а зачем тебе все это?

Он чуть морщится от такого обращения. Вздыхает, и, отойдя от двери, садится на кровать. Затем поднимает на меня взгляд:

– Это было много лет назад, хотя тебе они, наверное, показались мгновением. Ты, возможно, даже не помнишь ту встречу… Зато я никогда не забуду. Как и то, что я должен тебе – жизнь.

Легкой невесомой пряжей начинает виться рассказ…

А в моей, совсем иной памяти, открывается дверь в тот день.

…Снежно-белое поле, уснувшие деревья, любопытный зайчик, испуганно прижавший ушки за деревом. Он рассказал мне о том, что здесь произошло, и показал полянку.

…Капли крови на темной шерсти и снегу вокруг, тяжелое дыхание, с хрипом вырывающееся из груди, и оскал – от безнадежности и отчаяния. А рядом со зверем – охотники.

Двое. С ружьями. Ничего не боясь. Совершая жестокое убийство беспомощного животного.

Я больше не могу смотреть на такое безобразие.

Взгляд в затянутое тучами небо – и начинает падать снег, такой крупный, что уже минуту спустя ничего не видно. И лишь капли крови укрывает-стирает белоснежная пелена.

Мужчина продолжает – и я вижу золотое озеро, яркие лучи солнца – и саму себя, с белоснежными локонами на плечах, склонившуюся над ним.

Вижу его глазами, как загораются под моей кожей золотые нити, отражаются искрами в глазах – и зверь заново рождается, получая новую силу.

Как же я могла… не узнать его?

– Я обязан тебе жизнью, – он встает и подходит ближе.

– Ты вернул долг.

– Не полностью. Лес – часть тебя… Я помогу его спасти. И, как уже сказал – я тебя не держу. Я помогу – только если ты мне доверишься.

Я поднимаю взгляд – он сам понимает, о чем просит? Доверять человеку – после того, как люди сожгли мой лес?

Доверять… слово эхом отозвалось в памяти.

Я помнила их – всех, кто доверил мне свои жизни и жизни детенышей. Помнила – и не только их.

Мой лес, в который вторглись охотники – и беспомощный, истекающий кровью зверь.

Тот, что сейчас стоит так близко, и просит ему довериться.

Довериться – человеку. Довериться – зверю.

Так сложно, и так просто. Не будь в нем звериной половины, решиться мне было бы гораздо труднее.

Но было что-то такое в синих глазах, что роднило меня с ним, словно он тоже разделял мою любовь к лесу, тоже мчался лунным призраком вдаль по ночам и жадно пил звездный воздух.

Жажда жизни, любовь к жизни – не спутаешь ни с чем. Особенно если в венах течет расплавленным золотом тот же огонь…

Я решаюсь сказать всю правду:

– Вроде бы и не должна… но я тебе верю. Нравишься ты мне, почему-то.

От удивления темные глаза широко распахиваются, и оборотень выглядит настолько комично, что я, не удержавшись, фыркаю от смеха. Правда, не совсем понимаю причины такой реакции – я что, неправильно выразилась?

Пока я размышляю, мужчина приходит в себя:

– Раз уж тебе стало лучше, предлагаю выспаться и отправиться утром. Только нужно подобрать подходящую одежду.

– А что не так с… – впервые за долгое время… нет, вообще впервые, вода озера не в счет, я смотрю на себя в зеркало на стене.

Ох…

Нет, не так.

ОХ!!!

Это я?!

Да фиг с ней, с одеждой, мужская рубашка выглядит вполне прилично… Но вот остальное…

На меня ошеломленно смотрит мое отражение – невысокая бледная девушка с огромными зелеными глазами, черными бровями… и пепельными волосами. Абсолютно серыми.

Я оторопело прикасаюсь к голове.

– Они стали такими, когда горел лес… Ты что-то сделала, потушила пожар, но сама почти исчезла, было очень трудно тебя вернуть, – за моей спиной в отражении появляется Зверь, и я невольно перевожу взгляд на него.

Глаза оборотня посветлели, став ярко-синими… но ощущение, что смотришь в бездну, не исчезло. Загорелая кожа, резкие, словно высеченные из камня черты лица – но привлекательные именно этой резкостью, хищной и чуть пугающей даже меня. Спутанные черные волосы – и я сейчас завидую их цвету.

Он ловит мой взгляд в отражении.

Голос звучит хрипло, но я должна сказать:

– Спасибо. За то, что вернул.

Он молча улыбается в ответ, и меня словно согревает что-то изнутри, а бледное лицо в отражении вдруг розовеет.

Я что, покраснела?! Что за чудеса происходят…

– Давай спать, – мужчина направляется к своей кровати, а я почему-то краснею еще больше.

Помотав головой, вытряхиваю ненужные мысли и ложусь в постель – на другом конце комнаты.

Засыпаю… и впервые вижу сон.

…Лес, зеленый и полный жизни, солнечного света и тепла…

Я смогла. У меня получилось его возродить.

Я должна радоваться – ведь за спиной любимые крылья, на волосах сплетенная бабочками корона из цветов, и во мне снова есть сила…

Я должна радоваться…

Но стоит посреди поляны высокий мужчина с темными глазами, стоит на коленях, не замечая меня, и что-то тихо шепчет…

Словно чего-то ждет.

Сон разлетается вдребезги от шаловливого солнечного лучика, видение постепенно меркнет, отдаляясь…

***

– Вот, возьми, – мужчина протягивает мне какое-то тряпье, – женской одежды здесь нет, все-таки хижина лесника, к тому же заброшенная. Но на первое время сойдет.

Я скептически хмыкаю, рассматривая выцветшие штаны из грубой ткани, непонятного цвета рубашку и большую куртку. Пожав плечами, сажусь на постель, чтобы переодеться – и смущенно замираю.

Оборотень резко отворачивается, отходит к двери, сосредоточенно роется в большом рюкзаке, проверяя, всё ли на месте.

Я стягиваю рубашку… его рубашку, понимаю только сейчас. И подношу к лицу, стараясь запомнить запах – леса, деревьев, запах дождя… с вкраплением резких ноток запаха, непривычного для меня.

Поднимаю голову – и встречаюсь с глазами оборотня в зеркале.

Мужчина медленно, но верно краснеет. Отводит глаза и снова берется за сумку.

Он что… подглядывал за мной?!

Я со скоростью света натягиваю на себя новую одежду.

В этот неловкий момент дверь распахивается.

Мужчина реагирует рефлекторно. Зарычав, он загораживает меня спиной, готовясь к бою с неизвестным противником.

И растерянно замирает на месте. Опускает взгляд вниз…

Презрительно фыркнув, Заяц смело обходит его и бросается ко мне. Обхватывает лапками колени, прижимается мордочкой…

Смеясь, я беру его на руки и крепко обнимаю. Затем чуть отстраняю:

– Как ты нас нашел? Давай, рассказывай.

Всплеснув лапками, Заяц укоризненно смотрит на меня – а зачем начинает что-то рассерженно лопотать.

Вначале мне кажется, что у меня неладно со слухом. Но мужчина смотрит на пушистого также растерянно… и тогда я понимаю.

Сила покинула меня, а с ней и способность понимать речь животных.

Когда Заяц в пятый раз что-то мне выговаривает, так и не дождавшись реакции, я с грустью качаю головой:

– Прости, пушистик. Я не понимаю.

Заяц расстроенно смотрит в мои глаза, затем вдруг вскакивает – и лапками тянет меня за собой, к двери. Безрезультатно.

– Я не могу пойти с тобой. Нам со Зверем нужно отправиться в путь, он может помочь нам спасти лес, вернее, знает того, кто может…

– Может, хватит? – не выдерживает вдруг мужчина.

– Хватит что? – не понимаю я этих людей, ну чего взбесился…

– Хватит меня так называть. Меня зовут Ярослав. Можно Яр. Но не Зверь!

– А почему? – меня искренне удивило, что он, оказывается, обижался на Зверя.

– Потому что! У людей принято называть друг друга по имени. Кстати… – мужчина с нездоровым любопытством рассматривает меня в упор.

Мы с Зайцем недоуменно переглядываемся.

– Тебе нужно придумать имя. Как-то же я должен к тебе обращаться.

Предложение повергает меня в ступор:

– Так это же у людей! При чем здесь я?

– А кто ты сейчас, по-твоему?

Ступор усиливается. А затем в голове внезапно проясняется.

…Когда я отдала силу лесу… там, у озера… оборотень поделился со мной своей – живой, огненной… человеческой.

Так вот почему всё иначе.

Я – всего лишь – человек…

Нет. Не хочу сейчас об этом думать. Срочно нужно переключиться.

– Яр… – поднимаю на него взгляд, – я не знаю человеческих имен. Помоги, а?

Мужчина улыбается. Подходит ко мне и садится рядом. Заяц раздраженно двигается, уступая ему место.

– Душа леса… – он смотрит в мои глаза, и снова я чувствую, что все мои мысли и чувства для него – не загадка, – когда я впервые тебя увидел, ты была само воплощение жизни, в твоих глазах было столько любви к жизни, любви к лесу… Знаешь, с латинского Vita – это жизнь. Может быть – Вита? Как тебе?

Оборотень сидит так близко, что мои мысли начинают путаться. И совсем не хочется отодвигаться. Совсем.

Рядом недовольно ворчит Заяц.

– Подходит, – взяв себя в руки, тихо отвечаю я, – правда… мне очень нравится.

Наступившую уютную тишину нарушает ушастый, вскакивая с постели и направляясь к выходу.

– Нет, пушистик, – протестую я, – мы не можем взять тебя с нами, это опасно.

Заяц надменно фыркает – и демонстративно залезает в рюкзак оборотня.

– Похоже, выбора у нас нет, – резюмирует тот.

***

Кружатся в воздухе листья в печальном осеннем вальсе, медленно ложатся на землю – еще одним фрагментом узорчатого, разноцветного ковра, заботливо сотканного Королевой Осени холодными вечерами…

Зябко поежившись, Вера отходит от окна и невидящим взглядом смотрит в пол.

– Вера, да успокойся ты, – не выдерживает Дмитрий.

Подходит к девушке, обнимая за плечи, заставляет посмотреть в глаза:

– Не переживай. С ними всё будет хорошо. Я почему-то верю в это…

– Хорошо?! Здоровенная зверюга вдруг стала человеком, а затем унесла её куда-то, не сказав ни слова!

– Но перед этим спасла ей жизнь.

Вздох, раздраженное передергивание плечами:

– Знаю. Но всё равно волнуюсь.

Парень понимает, что момент не подходящий, но тем не менее начинает вновь уже набивший оскомину разговор:

– Милая, мы здесь уже неделю. В деревне больше никого не осталось. Лес… ну ты сама видела, что там… Нам опасно здесь находиться.

В ответ – молчание.

– Вера, ну посмотри на меня.

Девушка поднимает на него печальные глаза, и парень мягко, но настойчиво продолжает:

– Рабочие ушли, испугавшись того, что произошло… но это простые люди, трудяги, и их легко заменить. Я был в городе, слышал, нанимают новых. Работы скоро возобновят. Вера… Они вырубят лес, понимаешь? Мы ничего не сможем сделать… лес и так уже почти мертв.

– Нет! – хрипло, отчаянно, но с такой силой, что парень отшатнулся.

Девушка открывает дверь настежь, позволяя холодному ветру ворваться в комнату.

Она замирает на пороге – тоненькая, дрожащая на ветру, и Дмитрий почему-то вспоминает увиденную однажды в лесу березку – с тонким станом, ажурными листочками, такую хрупкую… и то, как, почти касаясь земли под ураганными порывами, она не сломалась, выжила, злой вьюге наперекор.

…Вера оборачивается, и в прозрачных, обычно таких солнечных, глазах внезапно мелькает сталь:

– Я знаю, она вернется, чтобы спасти лес. И мы должны быть здесь, чтобы помочь ей, понимаешь?!

– Понимаю.

Дима устало прикрывает глаза рукой, признавая своё очередное поражение в споре. Подходит к девушке, прикрывая дверь:

– Не стой на ветру. Простудишься.

И улыбается, заметив, как теплеет в ответ её взгляд.

Глава 3. Путь на двоих

Яр повесил на дверь избушки замок, аккуратно положив ключ на прежнее место – в едва заметную щель в досках крыльца. Заброшенный дом, в котором не жили уже несколько лет – он стал для нас временным, но довольно уютным пристанищем.

Заяц что-то недовольно сопел в рюкзаке, напрочь отказавшись идти на своих четырех. Видимо, он боялся, что мы его где-нибудь постараемся потерять.

Осень несмелыми шагами тихо уходила за горизонт, оставляя на прощание разноцветье листьев на пожелтевшей траве, а в воздухе чувствовалось приближение её суровой, но справедливой сестрицы Зимы.

Несколько дней – всего несколько дней пути, и я узнаю ответы на все вопросы. Вернусь в лес – и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы его возродить.

Вернусь в лес…

Украдкой бросив взгляд на оборотня, проверяющего, закрыты ли ставни, я тут же отвернулась. Мне только сейчас пришла мысль, что, скорее всего, по окончании нашего путешествия я его больше не увижу. Яр отдаст долг – и будет свободен. От меня. И от кучи связанных со мною проблем…

К горлу подкатил комок, в глазах совершенно неожиданно защипало. Реакция тела удивила меня саму, и я тут же постаралась принять невозмутимый вид – встретив удивленный взгляд мужчины:

– Вита, ты что?

– Всё нормально, – поспешила заверить я – и тут же шмыгнула носом, испортив весь эффект.

Яр быстро подошел ко мне, внимательно всмотрелся в лицо:

– Ты что, заболела? Говорил же, не нужно было холодную воду пить.

Он приложил ладонь к моему лбу, и я почувствовала, как глаза тут же начало немилосердно жечь. Такое искреннее проявление заботы оказалось для меня чем-то новым, неожиданным… ведь я привыкла, что это я забочусь о лесе – а не наоборот. Раньше я вообще себя от леса не отделяла…

– Яр, всё хорошо, правда. В глаз что-то попало, наверное.

Да, дурацкое оправдание, но я где-то что-то подобное читала в одном из тех романов, что приносила мне Вера. Правда, сейчас это прозвучало как-то совсем глупо.

Мужчина не стал настаивать и уличать меня в обмане. Неопределенно хмыкнув, он взял ошарашенную меня за руку и потянул за собой:

– Хорошо. Тогда пойдем, нечего нам тут стоять… Пора выдвигаться.

Непонятная печаль в его голосе заставила меня присмотреться к Яру повнимательнее.

Напряженные плечи, замкнутое лицо, сведенные брови… словно что-то гнетёт, не дает покоя… Почувствовав взгляд, мужчина обернулся, чуть сжал мою руку – и отпустил.

– Вита, не отставай.

И я сразу ощутила проникающий даже сквозь теплую куртку холод. Словно он уже – мысленно – со мной прощался.

***

Последние несколько часов мы шли по дороге, ведущей сквозь редкие деревья. Пару раз мимо пролетали автомобили, но, видимо, мы не внушали доверия – никто из водителей не затормозил.

Небо затянуло тучами – и наконец, словно смирившись с необходимостью уступить власть осени, заморосил редкий дождь.

Натянув на голову капюшон, я уныло брела следом за Яром, стараясь ни о чем не думать. Особенно – об утекающем сквозь пальцы времени… О том, что с каждой минутой его становится все меньше и меньше, и я так боялась вернуться в лес – и понять, что опоздала, промедлила, нужно было быстрее, быстрее бежать…

Рев мотора – сначала тихий, затем все усиливающийся – раздался за нашими спинами.

Мужчина остановился, на его лице появилась странное, незнакомое мне выражение – словно предчувствие чего-то не очень хорошего. Взяв меня за руку, он поплотнее надвинул мне на лицо капюшон и заставил идти ближе к обочине.

Рев мотора приблизился.

…Эти железные штуки я уже видела раньше – иногда мимо леса проезжали на таких вот двухколесных машинах. Мотоциклы… вроде бы так они назывались, Вера мне о чем-то подобном рассказывала – хотя она тоже видела их только издалека.

Но вот сейчас они были ближе некуда.

Трое рослых мужчин, с бородами, в черной кожи с эмблемами на спинах, сбавили скорость, проезжая мимо нас.

Медленно, очень медленно, перебрасываясь шутками, они ехали рядом с нами. Рука Яра крепко сжимала мою – и почему-то это служило еще одним поводом для насмешек. Оборотень стискивал зубы и притворялся немым и глухим.

А мне почему-то было очень страшно, словно его предчувствие передалось и мне тоже.

Наконец мужчинам надоело, и они прибавили скорость. Еще минута – и мы бы их никогда больше не увидели.

Но именно этот момент выбрал ветер, чтобы сорвать с меня капюшон.

Длинные пряди расплескались на ветру, открывая лицо взору так некстати обернувшегося наездника.

– Да это девчонка!

Его выкрик и последующие грубые шутки услышала даже я.

Мотоциклы резко затормозили. А затем развернулись – перегородив нам дорогу.

Ярослав выругался. Предчувствие оказалось верным – от мужчин так и веяло грубой силой и привычкой к вседозволенности. К тому же нездоровый блеск в глазах – или пьяны, или обкурились. А может, что и похуже.

– Парень, отойди, – усмехнулся идущий впереди, – мы же только посмотреть. Не лезь на рожон.

– Тебе что, жалко? – сплюнув, добавил второй.

А третий просто смотрел на меня – и улыбался, и почему-то от этой улыбки мне было гораздо страшнее, чем от остальных парней вместе взятых.

Еще хуже мне стало, когда я разглядела в руках мужчин железные палки.

– Отойди, – повторил главарь.

Ярослав вышел немного вперед, загородив меня от взглядов.

И всё. Но стало ясно, что сдвинуть его с места будет непросто.

Мужчины переглянулись – и усмешки обезобразили и без того непривлекательные лица.

Они набросились все сразу – слаженно, привычно.

И в унисон обрушился на землю ливень – внося свою лепту в начавшийся бой…

Здесь не было красивых ударов, эффектных разворотов… это была схватка дикого зверя – и напавшей на него своры гончих, озлобленных, с пеной у рта и безумием в глазах. Почуявших кровь и не желающих отступаться от добычи.

Удар в пах, добивание коленом в лицо, кулаками по согнутой шее – на войне не до благородства, Яр это понимал. Тело вспоминало все изученные ранее приемы, действуя на автомате. Увидеть летящий в голову кулак, развернуться – и встретить противника ответным ударом в лицо. Согнуться от боли, не заметив вовремя удар в солнечное сплетение – но, через силу, выпрямиться – успев увернуться от серии в голову. Вырвать из рук самого нерасторопного палку – и, оскалившись, пойти на парней… стоп. Где третий?!

– Яр! – крик раскаленной иглой прорвался в затуманенный мозг.

Мужчина обернулся – вовремя, чтобы увидеть, как последний из троицы резко рванул Виту на себя, крепко держа за запястья.

– Отпусти… – шипением с моих губ, с ненавистью, желая разодрать это усмехающееся лицо на части.

Я видела, что оборотню приходится тяжело против двоих, и до последнего не хотела отвлекать… но, как только эта скотина схватила меня за руки, я совсем перестала соображать от страха, и закричала.

Парень усмехнулся мне в лицо, грубо ухватил за волосы, провел по щеке… а в следующую секунду он лежал на земле, крича от боли – из его запястья ручьем текла кровь.

…Зверь вскочил ему на грудь – и зарычал. Желтые глаза внимательно наблюдали за каждым движением жертвы, в них так явно читалась насмешка над слабостью врага.

Парень замолчал. Он смотрел, как медленно приближаются к его лицу длинные, изогнутые клыки.

Раздался рев моторов – это «друзья», правильно оценив обстановку, поспешно удалялись прочь. Я почему-то не сомневалась, что больше они к одиноким путникам приставать не станут.

…Лил дождь, смывая кляксы крови на грязном асфальте… падали капли на лицо парня, на морду зверя…

Всегда ненавидела запах крови…

– Яр… – тихо, почти шепотом, но он услышал.

Зверь поднял голову – и я попятилась. Желтые звериные глаза – и никакого признака человеческого разума. Он что… сошел с ума?!

– Яр, пожалуйста, мне страшно!

Зверь чуть повернул голову набок, прислушиваясь. Потом вдруг спрыгнул с груди парня – и пошел на меня. Незадачливый бандит тут же поднялся на ноги и, зажимая руку, побежал куда-то в посадки рядом с дорогой, бросив тоскливый взгляд на мотоцикл, стоявший слишком близко к оборотню.

Я отступала до тех пор, пока не споткнулась о железного коня – и неожиданно оказалась на земле…

Зверь приблизился вплотную ко мне, чуть оскалил клыки… но не зарычал.

– Яр, ты меня пугаешь, да что с тобой, очнись! Ну пожалуйста…

Мне пришло в голову, что я ведь ничего не знаю об оборотнях. Они встречались так редко, что считались скорее страшной сказкой…

Я ничего о них не знаю… а вдруг он больше не станет прежним?! И я его… потеряю?!

Меня словно окатило ледяной водой – в довершении к ливню.

– Яр, ты же мне обещал, – я готова была сказать, что угодно, только бы подействовало, – ты мне обещал привести меня в лес, помнишь? Ты должен сдержать слово!

Зверь смотрел мне в глаза, не двигаясь… и меня вдруг начало трясти. В памяти всплыли знакомые синие глаза, улыбка на лице – он улыбался всегда с такой теплотой… и он так обо мне заботился… а я тут о каком-то обещании толкую… да наплевать… только бы он снова стал прежним… наплевать на всё остальное…

– Яр! – зверь встрепенулся, услышав отчаяние и панику в моем голосе, – пожалуйста, вернись ко мне, ты мне очень нужен… я так хочу снова тебя увидеть… пожалуйста…

Всхлипнув, я зажмурилась – и крепко обняла зверя за шею, уткнувшись лицом в теплую шерсть.

Падали на землю капли дождя, меня колотила дрожь, но было уже все равно. Я плакала навзрыд – впервые за всё свое существование, и было очень больно где-то на уровне сердца.

Я не сразу почувствовала, что изменилось… но когда его руки крепко прижали меня к груди – разревелась еще сильнее, уже от облегчения.

– Вита, всё хорошо, не плачь, – Яр гладил меня по спутанным прядям, пытаясь согреть своим телом, но колотило нас обоих.

– Я испугалась, – наконец подняв на него глаза, выдавила я.

– Я тоже, – серьезно ответил оборотень, вспомнив, что спровоцировало обращение, – ты в порядке?

Я кивнула, и Яр встал на ноги, помогая мне подняться.

Мужчина окинул взглядом мотоцикл – и на его лице появилась злорадная усмешка:

– Ну что ж… теперь хотя бы у нас есть средство передвижения.

И протянул мне шлем, улыбнувшись при виде моего ошарашенного лица. Пока я приходила в себя – еще и надел на меня свой рюкзак – из которого испуганно выглядывал Заяц, благополучно переживший все передряги в надежном убежище.

– Но… я не умею… – попыталась отвертеться, но не вышло.

– Зато я умею, – «утешил» он, – а ты держись крепче за меня – и всё будет нормально. Не волнуйся.

И сел на мотоцикл, выжидающе глядя на меня.

– Хм… ну ладно, – осторожно согласилась я, – но если вдруг свалюсь – я тебе этого не прощу!

– Держись крепче, – повторил он, улыбнувшись в ответ.

Я мертвой хваткой обхватила Яра за талию, прижавшись к его спине.

***

Ну, если подумать… было в этом что-то особенное, определенно было. Даже для меня, привыкшей к лесной тишине.

…Летящая вдаль дорога, дикая песнь ветра, соло мотора – и заходящее солнце, брызгами небрежно разлитых на небосводе красок. Бешено билось сердце, перехватывало дыхание – и я всё сильнее прижималась к спине оборотня, разделяя с ним этот сумасшедший, безрассудный полет в неизвестность.

С чувством выполненного долга ушел дождь, забрав с собой вереницу спутниц-туч, о нем напоминал только мокрый асфальт – и промокшая насквозь одежда.

Начинало смеркаться, ветер с новой силой набросился на нас, отчего я задрожала еще сильнее. Сбавив скорость, Яр наконец остановился.

– Замерзла? – хотя мог бы и не спрашивать, мой вид и так был довольно красноречив – мокрая одежда, бледное лицо, и клацанье зубами от холода.

Мужчина огляделся – рядом живописно раскинулся небольшой лесок, приманивая путников гостеприимной тропкой, уходящей вглубь.

Решившись, Яр забросал мотоцикл ветками, снял с моих плеч рюкзак, и привычно взяв за руку, повел по тропинке.

– К-куда м-мы идем? – имея в виду – зачем, поинтересовалась я.