Орден Лилит

Девушка изящным взмахом руки достала из воздуха черную лакированную карточку с серебряной печатью Лилит. Приложив карточку к холодному, слегка закопченному от свечного дыма стеклу, Анна замерла. Она закрыла глаза, и в тишине спальни звучало только ее собственное дыхание.

Несколько секунд тянулись, словно бесконечность. Затем, в отражении под ее ладонью, карточка начала таять, как снежинка на раскаленном металле. Черный лак растворялся, исчезая в волнах искаженного отражения. Поверхность зеркала заходила рябью, словно поверхность озера, потревоженная резким броском камня. Открыв глаза, девушка увидела, что реальность вокруг нее изменилась. Комната за ее спиной, кровать с балдахином, тяжелые портьеры на окнах – все исчезло, поглощенное тьмой. Осталось только ее отражение, застывшее в зеркале, как единственная точка света во вселенной.

Черные брюки и шелковая блузка того же цвета сделали ее почти невидимой на фоне сгустившейся темноты. Только бледное лицо, яркие голубые глаза и седая прядь в густых черных волосах выделялись на мрачном фоне. Анна сделала глубокий вдох, собирая всю свою волю в кулак. Это был последний шаг, за которым – неизвестность.

Стоило ей сделать последнее мысленное усилие и окончательно решиться, как тьма в отражении поглотила ее целиком.

– Прости меня, бабушка.

Анна покрепче сжала ручку чемодана и, распрямив плечи, шагнула в зеркало.

Глава 5. Лиона

Часы в спальне Лионы противно цокали, каждый тик звучал словно молоточек, забивающий гвоздь в крышку гроба наступающей ночи. Стрелки неумолимо приближались к полуночи, и этот звук, обычно едва уловимый, теперь резал слух, резонируя с нервным напряжением девушки. Она судорожно запихивала вещи в потрепанную спортивную сумку, неуверенная, что хоть что-то из этого ей действительно понадобится там, куда она отправится всего через пару минут.

Лиона не знала, почему так сильно нервничает. Все складывалось как нельзя лучше, ведь у нее появился шанс спасти Хлою. Но в глубине души, где-то под слоем отчаянной надежды, сквозило мрачное предчувствие. Ее не покидало стойкое ощущение, что она стоит прямо на пороге в ад.

Лиона резко тряхнула головой, отбрасывая непрошенные мысли. Сейчас не время для сомнений, для слабости. Сейчас нужно действовать. Она рывком застегнула сумку, отсекая страх и нерешительность. Крадучись, чтобы не потревожить сон матери и сестры, Лиона прошла по скрипучему коридору их крошечного дома.

Дверь в спальню Хлои приоткрылась, пропуская Лиону в тесное, освещенное приглушенным светом ночника пространство. Хлоя спала беспокойно, ее маленькое личико, когда-то румяное и яркое, было измождено болезнью, а некогда густые золотистые волосы поредели, став тонкими и ломкими. Лиона осторожно протянула руку, нежно погладив сестру по голове, чувствуя под пальцами шелковистую, почти невесомую прядь волос. В этот момент девушка поклялась самой себе, что спасет Хлою, чего бы ей это ни стоило.

Достав из кармана красной кожанки письмо, аккуратно сложенное в конверт, Лиона положила его на столик рядом с кроватью. Взглянув на сестру и чувствуя ком в горле, она поцеловала ее на прощание. С тяжелым сердцем девушка снова вышла в коридор, стараясь не думать о том, что оставляет позади.

Тихонько открыв дверь в комнату матери, Лиона быстро подошла к комоду и положила на него второй конверт, в который, помимо письма, поместила пачку денег. Этой суммы, которую ей удалось скопить, должно было хватить ее семье на первое время после ее ухода. А потом… потом Лиона либо вернется победителем, либо проиграет все.

Она признавала самой себе, что смалодушничала, трусливо решив объясниться на бумаге, лишь бы избежать разговора с матерью лицом к лицу, который, скорее всего, обернулся бы потоком ругательств, истерикой и обвинениями. Лионе не хотелось слышать упреки в том, что она бросает их, как это сделал отец. Она лишь надеялась, что Хлоя все поймет и не осудит ее.

Пройдя в темную гостиную, Лиона щелчком пальцев воспламенила окружающую ее тьму. Огонь в камине, до этого едва тлевший, взметнулся ярким пламенем, отбрасывая причудливые тени на потрескавшуюся штукатурку стен, кое-где обнажившую кирпичную кладку. Девушка проверила время на смартфоне – ровно полночь.

Из кармана куртки она извлекла приглашение и швырнула его в камин. Черная карточка вспыхнула, словно сухая травинка, и исчезла в объятиях рыжего пламени, окрашивая его в алый цвет. Камин визуально стал больше, увеличившись в размерах ровно настолько, чтобы Лиона смогла свободно пройти.

Сжимая увесистую спортивную сумку, девушка сделала шаг вперед. Она не почувствовала ни тепла, ни малейшего намека на жар. Под тяжелыми армейскими берцами с хрустом треснули дрова, разбрасывая искры. Красные волосы, кожаная куртка и золотистые глаза, казалось, слились с пламенем, сделав Лиону похожей на существо, рожденное из огня и дыма.

Закрыв глаза и сосредоточившись на своей цели, она ощутила, как ее поглощает огненная стихия.

Глава 6. Гидеон

Полночь. Гидеон, бледный как полотно, стоял перед зеркалом, скрытым под грубой черной тканью. Неделя ожидания, проведенная в лихорадочной борьбе за собственную жизнь, наконец достигла кульминации. Предстояло сделать последний рывок, и он у цели. Казалось бы, все проще простого, нужно всего лишь сдернуть покрывало и погрузиться в глубину собственного отражения.

Руки Гидеона дрожали, холодный пот струился по вискам и спине, оставляя ледяные дорожки на его коже, длинные пепельные волосы прилипли к шее. Он слышал их – мертвых. Их шепот, стоны, призывы проникали сквозь завесу, смешиваясь с ночным гулом Парижа, доносившимся из открытых балконных дверей его обветшалой квартиры на окраине Монмартра.

Этот страх, глубоко укоренившийся в душе Гидеона, заставлял его всю жизнь сторониться зеркал. Любая отражающая поверхность – от оконных стекол до ложек – была тщательно скрыта под покрывалами, шторами или любыми другими подручными средствами. Он использовал селфи-камеру на смартфоне, чтобы оценивать свой внешний вид, избегая прямого контакта со своим отражением.

Трясущимися руками Гидеон резко сдернул черную ткань. Мир взорвался какофонией голосов, словно тысячи призраков взвизгнули и завопили одновременно. Его оглушило, голова закружилась, и он едва не рухнул, цепляясь за стену для поддержки. Потертый рюкзак за спиной, набитый вещами, казался невыносимо тяжелым, давящим на плечи. Перед глазами поплыли черные пятна, в ушах звенело. Гидеон с трудом сосредоточился и достал из кармана приглашение – единственное, что могло оправдать этот риск.

Сфокусировав свое внимание на отражении, Гидеон осторожно приложил карточку к зеркалу, и в тот же миг приглашение исчезло, словно его никогда и не было. Внезапно по всей зеркальной поверхности начали расползаться трещины от ударов тысячи полупрозрачных рук, пытающихся пробиться в царство живых. Гидеон зажмурился, не отрывая руки от холодного стекла. В этот момент он ощутил, как ледяные призрачные пальцы коснулись его кожи, и его охватила паника.

Гидеона затянуло в зеркало, и он оказался в оглушительном водовороте из рук, криков и стенаний. Его мотало из стороны в сторону, словно он попал в шторм, разрывающий его на части. Он чувствовал, как его душа борется за выживание, тянется к свету, и в то же время он продолжал держать глаза плотно закрытыми, напоминая себе о своей цели – о том месте, куда стремился попасть.

Когда Гидеону уже показалось, что он никогда не выберется из этого кошмара и навсегда останется заточенным между мирами, его выбросило на твердый деревянный пол. Первое, что он ощутил, была тишина. Благословенная, умиротворяющая тишина, о которой он успел забыть, но которой так жаждал. Никаких мертвых голосов, никаких шепотов, только абсолютное спокойствие.

Несмело открыв глаза, молодой человек обнаружил, что стоит на четвереньках среди острых зеркальных осколков, блестевших в тусклом свете. Гидеон поднялся на ноги, и голова его закружилась – то ли от пережитого перехода, то ли от долгожданного ощущения тишины и спокойствия.

Отряхнув джинсы и черную толстовку, Гидеон огляделся и осознал, что оказался в холле старинного викторианского дома. Стены, отделанные темным деревом, и красно-черные тона в декоре придавали помещению оттенок некой мрачности и тревоги.

Вокруг Гидеона мерцали свечи в серебряных канделябрах, их пламя трепетало, отбрасывая причудливые тени на пол, где была изображена пятиконечная звезда. Прямо напротив главного входа располагались две массивные лестницы, каждая из которых вела на второй этаж. Между лестницами горел огромный резной камин, наполняя холл теплом и светом, создавая хоть какое-то подобие уюта.

За спиной Гидеона, справа от входа, висела пустая позолоченная рама, оставшаяся от зеркала, которое, как он понимал, и перенесло его в это странное место. Редкие острые осколки все еще торчали из рамы, словно остатки выбитых зубов.

Шум из камина заставил Гидеона подпрыгнуть на месте и обернуться. Его тяжелый рюкзак, наполненный книгами и личными вещами, также слегка подскочил, отчего молодой человек покачнулся. Из камина, окутанного алым огненным светом, появилась девушка. Она была одета в ярко-красную кожаную куртку, которая подчеркивала ее стройную фигуру, и синие джинсы, облегающие ноги. Каждый шаг, который она делала в своих тяжелых берцах, уверенно стучал по деревянному полу, создавая ритмичное эхо в пустом пространстве холла.

В руках девушка несла набитую спортивную сумку. На ее коротких красных волосах осели частички золы. Судя по тому, как девушка недоуменно обвела взглядом холл, Гидеон понял, что она тоже здесь впервые. Возможно, одна из кандидатов.

Ее золотисто-карие глаза сощурились, когда она заметила Гидеона. Он застыл как истукан под тяжестью ее пристального, обжигающего взгляда. Слова застряли в горле, мысли путались.

В этот момент, словно в ответ на напряженную тишину, зеркало, расположенное слева от входа, задрожало, поверхность его пошла рябью. Из искаженного отражения плавно, будто сошедшая с полотна старинной картины, выплыла еще одна девушка. Ее элегантный костюм – строгие черные брюки и шелковая блузка цвета глубокой ночи – практически сливался с ее короткими, идеально уложенными темными волосами. Лишь одна тонкая, словно лунный луч, белая прядь контрастировала с общим темным образом. Девушка излучала такое аристократическое благородство и природную грацию, что Гидеон, невольно опустив голову, впервые задумался о собственной внешности. Его путешествие сюда было бурным и изнурительным, и он легко мог представить, как выглядит сейчас: помятый, с растрепанными волосами и, вероятно, с дырами на одежде.

Девушка в черном поставила перед собой чемодан и окинула присутствующих спокойным, оценивающим взглядом больших голубых глаз, напоминающих зимнее небо. Гидеон почувствовал облегчение, заметив, как девушка в красной кожанке переводит свой взгляд с него на новоприбывшую гостью.

Возникла неловкая пауза, прерываемая лишь едва слышным треском дров в камине. Все трое – девушка в красной куртке, Гидеон и девушка в черном – стояли неподвижно, словно застывшие статуи, ожидая, кто же первым нарушит молчание.

Но от этой необходимости их избавил знакомый звучный голос:

– Добро пожаловать!

Глава 7. Анна

Внезапная тишина, повисшая в холле, была разорвана звуком голоса, эхом разнесшимся по особняку. Все присутствующие, как по команде, повернулись к источнику звука. На втором этаже, непринужденно облокотившись на резную деревянную балюстраду, стоял Аластор. Его фигура излучала уверенность и некое внутреннее спокойствие, подчеркнутое широкой самодовольной улыбкой. Неизменные очки с красными линзами, отражающие танцующие блики пламени из камина, напоминали два маленьких пылающих адских окошка.

– Как я рад, что все в сборе! – провозгласил Аластор, начиная неторопливый спуск по широкой лестнице. – Прекрасный повод отпраздновать! – добавил он, останавливаясь перед собравшимися.

– Отпраздновать что? – резко спросила девушка в красной кожаной куртке, ее взгляд, еще мгновение назад сверливший Анну с нескрываемой враждебностью, теперь был обращен к Аластору.

Аластор, небрежно поправляя манжеты дорогого костюма, проигнорировал ее явное недовольство. Он продолжал держаться с холодной невозмутимостью. – Ваше знакомство, разумеется, – ответил он, снова улыбаясь. Однако девушка осталась непоколебима, выражение ее лица не изменилось ни на йоту.

– Я понятия не имею, кто это, – продолжила она, махнув в сторону Анны и болезненного вида молодого человека с длинными серыми волосами. – И я не тусоваться сюда пришла!

На лице Аластора не дрогнул ни один мускул. Анна отметила, что его, похоже, даже забавляет вспыльчивость девушки. Он спокойно ответил:

– Не горячитесь, мисс Харт. Время для серьезных дел еще придет, уж поверьте мне. А пока прошу следовать за мной, свои вещи можете оставить здесь, позже их доставят в ваши комнаты.

С этими словами Аластор развернулся и направился к двери у разбитого зеркала, противоположного тому, из которого появилась Анна, унося с собой ответы на миллион невысказанных вопросов.

Выбора, похоже, ни у кого не оставалось. Анна опустила чемодан у подножия лестницы и, не спеша, пошла следом. Девушка в красном швырнула спортивную сумку на пол и с явным нетерпением поспешила за Аластором. Молодой человек сбросил с плеч увесистый рюкзак, который с глухим стуком опустился рядом с чемоданом Анны. Он поравнялся с ней, и девушка почти физически ощутила исходящие от него ледяные волны страха и безысходности. К этому ощущению примешивалось что-то еще, что-то неуловимое, нечто, витающее на грани между надеждой и отчаянием. Его глаза, серые, почти прозрачные, беспокойно блуждали, ища что-то, чего он, очевидно, очень не хотел находить.

Когда они проходили мимо входной двери, взгляд Анны случайно упал на крупную римскую цифру XV – «пятнадцать», выгравированную над дверным косяком. Цифра казалась странно неуместной – кто же пишет номер дома изнутри?

Дверь, расположенная рядом с разбитым зеркалом, бесшумно распахнулась, подчиняясь невидимой воле в безмолвном приглашении войти. Все шагнули в просторную полукруглую столовую, обшитую, судя по всему, тем же самым темным деревом, что и остальные помещения дома. За высокими окнами, задрапированными тяжелыми алыми портьерами, на фоне полуночного неба раскачивались темные ветви, шелестя осенней листвой.

По центру комнаты стоял круглый обеденный стол, накрытый белой скатертью и сервированный на четверых. На нем блестели серебряные приборы, а изящные бокалы отражали мерцание света, исходящего от позолоченной люстры под высоким потолком. Однако, несмотря на эти попытки осветить пространство, в комнате царил полумрак. Тяжелый подсвечник из темного металла, расположившийся посередине стола, лишь немного разгонял густую тень.

– Прошу! – Аластор легким жестом руки пригласил гостей к столу.

– А не поздновато ли для трапезы, мистер Картрайт? – поинтересовалась Анна, подходя к своему месту.

– По-моему, самое время, мисс Фэллон, – ответил мужчина, учтиво отодвигая для нее стул с резной спинкой. – И прошу вас, давайте оставим формальности, зовите меня Аластор.

– Как скажете, – Анна села за стол и положила на колени салфетку.

Аластор собирался отодвинуть стул и для девушки в красном, но та опередила его. Резким движением, сопровождаемым пронзительным скрипом ножек по полированному паркету, она притянула стул к себе и бесцеремонно плюхнулась на него. Молодой человек тихо занял место слева от Анны. Аластор лишь едва заметно усмехнулся и расположился напротив Анны, спиной к окну, оставляя девушку словно между двух противоборствующих стихий.

От красноволосой девушки исходили потоки яростной враждебности, ощутимые как испепеляющий жар, в то время как от молодого человека веяло могильным холодом, пронизывающим до костей. Невидимый вихрь, сотканный из этих противоположных энергий, пробежал по телу Анны, вызывая мурашки по коже и нервное подергивание в пальцах. Она сжала руки в кулаки, пытаясь унять дрожь.

Аластор наполнил всем бокалы вином, цветом напоминающим густую кровь. Он взял свой бокал, отчего тонкий хрусталь приятно звякнул в его руке, и, высоко подняв его, обратился к собравшимся.

– Друзья! – произнес Аластор, и его голос разнесся по комнате, отражаясь от полированной поверхности мебели. – Хочу поднять этот тост за вас, моих кандидатов. Я безумно рад, что все вы откликнулись на мое предложение и прибыли сегодня сюда. Я выбрал вас всех не случайно, ибо верю, что в каждом из вас скрыта неординарная сила, способная послужить на благо Ордена. – Его взгляд медленно скользнул по каждому из присутствующих. – На благо каждого из нас.

Все поднесли бокалы к губам. Молодой человек лишь слегка пригубил, после чего поставил бокал обратно на стол, его жест был скорее формальным, нежели искренним. Девушка же сделала целый глоток, и лицо ее тут же скривилось в гримасе отвращения.

– В чем дело, Лиона? Вам не нравится вино? – поинтересовался Аластор, его взгляд, спрятанный за очками, сверкнул опасным змеиным блеском.

– Кислятина, – презрительно бросила она.

Аластор усмехнулся, его улыбка стала еще шире, еще более хищной.

– Не всем дано оценить хорошие вина, я прав, месье Гидеон?

Гидеон заметно растерялся и вздрогнул. Он явно не ожидал, что к нему обратятся так внезапно, пребывая мыслями где-то далеко.

– Я… К сожалению, тоже не знаток, – ответил он, немного прочистив горло. Его голос звучал тихо и неуверенно. – Я предпочитаю не пить алкоголь.

– Досадно, – вздохнул Аластор, и его взгляд переместился на Анну. – Ну а вы, Анна?

Анна сделала небольшой глоток. На вкус вино было действительно хорошим, но ее мысли сейчас были больше заняты целью ее визита сюда. Девушка медленно опустила бокал, на ее лице отразилось привычное спокойствие, скрывающее бушующие внутри эмоции.

– Превосходно, – ответила она.

– Мы собрались обсуждать вино? – выпалила Лиона, и пламя свечей на столе чуть взвилось, отразившись в ее янтарных глазах.

– Это называется светской беседой, Лиона, – ответил Аластор, невозмутимо нарезая курицу. – Вам бы не помешало попрактиковаться перед завтрашним приемом.

– Приемом? – насторожилась она.

Аластор кивнул:

– Завтра вас и трех других кандидатов представят Аркануму и Малому двору. После этого начнется ваша подготовка к испытанию.

Гидеон, хранивший молчание, подал голос:

– Трех других кандидатов? Я думал, мы будем соревноваться друг с другом.

– Нет, месье Гидеон. Ваши соперники – кандидаты от другого члена Арканума.

– И в чем суть этого испытания? – спросила Лиона, жуя яблоко. – Будем биться на мечах или же утомим друг друга до смерти светской болтовней?

Аластор пропустил колкость мимо ушей и спокойно разъяснил:

– Каждые двадцать два года Орден проводит Перетасовку. И каждый раз детали испытания меняются. Поэтому, Лиона, это может быть и бой на мечах, и что-то совершенно неожиданное. Но одно всегда неизменно: доказать, что кровь Лилит в вас сильна.

– Если Орден постоянно обновляет состав Арканума, то что происходит с прежними членами? – поинтересовался Гидеон.

Ответ последовал от Анны, до этого молча наблюдавшей за развитием разговора:

– Они умирают.

В столовой повисла тяжелая тишина, прерываемая лишь нежным постукиванием ветвей о оконное стекло. Лиона перестала жевать, а Гидеон побледнел, как полотно, при упоминании смерти.

На лице Аластора застыла вежливая полуулыбка, которая, однако, совсем не коснулась его холодных проницательных глаз. Он спокойно отложил приборы и сказал:

– То, что случилось с вашей бабушкой, – лишь трагическое стечение обстоятельств.

Аластор обладал редкой и крайне опасной способностью лгать, говоря правду. Интуиция Анны металась в попытках ухватиться хоть за какую-то ниточку истины, но она постоянно ускользала.

– Твоя бабушка была в Аркануме? – обратилась к ней Лиона и скривила губы. Ее вопрос прозвучал как обвинение. – Так, значит, ты тоже из Ордена.

– Не спешите с выводами, Лиона, – вмешался Аластор. – Мисс Анна, как и месье Гидеон, не состоит в Ордене. В отличие от ваших соперников. И поверьте, вам крайне важно сохранить хорошие отношения с вашими… союзниками.

Лиона скрестила руки на груди и подняла бровь:

– С какой стати?

– Видите ли, в этом году условия немного изменились. При провале одного участника выбывают все.

И снова ложь, облаченная в правду.

– Потрясающе, – фыркнула Лиона. – Значит, я оказалась в команде с какой-то чопорной принцессой и… задохликом, – добавила она, кивнув в сторону Гидеона, который удрученно опустил голову. Анну уже слова Лионы мало волновали, ее куда больше заботили ответы Аластора.

– Вы меня обижаете, Лиона! – притворно оскорбился мужчина. – Я весьма обдуманно подошел к вопросу о подборе участников.

– Вот как? – Анна вскинула темную бровь. – И по какой же причине вы предпочли нас более опытным кандидатам?

Губы Аластора растянулись в самодовольной ухмылке. Он немного подался вперед, будто собираясь выдать страшную тайну:

– Скажем так… Я всегда считал, что нестандартные решения – самые выигрышные, – заявил он. – И пусть недостаток опыта вас не тревожит. Его всегда можно восполнить. – С этими словами мужчина сделал плавный жест рукой и протянул каждому из них по черной карточке.

Тонкая карточка, практически идентичная приглашению, полученному от Аластора неделю назад, лежала перед Анной. Единственное отличие – вместо изображения карты Таро на одной из сторон красовалась серебряная римская цифра XV – пятнадцать. Та же самая цифра, что и над входной дверью особняка.

– Это допуск в библиотеку и архивы Ордена. Перетасовка начнется в полночь тридцать первого октября. До этого времени все знания и тайны Ордена в вашем распоряжении. Используйте их с умом.

Остаток полуночного ужина прошел в глубокой давящей тишине. Никто больше не стремился нарушить молчание, не задавал вопросов, не пытался завести разговор. Ответы Аластора, которых все так жаждали, не принесли ни облегчения, ни успокоения, ни долгожданной ясности. Наоборот, они лишь усилили чувство тревоги и неопределенности, осев тяжелым грузом на плечи каждого из присутствующих.

По какой бы причине их ни выбрал Аластор, Анна знала одно: нет никого опаснее человека, ведомого болью и отчаянием.

Глава 8. Гидеон

Гидеон уже около двадцати минут вертелся перед зеркалом, пытаясь справиться с упрямым галстуком-бабочкой, и еще столько же колебался, прежде чем вообще решился взглянуть на собственное отражение. Впервые за долгое время он смог наконец-то выспаться, не испытывая при этом кошмаров и не чувствуя призрачного зова из потустороннего мира. В эту ночь сон был глубоким и безмятежным. Если какие-то образы и промелькнули в сознании Гидеона, то они полностью растворились в утреннем свете, не оставив ни следа в памяти.

В этом странном особняке все казалось иным, медленным и тягучим, будто он был отрезан от всего и всех, включая и мир мертвых, что особенно радовало Гидеона. Несколько раз выглянув в окно, он не разглядел ничего, кроме белесого тумана, который окутывал все вокруг, и мрачных очертаний голых, искривленных ветвей деревьев, тянущихся к небу, словно сведенные в судороге пальцы.

Гидеон не мог отделаться от мысли, что все это было результатом мощных защитных заклятий, наложенных на дом, а может, и в чем-то ином, но разбираться в этом ему совершенно не хотелось. Ему было достаточно того, что мертвые наконец-то перестали беспокоить его, что ужасный, давящий груз потустороннего мира исчез. Именно поэтому, после кратковременного периода сомнений и колебаний, Гидеон все-таки решился заглянуть в зеркало в отведенной ему спальне.

Аластор сказал, что прием начнется около восьми часов вечера и что к этому времени он будет ждать всех в холле. Гидеон наконец смог более-менее прилично завязать галстук и собрал несколько прядей длинных серых волос на затылке. Мысленно он поблагодарил себя за то, что удосужился взять с собой свой единственный черный смокинг. В последний раз критически оглядев свое отражение, Гидеон повернул ручку двери и вышел из спальни.

Пройдя по узкому, тускло освещенному коридору, он спустился по одной из лестниц на первый этаж. В просторном холле, у пылающего камина, он увидел Лиону. Девушка стояла, небрежно облокотившись на деревянную поверхность каминной полки, дымя сигаретой. Она оказалась первым человеком со времени полуночного ужина, которого Гидеон встретил за сегодня. Он с утра не покидал своей комнаты, а когда проголодался, то просто обнаружил тележку с обедом за дверью в коридоре.

Если честно, Гидеон больше предпочел бы натолкнуться на Анну, поскольку в присутствии Лионы он трепетал, как испуганный кролик. Вот и сейчас он замер, не зная, с чего начать разговор. К счастью, Лиона стояла к нему спиной, повернувшись к огню, что дало Гидеону возможность рассмотреть ее получше. Она была одета в темно-бордовый комбинезон с открытой спиной и плечами. Мягкий свет из камина очерчивал ее силуэт и подсвечивал красные волосы так, что девушку можно было бы легко принять за живой всполох пламени.