Орден Лилит

Ольга Исьянова

Орден Лилит

Пролог. Аластор

Аластор, стоявший перед мраморным троном в круглом зале Арканума, ощущал на себе ледяное дыхание двадцати одного пустующего трона, теряющихся в полумраке. Мглу рассеивало лишь призрачное голубоватое свечение факелов. Воздух был пропитан тяжелым ароматом ладана и чего-то еще, неуловимо горького, словно запах древней магии. Перед ним восседала женская фигура, облаченная в черную, как смоль, мантию. Тонкие пальцы в перчатках из темной кожи покоились на холодном камне подлокотников. Лицо скрывала золотая маска Шута – широкая, болезненно-радостная улыбка, резко контрастировавшая с абсолютно черными, обсидиановыми глазами, сверкающими из-под нее. Эти глаза, полные озорного, жестокого блеска, не сулили ничего хорошего. Аластор это знал. Он знал, почему он здесь.

Он поклонился, поправляя очки в тонкой серебристой оправе с темно-красными стеклами.

– Госпожа, – голос Аластора звучал ровно, несмотря на поглощающие волны тревоги.

– Не будем церемониться, Аластор, – глубокий, мелодичный голос, доносившийся из-под маски, был полон скрытого веселья, таящего опасность. – Ты прекрасно знаешь, почему ты здесь.

– От вас ничто не может укрыться, госпожа, – ответил Аластор, небрежно поправляя лацканы черного смокинга жестом, отработанным до автоматизма. Его спокойствие было лишь тщательно поддерживаемой маскировкой. Он уже прокручивал в уме возможные варианты развития событий, прикидывая каждый шаг, каждое слово, каждый жест.

– Ох, оставь свое чертовское обаяние при себе. Хотя ты и полностью оправдываешь свое звание, ты не так хитер, как тебе хотелось бы, – голос женщины прозвучал с ноткой ироничного упрека. – Ты и Малкольм нарушили правило на прошлой Перетасовке. Пришло время расплаты.

Аластор сглотнул, сохраняя внешнее спокойствие. Его зеленые глаза, выглядывающие из-за красных стекол очков, не выражали беспокойства, однако внутри него бушевал шторм. Он знал, что заслужил наказание.

– Но так как вы оба занимаете свои места в Ордене уже довольно давно… Признаться, я успела привязаться к вам, – слова женщины прозвучали неожиданно мягко, почти по-матерински. Этот неожиданный поворот событий заставил Аластора замереть. Он ощутил, как напряжение, сковывавшее его, слегка спадает.

Женщина медленно поднялась с трона и сразу будто стала выше ростом. Она возвышалась над Аластором, и он увидел в ее глазах что-то большее чем просто озорной блеск. В них скрывалась неизмеримая глубина и могущество, сила той магии, которая управляла всеми членами Ордена.

– В грядущей Перетасовке, вопреки обычаю, вы с Малкольмом будете участвовать снова, только вы двое. И победит не тот, чьих кандидатов останется больше, – рука женщины ласково провела по черным смоляным кудрям Аластора. – На этот раз остаться в живых должны все три кандидата.

Аластор уже начал прокручивать в уме список возможных участников для отбора. В его сердце загорелся адский огонь азарта и надежды. Его совсем не испугала перспектива участия в новой Перетасовке.

– Благодарю за вашу милость, госпожа, – он поцеловал руку в перчатке.

– Не разочаруй меня, Аластор. Выбирай кандидатов с умом, – в бездонных чернильных глазах промелькнуло лукавство. – Я даже знаю, с кого ты начнешь.

Глава 1. Анна

Осенний ветер срывал желто-оранжевые листья с деревьев, и они, словно прощальные письма, плавно опускались в воды канала. Мелкий дождик упрямо стучал в окна маленького кафе, оставляя на стеклах слезливые потеки. Погода в Бирмингеме была такой же хмурой и мрачной, как и на вчерашних похоронах, где Анна простилась со своей бабушкой. Сейчас девушка сидела за столиком, обхватив ладонями чашку с горячим кофе, пытаясь согреть руки. Мысли о почившей бабушке не покидали ее, и в сердце Анны царила тихая печаль.

Смерть бабушки, как и, впрочем, многое в этой жизни, не стала для Анны неожиданностью. Дар предвидения и обостренной интуиции передавался по женской линии рода Фэллон на протяжении многих веков. Этот дар, как она знала, не всегда приносил счастье. Он не смог уберечь ни ее бабушку, ни мать от трагической судьбы, и Анна понимала, что всему виной Орден, который уже дважды забирал ее родных. В отличие от своей матери и бабушки, Анна, по настоянию последней, не состояла в нем и не знала, какие темные тайны он скрывает. Но сегодня, в этот дождливый день, ей предстояло столкнуться с судьбой лицом к лицу. Ее интуиция, обостренная как никогда, подсказывала, что ее ждет важная встреча. Она чувствовала это так же, как птицы ощущают приближение холодов, или как младенец различает голос своей матери среди множества звуков.

Анна обвела взглядом льдисто-голубых глаз кафе и остановилась на своем отражении в дальнем конце зала. Ее короткие, элегантно уложенные темные волосы, разделенные на косой пробор, слева украшала белоснежная прядь. Многие бы сказали, что в двадцать семь лет для седины еще рановато, но Анна жила с этой особенностью с самого рождения. Бабушка часто говорила, что родиться с седым волосом – значит родиться мудрецом, но это не придавало Анне уверенности в том, что она поступает мудро, собираясь сделать то, о чем могла горько пожалеть. Она поправила высокий ворот черной блузки и смахнула пылинку с белого пиджака.

Звякнул колокольчик на входе, и в теплое помещение хлынул сквозняк, словно змея, заползшая в дом к очагу. Самое время.

В кафе, наполненное легким шепотом разговоров и ароматом свежесваренного кофе, вошел высокий мужчина, около сорока лет на вид. Черный костюм идеально подчеркивал его стройную фигуру. На темных кудрях блестели капельки дождя. Пару секунд спустя взгляды всех присутствующих, от праздных студентов до серьезных бизнесменов, обратились на него. Было в нем что-то особенное, что заставляло окружающих невольно обращать на него внимание.

Мужчина слегка наклонил голову, и из-под очков в тонкой серебряной оправе и красными линзами, в цвет его рубашки, показались ядовито-зеленые глаза. Бегло осмотрев помещение, он остановил свой взгляд на Анне. С кривой ухмылкой он уверенно направился к ее столику.

Анна, невозмутимая и спокойная, наблюдала за его приближением. Она сидела, сложив руки перед собой, и, казалось, не испытывала ни малейшего волнения. Когда мужчина остановился перед ней, она подняла голову и встретила его взгляд.

– Мисс Фэллон, очень рад нашей встрече, – произнес он приятным глубоким голосом. – Могу я присоединиться?

Анна плавным приглашающим жестом указала ему на соседний стул, и он сел напротив нее. В его манерах и движениях сквозила причудливая смесь чопорности и развязности, что делало его еще более харизматичным.

– Соболезную в связи с потерей вашей бабушки, мисс Фэллон. К сожалению, вчера мне не представилось возможности сделать это лично. Корнелия была прекрасным человеком, Ордену будет ее не хватать.

Анна сделала глоток из чашки, наслаждаясь горьковатым вкусом кофе, прежде чем ответить.

– Благодарю вас, мистер Картрайт, – произнесла она. – Я видела вас на похоронах. Но, полагаю, основная цель вашего визита вовсе не в этом, иначе вы бы наверняка нашли такую возможность.

– Приятно сознавать, что вы обо мне наслышаны, – ничуть не смутился он ее завуалированному замечанию, прекрасно понимая, что не представился. В его голосе прозвучала легкая насмешка. – Прямолинейность и красота – фамильные черты женщин рода Фэллон.

Губы Анны тронула чуть заметная улыбка. Аластор Картрайт, как и ее бабушка, занимал в Ордене Лилит одно из самых высоких положений. Это было не просто членство, это был ключ к забытым знаниям и древней магии, которые были доступны лишь избранным. Многие Дети Тьмы стремились попасть в Орден, ведь он открывал такие двери, о которых обычные люди даже не мечтали.

Но быть потомком Лилит, носителем ее магической крови, было недостаточно. Лишь тот, в ком ярче всего проявилось ее наследие, имел крохотный шанс приобщиться к власти и могуществу, которые предлагал Орден.

Однако еще более притягательным было членство в Аркануме – высшем совете Ордена, который, как говорили, наделял своих членов бессмертием. Но причины этого феномена оставались загадкой даже для самых просвещенных из них. Бабушка Анны заняла место в Аркануме, когда ей было тридцать три года. С тех пор она не постарела ни на день.

По словам его же членов, Орден служил на благо всех потомков Адама и Лилит, оберегая их тайны и само существование от простых смертных – детей Евы.

– Бабушка упоминала, что прошла отбор в Орден вместе с вами сорок четыре года назад, – произнесла Анна.

– А двадцать два года назад ваша мать не смогла пройти его… к сожалению, – сказал Аластор и, чуть опустив голову, взглянул на нее из-под красных стекол своих очков. Его зеленые глаза, сверкающие, как изумруды, поймали свет настенной лампы, и на миг Анна увидела, как мелькнули узкие змеиные зрачки. – Вы много знаете об Ордене, не так ли, мисс Фэллон?

Анна выдержала его взгляд и ответила:

– Не больше, чем это позволительно.

Анне было всего пять лет, когда не стало ее матери. Бабушка никогда не разговаривала с ней об этом, лишь строго-настрого запретила приближаться к Ордену и его делам. Запрет стал для Анны почти священным, но сейчас, когда она сидела напротив Аластора, это правило начинало терять свою силу. Внутри нее разгоралось желание узнать правду, даже если это было опасно.

Аластор снова криво усмехнулся, откинувшись на спинку стула, словно предвкушая развязку.

– Ну что ж, как вам хорошо известно, каждые двадцать два года Орден проводит отбор в высший совет Арканума. Я считаю, что вы, мисс Фэллон, достойный кандидат на место вашей покойной бабушки.

Жестом фокусника мужчина выудил из воздуха черную прямоугольную карточку и, зажимая ее между указательным и средним пальцами, протянул ее Анне. Девушка осторожно взяла лакированную карточку и внимательно рассмотрела ее. На одной стороне была изображена серебряная печать Лилит – круг с пересекающимися линиями внутри, образующими неполный крест. На обратной стороне карточки Анна увидела серебряные узоры, которые точно воспроизводили один из старших арканов Таро – Верховную Жрицу.

Аластор, заметив, как Анна погрузилась в свои мысли, продолжил:

– У вас есть неделя на раздумья. Если решите принять мое предложение, то в полночь первого октября используйте это, – он указал на карточку. – Ежели нет, что ж… Это окажется еще одной невосполнимой потерей для Ордена.

С этими словами Аластор грациозно поднялся с места, поправляя лацканы своего пиджака, и, приблизившись к Анне, взял ее руку в свою.

– Надеюсь на скорую встречу, мисс Фэллон, – произнес он, наклонившись и оставив легкий поцелуй на ее пальцах. Девушка сдержанно кивнула и еще какое-то время смотрела ему вслед. Последние слова Аластора о потере оставили неприятный осадок в ее душе.

Внутри нее разгорелось смятение, и она вновь ощутила зудящее чувство на краю сознания, словно что-то важное и неотложное требовало ее внимания. Анна потянулась к своей колоде на столике и вытащила одну единственную карту.

Дьявол.

Глава 2. Гидеон

Громкоговоритель на станции метро Данфер-Рошро, гудящий монотонным голосом, что-то объявил о прибытии поезда. Гидеон, однако, не понял ни слова. Его внимание целиком поглотила яркая неоновая реклама на фоне белых кафельных плиток станции. По виску парня скатилась капля холодного пота, оставляя блестящий след на его бледной коже. Длинные, цвета пепла волосы прилипли ко лбу и шее. Прохожие, словно почувствовав исходящее от него незримое мрачное излучение, торопливо расступались, обходя высокого жилистого парня с глубоко запавшими серыми глазами, полными безысходности. Гидеон, сделав глубокий вдох, натянул капюшон черной толстовки, пытаясь спрятаться от назойливых взглядов.

Голоса мертвых шумели в голове, напоминая бушующий шторм. Этот адский хор начинал усиливаться всякий раз, стоило Гидеону спуститься под землю или приблизиться к кладбищу. Ситуация усугублялась тем, что Париж был буквально построен на костях бесчисленных усопших. Гидеон ощущал их присутствие физически – шепот, стоны, приглушенные мольбы о помощи. Ему казалось, что сотни тысяч костлявых рук тянутся к нему из-под земли, стараясь затащить его во тьму, прося освобождения от тяжкого груза веков, от тишины и забвения. Но Гидеон не мог им помочь. Даже своим родителям не смог.

Двадцать два года прошло со дня той злополучной аварии. Столкновение, пожар, искореженный металл, застрявшие в смятых конструкциях тела… Картины тех ужасных мгновений до сих пор преследовали его, напоминая о безжизненных глазах матери и отца, о бессилии семилетнего мальчика, который отчаянно пытался использовать свой дар, чтобы вырвать родителей из цепких лап смерти. Но вместо спасения он только привлек к себе ее гнев, и с тех пор смерть преследует его, напоминая о себе в каждом шепоте призраков, в каждом кошмарном сне, в каждом отражении. Гидеону некуда было скрыться – где бы он ни пытался спрятаться, смерть звала его в свои объятия. Даже Дети Тьмы не могли избежать ее. За редким исключением.

Шум мертвых голосов усиливался, смешиваясь с нарастающим гулом приближающегося поезда. Из темного зева тоннеля показались две яркие желтые фары, словно огни Плутоновой колесницы, готовой унести Гидеона в преисподнюю, словно фары автомобиля, приближающиеся в ночи, готового оборвать жизнь его родителей…

Гидеон сам не заметил, как качнулся вперед и начал падать на рельсы, но чья-то уверенная рука удержала его за плечо.

– Осторожно, месье Лемар, – раздался спокойный низкий голос. – Не покидайте нас раньше времени.

Гидеон, вынырнув из оцепенения, оглянулся и увидел мужчину. Высокий, стройный, в идеально скроенном черном костюме, излучающий спокойную, почти нечеловеческую уверенность. Красные линзы его очков, похожие на два пылающих уголька, отражали тусклый свет станции. Мужчина приветливо улыбался, но в этой улыбке Гидеон почувствовал что-то неясное, что-то… лукавое. Рука, все еще поддерживающая его, была сильной, твердой, словно высеченной из камня.

– Спасибо… – прошептал Гидеон. Сердце бешено колотилось в груди. Адреналин еще не отступил, оставляя за собой горькое послевкусие страха.

– Не стоит благодарности, месье Лемар, – ответил мужчина, отпуская его. – Вы мне нужны целым и невредимым.

– Кто вы? – спросил Гидеон. Голова его гудела.

– Аластор Картрайт, член Арканума.

Гидеон застыл. Все эти годы он посвятил поиску знаний, пытаясь отыскать ключ к спасению от смерти. Он перерыл все полки в родительской библиотеке, перечитал запыленные фолианты, запретные книги, какие только мог найти в университетских архивах. Он знал, что ответы наверняка отыщутся в Ордене, но попасть в него для Гидеона не представлялось возможным. Для него, жившего обычной жизнью, не имевшего ни богатств, ни влиятельных связей, путь в Орден был закрыт. Он был обычным человеком среди необычных людей, несмотря на наследие крови Лилит. До сегодняшнего дня.

– Чего вы хотите? – спросил Гидеон хрипло.

Аластор с едва заметной ухмылкой шагнул ближе, его начищенные до блеска ботинки скрипнули на потертом кафельном полу станции.

– Ваш дар стал вашим проклятием, месье Лемар, – сказал Аластор, его голос звучал мягко, но в нем чувствовалась холодная уверенность. Он извлек из воздуха черную лакированную карточку. – Я хочу предложить вам возможность исправить это.

Аластор протянул карточку Гидеону. Пальцы парня дрожали, как от лихорадки. На гладкой поверхности серебрилась печать Лилит – символ Ордена.

– У вас есть время обдумать мое предложение до полуночи первого октября, – Аластор слегка опустил голову и подмигнул из-под очков зеленым змеиным глазом, черные кудри его блеснули. – Не упустите свой шанс избежать неизбежного.

Гидеон почувствовал, как его грудь сжалась от нежданной удачи. Вокруг него все еще раздавались голоса мертвецов, но теперь они отошли на второй план, уступая место новому шансу, который он не мог упустить. Он внимательно изучил карточку, которая стала его ключом к спасению. Перевернув ее, Гидеон почувствовал, как сердце пропустило удар.

Серебряные линии выводили изображение всадника на белом коне, несущего черное знамя, а из-под забрала рыцарского шлема выглядывало бледное лицо скелета. Гидеон поднял голову, собираясь что-то сказать, но Аластор уже исчез.

В окнах новоприбывшего поезда, мчащегося по рельсам, Гидеон увидел свое отражение. Его изможденное лицо с резкими чертами и глубокими тенями под глазами, казалось, больше походило на лицо всадника с карты Таро. Лицо Смерти.

Глава 3. Лиона

За раскрытыми воротами гаража моросил мелкий осенний дождь, раскрашивая пространство в унылые серые оттенки. Внутри самого гаража гремела кантри-музыка, но Лиона не обращала на нее внимания. Она сидела на сложенных друг на друга покрышках, делая затяжку за затяжкой, вдыхая горький сигаретный дым. В ее руках было медицинское заключение, которое она уже в сотый раз перечитывала, надеясь найти среди сухих формальных строк малейший проблеск надежды. Но надежда, как всегда, ускользнула, оставляя только разочарование. Лечение не помогало, и это осознание давило на Лиону тяжелым камнем.

Промозглый ветер задувал в небольшое помещение, проникая даже сквозь ее любимую красную кожанку и простую черную майку. Но Лиона не чувствовала холода – она буквально кипела изнутри от злости и бессилия. Мысли о том, что если бы чертовы колдовские гены ее папаши передались Хлое, а не ей, не покидали ее. Сестра, несмотря на свою хрупкость, всегда была для Лионы источником света, и теперь, когда ее здоровье подорвано, мир казался серым и безрадостным. Но судьба, похоже, сыграла в странную, извращенную лотерею, видимо решив, что неизлечимо больные двенадцатилетние дети – это забавно.

В последние три года жизнь Лионы превратилась в бесконечный круговорот клиник, врачей, материнских истерик и почти безвылазной работы в автомастерской. Девушка работала до изнеможения, чтобы хоть как-то оплачивать лечение Хлои, и каждый день это становилось все труднее. Как только Хлоя заболела, их отец исчез, словно его и не было, а мать, потерявшая всякую надежду, стала невыносимой. Лиона чувствовала, что на ее плечи легла вся тяжесть заботы о семье, и прежде всего о сестре. Она старалась быть опорой, но иногда это было слишком сложно.

В ее жизни не оставалось места для собственных мечт и желаний. Каждая свободная минута уходила на заботу о Хлое, и в голове Лионы все чаще возникали мысли о том, какой был смысл в ее магическом наследии, если она не могла его должным образом применить.

Лиона понимала, что должна что-то предпринять. Возможно, ей следовало воззвать к своим корням, изучить магию, которая бурлила в ее крови. Но ей не к кому было обратиться, кроме отца, которого и след простыл, а с чего начинать, девушка не представляла.

Лиона стиснула зубы, прожигая золотисто-карими глазами медицинские документы, отчего они тут же вспыхнули как спичка.

– О, черт! – воскликнула девушка, зажимая в зубах сигарету, но ее голос потонул в грохоте музыки.

Бросив документы на холодный бетонный пол, Лиона, обутая в грубые кожаные берцы с толстой рифленой подошвой, начала яростно топтать их. Когда от аккуратных страниц остались лишь жалкие, обугленные клочки и пепел, она собрала их в кучу, бросила в переполненное мусорное ведро, заодно избавившись от догоревшей сигареты, швырнув ее в ржавую жестяную банку, стоящую рядом. Пальцы, зарывшись в коротко стриженные красные волосы, нервно сжимали и разжимали пряди. Внезапный импульс, взрыв накопившегося гнева, заставил ее с размаху пнуть ногой свой любимый «Харлей». Мотоцикл, издавая глухой металлический стон, отлетел к противоположной стене гаража, с силой врезавшись в стеллаж, заваленный инструментами. Лязг, раскатившийся по гаражу, был настолько оглушительным, что внезапно дал Лионе понять, что музыка стихла.

– Какая сила для двадцатипятилетней девушки, я восхищен!

Лиона резко обернулась и увидела высокого мужчину в черном смокинге и красной рубашке. Он выглядел так, будто и не было на улице никакого дождя, лишь несколько капель блестели в его кудрявых темных волосах и на красных линзах очков.

– Кто вы? – нахмурилась девушка.

– Меня зовут Аластор Картрайт, – учтиво поклонился мужчина, отчего Лиона скривила губы. Он выглядел слишком инородно и щеголевато для просто техасского пригорода.

Девушка скрестила руки на груди:

– И какого черта вам нужно в такой дыре, Аластор Картрайт? Не боитесь замарать костюмчик?

Аластор, казалось, даже не обратил внимания на ее грубость. Уверенно шагнув под крышу гаража, он улыбнулся – улыбка вышла непринужденной, но в ней сквозили власть и превосходство.

– Вы мисс Харт.

– Откуда… – начала было вопрос Лиона, но Аластор ее прервал, небрежно взмахнув рукой.

– Ордену Лилит многое известно, и ваше имя не исключение.

Орден… Она помнила отцовские рассказы об этом таинственном сообществе, о его строгой иерархии, о ритуалах и испытаниях, о мистической силе, которой обладали его члены. Отец – вечно всем недовольный неудачник – всю жизнь лелеял мечты попасть туда. Лионе же Орден представлялся сборищем высокомерных аристократов, зацикленных на своем превосходстве. И прямо сейчас один из этих привилегированных придурков стоял перед ней.

– Прежде чем вы меня испепелите, поспешу ответить на ваш немой вопрос, – Аластор усмехнулся, заметив пронзительный, враждебный взгляд девушки. – Орден проводит испытание на отбор новых членов Арканума. Я считаю, что вы отличный кандидат.

Лиона стояла в полном недоумении, ее челюсть едва не отвисла. Она бы сейчас все отдала, лишь бы увидеть выражение лица своего папаши. Ее пригласили на отбор не просто в Орден, а в его высшие эшелоны, что казалось совершенно невероятным.

– Вы уверены, что не ошиблись адресом? – с недоверием спросила она, прищурив янтарные глаза. – Здесь не резиденция бизнесменов и не Букингемский дворец.

– О, поверьте, я это вижу, – произнес мужчина немного язвительно, протянув ей черную гладкую карточку с серебряным тиснением. Лиона приняла ее и повертела в пальцах.

На одной стороне карточки была изображена печать Лилит – символ, с которым Лиона никогда не думала, что столкнется. На другой стороне девушка со знаком бесконечности над головой, в изящном платье, с цветами в волосах, нежно гладила льва. Старший Аркан Сила.

– Ваше приглашение, – произнес Аластор, его голос стал более серьезным. – Если вы готовы, используйте его через неделю в полночь.

После короткой паузы он продолжил, его слова звучали как предупреждение:

– Надеюсь на ваше благоразумие, мисс Харт. Победа в испытании поможет вам решить многие… семейные проблемы.

Лиона нахмурилась еще сильнее, отчего между бровей залегла заметная морщинка.

– До встречи, мисс Харт, – сказал Аластор, и в этот момент в небе разразилась белая вспышка молнии, которая осветила змеиную зелень его глаз. С громовым раскатом мужчина исчез.

Глава 4. Анна

Темнота за окнами поместья Фэллонов сгустилась, предвещая полночь первого октября. Анна, стоя перед огромным портретом своей бабушки, ощущала, как время словно замедляется в ожидании. Пляшущие отблески свечей в канделябрах оживляли портрет, придавая голубым глазам, написанным с поразительным реализмом, необычайную глубину и выразительность. Корнелия всегда предпочитала живой свет свечей электричеству, утверждая, что он позволяет душам усопших отыскать путь к своим родным.

Всю неделю после встречи с Аластором Анна не позволяла себе усомниться в своем решении. Сейчас, на пороге последнего шага, неуверенность одолела ее, что случалось с ней крайне редко. Она искала в лице бабушки некоего знака, молчаливого одобрения, разрешения нарушить запрет. Но портрет безмолствовал, как и внутренний голос Анны. Лицо Корнелии выглядело спокойным и невозмутимым, как будто уже знающим о решении своей внучки. Внезапный легкий скрип дубового паркета прервал размышления девушки.

– Мисс Фэллон, – учтиво склонил голову дворецкий с белоснежной сединой. – Ваши вещи собраны.

Пожилой мужчина поставил перед ней простой черный чемодан.

– Благодарю, Бернард, – ответила Анна с легким кивком.

Бернард, глядя на портрет, добавил тихим голосом:

– Что бы вы ни решили, я уверен, госпожа Корнелия будет вами гордиться.

– Надеюсь. – Анна взяла чемодан, не отрывая взгляда от лица бабушки.

Дворецкий снова поклонился и оставил девушку в одиночестве.

Анна, выждав немного, вздохнула и направилась сквозь резную деревянную дверь в свою спальню. Дверь с характерным скрипом – звуком, знакомым с детства, – мягко закрылась за ней. Комната, погруженная в полумрак, встретила ее прохладой и тишиной, нарушаемой лишь едва слышным потрескиванием свечей, расставленных вокруг огромного зеркала в массивной золоченой раме. Часы на каминной полке пробили полночь. Как раз вовремя.