Падшие

Конвоир толкнул в плечо, приказав встать напротив собравшихся. Через некоторое время привели и Деймона. На его щеке темнела свежая ссадина, подозрительно похожая на пластину укрепленной перчатки. «Не меняются в жизни лишь ублюдки и дураки», – как-то сказал Курт. Дознаватель олицетворял собой обе эти группы.

Солдаты заняли места у стен, щелкнули предохранители коротких штурмовых винтовок. Преподобный начал с чтения псалма. Бархатистый голос убаюкивал, дарил ощущение безопасности. Если только не смотреть на Настоятеля. Его бледные глаза метали колкие искры злости в сторону меня и дознавателя. Не в силах выдержать противостояние, я отвела взор, стыдливо опустив голову.

– Смирно! – рявкнул один из конвоиров. Я вздрогнула и вытянулась струной. Деймон же подчинился нехотя, с демонстративной ленцой, но отчего-то в процессе приблизившись на крохотный шажок.

– Братья и сестры, – начал Настоятель. – В этот прискорбный час я вынужден вынести приговор тем, кто посчитал себя выше установленных законов и грубо пренебрег многолетними устоями «Обелиска».

Яростная энергия, вибрирующая в голосе командира, не оставляла места для привычного хладнокровия. Глава ордена сорвался с высокого штиля, извергая на нас поток своих настоящих мыслей, не умещающихся в рамки благочинности.

– Вы что о себе возомнили, вершители судеб, вашу так же?! Решили, что, раз повезло добиться высоких постов, значит, творить можно, что душе заблагорассудится? В глаза бы посмотреть тому, кто на свет вас породил, а после расстрелять! Да только времени и патронов жалко. Начнем с тебя. Сестра Норна! Скажи мне, пожалуйста, как так получилось, что вместо служения ордену тебя замечают в связях с еретиками? Разве Зона для этого наделила тебя милостью? Чтобы ты помогала тем, кто дал клятву уничтожить все ныне живущее?

– Говори, – зашипел Гаал, стоявший чуть позади. Превозмогая страх, я взглянула в глаза главнокомандующему.

– Настоятель… Я знаю, что все сказанное про меня в кругах ордена звучит как вероотступничество… Но… Я не отрицаю своего желания найти человека из «Возмездия». Помочь ему и уберечь от более серьезных прегрешений.

По залу прокатился возмущенный ропот. Деймон злорадно усмехнулся.

– Что-что? – с натянутым спокойствием произнес Настоятель.

– Вы верно услышали меня. Этот… еретик, за которого я молюсь ночами и которого разыскиваю… спас мне жизнь. Много ли вам известно неверных, кто вступится за нашего брата и убережет от позорной смерти? Рискуя собственной жизнью, он помог мне бежать. Он… – Я взяла театральную паузу. – Он отмечен Зоной. Я увидела это. Мы должны найти его, как однажды среди отринувших истинный свет брат Гаал обнаружил и вернул меня. Мне неведомо, почему Обелиск не донес вам весть о ныне потерянном во тьме. Но одно знаю точно: я бы никогда не даровала милость тому, кто желает зла Великому Отцу нашему или Матери-Зоне…

– Что ж… допустим. – Праведный гнев командира несколько утих. – Пути Обелиска воистину неисповедимы. И даже мне не всегда ясны Его пророчества. Кто способен подтвердить или опровергнуть твои слова?

– Позвольте. – Командир Арон, чья группа контролировала посты в Красном лесу, поднялся с места. Настоятель кивнул. – Я был там. Можно сказать, то, что случилось, – отчасти и моя вина. Зона лишь ведает, как отряду неверных удалось проскользнуть незамеченным и зайти с тыла. Они уничтожили снайперов и отрезали путь к подходу основной группы со стороны Покинутого города. Для захвата укрепрайонов и открытого противостояния, как известно, «Возмездие» выбирает самых опытных и подготовленных солдат. Да не сочтется моя мысль за ересь, но иногда они становятся равными нам по силам. У сестры не было шансов. И, если я верно помню, давно не было случаев обмена пленными…

– Очень давно, – согласился Настоятель. От моего взгляда не укрылось, как вздрогнул и напрягся Деймон. Вот дьявол! Те страшные дни навечно останутся в его памяти.

– Поэтому, – продолжил Арон, – я считаю, что, если сестра не лжет и еретик действует в наших интересах, имеет смысл разыскать его и расспросить. К тому же он поступил вопреки заветам своего богомерзкого клана: не завел Норну в ловушку, а передал ее под защиту детей Зоны. Для новичка – самый лучший исход. Что же произошло дальше, мне неведомо, и оттого я не могу дать оценку иным действиям сестры.

– Протестую! – Прелат и командир северного звена Ингвар вмешался в монолог соратника. – Не приходило ли тебе в голову, брат мой, что это вполне может оказаться очередной уловкой неверных? Не мне напоминать об их коварстве. Сестра Норна оказалась в состоянии, не позволяющем осуществить дознание. Кто гарантирует нам, что ныне она не действует в интересах врага?

– Спокойствие, братья. – Настоятель ловко перехватил на излете еще один возможный конфликт. – Вы оба правы. В свою очередь позволю себе заметить, что ни одно деяние сестры до нынешнего времени не причинило существенного вреда кому-либо из ордена. Я полагаю, что нам стоит разыскать того несчастного и установить истину. Однако поиски не должны нанести ущерба нашим силам. Прелат Арон, приказываю отныне, по возможности, брать представителей «Возмездия» живыми и усилить контроль над территориями севернее Красного леса. Не исключаю, что еретик тоже ищет встречи. Мы перехватим его первыми. Что касается сестры… До установления истины обвинения по этому пункту снять! Ошибка Норны лишь в том, что она утаила это от нас. Сила «Обелиска» в единстве. Отчуждаясь от ближнего своего, мы становимся беззащитны. Полагаю, по юности и неопытности сестра не нашла в себе мудрости признаться в настоящих мотивах. Но молодость – не порок. Во славу Его, сестра Норна, ты свободна от вины.

– Во славу Его! – облегченно выдохнула я, хотя шестое чувство подсказывало, что радоваться рано.

– В таком случае перейдем к более… кхм… тонкому вопросу. О твоем даре, сестра. Мне и членам Совета уже известна история его приобретения и использования. Сказать по правде, я сам дозволил это. Обелиск открыл мне твои помыслы. Некоторые способы применения такого таланта крайне полезны и принесли много блага ордену. Однако я не могу умолчать о двух случаях злоупотребления…

– Двух? Какого хрена? – прошептал Гаал.

– Перейдем к первому. Ранение брата Оста. Нет-нет, грех не в этом. Насколько мне известно из показаний тех, кто был с тобой в тот день, ты взяла под ментальный контроль еретика… И это не преступление. Тем более что я рассчитывал на такой исход, отправив тебя на задание. Но перед этим произошло нечто иное, что привело к трагедии. Не расскажешь?

– Все так и было, Настоятель. Я видела прошлое. Падение Черного леса… Того, кто отключил излучатели и стал всему виной. Он не присутствовал в нашей реальности. Насколько мне известно, он пропал без вести. Я ожидала, что смогу уничтожить его там, где ткань времени разорвана, и обернуть все вспять. Остановив его, я предотвратила бы ту беду, что вынужден был познать орден…

– Ты, будучи неопытной, решила вмешаться в ноосферу и получить возможность влиять на прошлое? – строго спросил Настоятель. Отрицать очевидное бессмысленно. Воодушевившись, как казалось, безграничной мощью, я допустила просчет.

– Какая невероятная дерзость! И еще более катастрофическая глупость! – возмутилась нейротехник. – Ты даже не представляешь, что могло случиться, если бы действительно получилось это сделать!

– Лидия, пожалуйста, присядьте. Сейчас нас интересует несколько другое. Брат Ост утверждает, что из-за неразумно израсходованных сил ты не смогла оборвать ментальную связь между собой и еретиком, отчего он был вынужден рискнуть собой и…

– Все так, Настоятель. Это правда. Я раскаиваюсь. Это была непростительная неосторожность. Но уверяю всех присутствующих, что не со зла я решилась на риск. Мной двигало лишь желание не допустить всех тех чудовищных потерь… И еще… Брат Ост заслуживает награду. Он сохранил мне жизнь ценой собственного здоровья, а его рассказы преувеличены лишь в границах известного нам тщеславия. Но на деле все так. Он закрыл меня от пули, которую… получается, я и направила, не справившись с энергией ноосферы. Более такого не повторится. Перед ликом Его я клянусь быть более хладнокровной и не брать больше, чем могу унести.

– Атака на брата Деймона случилась по схожей причине? – спросил главнокомандующий. Дознаватель оскалился еще злее, не обращая внимания на появившиеся на поверхности щеки капельки крови.

– Не совсем… Это и схоже, и отличается. Схожесть в том, что я недостаточно хорошо владею новым умением, оттого не справилась. Различие же… – Щеки вновь налились багровым румянцем. Я опустила глаза. Признаться в связях с еретиком оказалось куда проще, нежели в собственной слабости. – Это прозвучит недостойно дочери Обелиска. Я не ожидала, что клинок брата сможет причинить такую боль. Я не хотела…

– Позволю себе подтвердить, как врач. – Гаал вышел вперед. – Обычное колото-резаное ранение не способно вывести из строя солдата с опытом. Наши неофиты учатся не бояться пуль или клинка, и насколько мне известно – весьма успешно. Некоторые же и вовсе готовы на куда бо́льшие жертвы, что я…

– Отряд «М»… Я в курсе твоего отношения к ним, Гаал. Но это не тема для нынешнего разговора. – Губы Настоятеля растянула едва заметная улыбка. Похоже, наличие в ордене бойцов-камикадзе, готовых ценой своей жизни утащить в пекло как можно больше неверных, претило гуманной профессии врача. Как и становилось предметом горячих дружеских дебатов между главнокомандующим и его верным соратником.

– Прошу прощения, я отвлекся. Так вот: сестра Норна не была готова к применению в отношении нее… кхм… специфического оружия. Да и никто из нас не готов, полагаю. Предоставляю членам Совета копию протокола оперативного вмешательства. – Гаал нажал кнопку на своем КПК, синхронно отозвались компьютеры остальных участников суда.

– Колото-резаная рана мягких тканей околопупочной области и белой линии живота, химический ожог подкожно-жировой клетчатки, незначительное повреждение апоневроза… Скажите, Гаал, как вам удалось не допустить более серьезных травм? – Лидия удивленно подняла брови. – Если я верно понимаю, в веществе, нанесенном на клинок, содержались включения нескольких аномальных образований?

Пусть и не в самой подходящей обстановке, мне удалось удовлетворить еще немного собственного любопытства. О нейротехниках рядовые члены ордена знали мало, да и особо не приходило никому в голову излишне интересоваться. Некоторые почитали их наравне с Обелиском, поскольку чудеса, сотворенные руками этих людей, не укладывались в сознании. Да, именно людей. Ни у одного из нейротехников не наблюдалось отличительного признака солдата Обелиска – белых или обесцвеченных глаз. Никто из них не использовал в речи титулы и регалии, обращаясь к каждому лишь по имени. Но и принадлежность их к роду людскому также оставалась под большим вопросом.

Многие из этих ученых имели не только огромный багаж знаний, но и носили совместимые с организмом сложные механические импланты, позволявшие расширять способности разума или тела. Вход в обитель нейротехников далее их лабораторий строго запрещен для рядовых членов клана, за исключением особо высокопоставленных, вроде самого Настоятеля. А он хранил эту тайну за семью печатями.

Свой разум ученые надежно экранировали от любого воздействия. Однажды в целях эксперимента меня вызвали в лабораторию. Задача была простой – вторгнуться в разум нейротехника и всего лишь заставить человека подать мне стакан воды. Все попытки закончились провалом, что, однако, только обрадовало ученых.

Полагаю, что они – высшая форма каждого из детей Обелиска, овладевшие в совершенстве своим телом и духом.

– Милостью Его, – скромно ответил врач. – Я уже имел дело с травмами, полученными из-за аномального воздействия. Решил, что сто́ит применить схожую тактику.

Отвлеченный разговор позволил расслабиться и на некоторое время забыть о том, что именно в этот момент решается наша судьба. Однако Настоятель ничего не забывал.

– Лидия, прелат Гаал, я учел ваши замечания, – озвучил командующий. – Пока что я не готов принять решение по этому вопросу. Я обращусь к Совету. Сестра Норна, ожидай. Теперь…

Глаза главы ордена вновь сверкнули яростью. Деймон спрятал улыбку и нервно сглотнул, сжав сцепленные за спиной ладони в замо́к.

– Ты, плод внебрачного соития спрута с носорогом!

Ого… Никогда прежде Настоятель не опускался до личных оскорблений! А тут уже второй раз упоминает персону дознавателя в нелицеприятном ключе.

– Чего спокойно не живется? Ныне же ты прошелся по очень тонкому льду, утонул в болоте собственных страстей, а я-то давно тебя тут, на дне, дожидаюсь. С чего ты нашел в себе власть решать судьбу соратника без суда и следствия, да еще и на моих глазах, создание богопротивное?! Кто дал тебе это право? Да… похоже, слишком много было дозволено от мягкости души моей… Скажи, сколько раз я выгораживал тебя, гасил склоки и закрывал глаза на мелкие проступки? Твои злодеяния переполнили чашу терпения ордена! В гробу я видел и в «крематорий» на повтор ходил слушать оправдания. Мало того, ты решил позволить себе нарушить клятву поединка. Гнев Обелиска да покарает тебя! Уважаемый Совет, для этого человека теперь я и адвокат, и прокурор. Сторонние мнения учтены не будут. Теперь послушаем брата Деймона…

– О-фи-геть… – по слогам медленно и едва слышно произнесла я. Ни разу никому так не удавалось вывести из себя главнокомандующего и позволить его широкой душе и богатому на витиеватые выражения словарному запасу вылиться наружу.

– Согласен, – коротко подтвердил Гаал. – Сильно сказано.

– Настоятель… – Голос Деймона подрагивал. Уверена, что даже брутальные охранники и все камикадзе отряда «М» осыпались бы на половичок, выдай командир такое в их адрес. – Будучи неосведомленным о мотивах сестры, я, как и некоторые другие, посчитал, что она отринула благость Его, ступив на скользкий путь ереси. Я не верю в искренность ее слов и ныне. Ибо деяния ее противоречат задачам ордена. И случай на арене…

– А узнать не пытался? Словами через рот хотя бы. Или ты понимаешь только силу?! – бушевал Настоятель. – Привык вопросы пленным задавать, а как с сестрой или со мной, наконец, пообщаться, так язык в…

– Настоятель… – смущенно покраснела нейротехник.

– Прошу прощения, уважаемый Совет. Столь вопиющий случай самоуправства не укладывается в голове. Нам следует посовещаться.

Командиры звеньев и нейротехник поднялись из-за стола и удалились в комнату, скрытую за незаметной в полумраке дверью. Охрана приблизилась к нам, не позволяя совершать излишних поползновений.

– Ох, Норна… Заставила ты меня понервничать. – Гаал приблизился и осторожно обнял за плечи, держа руки на виду конвоиров. – Наконец-то ты научилась слышать, а не слушать.

– Слушать мы будем на построении, – встрял Деймон. Адреналин все еще потряхивал его плечи. – Заодно посмотрим, спасет ли тебя еретик, ради которого ты предала орден. Пусть Настоятель и поверил в слезливые сказочки про «метку Зоны» и прочие чудеса. Я – не верю.

– Чей бы кабан мычал… – огрызнулась я. – Сам-то не лучше. Можешь, кстати, начинать собой гордиться. Ты первый, кто Настоятеля из себя вывел.

– Да, у меня масса способностей. Поверь, я бы хотел познакомить тебя с ними. И тогда язычок твой сладкоречивый наконец-то бы развязался…

– Смирно! На колено!

Конвоиры выстроились в боевом порядке, Гаал замер за моей спиной. Я опустилась на запыленный пол, разглядывая трещинки и мелкие осколки кафеля. Засранец Деймон даже в такой момент не заткнул свою гордость и уверенно смотрел на всех, кто ныне решал его судьбу.

Члены Совета и Настоятель заняли свои места. Главнокомандующий был невероятно мрачен. Его руки едва заметно дрожали, глаза потускнели. Казалось, он постарел лет на десять за короткие пятнадцать минут. В воздухе запахло неприятностями, куда бо́льшими, чем предполагалось.

– Решение принято, – голос командира источал горечь и вселенскую скорбь, но меж тем Настоятель сохранял самообладание. – Сестра Норна, решением Совета и моим одобрением… ты приговорена к временному отлучению от ордена! Путь Отшельника да вразумит тебя. Ты не способна контролировать свои способности, а посему опасна. Мы не имеем права рисковать. Тебе будет запрещено появляться на Станции и некоторых подконтрольных территориях. Ты не лишаешься статуса адепта, но все прочие звания перестают действовать. Когда Обелиск явит нам, что грех искуплен, или при особых обстоятельствах, орден вновь примет тебя и отыщет, где бы ты ни была. Связь с братьями и сестрами на этот период также будет прервана. Тебе следует в одиночестве осознать свои ошибки. Прелат Ингвар…

В руке командира северной группы блеснул корпусом мой КПК. Несколько коротких щелчков – и приговор подписан. Земля ушла из-под ног. Пожалуй, высшая мера была бы лучшим наказанием, чем это. Быть отлученной от братьев и сестер, от близких, от божественной благости Обелиска… Даже нож Деймона не причинил такой боли, как решение Совета. Душа рвалась на части, мир разрушался и рассыпался горьким вкусом пепла на губах.

– Понятен ли тебе приговор, сестра? – Настоятель отвел взгляд.

– Да, Настоятель. Я признаю́ вину и принимаю ее. Да будет Обелиск милосерден…

Держась из последних сил, я услышала нервный вздох Гаала. Брат тоже не ожидал столь сурового наказания.

– Есть ли последнее желание?

– Два… простите мою дерзость…

Нос неприятно защипало подступающими слезами, однако я держала спину ровно, как и подобает дочери Обелиска, не опускаясь до мольбы.

– Вот как? Что ж… слушаем тебя.

– Мой приговор суров, но справедлив. Я признаю́ свою вину и готова принять кару. Но позвольте забежать вперед… Прелат Деймон. Какова его судьба?

Пусть брат и желал мне смерти, но это чувство было вызвано страхом и незнанием, неумением решать проблемы мирно. И некому было обучить его или хотя бы пробиться сквозь мощную броню, выстроенную вокруг воспоминаний.

– Обелиск более не в силах терпеть его злодейства по отношению к ближним. Я скорблю по душе падшего, но поступить иначе – значит позволить и далее пятнать имя Великого. Прелат… Адепт Деймон будет повешен.

Дознаватель резко побледнел и слегка потерял равновесие. Было видно, что он едва удерживается на остатках своей гордыни. Сопереживание и боль коснулись мятущегося сердца. Я невольно дотронулась до ладони Деймона – впрочем, тут же отстранилась.

– Не для себя прошу Совет о милосердии, но для него. – По коже побежали мурашки, и тем не менее нечто наполняло меня внезапным приливом сил.

Пусть брат и поступил как распоследняя сволочь, но лишь оттого, что попросту не умеет иначе. Решение пришло совершенно неожиданно. Я даже бросила взгляд на датчик пси-активности. Уж не сам ли Обелиск в трудную минуту придал сил и указал путь? Однако прибор молчал.

– Быть может… он разделит со мной изгнание? Уединение под взором Зоны приведет нас обоих к покаянию и смирению. Я не держу на брата обиды и прощаю его. Не из злых намерений, но по незнанию и страху прибегнул прелат Деймон к нарушению заповедей…

– Незнание не освобождает от ответственности… Впрочем… Уважаемый Совет, сестра Норна являет собой истинный облик доброты Обелиска. Есть ли те, кто против данного предложения? – в голосе Настоятеля послышалось некоторое облегчение. Еще бы… Должно быть, он сам не в восторге от необходимости привести на эшафот одного из самых преданных клану, ошибочно свернувшего с истинного пути.

Шокированные участники Совета молчали. Настоятель выждал время.

– Что ж, раз возражений нет, силой своего слова и милосердной волей Обелиска я изменяю приговор. Брат Деймон, ты так же изгнан из ордена. Условия ты слышал. Есть последнее желание?

– Нет. – Брат больше не извергал желчных реплик и вел себя, как присмиревший ягненок. – Выслушайте Норну. Кажется, у нее было что-то еще.

– Да, благодарю тебя, брат мой. Прежде чем приговор будет приведен в исполнение, я бы хотела попрощаться с теми, кто мне близок, и сестрой Витой…

Настоятель прищурился, окинул взглядом Совет – и вновь никто не нашел возражений.

– Да будет так! Проводите сестру на погост и отыщите братьев Оста и Гарма. И подготовьте минимум. Только еретики способны бездушно бросить в Зоне человека без права на выживание. Да очистит милосердие Его души падших.

Глава 5

– Ну и какой у тебя план? – ехидно поддел Деймон. Лицо его было мрачным, как и всегда, но в глазах проблескивала печаль.

– У меня? А разве не «нам налево, вам направо, ну и до свидания»? – удивилась я.

Дознаватель не легче меня переживал разлуку с родным домом. И теперь наверняка задумывался, что лучше бы закончить жизнь на своей земле, чем в долбаной неизвестности. Хотя кто знает все те мысли, что роятся в этой безумной голове?

Настоятель сдержал слово. Я получила возможность, быть может, в последний раз наведаться к сестре, порыдать в жилетку Гарму и почувствовать приятный гул сервоприводов Оста. Гаал же так и не пришел проститься. Но зла на него не появилось. Я понимала, насколько для него этот приговор оказался неприятной неожиданностью.

С пустыми карманами нас не оставили. Каждый получил свое привычное снаряжение и запас всего необходимого для выживания. При грамотном расходе ресурсов нашего снабжения должно было хватить на пару-тройку недель скромной жизни. Впрочем, для истинных солдат Зоны жизнь на диких просторах не представляла особой сложности. Навыки бойцов «Обелиска» превосходят обычные людские и отчасти роднят нас с теми чудесными существами, что живут с Ней в гармонии.

Каждый из нас подобен Ее тени, а благословение не покидает даже в самые тяжелые времена. Разве что КПК или характерный цвет глаз могут выдать нас среди других вольных бродяг. Впрочем, никто в здравом уме и не сунется к незваным гостям этих земель.

Сохранение хоть какого-то статуса в клане оставляло тонкую нить надежды на возвращение. Практика пути Отшельника не так уж и уникальна. Некоторые из членов клана добровольно покидали Станцию, дабы отрешиться от всего мирского и остаться один на один с Зоной. Те, кому посчастливилось вернуться, приходили к Обелиску уже совсем другими. Более совершенными, чем были до этого дня.

Но одно дело – добровольно обречь себя на аскезу. Быть изгнанным за провинность – совсем иное.

– Смеешься? Да ты же без меня и пару дней не протянешь, будь ты хоть тысячу раз недокукловод, – усмехнулся Деймон.

– С чего бы это? У меня… есть друзья. Ты, кстати, можешь пойти со мной. Думаю, ты найдешь общий язык с одним из них, – вспомнила я о тех, кто уже однажды дал мне кров и обещал исполнить желание. Но тогда я не знала, чего именно хочу.

– Ты про «Священное Солнце»? Упаси Обелиск, я к этим неадекватам не сунусь. Лишний щелчок предохранителя – и ты уже поднят на вилы.

– Ты просто не умеешь договариваться. Я могу выступить парламентером.

– Угу. Только как бы тебе сказать… Нас вывезли на юг. Прямо – «Независимые», назад – наши леса. Посчитай в своей неразумной голове, сколько нам идти до сельских припадочных, избегая не только лагерей еретиков, но и своих же соратников? Нет, даже не предлагай идти ночью. Места там еще более гиблые, чем можно представить. Вдвоем мы – крайне легкая добыча. Перестань надеяться на свою свору и мозги. Зона слишком непредсказуема, чтобы все было так просто. И вообще, с нынешним статусом нам лучше держаться подальше ото всех.

– Хорошо… Что ты предлагаешь?

– Мертвый город. Там не так уж и часто появляются неверные. Со времен нашего господства в Черном лесу эти места стороной обходят. Да и есть где затеряться, чтоб не пересекаться с их маршрутами.

– Что ж, тогда удачи тебе, брат, – пожала я плечами, подтянув ремень винтовки. – Да хранит тебя Обелиск.

– Подожди… Ты не пойдешь со мной? – Деймон замешкался. С каждой секундой промедления разрушался флер показной ненависти ко всему миру, коей брат старался окружить себя и оттолкнуть каждого, кто приблизится.

– Зачем? Или ты все-таки желаешь моей компании? Ведь, по твоей логике, именно я привела нас в изгнание! – Настал мой черед язвить. – К тому же у меня есть планы. Хочу найти того сталкера. Он наверняка сможет помочь… нам обоим приблизить возвращение домой.

– Да забудь ты про него! – сорвался Деймон. – Может, его уже нет в живых! Ты мечешься в поисках фантазии, которую сама себе и придумала. Да, допустим, он все-таки тебя спас. Ты настолько уверена, что после такого его не вздернули на ближайшем столбе? «Возмездие» диверсий не прощает. И очень хорошо чует обман. Продолжая бессмысленные разыскные мероприятия, ты точно встретишь неприятный исход.

– Я тебе настолько небезразлична?

– Еще чего, – фыркнул брат. – Будь ты обычной еретичкой, я бы тебя пристрелил прямо здесь. Но ты – моя сестра. Нас связывает нечто большее. Волей Обелиска нам суждено было встретиться однажды…