Полная версия:
Судьбинушка. Люба
Глава 6
Люба отступила назад и упёрлась спиной в дверь.
– Ну что ты, маленькая, не стой там, проходи! – человек в халате раскинул руки: – Не бойся дядю. Я не кусаюсь!
Люба повернулась и стала дёргать ручку двери, но та не поддавалась ей, а внутреннего ключа в замке не было.
– Как тебя зовут, малышка?
Он подходил всё ближе, и Люба застыла, словно загипнотизированная его взглядом. Ей вдруг показалось, что он сейчас набросится на неё, а потом…
Что могло произойти потом, Люба представить не могла. Конечно, в свои пятнадцать лет она уже знала достаточно для того, чтобы представлять, что происходит, когда мужчина и женщина остаются наедине. Катя частенько доставала где-то и подсовывала подруге то журналы, то газеты, специально отмечая в них статьи, которые произвели на неё особое впечатление. Но Любаша, как и все девочки, мечтала только о любви и о том, что она однажды станет взрослой рядом с самым лучшим человеком на свете. Да и то, в своих наивных девичьих мечтах она не заходила дальше поцелуев, именно на них ограничивая свою фантазию.
А чужой мужчина был уже совсем рядом. Дрожа от страха и отвращения, Люба смотрела, как блестят капельки воды на его начинающих седеть висках, а редкие волоски на груди отвратительно шевелятся, как крошечные червячки.
– Ой… – громко икнула Люба. – Откройте мне дверь, я хочу уйти!
– Как? Уже? – улыбнулся он в ответ. – Куда ты так спешишь? Смотри, у меня есть клубничка, шоколад. Угощайся. А я пока налью тебе выпить.
– Я не хочу, – Любаша снова дёрнула ручку двери.
– Да подожди! – обдав испуганную девушку тяжёлым запахом мыла и влажного горячего тела, мужчина обнял её за плечи и повёл к столику. – Расслабься, я тебя не обижу. Вот увидишь, нам будет хорошо. Ты взрослая девочка и понимаешь, о чём я говорю, правда? Сделай мне приятно, малышка… И я постараюсь тебе тоже понравиться… Ну же, не будь букой, давай лучше выпьем!
– Я не хочу! – закричала Люба. Сердце девочки рвалось из грудной клетки, и она никак не могла справиться с охватившей её слабостью. Она беспомощно билась в руках огромного по сравнению с ней мужчины, который тащил её к широкой массивной кровати. Вывернувшись, Люба толкнула ногой столик, и тот с грохотом опрокинулся на пол.
– Ах ты, маленькая зараза! – потная мясистая ладонь хлестнула Любу по щеке. Девочка взвизгнула, но тут же оказалась опрокинутой на кровать, и раздутое от сытости лицо склонилось над ней, щерясь самодовольной улыбкой.
Придавив девочку к постели своим тучным телом, мужчина в одной руке зажал её запястья, а другую сунул под себя и принялся дёргать джинсовую юбчонку, вырывая пуговицы из ткани вместе с мясом. Люба теперь кричала, не переставая, она извивалась и дёргалась, пытаясь освободить руки. Когда же ей это удалось, она вцепилась ногтями в отвислые щеки своего обидчика и принялась тянуть их в разные стороны.
– Суккк… – взвыл мужчина и отпустил Любу, чтобы размахнуться для нового удара. Но девочка выскользнула из его рук и, вскочив на ноги, бросилась в ванную комнату, захлопнув за собой дверь. Вот только ни замка, ни щеколды в двери не было, и когда раздался первый удар, Люба едва не отлетела к стене.
– Ой, ой, – всхлипывала она, прижимаясь плечом к хлипкому дверному полотну, которое скрывало её от обезумевшего толстяка, но никак не защищало от него. – Помогите, кто-нибудь! Боженька, дорогой мой, хороший! Помоги-и-и…
***
Шура металась по комнатам, выбегала то во двор, то на улицу, поджидая Германа, но он и не думал появляться дома.
– Ах ты гад! Кобе-е-ль! – не находила себе места Шура. – И та, шаболда малолетняя такая же! Отбить у меня, значит, решила Герку?! Да я ей за это все космы повырываю! Только появитесь оба! Шкуру спущу!
Сердилась Шура на Германа и Любу не на пустом месте. Не дождавшись мужа домой, она, заподозрив неладное, поехала в Касьяновку, чтобы застукать голубков на месте. Там, в городской больнице, она видела, как они то и дело поглядывают друг на друга. Значит, пока она разговаривала с докторами, они успели о чём-то договориться. Ну конечно! Поэтому Герка и стащил у неё деньги! Захотел ублажить эту чернявую большеротую пигалицу! Ничего, она им покажет! Мало не покажется!
Вне себя от злости, Шура ворвалась в дом Анфисы, но поняла, что он пуст.
– Любка! Любка! – вопила Шура.
Она выбежала во двор, пытаясь там отыскать младшую сестру, но девочки нигде не было. Зато из своего двора выглянула её соседка Наталья и окликнула разгневанную Шуру.
– Ну что ты шумишь? – спросила она её. – Нет никого, не видишь, что ли? Уехала Люба!
– Куда? – не поняла Шура.
– А я откуда знаю?! – пожала плечами соседка. – Забежала ко мне, попросила подоить Нюрку, потом прыгнула в машину к Герману и уехала. Может Анфису захотела проведать?
– К кому в машину? – вытаращилась на нее Шура.
– К Герке твоему, – повторила Наталья. Он её повёз куда-то, а куда, я не знаю.
В ярости Шура даже затопала ногами, а потом побежала прочь.
– Козу-то мне доить или ты сама управишься? – крикнула ей вдогонку Наталья, но Шура даже не обернулась на её голос.
Она вернулась в Зарю и принялась дожидаться Германа, чтобы высказать ему всё, что она о нём думает. Однако настроение Шуры окончательно упало, когда мимо двора на новенькой иномарке проехали Денис и Елена Матвеевы. Ещё несколько лет назад они продали старенький Москвич, добавили полученные на свадьбу деньги и открыли в самом центре Зари небольшой продуктовый ларёк. Дела молодых супругов быстро пошли в гору, и теперь Денис был владельцем целой сети ларьков, разбросанных по окрестным деревням. Мать его недавно хвасталась на почте, что второй раз поедет в санаторий, а Катька, её младшая дочь и сестра Дениса, в институт поступила, на юриста. Елена же была на последних месяцах беременности и вела себя как королева… Ишь, как задирает нос, сидя рядом с мужем на переднем сиденье.
Шура фыркнула:
– Фу-ты! Ну-ты! Чтоб вы все колеса себе попротыкали, заразы такие! Думали, я в ваши вонючие ларьки ходить буду, копеечку вам свою носить? Обойдётесь! Сгорели б они все, и вы вместе с ними!
Проводив взглядом ненавистных односельчан, Шура подпрыгнула на месте: из-за угла вывернул Герман и, увидев её, расплылся в улыбке:
– Меня, что ли, ждёшь?
– Ты где был? – подперев руками бока, закричала Шура. – Где шлялся, спрашиваю? А? Куда деньги потратил, паразит? Что, думал, я не замечу, да? Ах ты, подлец! С Любкой теперь шашни крутишь?!
– Дура, что ли? – опешил Герман, не ожидая такой встречи. – Какая Любка? При чём тут она?
– А где же ты тогда был?! – продолжала вопить Шура.
Не разговаривая с ней больше, Герман втолкнул её сначала во двор, а потом, закрыв калитку на засов, взял жену за плечо и потащил к дому.
– Что ты делаешь? Отпусти меня! – потребовала Шура, но Герман остановился только в комнате и там бросил на стол пачку купюр.
– На! Только не вопи больше!
– Ой! – всплеснула руками Шура. – Герочка, где ты всё это взял?! Это что, наше???
– Нет, соседское! – усмехнулся Герман. – Я же тебе сказал, что остаюсь в городе насчёт работы. Что ты тут кипишь устраиваешь. Любку свою ещё мне приплела!
– Так ты же с ней в город поехал, – сощурила глаза Шура, в душе которой снова шевельнулось подозрение относительно честности мужа.
– Ну и что? Она просила меня заехать за ней и отвезти в город, в больницу к бабке. Я-то сказал ей, что у Серёги машину собираюсь взять. А ты сразу навыдумывала чёрте что!
– Так ты не был с Любкой?
– Опять двадцать пять! – махнул рукой Герман. – Я не понял, ты извиняться будешь или нет?
– Буду, Герочка, буду, – покосившись на деньги, стала ластиться к мужу Шура. – Слушай, а давай ещё немного подкопим и купим машину, а? Получше, чем у Матвеевых! Герочка, представь, как все они удушатся от зависти. А то ставят из себя… Гер, а Гер…
***
Увидев спускающегося по лестнице Стаса, Лёня Смит расплылся в приветливой улыбке и поднялся к нему навстречу. Бурбона он уважал, знал, что под ним почти вся область ходит и уже не раз проворачивал с ним совместные дела. Совсем недавно в битве за передел собственности, Бурбон избавился сразу от трёх своих конкурентов, причём двое до сих пор считаются пропавшими без вести и уже вряд ли когда найдутся, в области всегда было много глухих мест и дикого зверья. Впрочем, Бурбона тоже пощипали изрядно, но он выстоял, и теперь просто не имел себе равных.
– Стас! Братишка! – раскинул руки Лёня, заключая Бурбона в объятия. – Мне говорили, что ты приехал в наш город, и я как раз хотел разыскать тебя, чтобы пригласить к себе. А ты, оказывается, уже отдыхаешь у меня! Рад тебе! Как сам? Чем порадовать дорогого гостя? Ужин хороший, всё, что хочешь, за счёт заведения, разумеется. Шары покатать, картишки раскинуть. Девочку любую. Белую, чёрную, есть пара очаровательных метисочек…
– Я сейчас видел, – Бурбон кивнул на столик, за которым сидел на открытой площадке второго этажа, – одну девчушку чернявую. Её твой парень повёл куда-то. Кто она?
Лёня пожал плечами:
– Понятия не имею. Дурочка какая-то деревенская. Решила продать себя подороже, знаешь ведь этих соплюх-первоходок. Её Герка Кузнецов, гадёныш местный, привёл, бабла пообещал, вот она и повелась. Владлен таких любит.
– Владлен? – Стас приподнял правую бровь. – Это ещё кто?
– Депутат ваш областной. Специально к нам приезжает невинными душами полакомиться, – улыбнулся Лёня. – Бешеной собаке семь вёрст не крюк, как говорится. Ну а что? Машина служебная, комфортная. Почему бы и не потратить вечерок, чтобы поразвлечься с какой-нибудь куклой. Но он бывших в употреблении не берет. Ему свежачок подавай. Слушай, брат! Да зачем она тебе? Там и смотреть-то не на что. Давай Кристинку подгоню тебе. Баба что надо!
– Где этот Владлен? – спросил Стас. – Проводи-ка меня туда…
Лёня бросил на Бурбона быстрый взгляд, но спорить не стал. Знал, что тот никогда не бросает слов на ветер.
– Пошли, – пожал он плечами и сам повёл гостя туда, где сейчас отдыхал толстый депутат.
***
Владлен подошёл к мини-бару, встроенному в зеркальный шкаф, достал оттуда бутылку виски, открыл её и принялся пить прямо из горлышка. Потом вытер толстые губы и поморщился, нечаянно коснувшись расцарапанных щёк.
– Паскуда мелкая! – прорычал он, оглядываясь на дверь ванной комнаты, где пряталась Люба. Убежать она оттуда не могла, окон там не было, прижать дверь чем-нибудь тоже. Скорее всего, девчонка упиралась ногами в край ванной, а руками держала дверь. Надолго её сил, конечно бы, не хватило, но и Владлен взопрел, пытаясь справиться с ней.
Ничего, он сейчас отдышится и выломает эту дверь к чёртовой матери, а потом накажет своенравную девчонку. Заставит её обслуживать его всю ночь, не зря же он прихватил дорогой импортный препарат, значительно увеличивающий его мужскую силу. А если она опять будет сопротивляться, он прикажет держать её, как ту белобрысую деваху в позапрошлом месяце.
Владлен закинул в рот таблетку, запил её глотком виски, подошёл к ванной комнате и толкнул дверь:
– Эй, киска… – хохотнул он. – Ты ещё там? Я тебя жду… Мяу, мяу! Ты впустишь своего котика? Давай же, будь умницей! Тогда я всё тебе прощу…
Люба не ответила. Она лихорадочно соображала, как ей выбраться из ловушки, в которую попала. Окно! В комнате было окно! Что если разбить его и позвать на помощь? А может быть, выпрыгнуть? А если там решётки?
Люба не услышала стук в дверь номера, а Владлен с изумлением обернулся: кто это мог ему помешать?
– Я занят! – крикнул он, рассчитывая, что незваные гости уйдут.
Но замок щёлкнул, дверь распахнулась, и Владлен увидел перед собой Лёню Смита, владельца этого заведения и ещё одного крупного мужчину, чьё лицо ему было незнакомо.
Не привыкший к такой бесцеремонности депутат нахмурился:
– Эт-т-то что такое?! Леонид…
Смит подошёл и шепнул ему на ухо несколько слов, коротко назвав гостя. Владлен затрясся от испуга и стал торопливо запахивать разошедшийся на огромном животе халат.
– Проходите, проходите, – залебезил он перед Бурбоном. – Станислав Николаевич, очень рад нашему знакомству. Как же, как же… Наслышан… Вы уж простите, Леонид, мы тут навели беспорядок. Но я всё оплачу…
Стас его не слушал. Окинув взглядом комнату, он легонько стукнул в дверь ванной комнаты:
– Люба! Люба, с тобой всё в порядке?
Любаша вздрогнула. Она прислушивалась к голосам за дверью и не понимала, что там происходит. Но когда кто-то позвал её по имени, она совсем затаила дыхание. Этот голос показался ей знакомым. Где-то она его уже слышала. Девочка прикусила губу: в нем не было ничего пугающего, даже наоборот.
Девочка осторожно выглянула в щель. Толстяк с красным растерянным лицом больше не вызывал у неё опасений, человек, к которому её подводил Герман, смотрел на неё с удивлением. А третий… Люба присмотрелась к этому человеку, но узнать его не смогла. Он же, улыбнувшись, поманил её:
– Ну что ты, Люба-Любовь, выходи, не бойся. Ну? Ты что, забыла лаз, через который я ушёл? Забыла, как кормила меня?
Вскрикнув, Любаша бросилась к нему, не замечая, что её юбчонка держится только на поясе, а капроновые колготки разорваны.
– Вы! Вы! – обнимала она друга своего отца. – Вы!!! Я вас не узнала. У вас нет бороды и одеты вы не так, как тогда…
– Малышка, – Стас обнял девушку: – Этот человек тебя обидел?
Он кивнул на Владлена и тот испуганно затряс посеревшими от волнения щеками.
Теперь Люба ничего не боялась и заговорила торопливо:
– Бабушка сильно больна. У неё был сердечный приступ, и она чуть не умерла. В нашей больнице её отказываются лечить, надо вести в область. Но это стоит очень дорого. Гера привёл меня сюда, обещал, что мне помогут. А этот… Этот…
– Бабушка, говоришь, больна? – нахмурился Стас. И повернулся к Владлену: – Мне нужно говорить тебе, что делать? Или не надо?
– Не надо, я всё понял… – промямлил Владлен. – Я заплачу. Потребую, чтоб перевезли старушку в нашу самую областную клинику, всё сделаю!
– Палату одноместную, лучшую! – строго сказал Стас. – И оплатить всё до полного восстановления бабули. Люба, назови полное имя бабушки…
Люба сказала, и Владлен закивал:
– Да-да, я все понял. Я всё сделаю!
– Славно, – Стас обнял Любу за плечи и повернулся к Лёне: – Ты нам обещал ужин. Распорядись. И машину потом подгони, чтобы девочку отвезти домой. Одежду бы ей ещё какую-нибудь…
Люба только сейчас заметила разорванную юбку и смущённо стянула её руками.
– Ладно, пойдём отсюда! – Стас повёл девочку к выходу, Лёня Смит двинулся за ними, но Владлен удержал его:
– Леонид… Мне бы хоть кого-нибудь, а?
Смит усмехнулся, заметив пластинку известных таблеток:
– Только за двойную плату!
– Хорошо, хорошо! – закивал толстяк.
***
За ужином Стас Бурбон склонил голову, внимательно разглядывая Любу:
– Зачем ты согласилась приехать сюда? Ты же не глупая, понимаешь, что к чему. Тут мужики, а ты девчонка совсем зелёная.
– Это всё Герман. Он обещал, что мне помогут, – вздохнула Люба. – Я думала, просто так. Поверила.
– Ты же говорила, что Серый твой друг. Он что, не учил тебя не верить людям? Человек человеку волк, Люба. Дядя Ваня должен был рассказывать тебе об этом.
– Он мне не дядя, – вздохнула Люба. – А отец. Я его дочка.
Брови Стаса поползли вверх.
– Ты – дочь Серого?! Не может быть! Хотя… Вы одно лицо, как же я раньше этого не заметил? М-да… Кто б другой сказал, я б не поверил. Ладно, Люба-Любовь! Второй раз случай нас свёл с тобой. Сначала ты мне помогла, теперь я тебе. Сейчас тебя отвезут домой. Больше никуда не суйся. Жди свою бабулю. Её поставят на ноги, это я тебе обещаю. Но видеться больше с тобой мы не будем. Тем более что мы теперь в расчёте. А это возьми на расходы.
Он протянул ей пачку денег.
– Трать с умом. Бабуля вернётся, ей питание хорошее нужно будет. Фрукты там всякие, да и лекарства тоже. Всё, бывай, Люба-Любовь! И спасибо тебе ещё раз за всё.
– И вам тоже спасибо, – поднялась Люба.
***
По дороге домой она молчала, думая о том, что произошло. Но и водитель, хмурый мужчина лет пятидесяти, не заговаривал с ней. Он высадил её у калитки и, убедившись, что она вошла во двор, уехал, оставив девочку одну.
Однако на развилке между деревнями остановился и дождался ещё одну машину. Они обе направились в Зарю, получив от Смита одно не самое сложное задание…
Глава 7
Рано утром Любаша постучала в дом соседей.
– Что такое опять? – вышла к ней Наталья, повязывая на голову платок. – Люба, с бабушкой что-то?
– Нет, – покачала головой Любаша. – С ней всё без изменений. Пока. Я уехать хочу к ней, тётя Наташа. А вы, вот, возьмите ключи. Присмотрите за домом и за хозяйством. Вы всё знаете, что делать, говорить вам не надо. Молочко и яйца себе забирайте.
– Ты надолго, что ли? – не поняла Наталья.
– Да. Я сама буду ухаживать за бабулей, – сказала Люба. – Так мне будет спокойнее.
– Что ж, это правильно. Привет там ей передавай и пусть быстрее возвращается домой. А за хозяйство не беспокойтесь, мы с Фёдором за всем присмотрим. Поезжай, детонька, с Богом.
Махнув доброй соседке на прощание рукой, Люба пошла на остановку. Она взяла с собой немного денег, полученных от Стаса, а остальные спрятала в тайничке в своей комнате, вместе с картами, чётками и ещё кое-какими дорогими для неё вещами, оставшимися ей от отца.
***
В этот раз, увидев Любу, доктор расплылся в заискивающей улыбке:
– Милочка, ну что же вы не сказали, что у вас такие связи? Нам уже звонили из области относительно Анфисы Яковлевны. Главврач в курсе. Сегодня мы отправим вашу бабушку в областную клинику, о которой я уже рассказывал вам.
– Я поеду с ней, – заявила Люба. – И сейчас хочу увидеть её.
– Хорошо, – доктор не стал спорить с ней и в этот раз. – Давайте я сам вас провожу…
***
Анфиса, совсем слабая, но в полном сознании, лежала и наблюдала за медсестрой, которая собиралась ставить ей капельницу. Увидев внучку, старушка беспокойно шевельнулась:
– Любушка… как ты тут? Мне сказали, что меня куда-то хотят отправлять. Я ничего не понимаю.
Из–за спины девочки показался врач:
– Главное, не волнуйтесь, Анфиса Яковлевна. Мы сделали всё, что могли. Теперь вашим здоровьем займутся в области.
– Но я не понимаю, – снова повторила Анфиса.
Любаша подошла к ней ближе, наклонилась и прошептала тихонько:
– Бабуля, я случайно встретила друга моего папы. Он его очень уважал и когда узнал, что с тобой случилась беда, решил помочь нам. Он всё оплатил и тебе не о чем беспокоиться.
– Господи, – Анфиса с тревогой всмотрелась в лицо внучки: – Куда ты ещё влезла, егоза? Что это за дела такие у тебя с друзьями Ивана? Люба…
– Успокойся, бабушка, и просто доверься мне, – Любаша погладила старушку по руке. – Я очень сильно тебя люблю…
***
Шура смотрела, как Герман мечется из угла в угол и хмурилась, размышляя, что же теперь делать.
С той ночи, когда в их дом ворвались несколько крепких парней и выволокли Германа прямо из постели, прошло уже две недели, а он всё никак не мог избавиться от испуга.
– Ты понимаешь, что они могли меня убить?! – кричал он сейчас на Шуру, срывая на ней свою злость. – Знаешь, что мне пришлось перенести? Они избили меня, потом вывезли в лес и заставили копать мою собственную могилу. Она до сих пор там, ждёт меня! Ты хоть представляешь, что мне пришлось перенести???
Герман упал на колени, закрыл лицо руками и принялся выть и качаться вперёд-назад, как будто бормотал какую-то страшную молитву.
– Я не хочу больше!!! – рыдал он. – Я не хочу!!!
Шура поморщилась. Ей вдруг показалось, что перед ней не Герман, а огромный, отвратительный слизняк, мерзкий и жалкий. Она уже жалела, что когда-то связалась с ним и теперь не знала, как выставить его из дома.
Постояв ещё немного над ползающим по полу мужем, Шура переступила через него и направилась к двери. Впрочем, настоящим мужем он ей не был. Так, сожитель, не больше и не меньше.
Шура вдруг почувствовала досаду на себя: столько лет она потратила на это ничтожество, а ведь могла бы жить как самая настоящая королева. Если бы только Денис Матвеев не соскочил с её крючка… Эх, упустила она своё счастье! Просто так отдала какой-то там Ленке Петровой, чтоб им всем пусто было…
Увидев, что Шура уходит, Герман, рыдая, пополз вслед за ней:
– Куда ты? Ну, куда? Подожди! Шурка, помоги мне! Я без тебя не справлюсь, не выберусь!
– Ты что, дурак?! – она остановилась и попыталась освободить ногу, за которую он схватился обеими руками: – Отпусти! Мне на работу надо!
– А как же я? – продолжал ныть Герман.
– Я не знаю, что ты натворил, и почему они приехали именно к тебе! – покачала головой Шура. – И знать этого не хочу. Я сейчас иду на работу, мне нужно разнести почту и пенсию. А ты, пока меня не будет, собирай вещи и выметайся отсюда. Когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. Ты понял, о чём я тебе говорю?
– Куда же я пойду? – слова Шуры привели Германа в чувство, и он поднялся на ноги. – Мы же с тобой муж и жена. У нас семья!
– Какая семья? – расхохоталась Шура. – Где, в каких документах записано, что мы семья? Ты мне, Слава Богу, никто! И сейчас я, как никогда, рада этому! Господи, какой я была дурой, когда просила тебя жениться на мне! Я ведь думала, что ты нормальный, нашла же в тебе что-то Сонька. А теперь понимаю, как она радовалась, когда развязалась с тобой. Теперь и я хочу сделать то же самое. Уходи и больше сюда не возвращайся! А иначе, ты меня знаешь. Я тебя или отравлю, или отыщу тех парней, которые заставили тебя рыть себе могилу. Пусть они тебя там закопают, а я, так и быть, принесу тебе туда цветочки. Хотя ты и этого не заслуживаешь!
Герман даже задохнулся от возмущения, но тут же снова взял себя в руки:
– Шурка, не руби с плеча. Мы же не чужие друг другу люди. Если хочешь, я хоть завтра женюсь на тебе. Только не начинай, а? Прости, я расклеился, не спорю. Но я просто очень сильно испугался…
Шура только отмахнулась от него:
– Я тебе всё сказала. Иди к своему дяде Боре, возвращайся к матери, живи, где хочешь, мне всё равно. Но видеть тебя я больше не желаю…
***
Шура обошла почти всю Зарю, раздавая старикам пенсию и, попутно, предлагая им различные товары, которые покупала в городе по дешёвке. Это могло быть что угодно: чай, печенье, конфеты, консервы, какая-то мелочёвка для дома. Цену на всё это Шура устанавливала свою, а разницу от продажи складывала в собственный карман, радуясь полученному доходу.
Пожилые люди охотно платили Шуре, по доброте душевной даже не догадываясь, что всё это могут купить намного дешевле, и попутно расспрашивали её о том, что делается в мире.
– Я-то почём знаю? – отмахивалась она от стариков: – Телевизор смотрите. Там в новостях каждый день что-нибудь рассказывают.
– Смотрим, смотрим, – кивали они в ответ. – Только там понять ничего невозможно. Одни говорят одно, другие – другое. А народ страдает…
– Вот то ж, – отмахивалась от стариков Шура. – Давайте, ставьте мне свой автограф, и я пойду.
Так повторялось каждый месяц, и Шура люто ненавидела нудную работу, деревню, Германа, всех этих пенсионеров и свою жизнь.
– Хорошо Соньке, – думала она. – Живёт себе за границей, радуется. А про сестру свою и не вспомнит.
Сама Шура как будто и забыла, что гуляла с Сониным мужем, мечтая занять её место. Шура всегда завидовала ей, а теперь и вовсе проклинала каждый день. Зачем она только связалась с этим Германом… Чего ждала?
Во дворе Синельниковой бабы Кати, куда направлялась Шура, послышались глухие удары топора. Но старушка всегда жила одна. Девушка подошла ближе и замерла, распахнув от изумления глаза.
Во дворе бабы Кати, широко расставив ноги, красавец-мужчина рубил дрова. Мышцы перекатывались под его кожей, а голый торс блестел от капелек пота.
Шура засмотрелась на такую картину и не сразу вспомнила, зачем сюда пришла. А незнакомец вдруг обернулся и приветливо улыбнулся ей:
– Здравствуйте, красивая девушка, вы к нам?
Глава 8
Анфиса и Люба вышли на остановке, куда их привёз рейсовый автобус, и пожилая женщина с наслаждением вдохнула воздух, наполненный каким-то особенным ароматом. Когда-то, очень много лет назад, она вот также стояла на этой остановке и не знала, что ждёт её впереди. Тогда у неё ещё не было ни приёмной дочери Людмилы, которая так и не захотела стать для Анфисы родной, ни умницы-внучки Сонюшки, ни этой славной егозы Любаши, с беспокойством заглядывавшей сейчас ей в лицо.
– Плохо, бабуль, да? – Люба взяла её под руку и усадила на скамейку. – Растрясло в автобусе? Ты отдохни и потом пойдём. А хочешь, посиди тут, а я пока за дядей Федей сбегаю. Он тебя на машине до дома довезёт. Я мигом туда и обратно!
