Бабочки-пауки

Я тоже не был в этом уверен. Но что я знал совершенно точно – много лишних пружин пихают китайцы в свои дуремоны. Ведь для детей делают – соображать надо!

Плюнув с досады, я отвернулся. Делать здесь больше было нечего, в такие дурацкие истории я ни разу ещё не попадал. Хотя следовало, наверное, до конца разъяснить ситуацию с профессором.

– А что этот… – закинул я удочку. – Энтомолог… он часто здесь появляется?

Мужичок аж вздрогнул. Заозирался по сторонам и, лишь увидев на другом конце рынка давешнего «космонавта», повернулся ко мне.

– Злодей! Изверг! Супостат!

Я и слов таких раньше не слышал. Ни в школе, ни на дворе у нас так не выражаются. Обозвать человека супом…

– Странно, а мне он показался приличным человеком. Очки, кожаное пальто… да и пистолет дорогого стоит.

– О-ч-к-и?! – гомерически выговаривая каждую букву, протянул торговец. – Да он, гад, обсерваторию мог на голову натянуть – никого не обманет!

Мужичок всплеснул руками и бросил ковыряться в куче дырявых пауков.

– Знаешь, чем он раньше занимался? Ну, при советской власти?

Я не знал. Я и власть такую почти не знал – у меня тройка по истории.

– Он корм для рыбок продавал! Для аквариумных. Нажился как Рокфеллер, а потом – раз! – обмен денег – два! – инфляция – три! – девальвация, ваучеризация – ну, и поехала крыша. Стал бегать за всеми и кричать: мутанты, мутагенты, экспроприаторы! В драку лез…

Мужичок потёр левую щёку. Потом правую.

– Но его тогда быстро оформили. Куда следует…

Мне стало грустно. Разговаривать с настоящим сумасшедшим и не заметить этого. Правда, вначале я что-то подозревал, но потом… уж очень всё складно выходило: ДНК, транс-перетранс… инфлюэнц.

– Да что же такой псих болтается по базару с пистолетом?! Чокнутым дают полосатую пижаму и тапочки, а этот… рейнджер из Техаса!

– Да… сбегает, – хонориковод не стал вдаваться в подробности. – Говорю же: мутагент. Приходит сюда время от времени и дебош устраивает.

Мужичок резко смолк, плюнул в свою кучу и отвернулся.

Я постоял ещё, поглазел, как потихоньку снова собираются торговцы кошками и собаками, потом развернулся и зашагал прочь. Делать здесь и вправду теперь нечего – псих-энтомолог забрал единственный образец товара, что у меня был.

Настроение сделалось гнусное, солнечный весенний день уже не радовал душу, и, когда на выходе с рынка кто-то ударил меня тяжёлым тупым предметом, я воспринял это как должное.

Бац! И с громким плеском я в третий раз свалился в ту же самую лужу.

Глава VIII

НАШЕСТВИЕ ДРУЗЕЙ

– Ага! – радостно заорал этот кто-то. – Так тебе и надо! Ещё один энтомолог!

Я сразу узнал тётку с котятами. Она с видом Спартака стояла на краю лужи, и из её корзины выглядывали три славных кошачьих рожицы. Интересно, она что, так и била меня корзиной, не вынимая котят? Совсем народ озверел.

Я молча поднялся. Купание в грязной воде уже нисколько не огорчало – я и так был насквозь промокший в предыдущие разы. А с тёткой этой я потом разберусь.

– Зря ты это, – донёсся голос хонориковода. – Он чёткий парень. Мы с ним вместе профессора брали!..

Тётка и мужичок начали вяло переругиваться, но я не стал дослушивать. Хочется им – пусть хоть с аквалангом в лужу ныряют, но без меня.

До дома я добрался благополучно, никого не встретив. Не хватало ещё, чтобы потом в школе Гаврошем дразнили. Да и химичкино «Поганин» после этой базарной торговли ко мне неплохо подходило.

Горячей воды, как всегда, не оказалось, пришлось мыться холодной. Б-р-р!.. Тем не менее, процедура эта пошла на пользу: голова прояснилась, и случившееся на рынке перестало казаться таким трагическим. Скорее смешным – хорошо, что я не энтомолог!

Я как раз собирался заняться своей коллекцией, когда раздался громкий звонок в дверь. Это явились Витька, Колька, и с ними Ирочка.

– Ну, энтомолог, как дела? – с порога начал Колька.

Я поморщился.

– Возьмут тебя на кафедру и будешь там студенток пугать. Мутантами! – Это Витька. Чёрт, что бы это значило?

– Мы всё знаем, Поканин, – значительно сказала Ирочка, и я сел мимо стула.

Дружный хохот был ответом. Все трое взялись за руки и запрыгали вокруг.

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Не боимся паука! Не боимся мушки, а боимся двушки!

– Да чего вы скачете? – попытался встать я.

Витька крепким хлопком усадил меня обратно.

– Тебя выгнали с урока! Ужас! Как ты мог такое придумать?

– Ты подсунул паука химичке!

– А надо биологичке! Пауки – это биология!

– Нет, химия! Они ядовитые!

– Нет, физкультура! От них приходится быстро убегать!

Так они продолжали ещё некоторое время, а я сидел на полу и ухмылялся. То, что случилось в школе, авторитет мой не подорвёт. Я даже наоборот, типа национального героя стану, если, конечно, из меня наперёд врага народа не сделают. В смысле, не выгонят окончательно.

Наконец ребятам надоело прыгать, и они разбрелись по комнате.

– Где-то у него ещё диск был… – сразу полез в сервант Колька-меломан. – Ага, вот!

Из колонок музыкального центра полетели такие жуткие звуки, что мы с Ирочкой уши зажали. Я и не знал, что у меня есть подобная гадость.

– Тяжёлый рок! – гордо объявил Колька и сразу огорчился: – Эх, сабвуфера не хватает! Низкие частоты совсем дрянь у тебя.

Я слушаю в основном попсу, и плевать мне на низкие частоты. Но Кольку я понимаю – ему точно пары транзисторов не хватает: в блоке усиления мозговых частот.

– Ребята, – сказала Ирочка, морщась при каждом баме. – Кончайте слушать эту дрянь, давайте лучше бабочек посмотрим. У Поканина такая чудесная коллекция, а вы…

– Да! – согласился Витька. – Мы сюда не наркоманов пришли слушать. Мы так поняли, Диман, ты теперь пауками занялся? Круто!

Диман – это я. Так меня по-настоящему зовут, а не по фамилии.

– Занялся… – туманно ответил я (знали бы они, во что это вылилось!). – Отличное занятие, узнаёшь много нового, знакомишься с интересными людьми.

– Так-так… – Ирочка со значением кивнула. – Понятно теперь, откуда эта идея – подсунуть паука Ларисе Ивановне. Интересные люди подсказали.

Никто мне не подсказывал, я сам догадался. Но, в общем… Ирочка в чём-то права. Мой новый знакомый – психованный проф – что хочешь подсказать может.

Пока мы так беседовали, Витька исчез в соседней комнате, где в ящиках под стеклом и хранилась знаменитая коллекция. Да и Кольке надоел, видно, тяжёлый рок, он выключил проигрыватель, потянулся за другим диском, и тут…

В полной тишине ударил дикий Витькин крик:

– Диман! Что это?!

Глава IX

ПАУКИ И БАБОЧКИ

Мы вскочили и замерли. Никогда не забуду, какое испуганное лицо сделалось у Кольки! Ирочка подняла руку и показала на дверь.

– Т-там… Витя…

Я первым вышел из липкого оцепенения и бросился в соседнюю комнату. Что-то страшное поджидало там, но квартира была моя и, хошь не хошь, следовало меры предпринимать. Почему-то вспомнился здоровенный омоновец с дубинкой.

Витька, вытянувшись во весь рост, лежал на полу и не шевелился. Я, не решаясь приблизиться, затоптался на месте.

– Витька!.. Ты что?!

У него вдруг щелчком открылись глаза. Медленно, очень медленно он поднялся… и пошёл прямо на меня! Движения Витьки были деревянными, словно у куклы, а руки тянулись вперёд, к моему горлу!

Я в ужасе отшатнулся, и тут… громовой хохот сотряс квартиру. Смеялись все: Витька, Колька, и даже Ирочка. Один я не смеялся. Потому что не смешно. Опять меня разыграли!

– Ну, ребята… Ну, ладно-ладно…

Хотелось плюнуть с досады, или дать кому-нибудь в лоб.

– Ладно, – отсмеявшись, сказал Витька. – Бабочек твоих я уже видел. Показывай теперь пауков.

– А я хочу бабочек! Бабочек! – Ирочка взмахнула руками. – Не желаю я видеть пауков.

– Не желаешь, так не увидишь… – Я мрачно усмехнулся – пауков у меня не было. Того рыжего, что достался в итоге «энтомологу», я вообще поймал на детской площадке, в песочнице. Однако расстраивать ребят не следовало.

Почесав затылок, я попытался придумать враньё поубедительнее:

– Моя коллекция пауков на… гм… сертификации. Вот.

Все недоумённо уставились на меня.

– Как это? – спросил Колька, вертя на пальце диск с металлистами.

– А так. Я собираюсь… получить на неё акцизную марку.

– Зачем? – ребята переглянулись.

– Ну… получу марку и буду выставлять коллекцию в музее. За деньги.

Мои друзья облегчённо вздохнули: деньги – это да, это правильно.

– Но нам, Поканин, я надеюсь, ты бесплатно её покажешь? – вдруг забеспокоилась Ирочка.

– Кого? Бабочек?

– Нет, пауков! – Ирочка совсем забыла о нежелании глядеть на них.

Некоторое время я сурово хмурился. Следовало отомстить за недавний розыгрыш, хотя перегибать палку не стоило.

– Ладно, вам я покажу пауков бесплатно. А пока можете поглядеть на бабочек.

Коллекцию бабочек я собираю не один год, и в нескольких застеклённых ящиках было пришпилено булавками сотни две этих красивых насекомых. Однако к последнему времени я переловил всё, что водится в наших краях, и стал задумываться о новом приложении сил. В том числе, возможно, к паукам.

– Ну, доставай бабочек, – поторопила Ирочка, а потерявшие интерес Витька с Колькой отправились дослушивать прибамбасы. Из соседней комнаты загремели раскатистые вопли металлистов.

Я двинулся с места и вдруг замер. Что-то не по себе мне сделалось. Какое-то предчувствие в душе образовалось: а смогу ли я, после сегодняшних событий, прежними глазами смотреть на любимую коллекцию? И вообще, всё ли там с ней в порядке?

Испытывая противную нервную дрожь, я полез в стол, где аккуратно сложенными хранились ящики с бабочками, заглянул внутрь… и дыхание моё пресеклось: так и есть!

Страшные опасения сбылись.

Глава X

МЕРСЕДЕС ЧЕЛОВЕКОЯДНЫЙ

Я просто не мог смотреть на свою коллекцию!

Противные, омерзительные насекомые были ровными рядами приколоты к бумажной подложке, и под каждым красовалась маленькая этикетка с латинскими буквами. Подумать только: сколько усилий, сколько времени потребовалось, чтобы найти в библиотечных справочниках эти названия! Совсем, видно, дурак был.

Ирочка рядом от восторга чуть в ладоши не хлопала, а меня просто выворачивало. Какие у них противные лапки! Совсем, как у пауков. А туловище?.. Тьфу!

Вдруг стало ясно – чётко, кристально – что последние несколько лет я занимался совершенной мурой. Бегал по лужайкам, сачком махал… Паганель недоделанный! Правильно та тётка энтомологом обзывалась. И хорошо, что я встретил психованного профа – теперь знаю, каким могло быть моё будущее.

Ирочка осторожно перекладывала плоские застеклённые коробки, читала латинские названия и не переставала восхищаться.

– Ах, какие они красивые! Ах, какие чудесные! Поканин, ты молодец.

М-да… Знала бы она… Жалко, что в благоустроенной квартире живём, а то прямо бы в печь их, в огонь.

– Только слушай, Поканин… – неожиданно Ирочка с тревогой подняла голову. – Ты пауков всё же много не собирай. Понял? Сколько набрал – и хватит!

Я рассеянно кивнул. Какие уж тут пауки? Куда бабочек девать не знаю.

Вопли металлистов достигли предельного уровня (даже начали звякать стёкла ящиков с противными бабочками) и вдруг резко оборвались.

– Ну всё, Диман, – донёсся голос Кольки. – Больше у тебя ничего хорошего нет. Всего один диск – плохо ты живёшь.

– Точно-точно, – подтвердил, заходя в комнату, и Витька. – Съедят тебя когда-нибудь эти твои… пытомцы. От слова пытать.

Колька покрутил головой, поглядел на бабочек одним глазом, другим и объявил:

– Ну, мы пошли. Вот как пауков серти… это самое… цируешь – сразу зови. Или если дисками разживёшься.

Они дружно повернулись и потопали в прихожую, а я грустно вздохнул: тоже мне, друзья! Знают же, что я один сейчас живу… с этими бабочками.

– Я тоже пойду, – с неохотой отрываясь от коллекции, решила и Ирочка. – Ты завтра в школу придёшь?

Хороший вопрос. Или наоборот – плохой.

– Не знаю, – буркнул я. – Меня вроде ещё не выгнали…

– Выгонят, – обнадёжил Витька и хлопнул по плечу.

И чего он всё время хлопается?

Я вдруг понял, что мои друзья начали меня раздражать. Что же… в таком случае хорошо, что они уходят.

На ходу вытащив у Кольки из кармана диск с металлистами, я подождал, пока ребята натянут обувь, и захлопнул за ними дверь. Некоторое время с лестницы слышались голоса, потом всё стихло.

Тишина пустой квартиры неприятно отдавала в уши. И что за чёрт? Ведь всегда мечтал остаться сам по себе, чтобы никто не лез в душу, не указывал чего делать, чего нет… И бабушка… как-то она там сейчас в больнице? Надо бы сходить её проведать, да денёк уж больно тяжёлый выдался.

Поужинав в одиночестве консервами, я задумался, чем бы таким заняться. По телевизору ничего хорошего, книжки все по два раза перечитал, с половиной… Вот если бы компьютер!.. – Но, только подумав так, я почувствовал себя ещё хуже. Острая тоска по родителям охватила меня – скорей бы закончилась их командировка, ведь они… обещали по возвращении сразу купить комп! За границей денег много платят – ещё и на машину останется.

Я размечтался о той счастливой жизни, что начнется, когда вернутся папа с мамой. Чудилось мне, как отправляемся мы по магазинам, покупаем компьютер, да не один, ЖК-телевизор – чем больше экран, тем лучше, – кухонный комбайн, пылесос, холодильник, – в общем, всё, что простой человек видит только в «Поле чудес».

В довершенье счастья мы подходим к громадным стеклянным дверям, напоминающим гаражные ворота, и читаем вывеску:

МЕРСЕДЕС ЧЕЛОВЕКОЯДНЫЙ

ПАУКООБРАЗНЫЙ

50 РУБ

Где-то я уже видел такую надпись. Или похожую? Мне становится не по себе.

Папа говорит:

«Сейчас автомобиль купим. Я всегда мечтал об мерседесе».

Я смотрю сквозь прозрачную витрину и вижу… Вообще, на первый взгляд, это нормальные мерседесы. Кузова блестят, фары сверкают… Одно только ненормальное – под днищем каждого вместо четырёх колес виднеются восемь паучьих лап!

Я дёргаю папу за руку, но он не обращает внимания и направляется ко входу. А я вдруг обнаруживаю, что прозрачная витрина сделана вовсе не из стекла.

Паутина! Весь магазин густо оплетён паутиной, и в ней копошится множество отвратительных чёрных пауков.

«Папа, папа!» – кричу я и изо всех сил тяну его за руку. Но папа не останавливается, и я болтаюсь сзади, как на буксире. Наконец, вырвав руку из его ладони, я замираю.

«Чего же ты? – спрашивает папа каким-то не своим голосом. – Пошли!»

Я с ужасом узнаю этот голос.

Профессор! Нет!! Но… да. Вместо папы передо мной стоит сумасшедший энтомолог. Он ласково улыбается и медленно поднимает пистолет.

«Пошли, или я пристрелю тебя и скормлю своим питомцам!» – Проф кивает на паутинную витрину, и я вижу, как мерседесы начинают шевелиться, приподниматься, щёлкать бамперами и… облизываться. Сейчас они ринутся на меня!

Забыв про нацеленное оружие, я поворачиваюсь и бросаюсь в бегство. Сзади слышится шум и скрежет, и даже не оглядываясь, ясно, что это пауки-мерседесы бросились в погоню.

Я пытаюсь бежать быстрее, но ноги еле шевелятся. Они как ватные! Я уже задыхаюсь от усилия, а шум за спиной становится громче и ближе. Быстрее! Да быстрее же!!

Но вот уже и сам воздух делается густым и плотным, и не хочет пропускать меня. Такое ощущение, будто я под водой.

Потом доносится дикий хохот профессора. Он смеется и начинает стрелять: Трах! Трах! Трах!

Пули свистят над головой, но не это самое страшное – впереди из-за угла вдруг высовывается громадная паучья нога! Я хочу остановиться, но теперь не могу затормозить – неведомая сила влечёт меня прямо в пасть монстра размером с автобус.

Монстр ударяет лапой, и я падаю. Боль от удара отдаётся во всём теле, а над головой возникают оскаленные зубы с ядовитой слюной. Они всё ближе и ближе, и мне становится ясно, что я погиб…

Глава XI

БОЛЬНИЦА № 6

Нет! Так легко им меня не взять!

Стиснув зубы, я вырываюсь из-под чудовища. На этот раз ноги не подводят, и с исключительной быстротой пробежав какой-то коридор, я на полном ходу врезаюсь в дверь, тоже – какую-то. Быстрее, быстрее! Надо открыть её… чёртовы замки – всегда заедают!

Неожиданно я с удивлением узнаю дверь собственной квартиры. А что самое поразительное – это дверь с внутренней стороны! Некоторое время ошалело смотрю на знакомую тысячу лет обшивку. Вот здесь я продрал её гвоздиком, когда мне было пять лет. Свяжешься так с психами – голову потеряешь точно. И налево ходить не надо…

Голова и так была почти потерянная: виски ломило, затылок гудел. А вернувшись в комнату, я понял, что чисто по-суворовски проспал ночь, на стуле сидючи. Ха! Неудивительно, что во сне я свалился от удара паучьей лапки. Наверное, вот сюда я падал – здесь коврика нет.

За окном уже светало, и на часах значилась половина седьмого. Автоматически я начал собираться в школу, но вспомнив вчерашнее, понял, что лучше туда сегодня не ходить. Сегодня опять химия будет, а у меня… пауки закончились. Невесело усмехнувшись, я бросил портфель и отправился на кухню. Не пропадать же из-за школьных неурядиц!

За завтраком опять вспомнился чокнутый проф. И чего, нафиг, привязался? Ни днём, ни ночью покоя не даёт! Но я всё равно упорно думал об этом не то учёном, не то больном. Меня разбирало любопытство: как он там, в психушке? И вообще… как, интересно, живут в ней сумасшедшие?

Я вдруг возбуждённо вскочил – надо поглядеть! Ведь я никогда, в натуре, не видел сумасшедшего дома! Мои знания о подобных заведениях были весьма ограничены: кое-что я почерпнул из фильмов («Полёт над гнездом кукушки», «Кавказская пленница»), кое-что из анекдотов, но твёрдо знал одно – все чокнутые просто мечтают сбежать оттуда. И мой знакомый энтомолог – яркое тому подтверждение.

Торопясь, я едва не перепутал левый и правый ботинки, а вместо кепки чуть не надел… э-э… да ладно.

Наша городская психушка находилась на конечной остановке шестого маршрута. Был в этом нездоровый юмор – палата № 6, маршрут № 6, больница… Да-да, именно такой номер она и имела – в этом я убедился, сойдя на последней остановке. Передо мной высилось мрачное трёхэтажное здание, обнесённое бетонным забором с колючей проволокой наверху.

Немного поглазев на самую обычную больничную вывеску, я отправился вдоль забора. Сооружение само по себе интересное – ну, вылитая берлинская стена, тот же размах, длина, высота… А значит, что? Значит, здорово подходит для настенной росписи! Граффити называется – берёшь баллончик с краской и рисуешь, что в голову придёт.

Я похлопал по карманам – чёрт, даже мела нет… Ну, ладно, займёмся этим в следующий раз. Позову Витьку с Колькой, и займёмся. Может, даже Ирочка придёт.

Но представив, каких чудиков нарисует здесь Колька, я помотал головой. Хорошо, что психи живут с обратной стороны, а то ведь совсем по фазе съедут!

Перед забором простирался громадный пустырь, а за ним – девятиэтажные корпуса микрорайона. Мне захотелось прикинуть, как будут выглядеть наши художества с дальней перспективы, и я поплёлся вглубь пустыря. Отойдя метров на сто, оглянулся и поморщился – забор превратился в узкую белую ленточку. Что же, придётся рисовать буквами покрупнее – ведь надо, чтобы все надписи хорошо читались из многоэтажек, иначе не стоит и браться.

Утомившись, я присел на крышку канализационного люка.

«Интересно, а бабочки здесь водятся?» – подумал чисто автоматически, но вспомнил, что с этим завязано, и вздохнул.

Впрочем, весна здесь ещё не совсем вступила в права. А может, и летом тут не лучше – пожухлая трава покрывала весь пустырь, ни одного зелёного кустика, сплошной унылый жёлтый цвет. Похоже, не зря психушку строили в этом месте – думали, когда строили…

Солнце взошло уже высоко и начало припекать. Мне даже захотелось прилечь где-нибудь и вздремнуть – ночь, проведённая на жёстком стуле, давала о себе знать.

«Пойду-ка я домой», – решил я и хотел уже вставать, как вдруг откуда-то донёсся стук.

Почему-то он сразу мне не понравился. Стук этот. Да вы наверняка поймёте: дело в том, что стук раздавался из-под чугунной крышки люка, на котором я сидел!

Следовало, наверное, сразу бежать, но я лишь с трудом поднялся и на ватных ногах отошёл в сторону.

Крышка начала медленно сдвигаться… Показались чьи-то руки… Руки сильно толкнули тяжёлый диск, и я затаил дыхание – что-то сейчас будет…

И стало! Из тёмного отверстия высунулась лысая голова человека и уставилась на меня. Остатки волос на ней были дико всклокочены, ещё более диким было выражение глаз, но по треснутым очкам в тонкой золотой оправе и неизменному «ТТ» я тотчас признал…

Профессор!

Да! Сумасшедший энтомолог снова возник на моём пути, и на этот раз рядом не было крепких парней омоновцев.

Глава XII

ГРУЗДЬ ИЗ КУЗОВА

Профессор сразу в меня прицелился и сдавленно прошипел:

– Ни с места!..

Вот чудак. Да при всём желании я не смог бы с него сдвинуться – ноги мои вросли в землю. Воздух сделался плотным и вязким, и я понял, что давешний сон повторяется наяву.

Выбравшись из люка, проф задвинул крышку и, тяжело дыша, уселся сверху. По его лицу катились крупные капли пота.

– Привет, – вдруг поздоровался он самым будничным тоном.

– Зд… зд… …вуйте, – также буднично ответил я.

– Я тебя сразу узнал, – проф протянул руку, и я увидел своего рыжего паука. – Видишь? Лишь одна мне осталась забава… Я сумел его уберечь, несмотря ни на что. А знал бы ты, какое оно, что!

Уж надо полагать… это сразу было заметно: лицо профа переливалось разноцветными бланшами (это по-французски), одно стекло очков треснуто, а другое вовсе выбито.

– Писто…лет, – показал я на оружие. – Т-т…оже.

– ТТ? – Профессор взглянул на пистолет и ухмыльнулся. – Нет, оружие они сразу отобрали. Просто, когда я опять сбегал, мне удалось его стибрить. Дураки! Забыли сейф запереть.

– Так вы сбежали? – глупо спросил я.

– А то! Причём, заметь – тем же путём, что раньше. Ха-ха-ха!

Чокнутый энтомолог радовался как ребёнок, но выглядел он теперь похуже – на знатного научного сотрудника явно не вытягивал. Ни кожаного пальто, ни армейских ботов, а окромя синяков лишь полосатая пижама, о которой я раньше думал, и шлёпанцы.

Поняв, что меня не собираются убивать на месте, я слегка приободрился.

– Там, на базаре… те пауки… – мне вдруг захотелось вернуть на путь истинный заблудшую душу (и кто за язык тянул?).

– Ты хочешь сказать, они были ненастоящими? – прозорливо и вполне здраво спросил проф.

– Д-да!..

– Что же… этого следовало ожидать… – мой собеседник почесал дулом затылок. – Я понимаю, трудно поверить в то, о чём я говорю… и тем более, когда эта пижама… Но знай: монстры существуют на самом деле!

Я понял, что спорить с умалишёнными бесполезно.

На небе, тем временем, сгустились тучи, и яркий солнечный день помёрк. Налетели порывы ветра, и от них по-странному застрекотали жухлые стебли. Профессор поёжился – ему было холодно в больничной пижаме.

– Куда бы теперь пойти… – задумчиво протянул он.

Я опять испугался – сейчас этот тип напросится к нам на квартиру! А потом застрелит.

– Нет, туда я не пойду, – чего-то решил он. – Там меня сразу сцапают, а жаль…

Мне стало интересно, чего так жалко профессору. Он же снова поёжился и огляделся затравленным взглядом.

– Возьмут меня… – тоскливо сообщил мне. – Нутром чую, возьмут. Вот ты, молодой человек, тоже поди думаешь, что имеешь дело с безумцем?

Я еле сдержался, чтобы не кивнуть.

– Ну, пусть, – проф махнул пистолетом. – Это потому, что ты не видел настоящих мутантов. Продукт науки и технологии завтрашнего дня! Те, на базаре – так, фигня, побочный результат научного поиска. А вот то, что было создано в результате – это интересно!

Голос его звучал серьёзно и значительно, и мне стало остро жаль несчастного больного человека. Сейчас опять запоёт про победный марш науки.

– Рассказывать тебе про этот поиск я больше не буду, – ответил на мысли проф. – Лучше скажи… я так понял, ты увлекаешься собиранием насекомых. Наверняка у тебя и коллекция какая-нибудь есть?

– Есть… – на этот раз я был вынужден кивнуть. – Я бабочек собираю.

То, что моё увлечение закончилось, и что в этом немалая вина профа, я говорить не стал. Зачем травмировать без того травмированную душу?

– Отлично! – восхитился профессор. – То что надо!

Я снова испугался – чего он обрадовался? Не к добру.

– У меня дома… – проф сделал паузу, – …есть прекрасная коллекция насекомых. Особых бабочек – ты таких и не видел. Высший сорт! И боюсь я… пропадёт коллекция без присмотра.