скачать книгу бесплатно
В одной комнате располагалась привинченная к полу и стене двухъярусная кровать, отделяемая от противоположной стены лишь узким проходом.
Вторая комната немного больше первой. В ней находились небольшой кожаный диванчик, письменный стол, металлическая вешалка для одежды.
– Это спальня – указал помощник капитана рукой на комнату с кроватью.
– А это – Он саркастически улыбнулся —"огромное" помещение называется офис. Здесь ты можешь работать. Не отель класса люкс конечно, но по нашим меркам вполне просторно.
– Я вижу. – усмехнулся Форс, едва не задевая головой потолок— Ваши потолки приходятся мне по росту.
Помощник капитана улыбаясь смерил Форса взглядом с ног до головы, как бы желая тем самым сказать, что с его ростом его вполне можно было бы использовать вместо грот-мачты, но сделав усилие над собой он учтиво промолчал.
Форс уже сам понял всю неловкость момента и поспешил исправить ситуацию.
–Я знаю, я Гулливер. – как бы оправдываясь, добродушно произнес он – Меня и в институте все так называли.
– Располагайся, я распоряжусь чтоб тебе принесли поесть. – Ответил он, не обращая внимания.
Голос Форса настиг помощника капитана, когда тот собирался уходить и был уже в дверях: "Ты так и не представишься?"
– Мартин – помощник капитана – застенчиво улыбнулся он как бы оправдываясь за свою бестактность. – Извини что не представился сразу, дел столько что голова кругом. Располагайся. – еще раз повторил он и выйдя затворил за собой дверь
Как только за дверью стихли шаги Форс подошел к кровати и присев на край покачался вверх и вниз пытаясь оценить мягкость матраса.
Край верхнего яруса кровати приходился ему ровно на середину головы, и он недовольный таким расположением несколько раз коснулся ее затылком давая себе понять, что комфортно здесь ему будет навряд ли.
Он снял ботинки и лег на кровать попытавшись вытянуться во весь рост, но как он ни пытался удобно расположиться, либо ноги постоянно вываливались за край кровати, либо, и вовсе, ему приходилось согнуться так что он почти касался головой верхнего яруса. Перепробовав огромное количество разных поз Джейк согнул ноги в коленях и на этом оставил всякую надежду на хоть какой-нибудь комфорт.
"Не отель класса люкс конечно, но по нашим меркам вполне просторно." – вспомнил он слова помощника капитана.
" Гостиница класса "гном-эконом" – усмехнулся про себя Форс тупо уставившись в потолок"
В этот момент в дверь постучали и Форс кое как выковыряв себя из "просторной" кровати пошел открывать дверь.
Это был Мартин. Он принес ужин на две персоны.
–Не возражаешь если я составлю тебе компанию? – спросил он улыбаясь.
– Вовсе нет. Проходи.
Мартин подошел к столу и поставил разнос.
– Скромный ужин моряка! – улыбнулся он, расставляя тарелки на столе.
"Скромный ужин моряка состоял из тарелки гречки приправленной мясным соусом с котлетой, початка вареной кукурузы, салата из морской капусты с кальмарами и плода Питайи в простонародье именуемой Драгонфрут.
Расположившись за столом, они приступили к трапезе.
– Так ты говоришь никто не ждет тебя уже там на суше, а? Спросил Форс чтобы прервать то неловкое молчание, которое установилось после того как они сели за стол.
– Никто. – Подтвердил Мартин.
– А что жена, родные?
Форс чувствовал, что своими вопросами он ковыряет больную рану, но как начать разговор с человеком, о котором ему было ничего не известно, он не знал, а сидеть молча было неловко.
– Жена ушла, дети выросли, – спокойно ответил Мартин. – друзья отвернулись.
– Почему?
Мартин поднял голову от тарелки и пристально посмотрел ему в глаза.
– Потому что я пил.
Только сейчас Форс заметил, что всю тяжесть жизненной драмы этого человека можно было прочесть у него в глазах. Они были как будто из мутного стекла, но в тоже время через них проглядывало какое-то спокойное умиротворение, граничащее с вселенской мудростью.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А чего беспокоиться? всё уже позади! Все прошло, осталось только море.
Он взял со стола бутылку газированной воды и наполнил свой стакан чуть больше половины.
– Я все пропил. – всё с тем же спокойствием продолжал Мартин – Жена ушла, дети выросли без меня, друзья отвернулись. Я жил как в тумане, знаешь, приходил из тура и мог на месяц уходить в запой. Пил, трезвел, уходил в море, приходил, снова уходил в запой на месяц, и так по кругу, пока однажды не проснулся в пустой квартире один, среди груды пустых бутылок и отвратительного хаоса своего быта и не осознал, что это конец. У меня как будто сработал какой-то защитный механизм. Как будто мой ангел, хранитель, который сам всю мою жизнь был в каком-то страшном запое вернулся ко мне и сказал: " Или мы бросим пить сейчас, раз и навсегда, парень, или нам уже никто и ничто не сможет помочь. – он с секунду помолчал и добавили я бросил… Совсем.
– И как? – изумлённо спросил Форс, обескураженный такой откровенностью.
– Да как? Сначала было тошно от всего этого и главное от осознания того что так я прожил большую часть своей жизни, а мне к тому времени уже перевалило за сорок пять. Я помню хотел даже повеситься —он грустно улыбнулся – Как сейчас помню, зашел в гараж взял веревку, поднялся на второй этаж в доме, привязал один конец веревки к перилам, а второй себе на шею и так хотел спрыгнуть вниз- Мартин наклонил голову набок и издал звук похожий на хрустну ты понял… чтоб долго не мучиться. Но не спрыгнул, было внутри ощущение что осталось еще в этом мире. Что-то чему я нужен.
– И что же это?
– Море. – Мартин допил воду и поставил стакан на стол. – осталось только море, только им я и живу. Только оно одно не отвернулось от меня, не оставило, только его я не смог ни потерять, ни пропить, ни заложить. Оно как мать, всегда ждет своих сыновей где бы их ни носило.
– Ну вешаться это уже конечно лишнее, я бы никогда…
– Я тоже так думал, – перебил его Мартин. – что я бы никогда, а в тот день я понял, что люди кончают с собой совершенно не в том состоянии в котором они говорят себе эти слова. Люди кончают с собой, когда они не видят больше смысла своего существования и тут должно быть что-то за что можно реально зацепиться, то ради чего стоит продолжать жить, иначе…
– Кажется погода портится. – сказал Форс чтобы сменить гнетущую тему и озабоченно посмотрел в иллюминатор
– Это еще цветочки, – ответил Мартин. – на среду передавали грозу, ближе к ночи, с сильным штормовым ветром. К этому времени мы должны миновать Красное море. Капитан опасается, что мы можем попасть в шторм аккурат в то время, когда наш корабль выйдет из Красного моря в Аденский залив.
–В чем здесь опасность? – не понял его слов Джейкоб
– Видишь ли, наш путь из Красного моря в Индийский океан пролегает аккурат вдоль “африканского рога”, а там… В общем не забивай себе голову разной ерундой, а то мне влетит от капитана за то, что я рассказываю тут тебе страшилки. Всё будет хорошо.
Лицо Мартина скривилось в какой-то сконфуженной и не уверенной улыбке. – Во время шторма у нас тут случается полтергейст так что ты не пугайся? – ободряясь, как-то резко и невзначай выпалил он, явно желая уйти от навиваемых этим разговором, гнетущих мыслей.
– В смысле – полтергейст? не понял шутки Форс.
– Ну, ты когда-нибудь видел полтергейст? Когда стулья сами по себе двигаются по комнате, с полок опрокидываются книги, ящики начинают сами собой выезжать из шкафов. В шторм на корабле все эти "чудеса" (двумя пальцами он сделал жест, изображающий кавычки) становятся реальностью. Ну а ты сам то надолго с нами? Капитан сказал, что ты вроде как будешь до тех пор, пока водолазы не исследуют затонувшие суда и не найдут что-нибудь интересное. "Этому парню нужны сенсации! " – так про тебя сказал наш капитан.
Форс улыбнулся.
“Так про меня, скорее всего ему сказал мой "добрый" начальник. —подумал он про себя, а вслух сказал: “Не знаю, я вообще не охотник за сенсациями, а скорее рядовой журналист, городская ищейка, которая тщательно вынюхивает прежде чем напасть на след. Вообще мне нравится заниматься правозащитной деятельностью. Я занимался частным расследованием незаконных арестов участников митинга " против произвола, за права чернокожих", слышал о таком? помог вытащить из тюрьмы много невинных людей которые просто отстаивали свои права. Принимал участие в расследовании убийства чернокожего подростка двумя полицейскими в Бруклине”
– Ты только чернокожими занимаешься? – перебил его Мартин удивленным тоном.
– В основном приходится. – буркнул Форс. – Чёрные самая притесняемая раса в Америке. – он исподлобья взглянул на Мартина. – Ты не Американец не так ли?
– Нет. – ответил Мартин. – Я родился в Германии, а всю свою сознательную жизнь, не считая туров, прожил в Канаде. А по морю (он закатил глаза) где меня только не мотало.
– Оно и понятно. Если бы ты родился чернокожим в Бруклине и вырос на его улицах, ты бы меня понимал. Мой отец еще застал те времена, когда в автобусах были места для черных и для белых. Он мне рассказывал, как ему всю дорогу после тяжелой работы приходилось ехать стоя хотя в автобусе, были свободные места. Но эти места были предназначены для белых и цветным нельзя было их занимать. Однажды на кухне я видел, как он плачет. Мой отец был такой же как я сейчас, крепкий и рослый и я никогда бы не мог подумать, что когда-нибудь я увижу его плачущим.
Мы тогда жили в Алабаме: в поисках работы родители кочевали из штата в штат. Мать подошла к нему и спросила "что случилось Крисс?" Он сказал, что он как всегда в этот день ехал стоя, но был настолько уставшим что стоять не было сил и он присел на место для белых.
"Я видел, как водитель посмотрел на меня искоса через зеркало заднего вида, но ничего не сказал" – говорил он моей матери. —
Постепенно автобус заполнялся пассажирами, белые садились на места для белых, черные ехали стоя искоса, поглядывая на моего отца. Он говорил, что он задремал и проснулся от того что почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Это был водитель. Он потребовал освободить место. Отец его проигнорировал. И тогда водитель вытащил револьвер.
“Ты должна была видеть его глаза, Марта.” – говорил отец моей матери сжимая ее руку. – он бы выстрелил в меня за это паршивое место, клянусь богом, он бы выстрелил.
– И он плакал как ребенок, – продолжал Форс. – а меня изнутри распирала злоба на этих людей и обида за собственного отца. Мне тогда было десять, я хотел раздобыть где-нибудь пистолет и застрелить этого водителя или сделать еще что-нибудь этакое чтобы отомстить за отца, а потом я решил… решил, что, когда вырасту, обязательно буду бороться с этой несправедливостью чего бы мне это не стоило. Мой отец работал на износ, чтобы прокормить нас и дать нам образование. Он был простым разнорабочим, не особо грамотным, он помню даже писал всегда с ошибками, но для нас он желал лучшей доли. Времена конечно изменились с тех пор, давно уже никто не делит места в автобусах и нет отдельных школ для черных и белых. Времена сильно изменились с тех пор. – повторил Форс. —Времена, но не люди.
– Все люди разные. – Пожал плечами Мартин. Честно говоря, я никогда и не задумывался на такие темы, мы всегда жили дружно со своими соседями. В Германии среди наших соседей были разные нации: Русские, Евреи, Поляки, Немцы, наши родители дружили с друг другом и ходили в гости, не знаю, у каждого наверно своя правда.
Форс посмотрел на Мартина взглядом полным досады и чувство разочарования вновь наполнило его душу.
– Я, пожалуй, пойду – сказал Мартин вставая из-за стола и складывая опустошенную посуду на разнос. – Поздно уже.
Форс не стал возражать и проводил гостя до выхода.
Закрыв дверь, он лениво поплелся к кровати, морская качка сильно на него подействовала, и он буквально валился с ног.
Кое как втиснувшись в ненавистную кровать он снова начал перебирать позы, когда наконец отчаявшись, опять согнул ноги в коленях лежа на спине и так и заснул.
Глава 7.
Мартин оказался прав. К вечеру среды набежали грозовые, тяжелые тучи, ветер усилился до штормового и на корабле начался настоящий “полтергейст” Сильный порыв ветра нагнал на правый борт корабля волну такой силы что его круто накренило влево и маленький диванчик в каюте Форса плавно, " сам собой" пополз от стены. Одновременно с этим с полок посыпались книги, распахнулись дверцы всех шкафов извергая из себя все содержимое и сам Форс вместе со стулом, на котором он сидел тоже медленно пополз в сторону крена. По чьему-то великому недогляду иллюминатор в каюте Форса оказался не заперт и мощный напор набежавшей волны распахнул его, залив весь пол и ноги Форса ледяной водой. Форс бросился к иллюминатору и плотно закрыв створку наглухо ее задраил. Воды налило почти по щиколотку, и она была настолько холодной что у форса ломило ступни. Он опрометью бросился к шкафу с хоз. инвентарем, который единственный во всей каюте был заперт на щеколду, и найдя в нем ведро и тряпку со шваброй, дрожащими руками принялся собирать ледяную воду.
В коридоре послышались торопливые шаги, и кто-то забарабанил кулаком в дверь.
– Джейкоб – раздался голос Мартина из коридора. – Я забыл тебя предупредить чтоб ты задраил иллюминатор. У тебя всё в порядке?
– Все просто превосходно – отозвался Форс выжимая тряпку – Я в полном порядке.
Услышав звуки воды, стучащей по дну жестяного ведра Мартин понял, что опоздал с советом и постучал в дверь еще раз.
– Я думаю тебе нужна помощь, Джейк. – сказал Мартин прильнув лицом к двери.
С той стороны двери послышался скрежет замка, дверь отворилась, и он лицом к лицу встретился с Форсом, который стоял перед ним в мокрых, закатанных до колен брюках и в не менее мокрой рубашке с также закатанными до локтя рукавами. В одной руке он держал мокрую тряпку, с которой тонкой струйкой бежала вода. По каюте, словно кораблики, плавали книги, пустые тарелки, кружки и бутылки из-под воды.
– Помощь мне не помешает. – сказал форс улыбаясь – И резиновая лодка тоже.
– Хорошо, я пришлю тебе свободного матроса.
Мартин поколебался немного и затем сказал: "Я пришел сказать тебе что Ветер все время усиливается и шторм намечается очень сильный, поэтому капитан запретил тебе покидать каюту и тем более подниматься на главную палубу"
– И это зря. – ответил Форс с досадой. В свое время я служил на флоте, с тех пор конечно много воды утекло, но я мог бы быть вам чем-нибудь полезен.
– Ты будешь неоценимо полезен если мы доставим тебя до места в целости и сохранности, а для этого тебе нужно не покидать каюту. В конце концов это приказ и, если ты служил на флоте ты должен понимать, что приказы не обсуждают их исполняют.
– Да сэр! Есть исполнять приказ, Сэр! – шутливо отозвался форс на фразу Мартина, и по-солдатски выпрямившись во весь рост, гордо подняв подбородок выровнял руки по швам.
Мартин только улыбнулся в ответ и уходя повторил:
– Я пришлю матроса, он поможет тебе с уборкой.
На главной палубе к этому времени шторм уже разошелся не на шутку. Огромные волны с грохотом обрушиваясь на палубу разбивались вдребезги и неспешно и умиротворенно расстилаясь по ней вновь утекали восвояси. Озябшие матросы, одетые в желтые непромокаемые плащи с отражающими полосами шустро, суетились по палубе перекатывая бочки, задраивая люки и лазы и убирая с палубы все что может быть смыто за борт. Завершив все дела, вскоре и сами матросы покинули главную палубу оставив ее в полное распоряжение бушующей стихии.
Штурман с капитанского мостика через бинокль вглядываясь куда-то вдаль иссиня-черных тяжелых туч доложил капитану что надвигается гроза.
– Ну вот— Вдумчиво произнес капитан. – Только этого нам и не хватало. С нашим весом в шторм нас и так мотает как щепку, а тут еще и гроза. Если мы останемся без навигации это будет катастрофа.
– Штурман ничего не ответил, а только сочувственно-беспомощным взглядом посмотрев на капитана развел руками как бы расписавшись в своем бессилии перед стихией.
Вскоре судно вошло в грозовой фронт и в добавок к бушующему шторму его накрыл сильный, продолжительный ливень, сопровождаемый раскатами грома и ослепительными, в сумраке наступающей ночи, разрядами молний, которые словно побеги огненного дерева мгновенно прорастали от небосвода до самой воды.
В каюте форса было зябко и сыро и он, закутавшись в два шерстяных одеяла, всю ночь, ворочаясь в кровати и стуча зубами от холода, пытался уснуть. Шторм стих только к утру, и только с появлением первых лучей солнца, начинающих припекать борт судна с той стороны где находилась каюта Форса, в ней немного потеплело, и Форс уставший от холода и бессонной ночи, изможденный уснул "без задних ног".
Во сне, два высоких, чернокожих солдата в какой-то странной военной форме и светло-коричневых беретах с автоматами наперевес вели его, закованного в кандалы, куда-то под руки по узкому, плохо освещенному тоннелю которому казалось не было ни конца, ни края. Форс не знал куда его ведут, и кто эти люди, а только чувствовал в груди неприятное ощущение того что происходит что-то неправильное, ошибочное, то чего не должно происходить. Он чувствовал, что здесь есть какое-то недоразумение и он находится в центре всего этого. Сон был настолько реалистичен что Форс мог видеть мельчайшие детали. Он видел траву мелкой порослью прорастающую между брусчаткой, которой выстлан был тоннель, нашивки на рукавах военных, хоть он и не мог разобрать их, и тусклый свет от лампочек, висящих под низким, сводчатым потолком, и слепящий глаза в тот момент, когда он проходил мимо них.
Внезапно все исчезло, и тоннель и военные, и он оказался посреди ночного, заснеженного леса стоящим на каком-то деревянном помосте окруженный белыми, запорошенными снегом ёлками.
Вот елки начали шевелиться. Сначала одна, потом другая как бы стряхивая с себя переливающийся в свете луны снег. И стряхивая с себя снег елки начали принимать облик белых рыцарей в белоснежных остроконечных колпаках, и белых плащах с белым крестом на фоне красного круга. Это были рыцари Ку-клукс-клана. Лица их были закрыты белыми масками с горизонтальными узкими прорезями для рта и глаз. Каждый держал в руке по зажженному факелу. Они горели так ярко что Форс мог видеть отражение их пламени в глазах рыцарей.
Обходя со всех сторон, они начали медленно окружать помост, на котором он стоял.
Из толпы прямо перед ним вышел юноша, в облачении белого рыцаря и пристально посмотрел на Форса так как будто пытался его опознать.
Рыцарь снял маску и Джейкоб, к своему невероятному удивлению обнаружил что это был чернокожий мальчик, с очень знакомыми ему чертами лица.
Это был тот юноша которого застрелили полицейские в Бруклине.
– Это он. – указал юноша пальцем на Форса. – Это он меня убил.
Ужас словно стальной саркофаг сковал все тело форса, и он почувствовал, как его бросило в холод.
–Я не виноват; это какая-то ошибка – в ужасе пытался выговорить Джейкоб, но язык его не слушался и вместо этого выходило лишь глухое, протяжное мычание.
Форс стоял на подмостях и беспомощно наблюдал за тем как рыцари один за другим начали снимать маски и все они были чернокожие, что, впрочем, почему-то нисколько его не смущало. Последним снял маску высокий крепкий рыцарь, который своим ростом и телосложением более всех выделялся из общей массы и Форс узнал в нем своего, теперь уже покойного, отца.
