Куда приводят коты

Он сделал акцент на слово «кому».

Вновь какое-то напряжение. Как недавно, когда Леон рассуждал о верности. В голове еще раз промелькнула его тогдашняя реплика. И опять показалось, что в ней что-то не так.

– Да, – ответил я.

К этому моменту я уже прошел по краю зала и приблизился к трону.

– Прекрасно, – говорит он. – Запрыгивай, располагайся удобнее.

Я оседлал другой подлокотник.

Леон ловко перехватил кинжал зубами у основания клинка, положил перед собой.

– Будь любезен, Риф, расскажи в деталях, что именно ты знаешь о… хозяйке этой вещицы.

– Да, собственно, не так уж и много. Гулял по крышам и случайно наткнулся…

Я начал с момента, когда увидел смуглую азиатку верхом на варане, а та почуяла меня сзади. Так я чуть не стал носителем острой стальной штуковины у себя в заднице, кинжал пролетел, скользнув по шерсти… Далее я описал побег, вплоть до того, как оказался под мусорными контейнерами.

«В мире, где никому нельзя доверять», – крутится в голове обрывок из речи Леона. Именно он все это время не давал мне покоя. И продолжает не давать.

– То есть, – говорит Леон, – ты не в курсе, зачем она была на той крыше?

Подумав, я произнес:

– Затрудняюсь ответить.

– И ты не знаешь, кто она вообще такая?

– Могу ошибаться, но… кажется, это была Блика.

Леон просиял.

– Ты не ошибся, приятель! Тебе повезло лицезреть легенду перемира!

– Да уж… – говорю со вздохом. – И чуть не повезло быть ею зарезанным.

Мой собеседник засмеялся.

– Зато, быть может, погреешься в лучах ее славы. Немногие могут похвастаться тем, что сумели сбежать от самой Блики. Станешь знаменит, как Гарри Поттер! Котик, который выжил! Ха-ха-ха!..

Я усмехнулся.

– Да ты, похоже, ее фанат.

– Ну, не без этого… Но репутация у нее заслуженная. Видишь, даже такой неофит, как ты, уже успел прознать о ней хоть что-то.

Он запрыгнул на спинку трона, покрутился на месте, морда и хвост демонстративно обвели помещение, заменяя руки.

– Здесь собраны предметы, которые имеют отношение к этой женщине. Либо ей принадлежали, либо связаны с ней как-то иначе… Таких кинжалов, как этот, в моей коллекции уже семь.

Гляжу на него с подлокотника снизу вверх.

– Ничего себе! А… в чем смысл?

Он повернулся ко мне и посмотрел искоса, очки наклонились, обнажив бирюзовые зрачки.

– Догадайся.

Я попытался почесать затылок, как если бы был человеком, но вместо этого лапа абсолютно по-кошачьи почесала за ухом.

– Не знаю, – сказал я. И попробовал отшутиться: – Хочешь открыть музей имени Блики и стричь капусту, продавая билеты.

Леон шутку оценил.

– Не исключено, что так и случится…

Однако затем будто ушел в себя, кошачьи губы и усы шевельнулись в робкой улыбке. Такое чувство, что ему одновременно хорошо и неловко от каких-то своих мыслей.

До меня начало доходить.

– Погоди-ка… Ты что, влюблен?

– Ну вот!

Он будто обрадовался, что его раскусили, я увидел облегчение.

– Даже скрыть не получается, у меня на морде и так написано, верно? Что ж…

Леон спрыгнул на сиденье трона, спина сгорбилась. Теперь я смотрю на него сверху.

– Надо ведь чем-то коротать беспечное кошачье время, – оправдывается сфинкс. – Когда все уголки мира со всеми благами становятся доступными одним движением брови, вкус жизни теряется быстро. Так что… Мое сердце, конечно, выбрало более чем экстремальный объект для обожания, с другой стороны… безнадежность затеи не дает заскучать.

Мне показалось, черные линзы ищут, куда бы провалиться, влюбленный кот лихорадочно соображает, как сменить тему. Я хотел успокоить, мол, ничего в этом такого, сердцу не прикажешь, но он вдруг воскликнул:

– Слушай! Давай я тебя познакомлю со своей второй ипостасью. Одну секунду…

Леон скрылся за троном, а спустя несколько мгновений с другой стороны кирпичного кресла вышел, держа руки в карманах, мужчина лет сорока в темном кожаном плаще с широким воротником и полами до щиколоток.

Оказавшись перед троном, он развернулся ко мне лицом. Под плащом неброская, но вполне цивильная одежда. Черные круглые очки на месте.

– Прошу любить и жаловать!

Руки взметнулись в разные стороны, церемониальный поклон. Бородка, усы, прическа… Ему бы подошла роль какого-нибудь ресторатора или крупье. Голос не лишился фирменной любезности.

– Прикольно! – сказал я, потупившись.

– Не Ромео, конечно, – он пожал плечами, – но выйти на дуэль ради дамы сердца еще в состоянии. Дама, правда, такая, что сама кого хочешь вызовет, а желающих днем с огнем не сыщешь. Так что из конкурентов у меня только мой собственный инстинкт выживания. Прибьет дама, не успею даже серенаду завыть!

– Зачем ей тебя прибивать?

– Под горячую руку, как говорится. Барышня импульсивная, если не заметил.

– Да уж…

Мы опять посмеялись.

– Ну, так что, явишь мне человеческую версию себя? – предложил Леон.

Пришла моя очередь смущаться:

– Видишь ли, не умею пока превращаться вместе с одеждой. А голому здесь как-то не по себе.

– Так это не проблема! Держи!

Он подошел к трону, плащ соскользнул с плеч и улегся на подлокотник. Леон остался в жилетке, рубашке, брюках с ремнем и высоких ботинках.

Я хотел последовать его примеру – спрятаться сперва в темном закутке позади трона, – но едва меня повело в ту сторону, Леон остановил:

– Давай тут. Все равно смотреть не буду. Поищу пока, куда пристроить новый экспонат.

Взял с подлокотника кинжал, развернулся и зашагал вдоль стены. Очки переместились на лоб, коллекционер вглядывается в стекла камер хранения. В мою сторону не смотрит.

– Давно за ней слежу, – говорит, не отвлекаясь, – у Блики очень мощный… энергетический след, так скажем. Вот всяких слабаков, вроде нас с тобой, отслеживать куда труднее. Но только не Блику! Легко могу узнать, где она побывала… Но, к сожалению, не могу знать, где будет. Так что… посещаю места, откуда она исчезла, и собираю то, что осталось после нее.

– А узнать, где она сейчас, можешь?

– Нет. Следу нужно время, чтобы охватить перемир. Так же как взрывной волне нужно время, чтобы распространиться. Когда нахожу след Блики, ее в том месте уже нет. Она нигде не задерживается. Кроме, может быть, дайменов. Но даймены она маскирует, до сих пор не известно ни одного.

Тем временем, я уже восседаю на троне, запахнувшись в плащ. Руки на подлокотниках, затылок впитывает прохладу кирпичного изголовья. Подкладка плаща обнимает тело божественно. Я бы дал этим ощущениям бронзовую медаль, после горячей ванны и объятий голой женщины.

Наблюдаю, как Леон, стиснув клинок в челюстях, карабкается по кирпичным выступам, по бренчащим потолочным цепям, и меня точит изнутри какой-то червячок.

Леон, конечно, подкупил своей мелодраматичной историей, однако…

Во-первых, он даже не поинтересовался о моих правах на этот кинжал. Я бы, конечно, и так ему отдал, если бы он попросил, мне сия железка не очень-то и нужна. Я всего лишь использовал ее как маякорь для своего даймена, могу сделать и другой. А тут фетишист, страдающий от безответной любви. Как тут откажешь!

Но Леон изначально ведет себя так, будто кинжал – его собственность. В довесок к тому, что его бандиты без приглашения заявились на мой даймен, пытали и грозили расправой!

А во-вторых…

«В мире, где никому нельзя доверять…»

Его цитата опять царапнула мозг.

«Никому нельзя доверять», – вот три слова, которые не давали покоя все это время.

Смотрю, как хозяин хранилища поднимает стекло одной из ячеек, кладет туда добычу, запирает…

Никому нельзя доверять!

Так почему же ты, Леон, с такой легкостью устраиваешь мне экскурсию по собственному даймену? По сокровищнице, которую с такой скрупулезностью наполняешь много лет. По месту, кишащему твоими шпионами, чтоб не дай бог ни одна посторонняя муха не пролетела. По тайному логову, над которым неизвестно какой город и даже какая страна! И вот по такому месту ты спокойно водишь меня, которого видишь впервые в жизни! Который запоминает маякори этого подземелья, уникальные детали, а значит – сможет без проблем вернуться сюда через перемир и привести с собой кого угодно!

Леон спрыгнул на пол, развернулся ко мне в радушном жесте, очки упали обратно на переносицу, сверкнула улыбка.

– Вуаля!

«Почему ты это делаешь, Леон?» – думаю я, глядя, как он идет к трону по решетке над бурлящим бирюзовым озером, сквозь пары снотворного, очевидно, безвредного для своего создателя.

Почему ты раскрываешь сокровенный даймен первому встречному?

Ответ вижу лишь один.

Ты в полной уверенности, что первый встречный не покинет это место никогда.

– Тебе чрезвычайно идет мой плащ, – говорит Леон, приближаясь и хлопая в ладоши. – Но еще больше тебе идет этот трон!

Он вскинул руку, и пальцы высекли щелчок.

В ту же секунду плащ сдавил мое тело. Пуговицы сами собой застегиваются, полы обмотались вокруг ног, воротник схватил за горло. Меня вжимает в трон спиной, задом и всеми конечностями, будто я привинчен огромными шурупами, даже голову не повернуть, смотрю прямо перед собой, туда, где в торжествующей позе стоит Леон.

Из ячеек в стенах, бодая и поднимая лбами стекла, полезло кошачье племя. Колодец наполняется злобным мявом и шипением. Они стекают по стенам, будто капли меда по сотам, и окружают трон полукольцом. Вот уже скачут по трону, топчутся по мне. Шипят, брызжут слюной, распускают когти, сверкают клыками, пожирают меня глазами, полными ярости…

Сфинксы, сфинксы, никого, кроме сфинксов!

Стиратель

– Тише, тише!

Леон призывает свору лысых четвероногих к порядку, но кошачья какофония, кажется, лишь набирает обороты. Не могу пошевелиться, будто внутри заржавевших рыцарских доспехов. Плащ держит намертво. Со всех сторон колют злобные реплики котов и кошек:

– Дайте нам порвать его, босс!

– Смерть ему!

– Он покалечил наших ребят!

– Он стиратель, чувствуете?! Он может стереть нас всех…

– Ты уже труп!

Тогда Леон поднял руки над головой, ладони хлопнули друг о друга. Хлопок неожиданно громкий, как выстрел из пистолета, я даже увидел, как звуковая волна упругим призрачным бубликом разбухла во все стороны, вынудив кошачьи спины напрячься.

Все тут же умолкли.

– Не суди их строго, – говорит Леон, опуская руки, – они просто тебя боятся. У них тоже аллергия на твой взгляд.

Жестом он подал сигнал кому-то из сфинксов, осадивших трон.

– Оставьте нашего дорогого гостя. Пока что. Лучше принесите сюда его… предшественника.

Парочка кошаков перепрыгнула куда-то за трон.

Я дернулся, на этот раз со всей силы, оскалившись. Но тщетно.

Леон улыбнулся.

– Видишь ли, – говорит невозмутимо, – сегодня утром произошло досадное событие. Умер мой стиратель. Превосходный был экземпляр! Три года просидел в этом кресле и, подумать только, до самого конца остался при своей твердолобости. Я регулярно бросал ему кого-нибудь из своих недоброжелателей, просто дежурная проверка, не утратил ли мой страж даймена, так сказать, порох в пороховницах. И всякий раз он их качественно сжигал.

Из-за трона вышли двое, мужчина и женщина, несут за ноги и руки, будто мешок, третьего. И, скорее всего, мертвого. Леон и кошачья ватага расступились, пропуская носильщиков. Они, как и те, кто напал на меня на крыше, похожи на каких-то неформалов. А тот, чье тело небрежно сбросили в центр решетки над пузырящимся котлом, выглядел вполне солидно. Когда-то давно… Пиджак, брюки, рубашка с галстуком, ботинки… Все рваное, в пятнах, словно не снималось несколько лет. Седые волосы, борода и усы разрослись, мужчина похож на дикаря из джунглей.

На глазах черная маска. Такую обычно надевают перед сном.

– Увы, – говорит Леон, – старость не щадит никого. Наверное, сердечный приступ…

Носильщики, зажимая носы и рты, поспешили убраться из зоны испарений. Их фигуры скрылись где-то за троном.

– Я бы тебя не привел к себе в убежище, – продолжает вожак сфинксов. – Взял бы кинжал да оставил там, на крыше, но ты на свою беду успел увидеть меня перед тем, как потерять сознание. Даже не всего меня, только лапы. А я успел ощутить твой взгляд. Как в горячую воду зашел, честное слово! Ну, решил я, тут сама судьба указывает. Стиратель, да еще такой своеобразный… Грех было пройти мимо!

– И что за хрень такая, стиратель?

– О, прости, ты же новенький! Что ж… Надеюсь, хотя бы о том, что творить чудеса перед людьми да и просто попадаться им на глаза нежелательно, ты в курсе?

– В курсе.

– И почему же так лучше не делать?

– Можно исчезнуть.

– Переместиться, – уточнил Леон. – Случайно. В принципе, ничего страшного, если суметь вовремя собраться. Но засада в том, что бывают люди, от взгляда которых можно исчезнуть навсегда. Сгореть. В одно мгновение. Такие люди, стиратели, настольно не переваривают все, что за гранью их понимания, и при этом настолько убежденные скептики, что перемиру проще отменить все необъяснимое в зоне их внимания. Отменить самым радикальным способом.

– Да, слышал о таких… Хочешь сказать, я один из них?

Леон пожал плечами.

– Конечно, никто не знает, что чувствуют те, кто сгорают от взгляда стирателя. С того света, если он есть, никто не возвращался, чтобы поведать. Но приближение опасности можно почуять за миг до. Как и в случае с обычными людьми. Знаешь про… чувство ветра?

Я сначала не понял, о чем он, но потом вспомнил:

– Да, меня как-то раз швырнуло в перемир из торгового центра. Охранник увидел по камерам. За секунду до этого налетел ветер.

– А в случае со стирателем – не ветер. Кое-что иное…

– Жжение? – предположил я.

Леон щелкнул пальцами, улыбка до ушей.

– Бинго!

– Тогда почему я до сих пор не спалил тебя и всю твою шайку?

– Потому что ты уже один из нас!.. Ну, не из нашей, как ты выразился, шайки, конечно. Один из перемирцев. Знаешь про перемир и даймены, знаешь, что это не выдумки. Тебе объяснили, как тут все устроено, и ты принял это своим… э-э-э, непригодным для таких вещей мозгом. Парадокс! Стиратель, которого принял перемир! Тебя привели. Можно сказать, впихнули, я уверен. Сам бы ты не смог. Таких, как ты, перемир и близко не подпускает.

Леон посмотрел на свои ладони.

– Я и сейчас чувствую, как твоя природа стирателя пытается сжечь всех нас. Руки горят, будто держу их рядом с огнем. И лицо тоже, и все остальное… Хотел бы я знать, у кого хватило могущества привести в перемир стирателя… и не сгореть по пути.

– И зачем тебе стиратель? – спрашиваю. – Защищать логово от незваных гостей?

Не то чтобы очень интересно, в такой-то ситуации, но расспросами тяну время. Не знаю, что это даст. Но тянуть – все, что мне остается.

Леон расплылся в улыбке.

– Разумеется.

– Держать оружие массового поражения у себя дома весьма опасно. Да еще настраивать против себя, превращая в раба.

– Ну, большую часть времени мой раб сидит с закрытыми глазами. Не думаешь же, что позволяю ему пялиться, куда и на что захочет.

Леон подошел к трупу.

– Эх, бедняга до самого конца был убежден, что на нем проводили какие-то запрещенные научные эксперименты. Или что-то в таком духе… Упертый пень! Для стирателя – самое то!

Снял с головы моего предшественника маску для сна, вертит вокруг указательного пальца, возвращаясь к трону.

– Скоро это примеришь, – пообещал он.

– Зачем? – усмехнулся я с издевкой, старательно пряча за ней отчаяние. – Зачем я вообще тебе сдался? Стиратель из меня бракованный. Испепелить не могу, только в жар бросить. Иначе вы передо мной не расхаживали бы всей сворой!

Свора в ответ зашипела и завыла с новой силой.

– А вот над твоей, так сказать, профпригодностью, – говорит Леон с критической дозой патоки в голосе, – мы сейчас поработаем.

Он спрятал маску в карман брюк, ладони хлопнули, вновь обратив на хозяина внимание взбесившихся сфинксов. Палец ткнул в верхнюю часть стены сбоку от него.

– Принесите мне экспонат номер двести тринадцать…

Другая рука указала в стену с противоположной стороны.

– … и экспонат номер сорок девять!

Несколько лысых кошачьих пружин метнулись в разные стороны, потом резко вверх по кирпичным выступам, как обезьяны.

– Я ведь не соврал тебе о своих чувствах к Блике, – говорит Леон. – Я действительно влюблен! В ее силу… В безграничную силу! И эта сила должна принадлежать… мне! Мне!!! А не какой-то истеричной девке, которая сводит личные счеты.

– Вот оно что. А твои цели, значит, будут возвышенные…

– Я хотя бы попытаюсь.

– И как ты собрался завладеть ее силой?

– А тебе зачем знать?

– Ну, раз все равно торчать на этой табуретке до скончания времен, согласно твоему гениальному плану, твои секреты я унесу с собой в могилу, верно? Имею право утолить любопытство. В качестве аванса за предстоящее мне дежурство.

Леон рассмеялся.

– Что ж, может, и расскажу. Если к дежурству окажешься годен.

Кошачьи слуги вернулись с ношей. Леон нагнулся, каждая рука приняла из кошачьих челюстей и хвостов по одному предмету, и вожак сфинксов подошел к трону.

На подлокотник рядом с моей кистью опустились песочные часы. В серебристых чешуйках, с ножками в виде змей. Верхняя полость пустая, в нижней – горка белого песка.

Леон присел на корточки, черные кругляшки линз поднялись, нос почти касается стеклянного купола с песком, сбрендивший коллекционер любуется кристалликами кварца.

– С помощью экспоната двести тринадцать, – говорит тихо, – Блика однажды мучила одну девушку. Жарила живьем на огне, прям как инквизиция ведьм, но обещала, что если та ни разу не вскрикнет, пока в часах бежит песок, то пытка прекратится. Песка здесь, кстати, на пять минут. Само собой, гореть на костре пять минуть и молчать… К-хм… Всякий раз когда бедняжка не выдерживала и кричала, Блика переворачивала часы.

Продолжая рассматривать красивую вещицу, Леон поставил локоть на колено, в потолок уставился зажатый в кулаке пистолет. Щелкнул предохранитель. Очки вернулись на глаза, голова повернулась, Леон, массируя бороду, смотрит на оружие.

– А вот этой чудесной «Береттой» Блика однажды расстреляла супружескую пару. Отстреливала им конечности по очереди. Сперва ему, потом ей, потом опять ему, снова ей… Не знаю, что стало с супругой, возможно, истекла кровью, а вот мужа Блика прикончила кинжалом. Любит она это. Мучает по-разному, но добивать предпочитает холодным оружием. Я бы с удовольствием заимел тот экземпляр, но увы… Ты, кстати, в курсе, что ее кинжалы не просто убивают? Нет, разумеется, ты не в курсе… Умерщвленное ими тело сгорает вместе с самим кинжалом, даже пепла не остается! Впрочем, ладно, что-то я отвлекся…

Леон передернул затвор и поднялся. Пистолет небрежно ткнул куда-то за трон.

– Эй, кто-нибудь, дерните рычаг!

Сзади заскрежетало металлическое…

Скрежет закончился щелчком, и – я вздрогнул! – решетка, где лежал труп одичалого пенсионера в грязном костюме, резко ушла под воду. Вместе с телом. Кирпичные берега бассейна хлестнуло волной, сфинксы дружно отпрянули, под брызги попало даже мое лицо.

Леон не шелохнулся. Ему окропило спину и волосы, а он так же пристально смотрит на меня и улыбается.

Теперь сияющие озеро бурлит посреди зала во всей красе. Без решетки стало светлее, поверхность воды качается, выпускает пузыри, вверх уносятся потоки летучих капелек. И все такое бирюзовое…

– Сейчас проверим, – говорит Леон, – какой из тебя стиратель.

Развернулся к хвостатым бандитам.

– Так, народ, а ну живо исчезли из поля зрения нашего гостя! Быстрей, быстрей!..

Начал махать руками, притопывать, пистолет дирижирует в разные стороны. Кошаки с воплями разбегаются, лапы грохочут, будто катится горный обвал, когти скребут по карнизам, поднимаются и опускаются стекла ячеек…

Я почувствовал, как на мое плечо, у воротника, ближе к лопатке, опустилось что-то теплое, и оно… шевелится.

– Риф, слушай, – прошептал в ухо знакомый вкрадчивый голос.

У меня чуть сердце из груди не выскочило.

– Ласт!..

– Тихо! – перебил крыс и куснул за мочку. – Слушай внимательно! Сейчас он разгонит всех, и они не будут тебя видеть. Только он! Когда подвернется момент, я его отвлеку. У тебя будет пара секунд. Превратись в кота и прыгай в перемир! Понял?! Превратись и прыгай!

– А ты?

– За меня не…

Мой друг не успел договорить: Леон развернулся ко мне. Теплый комок за воротником заерзал, протиснулся меж лопаток и замер. Плащ лишил меня возможности двигаться, но все равно боюсь шелохнуться, ненароком задавить крыса, который между плащом и троном как в тисках.

Последние сфинксы исчезли в стенах. Стало тихо. Если не считать бурление воды, давно привычное.

Леон подошел к трону, встал у подлокотника с песочными часами, пистолет указал на пузырящийся колодец.

– Красивая водичка, правда? – говорит в своей приторной манере. – Вот только… такой не бывает. Ну, с точки зрения, эээ… «нормального человека». Вода не светится. Тем более, таким цветом. Если бы на нее смотрел человек, не знакомый с перемиром, она бы просто лишилась волшебных свойств. Стала бы обыкновенной водой.

– Хочешь, чтобы я сделал воду обыкновенной?

– Ты – стиратель! А стиратели решают противоречия более радикально.

Леон перевернул песочные часы, и его силуэт скрылся за краем моего обзора. Плащ не дает повернуть голову, но думаю, что Леон совсем рядом, сбоку от спинки трона.

Догадку подтвердило холодное дуло пистолета, уткнувшееся в висок.

– Итак, стиратель, у тебя ровно пять минут на то, чтобы эта вода исчезла!

– И как я должен это сделать?!

– Не знаю. Сотри свою память. Убеди себя, что такой воды не бывает. Мне плевать… В твоем распоряжении аж целый мозг homo sapiens, венец эволюции! Придумай что-нибудь… И прими к сведению, я не вижу причин оставлять тебя в живых. Нового стирателя найду без проблем, среди людей их как грязи. О Блике ты рассказал. Развлек меня, за что спасибо! А больше пользы в тебе нет. Провалишь задание – вышибу мозги. Не трать время, оно бежит вон как!

Песок и впрямь сыплется быстро, в нижней половине часов растет куличик, а в верхней все глубже и шире становится ямка…

Я зажмурился.

«Такой воды не бывает», – твержу мысленно.

Повторил несколько раз, и глаза открылись.

Вода на месте. Такая же бирюзовая. Светится.

Зажмурился снова. Сердце мечется по грудной клетке, как пойманный зверь, будто это его, а не голову тычут пистолетным дулом. Вроде как надо внушать себе, что такой воды не существует, но могу увлечься, проворонить момент, когда Ласт отвлечет Леона, упустить секунды для побега в перемир.

Ласт атаковать не торопится. Застыл между двумя спинами – моей и трона… Выжидает…

Ну же, друг!

Я начал всерьез бояться, что ненароком придушил крыса. Плащ вжимает меня в трон, будто я в него врос, сложно представить, что между ними осталось какое-то пространство.

А может, там и вовсе никого? Вдруг в приступе отчаяния померещилось? Или надышался паров этой проклятой воды до галлюцинаций? Я ведь даже не видел моего друга, только едва уловимый шепот и какой-то зуд в плече и ухе, мало ли, нервы еще не так искрят при стрессе…

В нижнем пузыре часов уже больше половины песка!

Господи, пусть все это окажется кошмарным сном… Пусть этот сон скорее закончится…

Бах! – и все…

Я вспомнил, что мне уже приходила такая мысль когда-то. У себя дома. Вернее, в квартире, которую в то время считал домом. Я засыпал на кровати в обнимку с раненой бело-рыжей кошкой и пистолетом в кулаке. Думал, застрелюсь, как только пойму, что в квартиру ломится группа захвата.

А сейчас вдруг дошло, что именно та ночь и стала рубежом, после которого началась вся эта паранормальная эпопея. Сперва исчезла кошка, но возникла рыжеволосая девушка, потом вместо меня появился шоколадный кот с желтыми глазами. И понеслось, одно за другим…

Хотя, на самом деле, понеслось днем раньше, когда меня выперли из универа, с работы, из отношений. Или в другом порядке?.. Да какая разница! В любом случае, денек выдался на редкость дерьмовый. Но при всей его дерьмовости все-таки худо-бедно, но вписывался в рамки реальности. Даже то, как я забил кирпичом до смерти генеральского сынка, а потом на его тачке вез кошку к ветеринару. Дичь полная, но все же можно списать на неудачное стечение обстоятельств. Одним словом, не повезло.

А вот превращения кошек и людей друг в друга так просто не спишешь. Тут уже другое слово – бред. Ну, или помягче – фэнтези.

И впрямь похоже на сон.

А что, если… действительно сон? Если взять последний фрагмент моей жизни, где нет чудес, а именно – тот, где засыпаю с кошкой на кровати в своей квартире, и если считать, что чудес не бывает в принципе, тогда… может, с того самого фрагмента я и не просыпался вовсе? Сплю до сих пор?