Куда приводят коты

Я задержал дыхание, глаза эвакуировались под занавес век. Пора прочь с этого праздника жизни, пока не задохнулся…

В этот момент с ревом людской массы грянул ритмичный припев:

– Облака – вниз,

Неба карниз…

Облокотись

На эту высь!

И хотя я пытался думать о Карри, песенные строчки успели проскочить в сознание именно тогда, когда перемир распахнул объятия.

Рев толпы превратился в рев ветра, меня опять закрутило, да так, словно я рваный осенний лист, попавший в ураган. Свет прожекторов стал в тысячу раз ярче, я не сразу понял, что это уже не прожекторы, а ослепительный свет солнца. Из меня рвется вой, но я его не слышу.

Падаю!

Падаю с такой высоты, что и подумать страшно! Далеко не то что до земли – даже до облаков, которые стелятся внизу бескрайним одеялом. И солнечный шар в дымке выглядывает из-за края этого одеяла, как голова дремлющего бога. Корона лучей колет глаза, а вот нежные молочные отсветы на хлопьях облаков созданы для того, чтобы смотреть на них вечно. Именно они помогли отвлечься, сосредоточиться, я кое-как обрел контроль над телом.

Вращение замедлилось, стало плавным. Теперь просто падаю брюхом вниз, растопырив лапы, будто белка-летяга. Перепонки сейчас и впрямь не помешали бы. Хвост болтается где-то надо мной трепещущей ленточкой. Встречный поток такой сильный, не успеваю вдыхать, воздух проносится мимо носа. А еще здесь холодно, даром что на мне шуба, лед проникается под шерсть, в кожу, и я словно оголенный кусок мяса…

И все же я успокоился.

Паника отступила в тот момент, когда я понял, что не разобьюсь вот прямо сейчас. Огромная высота плюс сопротивление воздуха… Лететь еще минут десять-пятнадцать, а то и все полчаса! А еще чуть позже, наконец, дошла немудреная, но все же пронзительная мысль: я впервые в жизни так высоко!

Силы небесные, как же здесь красиво!

И все же… надо исчезнуть до встречи с облаками. Еще не хватало напороться на какой-нибудь пассажирский лайнер с кучей любопытных глаз в иллюминаторах. Карри… Я не должен забывать. Карри в опасности! А меня все еще где-то носит. Соберись, Риф… Вспомни самую яркую ее деталь, которую запомнил до мельчайших черточек.

Ногти!

Я столько времени просидел у нее на руках, узоры зеленых ноготков, похожие на жилки листьев, отпечатались в памяти, словно карты каких-нибудь лесных речек. Стоило лишь закрыть глаза, и даже ледяной холод не смог помешать мыслям плыть по руслам этих рек.

– Двадцать пять лет вместе, поверить не могу!

– Я и сама не всегда верю, девочка… Тем не менее, факт! Четверть века рука об руку, и знаешь, ни разу не пожалела.

– Мне и год с кем-то вытерпеть – подвиг!

Я оказался в офисном помещении с окном на всю стену. По ту сторону стекол простирается светлый городской пейзаж. Судя по далеким крышам, я в небоскребе. Подо мной десятки этажей. Не так высоко, как было несколько секунд назад, и все же…

Лежу, растопырив лапы, будто все еще в падении, на краю стола.

За ним сидят друг напротив друга две женщины. Молодая делает маникюр даме в зеленом платье, с длинными волосами соломенного цвета. Ей, наверное, лет сорок-пятьдесят, но выглядит столь эффектно, что, если бы я выбирал, с кем из них провести ночь… Особый шарм ей придают миндалевидные очки, столь утонченные, что я даже увидел их не сразу.

– А зачем терпеть, детка? – говорит шикарная леди. – Будь с тем, кого терпеть не надо. С мужчиной твоей мечты должно быть легко и радостно.

Голос своеобразный. Такой подошел бы чернокожей женщине, поющей какой-нибудь джаз или блюз. Если бы услышал ее раньше, чем открыл глаза, без тени сомнения решил бы, что передо мной негритянка.

Тем не менее, типаж на сто процентов европейский.

Она, наконец, заметила меня:

– Оу, кто к нам пожаловал! Ты откуда, красавчик?

Девушка, что красила ей ногти, вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Которые вместе с маникюрным карандашом благоразумно отстранились от пальцев клиентки.

– Чуть не запорола работу из-за тебя, кошак! – прозвучал из ее уст упрек в мой адрес. Затем она обратилась к женщине: – Этажом ниже ветеринарная клиника, оттуда регулярно кто-нибудь сбегает. Хорошо еще, что кот, а не какая-нибудь мартышка. Однажды меня чуть енот не покусал…

– Прелесть какая! – воскликнула клиентка. Затем уточнила с деликатной усмешкой: – Оу, я про кота, конечно же, а не про енота.

Я обратил внимание на ее ногти. Такие же, как у Карри. Зеленые, с жилками, словно листья. Только узоры готовы еще не на всех пальцах.

Дама в очках, глядя на меня, откинулась на спинку кресла, руки чуть в стороны. Глаза на секунду скосились туда, где колени, затем стекла очков сверкнули, возвращая мне взгляд.

– Ну что, мсье, почтите меня своим присутствием?

– Мяу!

Я переместился к ней на колени. Не столько за порцией нежности, сколько из практических соображений: нужно отогреться. Сквозь облако зеленой ткани под шерсть тут же хлынуло живое проникающее тепло.

– Бог мой! – воскликнула женщина. – Котик, ты что, с Северного полюса? Холодный какой…

«Очень даже возможно», – ответил я, запрокинув к ней голову.

Вернее, попытался ответить, а вышло очередное:

– Мяу.

Горячие ладони, не касаясь пальцами, прогладили пару раз мой позвоночник, затем женщина вернула их в распоряжение девушки-мастера. Та вернулась к работе и заговорила:

– Вот вы говорите, мужчина мечты… Да только где его взять! Такие на дороге не валяются. А если и встречу… Знаете, так выходит, что те, кто мне нравится, меня в упор не видят. Или видят, но всерьез не воспринимают. Вот вам понравился ваш муж двадцать пять лет назад. И как вы сделали, чтобы он стал вашим, а не чьим-то еще?

– Очень просто, девочка, – отвечает женщина с благосклонным смехом. – Подошла к нему и сказала, что он мне нравится и я хочу быть с ним.

– Как это?!

– Вот так… А что?

Девушка фыркнула.

– Вообще-то такое должны делать парни!

– Ну, значит, мужчина твоей мечты тебе еще не встретился, детка. Поверь, когда это случится, заткнешь свою гордость за пояс, как миленькая. Лишь бы другой не достался.

– И что, сработало? – поинтересовалась девушка недоверчиво.

Женщина рассмеялась.

– Разумеется! Мужчины любят прямоту, знаешь ли… Хотя такое не в нашей природе, тут я с тобой согласна. Зато я была вне конкуренции! Пока мои соперницы крутили задом и на что-то там намекали, я уже примеряла свадебное платье, ха-ха!

Девушка задумалась, даже от рисования узоров отвлеклась на мгновение.

– Хм… Ну ладно, может быть, попробую.

– Эх, в том-то и дело, – вздыхает клиентка, – что может быть… А надо без сомнений. И в тоже время аккуратно, как вот эту красоту на ногтях. А не так, будто делаешь мужчине величайшее одолжение в его жизни. Монашеская покорность и ангельское терпение – и никак иначе. Мой сперва не верил, думал, розыгрыш, все ждал подвоха…

Пока они говорили, я грелся и ждал, когда увлекутся беседой настолько, что не заметят мой побег под стол. Наконец, я выбрал момент, соскользнул с коленей прекрасной дамы. Диалог о личной жизни не прервался. Отлично! Можно уйти в перемир прямо отсюда, из-под стола. Дверь офиса приоткрыта, так что мое исчезновение не станет загадкой. Как бы ни была обворожительна белокурая женщина в очках, мое сердце уже занято. И я должен быть с той, чья жизнь сейчас, возможно, в опасности.

Стол длинный, позволил удалиться от женских ног, не покидая укрытия, почти до самого окна-стены. Вид на город стал шире. И я увидел с краю очертания башни, которую узнал бы даже распоследний двоечник по географии.

Оказывается, меня занесло не абы куда, а в столицу Франции!

А когда я вновь прислушался, о чем говорят сзади женщины, то обнаружил, что понятная речь превратилась в сплошное «бонжур-лямур-абажур» и тому подобное… Стоило осознать, что по-французски я нихт ферштейн от слова «совсем», и реальность не стала спорить. Дескать, как пожелаешь, дорогой, вот тебе твое «нихт ферштейн» на блюдечке. Наслаждайся.

Но насладиться не успел.

Знакомое «чувство ветра» настигло внезапно, шерсть вздыбилась, я напрягся, как перед броском, но это не могло ничего изменить. На сей раз перемир забрал против моей воли, потому что кто-то из людей на нашей огромной планете вдруг вбил себе в голову, что меня здесь, в Париже, быть не должно.

А должен я быть, как выяснилось… в стиральной машине!

Да, в той самой, откуда не так давно исчез, как мне казалось, раз и навсегда. Тем не менее, многочисленные поры в серебристой стенке барабана снова передо мной. Похоже, охранник, что засек меня тогда по камере, все это время не отлучался с поста и даже не отвлекался от монитора. И до сих пор несокрушимо уверен, что я внутри. Ну, а куда мне еще деться? Его логика держит меня на привязи к этому месту. Наверное, за тем и следит – хочет дождаться, когда выскочу. Такое вот реалити-шоу. Эксклюзивное, только для него одного… Дернул же меня тогда черт выскочить из машинки, надо было сразу в перемир!

Мысленную досаду прервали далеко не самым приятным способом: в утробу барабана влетел комок дурно пахнущей одежды.

– Мяяээуу!!!

Тело метнулось, как ужаленное, из стальной норы.

– Чтоб тебя, говнюк мохнатый!..

Сморщенный седой азиат упал на задницу, корзина с бельем выскользнула из рук, опрокинулась на пол. Тот такой гладкий, мне едва удалось затормозить, не врезаться в стиралку напротив. Лапы разъезжаются, как в мультике, осталось наложить каноничный для таких сцен перестук. Кое-как завершив вираж, я галопом пустился по коридору стиральных машин.

Одна пара ног, другая, третья… Оббегаю людей, словно деревья.

– Цзюань, смотри! Кофейный кот!

– Это к удаче…

– Каким ветром его сюда…

– Ха-ха, хотел постирать шубку!

Тип в брюках, с медицинской маской на лице и бейджем на рубашке скрючился в попытке меня схватить, но я запрыгнул на спину, перелетел турникет.

За ним оказалось фойе с терминалами оплаты, выдающими одноразовые пропуски. На экранах мелькают иероглифы. Азиаты с сумками и корзинами переговариваются меж собой, в меня тычут издали пальцы и подбородки, кто-то целится камерой телефона. Я снова перестал понимать чужую речь, но сейчас меня заботит не это.

Безлюдное место… Найти безлюдное место!

Прозрачные автоматические двери соизволили выпустить, только когда я набросился на стекло в прыжке. Наверное, фотоэлементы стоят ниже кошачьего роста.

Но на улице оказалось еще более людно, чем в прачечной!

Меня сразу затянул поток шагающих тел, пришлось влиться, чтобы не быть затоптанным. Азиаты, туристы, мопеды, лысые буддийские монахи в красных простынях… Моего проворства едва хватает, чтобы озираться и при этом избегать столкновений с ногами и колесами.

Муравейник, не иначе!

Люди кажутся живыми колоннами, а высоко над ними со всех сторон – зеркальные окна высоток, мерцают гигантские рекламные экраны, электронные вывески. Обычных плакатов тоже полно, на них доминирует красный цвет. Вообще здесь много красного. И все в иероглифах.

Отыскать в такой суете клочок пространства, свободный от чьих-то глаз, кажется задачей на грани. Я чуть не застыл в приступе панического отчаяния, но вовремя вспомнил… Карри говорила, что появиться в слишком людом месте столь же легко, как и в совершенно пустынном. И доказала сие на практике.

Смею надеяться, что к исчезновению это относится не в меньшей степени.

Приближаюсь к перекрестку…

Народу перед «зеброй» – как на митинге! И такой вот митинг на каждом из четырех углов дорожного узла. Как только машины и автобусы затормозят, вся эта масса хлынет, волна на волну, и останется только удивляться, что не сбивают друг друга, как кегли…

– Ма, там котя! – детский голос.

– Не вертись…

Пробираюсь в самую гущу ног.

Вот здесь и впрямь реальные шансы быть задавленным. Но придется рискнуть. Зато между фигурами так тесно, что вниз почти никто не смотрит. Никаких «Ма, там котя!» и прочих знаков внимания. Каждый дышит другому в затылок, посматривает на светофор, листает ленту соцсети в гаджете. Сколько секунд осталось до зеленого, уже не видно. Но магистраль еще гудит. Лучше успеть до того, как лес ног придет в движение.

Под шум автомобилей я закрыл глаза.

Карри… Изумрудные глаза, веснушки, призрачная маска с каймой янтарных камушков, зеленое одеяние восточной принцессы, жилки на «листьях» ногтей… Пытаюсь воскресить весь образ сразу, а не отдельные элементы… Ну же, Карри! Где ты?!

Меня сжало со всех сторон, будто тисками!

«Не успел!» – подумал я и приготовился к хрусту костей.

Но неприятное чувство вспыхнуло лишь на миг. Я по-прежнему в чем-то тесном, но оно не давит, только ограничивает пространство. Как мешок. Все еще шумят машины…

Вернее, машина. Одна!

Моя голова, наконец, смогла высунуться из таинственных тисков. Это оказался не мешок, а рюкзак. На заднем сиденье автомобиля с открытым верхом. В морду ударил ветер, уши прижались к голове, я невольно сощурился. Машина несется по широченной стреле автобана, слева и справа простираются каменно-песчаные пустоши с пучками блеклой травой, корявыми деревьями, кактусами и скалистым горизонтом.