Своих не бросаем. Век двадцать четвертый.

Тяжелое молчание длилось несколько тревожных секунд, потом дверь медленно приоткрылась. Пистолета в руках Георгия не было. Сощурился на миг, потом беспомощный взгляд вонзился в глаза напарника.

– Ты… ты, наверное, прав, прости, прости за слабость, – он был бледен, но на лице не было и следа недавней истерики.

Владимир осторожно обнял напарника за плечи, прижал к себе, ощутив костлявое, мосластое тело. Чем-то неуловимым Георгий напоминал косулю. Такой же хрупкий и тощий-претощий и такой же потерявшейся в жизни. Отстранился. Своя смерть не страшна, страшно, когда умирают по чьей-то злой воле близкие. И боль от потери не исчезнет иначе, как смытая кровью врагов. Всех. всех… Кому как не ему понимать напарника.

– Ничего, земляк, ничего. Понимаю … сам чуть с ума не сошел. Я пойду во флот… добровольцем. Ты со мной? – Владимир ободряюще улыбнулся.

Георгий кивнул. Владимир только сейчас заметил, что у него глаза не подходят к лицу. Лицо вновь превратилось в маску, а глаза больные.

На следующий день оба записались добровольцами в военно-космический флот. Выжившие с Дальнего Форпоста отличались иступленной ненавистью к врагу и никогда не отступали, и армия с флотом брали их охотно. Месяцы учебы то тянулся медленно, словно мед, выливающийся из бочки, то неслись вскачь, словно птица-тройка древности. Наконец, прошли выпускные экзамены и наступил долгожданный день распределения – сегодня они узнают где будут служить.

Приятели – Владимир с Гошей подружились насколько это возможно для людей разных поколений и разного жизненного опыта, вместе зашли в штабной корпус. Синхронно вскинули руки в воинском приветствии перед алым, словно кровь, знаменем части, рядом с которым замер вооруженный часовой. По широкой пластикобетонной лестнице поднялись на второй этаж. Вытяжки вентиляции над головой, однообразные двери с пластиковыми табличками. Сухо. Серо. Однообразно.

У кабинета командира батальона. переминалась очередь волнующихся курсантов. Дождались своей. Георгий постучался и подумал: Бог не выдаст, и Этна – так прозвали комбата курсанты за любимое слово – паразит, не съест.

– Курсант Собенко? – хрюкнула изношенная мембрана динамика. – Что тебе? Заходи.

Дверь сдвинулась в сторону, и Георгий шагнул за порог. Застыл, вытянулся в строевой стойке оловянным солдатиком. За ним заскочил Устинов.

– Товарищ капитан второго ранга, курсант Собенко для получения распределения прибыл! – рявкнул, тщательно скрывая любые признаки интеллекта.

– Товарищ капитан второго ранга, курсант Устинов для получения распределения прибыл! – Владимир изо всех сил сжал челюсти, кадык дернулся.

За спиной дверь с шипением вернулась на место.

Кабинет как кабинет, самый обычный. Такой найдешь в любой конторе, в любом бизнес-центре. Единственное отличие – над лысой, аж зайчики пускала, головой хозяина портрет президента Генеральной Директории, а справа в стену вмонтирован сейф. Вокруг внушительных размеров стола мягкие пузыри, принимавшие по ментальной команде любую форму.

Этна упер в стол могучие волосатые лапы и привстал.

– Этна, я не понял, не знаем порядок как заходить за распределением? – рявкнул и тут же понизил голос до угрожающего шепота – А, курсанты Собенко, – на миг опустил взгляд на вмонтированный в стол экран консоли, – и Устинов?

– Никак нет, знаем, по одиночке, – Володя облизал пересохшие губы и упрямо набычил голову, – но просим распределить нас вместе на один корабль. Любой. Очень просим!

Он замолчал, рассматривая лицо собеседника, на котором смешались удивление и нешуточное негодование. Из открытого окна прогрохотал дружный стук ботинок и отчаянный крик:

– Смирно! Равнение налево!

Комбат прищурил густые брови и вдруг рявкнул: – Кру-гом! Разгильдяи…

Курсанты выполнили команду четко, как на плацу. Звонко щелкнули каблуки.

– Шагом марш, – гораздо тише и опустился в кресло.

Устинов прикоснулся к сенсору двери и, вдруг, с отчаянным видом повернулся:

– Мы оба с Дальнего Форпоста. Георгий потерял семью и сына, я – невесту. Помогите… пожалуйста, – произнес с отчаянной надеждой и умолк, стиснув кулаки.

Этна положил ладони на подлокотники. Взгляд опустился вниз на консоль, сощурился на миг, потом впился взглядом в лицо Володи.

– Наглецы… – произнес, успокаиваясь. Пальцы побарабанили по столешнице и добавил чуть насмешливо, – Черт с вами, этна, но только из уважения перед памятью мертвых!

Провел пальцем по консоли и произнес:

– Обоих разгильдяев на корвет «Гремящий» на должности операторов артсистем ближней обороны. Все – идите, и чтобы я вас не видел больше!

– Есть, товарищ капитан второго ранга! – восторженно гаркнули во весь голос оба бывших курсанта, а ныне матроса третьего ранга. Ура – получилось!

Володя перед тем, как выскользнуть за дверь тихо произнес:

– Спасибо вам!

Третий флотский отряд, в состав которого входил «Гремящий» отправился на патрулирование к звезде Росс 154, в девяти с половиной световых годах от Солнца. По данным разведки в ее окрестностях наблюдалась подозрительная активность волфов.

Отряд вынырнул из варп-режима у насквозь промерзших карликовых планет внешних границ звездной системы. Вначале все было спокойно, потом из пояса астероидов на месте четвертой, разрушенной планеты, вынырнул второй имперский флот волфов, по численности превышающий земной отряд почти в три раза, и система превратилась в гигантскую ловушку– набрать достаточную скорость для включения варп-двигателей земляне не успевали.

Варп-двигатель искривляет пространство таким образом, что позади корабля пространство «раздуто» а перед кораблем «сжато». При этом корабль оказывается внутри варп-пузыря – сфероидальной области искривленного пространства – как в контейнере. Из-за этого корабль – относительно варп-пузыря неподвижен, а движется сам варп-пузырь вместе с кораблем.

Земляне приняли бой.

Напряженная тишина, нарушаемая только шуршанием вентиляции – вечными звуками, которые бывалый космонавт не замечает, затаилась в отсеках «Гремящего». Страшно, очень страшно, но драться придется. Вероятность победить, да что там победить, уцелеть, приближалась к нулю, но о сдаче в плен никто и не помышлял. О том, как обращаются с пленными волфы, люди знали слишком хорошо.

Они приготовились драться не на жизнь, а на смерть – потому что ничего другого и не оставалось. Смерть? Пусть смерть, но за собственные жизни взять достойную плату!

Сквозь потолочный экран безжизненные и холодные, словно лед, разноцветные искорки звезд безмолвно вглядывались в кресла-коконы артиллеристов. Дальние углы отсека терялись в плотном сумраке. Недавний страх и желание оказаться как можно дальше от места схватки остались позади. Владимир жаждал отомстить. Отомстить за сломанную жизнь, унылое будущее без Анечки, за пережитый страх, за мысли о смерти, за липкий пот на теле. За все! За все! Теперь пусть они боятся. Настала его очередь внушать ужас.

А еще немного давил в груди скафандр. Похоже поправился. Займусь физкультурой. Если выживу.

Он ощутил какую-то странную веселость.

Больше всего это, пожалуй, походило на мандраж перед гонкой: тело накачивалось адреналином, он ощутил, как подрагивают от избытка энергии кончики пальцев… Нет, всего потряхивало.

– Надерем задницу хвостатым! – произнес преувеличенно бодро и повернулся бледным лицом к Гоше.

Тот несколько секунд не реагировал, потом согласно наклонил голову. Взгляд застыл, словно он хотел разглядеть в полутьме отсека, подсвеченного только мертвенным светом звезд и холодными огоньками дежурного освещения, нечто видимое только ему, быть может прошлую, довоенную жизнь, когда он был счастлив, но сам не понимал это.

Потом повернулся облитым лихорадочным румянцем лицом к Владимиру, в глазах отразились испытываемое им чувство – неистовый гнев:

– Хвостатые считают, что мы в их власти? Зря, даже заяц, когда некуда бежать, способен забить волка ногами. А мы им не зайцы, мы люди!

Шлем затемнился, в виртуальном пространстве загорелась сетка целеуказателя, красными огоньками светились вражеские корабли и рои дронов и ракет перед ними – цели.

Огонь по готовности, – голос капитана был ровен и бесстрастен.

Поймал в крестик целеуказания ближайшую цель. Синие, как море, глаза сузились, мысленно скомандовал: «Огонь!»

Дрон рассыпался огненным облаком металлических и пластиковых осколков.

– А, попал! – крик полон задора и дикого восторга, – Попал! Попал! Я Бог войны, суки!..

Дальнейшее сражение слилось для Владимира в мельтешение в виртуальном пространстве красных огоньков вражеских дронов и ракет, хаотично маневрирующих, пытаясь сблизиться с человеческой эскадрой и частыми стробоскопическими вспышками взрывов. Смыслом существования была месть и он, наконец, смог утолить ее.

Угольно-черное, налитое абсолютной тьмой пространство часто полосовали лазерные лучи, комками плазмы разлетались корабли.

Он ловил вражеские аппараты в перекрестье целеуказателя и стрелял, стрелял и стрелял.

Что-то орал. И безумный, издевательский смех, когда очередной дрон исчезал в яркой вспышке.

И в прорези оскаленных зубов ядовито искрилась слюна.

А дроны и ракеты вновь и вновь появлялись, упорно пытаясь пробиться к «Гремящему». Он едва успевал перехватывать очередного механического камикадзе. И казалось этому безумию нет конца.

И какофония боя в эфире.

– Говорит капитан, потеря запасного электроснабжения центрального поста, электрикам немедленно разобраться и восстановить!

– Есть!

– Потеря управления элеватором дронов!

– Перейти на запасную цепь!

– Есть!

– Батареям сконцентрировать огонь по кораблям в квадрате 26-8. Повторяю! Батареям сконцентрировать огонь по кораблям в квадрате 26-8.

– Вас понял, исполняю!

Момент ядерного взрыва он не помнил. Миг тому назад он азартно ловил в перекрестье целеуказателя очередной дрон. А потом тело сотряс сильнейший удар… и все исчезло.

Сознание включилось неожиданно. Рывком. Ему показалось что всего через миг открыл глаза. Он лежал в незнакомом помещении на полу, а над ним и, спиной, стоял космонавт в скафандре незнакомой конструкции. Что за чушь? – подумал он. Откуда новая конструкция?

В глотке словно поселился местный филиал Сахары. Невыносимо болела голова. Он открыл рот, чтобы попросить воды, но из горла вырвался только слабый хрип.

Незнакомец в скафандре видимо услышал, рывком повернулся и Владимир увидел за прозрачным пластиком шлема темнокожее лицо с большими заостренными треугольными ушами, удлиненную челюсть с оскаленной пастью и мощными кривыми клыками.

Человек смотрел в лицо своего самого страшного и непримиримого врага– волфа. По спине потекла холодная струйка пота.

***

Десять пленников в оборванной одежде, в которой только опытный взгляд мог опознать донельзя заношенную и рваную военную форму, мчались, тяжело дыша, по узкой звериной тропе по первобытным джунглям планеты, даже название которой они не знали.

«Хлюп, хлюп» – при каждом шаге нога погружалась в полусгнившие листья, ковром усыпавшие землю, на пару сантиметров, этот звук смешивался с хриплым дыханием людей и воплями прячущихся в джунглях неведомых тварей. В полутьме образованного густыми кронами деревьев нижнего этажа джунглей скорее угадывались, чем видны нечеткие очертания лесных исполинов, словно из грубого хаоса рождалась новая вселенная.

За дозорным, судорожно глотая горячий воздух, пропахший чуждыми земному существу запахами, бежал заводила сумасшедшего побега из концлагеря – Устинов. Соленый, едкий пот заливал худое лицо, он бежал в полуобморочном состоянии, поддерживаемый только жаждой жизни и мести. Именно они помогли выжить этот трижды проклятый год. Выбора не оставалось. Или они захватят межзвездный корабль и получат шанс выбраться с проклятой планеты или их настигнут надзиратели клана Черноногих и тогда они позавидуют мертвым.

Устинов задыхался, но не снижал темп.

Торопливо обогнул разноцветный, словно радуга в небе, ствол, в два охвата, похожего на земную секвойю лесного исполина и замер, словно пригвожденный к земле. Через десяток шагов, пришпиленный к такому же дереву несколькими дротиками – крепкими шипами с кисть длиной, словно бабочка жестоким энтомологом, висел мертвый человек. В полутьме жадно шевелились, пеленая тело все туже, ветки куста-стрелялки. Концы их глубоко вонзились в людскую плоть на незащищенном лице, шее и кистях рук и медленно расцветали алыми цветами, похожими на маленькие, жадные рты. Дозорный не заметил хищника и подбежал слишком близко. Теперь беглецов уже не десять, а девять.

Устинов содрогнулся всем телом, рот за стиснутыми зубами наполнился кислой слюной – съеденное рвалось из желудка наружу. На скулах до черноты загорелого лица проступил лихорадочный румянец. Рука торопливо сдернула с головы драную бейсболку на которой скорее угадывался, чем виделся герб Генеральной Директории. Сердце и душу жег стыд перед погибшим товарищем, совсем как год тому назад, когда после проигранной битвы около звезды Росс 154 очнулся в окружении врагов – волфов, в плену. С тех пор тысячу раз пожалел, что выжил, а не погиб вместе с экипажем. Сглотнул вязкую слюну, пытаясь справиться с приступом тошноты. Оглянулся. В полутьме виднелись белые пятна человеческих лиц, взгляды не отрывались от тела так страшно погибшего товарища.

– Мы отомстим, страшно отомстим! – ярость сделала голос ледяным, отвернулся. Потом назначил двоих в дозор и вновь побежал, далеко обходя останки. Следом – остальные земляне.

Джунгли начали редеть, далеко вверху в просветах между пыльными кронами блеснул ярко-синий из-за состава местной атмосферы краешек местного светила, немного крупнее земного Солнца.

Через десяток минут наступил кризис. Сердце раздирало и сжимало грудь, воздух жег горло пылающим огнем, в глазах мелькали искры, но самое плохое – он начал спотыкаться.

Соленый пот заливал лицо, он бежал вслепую, увлекаемый силой, неисчезающему присутствию которой в себе мгновениями еще мог удивляться. Мышцы работали на пределе.

Бежать, бежать дальше!

Но ноги отказывались слушаться. Все в нем кричало, требовало остановиться, стоять, а то и рухнуть на кажущуюся такой безопасной землю.

Еще пять минут сумасшедшего бега на пределе человеческих возможностей и между стволов появилась пыльная трава просеки, шириной в пару десятков шагов. Закатное солнце коснулось толстой металлической решетки в несколько человеческих ростов, дальше – серые плиты космопорта.

Качаясь из стороны в сторону от усталости, пробежал последние шаги.

Запалено дыша, беглецы спиной рухнули на землю. Дрогнули губы, в глазах облегчение. Все-таки добрались!

Устинов отдышался, сбросив рюкзак на землю, достал из него электронный бинокль, окуляры прижались к глазам. Изображение рывком приблизилось. Примерно в полукилометре на нагретых заходящим солнцем пластикобетонных плитах возвышался зализанных очертаний белоснежный корабль, походивший на земные самолеты доисторического двадцать первого века. Это был малый дальний разведчик человеческого флота, способный приземляться на поверхность планет и летать на межзвездные расстояния. И главное, вокруг нет волфов, так же, как и на корабле. На своей родовой территории хозяева не опасались никого. Человек облегченно выдохнул воздух меж стиснутых зубов, обернулся.

Две недели тому назад надсмотрщики пригнали пленников в космопорт. Пришлось выносить из пропахшего вонью смерти корабля мумифицированные тела экипажа и заделывать отверстия в прочном корпусе, но после этого корабль был готов к полету. Именно тогда мечты о побеге обрели реальные очертания.

Старший из беглецов по возрасту– Гоша лежал на спине, тяжелое дыхание вырывалось из груди, загнанный взгляд не отрывался от далекого, такого неземного неба. На пыльной траве рядом – лазерная турель с полуразряженной батареей. Сумасшедший марш по джунглям дался ему тяжелее всех. В лагере Гоша казался самым забитым, казалось, долго не протянет, но он выжил, но сейчас все же сломался.

– Гоша, давай.

Гоша перевернулся на живот, немного помедлил, с хрипом дыша, кивнул. Тяжело поднявшись, подхватил за ручку турель. Путаясь ногами в густой траве, пригибаясь, пересек просеку и скрылся в скрывавших основание ограды кустах.

Коротко прошипела лазерная турель, выплавляя в ограде дырку.

Настороженные, словно разведчики на нейтральной полосе, двое землян, осторожно пролезли в дырку и направились к кораблю. Человеческие фигуры казались лишними на прокаленной солнцем чужой планете. Что-то неуловимое, непонятное ощущалось в самом воздухе. Что именно Устинов не понимал, но ощущал это на подсознательном уровне. Неожиданно в оружейной башенке корабля ослепительно блеснуло и тут же снова. В груди обоих землян появились дыры, в два кулака размером, сквозь них на миг пробились синие лучи местного Солнца, где-то позади, в джунглях затрещал огонь. Люди, уже мертвые, рухнули плашмя на плиты, порыв ветра донес тошнотворный запах горелой плоти.

Устинов припал к земле. Захолодели пальцы рук, и он отчетливо ощутил тяжесть пистолета за поясом. Их ждали, их несомненно ждали. В один миг беглецы превратились в жертву, которую еще не загнали, но это дело времени. Не смерть страшна, с ней пленник давно смирился как с неизбежным злом, которое весь этот год была рядом, на расстоянии вытянутой руки. На миг до слез возненавидел дурака, заведшего себя и доверившихся людей в ловушку.... Все жертвы, все – оказалось напрасным. Лицо застыло в непроницаемой маске…

– Уходим! – повернулся к беглецам.

– Вы уходите ребята, я задержу, – неожиданно спокойно произнес Гоша.

– Ты… – Владимир облизал внезапно пересохшие губы.

– Бегите, бегите если не задержать, ляжем все.

Устинов вновь и несколько иначе посмотрел на старого товарища: черты лица заострились, стали словно уже неземные, такие он видел в своей жизни только в военной хронике. У идущего на таран пилота космоистребителя. А еще в храме, у святых и представил, как тот устал за целый день сумасшедшего бега. У меня и то ноги как не свои, а ему каково? Да…

Но он был русский, хотя в крови замешен добрый десяток народов и, этим все сказано.

– Прощай, Георгий Константинович, – сглотнул горький комок в горле. Пальцы на миг крепко сжали плечо товарища, не оглядываясь, увел беглецов.

Гоша устал убегать. На посошок вернуть долг за Дальний Форпост, за десятки миллионов убитых. Перед мысленным взглядом появились лица жены, сына, родителей. Ждите меня родные… Лег поудобнее в кустах, сразу за решеткой, словно косарь перед страдой скрупулезно проверил инструмент. Ребристый язычок предохранителя отвел большим пальцем вниз и никаких недомолвок. И сорок секунд непрерывного огня. Прицелился в рамку прицела на звездолет, повел толстым стволом направо-налево. Нормально…

Долго ждать не пришлось. В корпусе корабля протаял люк, бесшумно упали аппарели. На пластикобетонные плиты спустилось несколько десятков волфов в тяжелых бронескафандрах. На груди эмблема клана Черноногих – хищный паук раскинул лапы на фоне цвета крови. Веселые, предвкушающие лучшее в мире развлечение: охоту на разумную добычу. Что может быть интереснее и принести охотникам большее удовольствие?

Бегут красавцы, стремительно приближаются со скоростью электроавтомобиля. Вмонтированные в скафандр искусственные мышцы позволяли и не такое. Не стали даже разворачиваться в боевой порядок. А зачем, чего бояться? Охота вполне безопасна, даже тяжелая лазерная установка способна пробить броню скафандра только с ближнего расстояния. Тем более что голокожие, несомненно, драпают.

Безусловно, волфам не повезло – подвела самонадеянность. Все шансы были на их стороне. Развернулись бы в цепь, посекли издали тяжелыми пулеметами и гранатометами, у Гоши оставался единственный, крохотный шанс.

Человек взялся за лазерную турель, когда до передовых охотников осталось совсем немного, чуть больше тридцати метров. Ударил почти в упор, когда никакая броня не способна противостоять лазерному лучу. Налево-направо.

А дальше все понятно. Кинжальный огонь лазерной турели с предельно короткой дистанции, практически в упор, способен проредить толпу и поболее. И растерянность, конечно, и паника – все, спрессованное в мгновения. Длинная, импульсов на тридцать очередь, насквозь прожигала бронескафандры, мертвые волфы падали, словно сорная трава под косой опытного косаря. Мгновенно возник завал, задние, пытаясь спастись, прыгали на землю.

Очередь опять прошлась вправо-влево, по тем, кто пытался отстреливаться с колена. Потом кто валялся на земле. А не ложитесь без спросу!

Вот так и водил изрыгающий лазерные импульсы ствол из стороны в сторону, пока батарея окончательно не сдохла.

Бесполезная турель полетела в сторону. Он улыбался – он сделал все, что в человеческих силах и, дал шанс беглецам выжить и, значит, смерть его будет не напрасна!

Убегать от волфа в бронескафандре глупо – только умрешь уставший. Человек перевернулся на спину, вытянувшись во весь рост и, закрыл глаза, словно косарь, прилегший передохнуть после тяжелой страды. Один Господь знает, как происходит преображение самого неказистого с виду мужичка в нерушимую СКАЛУ. Перед мысленным взором Георгия возник сынишка. Задорно хохоча во все горло, мальчишка бежал по полю одуванчиков и махал руками, вздымая в воздух белесые облака семян, медленно за ним опадавшие в густую траву. Русые волосы горели в лучах заходящего Солнца золотом. Они с женой так и называли сына Золотинка. Родные мои, я иду к вам!

А рядом с Георгием, незримые, Александр Матросов, и преподобный Сергий Радонежский. Странное все-таки существо человек. Маленькое. Боящееся смерти. Но насмерть стояли, защищая Родину, двадцать восемь панфиловцев. И учили, рискуя собственной жизнью, проповедники дикие племена «не убий». И прививали себе смертельные болезни ученые, чтобы создать лекарство для других. Есть в этом некое колдовство. И оно в безграничном величии человеческого Духа…

Резкая боль, пронзившая тело и, мгновенно ушедшая в никуда вместе с сознанием – бронированная нога раздавила грудь, остановив уставшее сердце. Человек уже не чувствовал, как иступлено топтали разъяренные волфы мертвое тело, превращая в окровавленное месиво из мяса и обломков костей. За считанные секунды пока шла бойня погибло два с половиной десятка охранников и трое приглашенных на охоту высокопоставленных гостей коменданта лагеря.

Через три месяца и пять мучительно-долгих дней война отодвинулась от безымянной планеты больше чем на десять световых лет, а на поверхность высадился земной космодесант. Еще через три дня, рано утром, к передовым отрядам из джунглей вышел изможденный – кожа да кости, полуседой человек, представившийся Владимиром Тимофеевичем Устиновым, матросом третьей категории с корвета «Гремящий».

В тот же вечер он разговаривал в полевом лагере ставки земных войск с инспектором Генеральной Директории из комитета по реабилитации территорий и людей.

Человек с холеным лицом и брыластыми, румяными щеками разлил по чашкам кофе такой консистенции, что ложка едва не стояла в густой суспензии и пододвинул по столу к бывшему узнику исходящую ароматным паром чашку.

– Нет! Нет! И не возгажайте Владимир! – с сочувствием глядя на изможденное лицо собеседника, произнес с нажимом, проглатывая букву «р», – Я, знаете ли, человек пгямой. И полагаю, что вы гегой. Настоящий гегой, – Вы единственный! Боже ты мой! Вы единственный, кто выжил!

Впечатления он не производил. Лет сорока, лицо невыразительное, но несмотря на полевые условия в безукоризненном костюме. Редкие волосы зачесаны назад, открывая обширные залысины; глуповатые глазки с поволокой, ранний животик. По такому лицу скользнешь в толпе беглым взглядом и тут же забудешь.

Владимир втянул ноздрями густой, словно смог, кофейный запах.

Отхлебнул, вспоминая полузабытый вкус.

– Сказка востока, – произнес задумчиво, – Но тут вы, Алексей Петрович, не правы. Какой я герой, вот Гоша… если бы не он… Я вот все думал. В библии сказано: нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя. Я не знаю, как это по православным канонам, а по мне это Святость…, – на лице бывшего узника заиграли желваки. А в его глазах чиновник с удивлением увидел стыд, словно тот упрекал себя в чем-то.

– Даже так? Очень ского вы поймете, что ошибаетесь. Сегьезно ошибаетесь! Может сигагету? Вы же кугите, насколько я знаю?

Владимир кивнул и сглотнул горькую слюну курильщика, давно лишенного сигарет.

Из ящика стола последовательно появилась вскрытая пачка сигарет, зажигалка и тяжелая пластиковая пепельница.

Инспектор энергично почесал шею под подбородком. Молниеносное движение, которым он метнул пепельницу в лицо Владимира было неожиданно и шансов перехватить у бывшего узника не было.

Рука Владимира вдруг, словно пружина из автоматного рожка в руках неумелого солдата, взлетела и перехватила «снаряд» в считанных миллиметрах от лица. Только после этого он понял, что сделал. Владимир и раньше знал, что у него отличная реакция – она помогла выжить во враждебном мире чужой планеты. За долгие месяцы пока он скрывался, иногда казалось, что, вот она, смерть, и ты понимаешь, что не успеваешь ни перезарядиться, ни вытащить пистолет, все, и тут что-то моментально всплывает в памяти и мышцах и, позволяет вновь разминуться с старухой с косой.