Своих не бросаем. Век двадцать четвертый.

Лабхи объявили о нейтралитете и это качнуло маятник сил в сторону агрессоров, союзники: человечество и Биин-арапо, отступали, огрызаясь в арьергардных боях.

***

За год до войны, на столичной планете империи волфов, во дворце главы клана Быстроногих.

Молодой милорд Руфас, наследник, с оскаленными клыками, ни на кого не глядя, быстрым шагом покинул покои престарелого главы клана Быстроногих милорда Сафура, которому принадлежала корпорация Инвеко, известная торговыми связями с голокожими (презрительная кличка людей у волфов).

Была гроза – понял начальник разведки клана Имагми, провожая наследника взглядом. Видимо молодой шалопай опять что-то натворил – не самое лучшее время для общения с предводителем, но и отступать поздно. Секретарь уже доложил о просьбе об аудиенции, поэтому, дождавшись поклона секретаря, решительно открыл дверь, ведущую в личные апартаменты предводителя.

Проход дальше закрывала ширма с фантастическими птицами и животными и что дальше не видно.

Страшно свистнул перерубаемый воздух и Имагми на миг остановился и заколебался. Коль дошло дело до фамильного меча, то все плохо. Украдкой приложил ладонь в ритуальном жесте к сердцу. Да дадут изначальные боги удачу! Ну, будь что будет!

Отодвинул ширму.

Милорд Сафура с белой шерстью, в которой почти незаметны седые волоски, все еще крепкий и массивный для своего солидного возраста, с поднятым над головой мечом, замер у низкого ложа-полумесяца. Слева, в широкой части комнаты, – с легким треском полыхали бревна в камине, а перед ним – низкий круглый столик, вырубленный из цельного кристалла сапфира. Еще дальше – бассейн в окружении мини сада. В потоках теплого воздуха шелестела листва, свет приглушен, а у сводчатого потолка плавала имитация газового гиганта с красной нашлепкой колоссального газового вихря на экваторе. В лучах светила вода в бассейне казалась розовой, как драгоценное вино с планеты Алварис, на окруженном креслами столе бутылка.

«Шух!» – снова пронзительно свистнул разрубаемый воздух, меч отправился в ножны и только тогда налитый кровью взгляд предводителя обратился на Имагми.

– Чего тебе, Имагми, утащи тебя в Преисподнею изначальные боги!? – рыкнул гневно, треугольные уши воинственно встопорщились, – Ты не видишь – я занят?

В былые времена Имагми, пожалуй, не рискнул бы тревожить предводителя, который «славился» необузданным нравом. Голову бы не снес нерадивому, посмевшему помешать, а вот руку или ногу – вполне. Валяйся потом десяток дней в регенерационной камере – отращивай! Удовольствие гораздо ниже среднего, но годы и опыт смирили буйный нрав и Имагми небезосновательно надеялся на понимание.

– Достопочтенный милорд! – престарелый начальник разведки почтительно склонил голову и ритуально приложив руку к левой стороне груди, – Я лишь исполняю ваш приказ – немедленно сообщить, когда утрясутся все нюансы с соглашением с голокожими.

Предводитель несколько мгновений безмолвно смотрел на крупные завитки седеющей шерсти, плотно покрывавшие макушку склоненной головы, потом раздвинул тонкие черные губы, сверкнули белоснежные клыки – жест – аналогичный человеческому смеху. Уселся за стол и положил на него, рядом с бутылкой, меч:

– Смел, ничего не скажешь смел, – немного оттаял глава клана, а Имагми, наконец, выпрямился, – И предан… Где еще я возьму такого верного и ловкого стража интересов клана, который к тому же не имеет слишком далеко идущих амбиций, как, скажем, Э`Неримо?.. Соглашение с этими, как их… Ндзорами?

– Так и есть, милорд, Виндзорами.

– Да какая разница как называется этот клан голокожих, – с некоторой досадой произнес Сафура, – Докладывай, верный слуга!

– И спасибо, милорд за высокую оценку моих стараний…

– Полно Имагми! Давай по существу! – недовольно рыкнул старый повелитель.

– Как прикажите, милорд, – послушно склонил голову верный слуга, – Как вы повелели, мы подготовили соглашение. Все наши требования учтены, но голокожие просят 500 тонн высокообогащенного урана.

– Сумма серьезная, но даже если не обратимся за компенсацией расходов к совету кланов, мы можем позволить себе такие расходы… – Сафур удивленно рыкнул. – Вышли на своих врагов с предложением предать собственную расу… Немыслимо! Не пойму, чем они руководствуются? Да за такое предательство в империи медленно сжигают в раскаленном котле.

– Они не волфы, милорд – они не подчиняются заветам изначальных богов, хотя и у них за предательство строго наказывают.

Глава клана презрительно дернул кончиками ушей. На несколько мгновений установилась напряженная, словно натянутая тетива лука, тишина.

– А понимают они, что потеряют территории?

– Конечно, милорд. Они понимают, что это неизбежно и согласны на это… – он резко остановился, давая повелителю возможность самому закончить мысль.

Тот несколько мгновений осмысливая услышанное. И у начальника разведки мелькнула мысль, что, несмотря на годы тот все еще остер умом, хотя не так вспыльчив, как раньше. Сафур поднял глаза:

– Согласны на территориальные потери… Но зачем это им? – тонкие губы Имагми раздвинулись, обнажив волчьи, словно у дикаря, клыки, – Они же голокожие – одной расы с теми, кто от этого пострадает!

– Деньги. Как всегда, деньги и положение, а остальное мишура, – спокойный, размеренный голос верного слуги так не соответствовал содержанию речи, – Их не устраивают глупые законы их империи. Согласно им, крупные предприятия должны быть или государственными, или принадлежать местным сообществам или быть частно-государственным партнерством. Виндзорам и тем, кто их поддерживает, надоело быть на подхвате у государства и чиновников.

Глава клана еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу у стола, ожидая продолжения, потом неторопливо выпрямился. Собеседники обменялись понимающими взглядами, потом Сафура оскалил клыки.

– Изначальные боги… нашими руками и за наш счет хотят приобрести власть. Пусть, – он снова презрительно дернул кончиками ушей, – … Уничтожить голокожих руками других голокожих во имя процветания расы волфов… Руками одних врагов уничтожьте других. Это правильная война как учил великий учитель Гуан-Лао!

Имагми подтверждающе рыкнул. Глава клана задумался. На несколько мгновений установилась напряженная, тишина, повернулся вместе с креслом.

– Компьютер, – произнес негромко в пустоту, – на связь!

На дальней стене на угольном фоне вспыхнула густая россыпь огней.

– Слушаю вас, милорд – прозвучал бесплотный голос.

– Приказ о переводе 500 тонн высокообогащенного урана по сделке… – престарелый волф покосился на слугу.

– Контракт 15789, – торопливо подсказал начальник разведки.

– 15789, – продолжил невозмутимо Сафура, – принять к исполнению.

– Принято и зафиксировано, – вновь прошелестел бесплотный голос.

Сафура покосился на доверенного слугу, потом на бутылку на столе.

– Ну что стоишь, словно не член клана? Присаживайся, попробуем этого благословенного напитка, – ощутимо тяжелый взгляд предводителя клана остановился на бутылке на столе, вверх взлетела пробка. Откуда-то сверху неторопливо опустились два объемистых, словно пивная кружка, бокала.

Сердце Имагми на миг остановилось. Изначальные боги, какая честь! Тщательно выверенным жестом склонил седую голову. Несколько раз гулко ударил ладонью по левой стороне груди и осторожно присел на кресло.

***

За год до начала Второй Галактической войны.

Раннее утро, распахнутое настежь; безоблачное небо полосовали тонкие белые линии стартующих и садящихся суборбитальных джамперов (от английского jump – прыжок).

С легким журчанием электроприводов распахнулись автоматические ворота закрытой от посторонних глаз зоны международного аэропорта Хитроу, одного из крупнейших в «старой» Европе. Под едва слышный в кабине аккомпанемент мощных двигателей оттуда вырвались четыре черных топтера – микроавтобуса, сверкающие как новенький полтинник и безукоризненные, как проповедник и, помчались в сторону Лондона. Нельзя сказать, что эти машины совсем не привлекли внимание, но никаких полицейских сирен или почетного сопровождения не было и в помине и, поэтому, немногие прохожие, скользнув по кортежу равнодушным взглядом, спешили дальше.

Под колесами летела прямая, как луч лазера, насквозь современная дорога. То и дело мелькали на пластикобетоне синие, красные, желтые зигзаги, ромбы, волнообразные линии – старая уловка, призванная уберечь водителя, коль взбредет ему блажь отключить автопилот, от «гипноза дороги».

Пассажиры машин прибыли разными рейсами с интервалом в пару часов, но такие подробности никому не интересны. Мало ли, кто прилетает в аэропорт, где недавно построили для мечтающих побродить по древностям старой, доброй Англии новый терминал.

Машины домчались до развилки: Лондон – Лэнгли и, прибавив ходу, помчались строго на север. За окнами назойливо сменяли друг друга едва покрывшиеся зелеными всходами поля, однообразные холмы и долины. Выращивание растений в вертикальных фермах при искусственном климате и освещении и, производство искусственной пищи, намного рентабельнее выращивания «естественной» еды, зато последняя вкуснее и неизмеримо статуснее. И местные жители специализировались на ее выращивании.

В деревеньке Ивер, кортеж внезапно затормозил у придорожного ресторанчика с длинным славянским названием. Из головной машины выскочил дюжий молодец, через пару минут вернулся с объемистыми бумажными пакетами в руках. Видимо, кому-то из пассажиров захотелось перекусить.

За границами городской черты Ивера кортеж прибавил скорость.

Четверо пассажиров, отделенных от водителя-телохранителя толстым, звуконепроницаемым бронепластиком, выглядели совершенно по-разному, но была у них одна общая черта: на всех заметная печать властности и целеустремленности. Плюс породистый старомодный аристократизм, по крайней мере у троих, которого так не хватало большинству современных политиков.

Наследник королевского рода Баварии Отто Виттельсбах, высокий, с внешностью отставного прусского генерала брезгливо сморщил нос. По салону несся странный запах жаренного мяса, хлеба и непонятных приправ – сосед на кресле напротив вытащил из пакета контейнер и с аппетитом уплетал блюдо варварской славянской кухни. В руке его маслено блестел очередной блин с мясом. Не то чтобы Отто не любил именно ее. Он принципиально не переносил фаст-фуд, какой бы кухне тот не принадлежал.

– Прошу прощения, брат Ханс, – не выдержав, обратился к «едоку», – но не понимаю вашего пристрастия к варварской еде. Ведь есть же нормальная, приготовленная поваром, ну или хотя бы в нормальном ресторане! В конце концов этим можно отравится!

– Брат Отто, – произнес Ханс, когда прожевал и вытер рот белоснежным платком с монограммой. Потом пожал плечами. Ханс Лихтенштейн – глава одноименного княжеского рода и, одновременно, глава собственной крохотной страны, с удивительно холодным выражением лица, но яркими, живыми глазами, – даже князья бывают иногда голодными. К тому же это банально восхитительно на вкус. Жаль, что нет блинов с красной икрой – пробовал их в Москве. Вы не поверите, братья, но это изыскано вкусно!

Он благовоспитанно откусил еще кусочек. Черный костюм с синим отливом сидел на нем столь идеально, что не оставалось и тени сомнения, что это безумно дорогая ручная работа, впрочем, как и у остальных пассажиров.

– Пожалуй, поддержу брата Ханса, – негромко произнес Георг Виттельсбах – наследник греческих королей откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. Он приходился Отто дальним родственником и носил такую же фамилию, но далеко не всегда поддерживал родственника, – Русские такие затейники. Космос, блины, опять же варп-двигатели– это все они.

Ханс, не переставая жевать, сдержанно улыбнулся и благодарно кивнул родственнику.

За окном голубовато-зеленым зеркалом промелькнуло озеро Саксон, излюбленное место летнего отдыха лондонцев, сейчас по-весеннему пустынное.

– В изобретении варп-двигателя отметились и китайцы, вроде бы соавтора звали… подождите… кажется Фэн Юйсян. У этих китайцев такие странные имена, – в улыбке Георга появилась толика брезгливости, словно он упоминал о чем-то недостойном упоминания джентльменом, вроде поноса, – Кстати, никто не знает, зачем великий мастер так срочно вызывает?

– Полагаю, – Ханс Лихтенштейн, с некоторым сожалением забросил объедки в пакет. Вытащив салфетку, тщательно вытер руки и бросил ее туда же. Трое братьев безмолвно смотрели на Ханса Лихтенштейна, ожидая продолжения речи, – что наступило наше время. Пора переходить к реализации Плана.

Оглядел заинтересованные лица братьев. Пусть маленькая, но победа льстила.

– Брат Ханс как всегда самый информированный, – изобразил легкую, слегка натуженную усмешку четвертый пассажир и наклонил бритую наголо голову. Он не был родовит, как братья и, в среде аристократов королевской крови чувствовал себя словно пацан, забредший в женскую раздевалку, зато занимал важное положение в руководстве МВД России, что разом возносило в высшие сферы ложи, – не скромничайте, дорогой брат, уж расскажите, что знаете. У нас говорят: сказал «а», говори и «б».

– Ох уж этот парадоксальный русский язык, – задумчиво улыбнулся Ганс, небрежно, словно по пустому месту, скользнув равнодушным взглядом по широкому славянскому лицу полицейского, и откинулся в кресле, – «а» и «б» сидели на трубе… Он для загадок, для мистических тайн, в отличие от предельно конкретного английского – языка торговли и математики или немецкого – языка воинов и промышленников.

Оглянулся на братьев. Они смотрели на него предельно внимательно.

– А если серьезно? – с нотками нетерпения произнес Отто, небрежно рассматривая тщательно ухоженные ногти.

– Сдаюсь, сдаюсь, – Ханс шутливо поднял руки вверх и раздвинул губы в благожелательной улыбке, – Мне известно немногое, но sapient – sat (умному – достаточно), как говорили римляне. Не буду утруждать вас исходными данными, на основании которых я пришел к выводам, но исполню роль болгарской бабы Ванги. Начнется скоро. Очень скоро!

Затянувшееся молчание нарушал едва слышный свист мощного мотора. Братья размышляли.

– Значит, наши волосатые… – произнес русский, сжимая пудовые кулаки, которыми он по мнению сидевших в машине аристократов выбивал признания из арестованных и впервые посмотрел тяжелым взглядом в по-арийски синие глаза Ханса, словно пытаясь выведать скрытые мысли, но тому было наплевать. Русский отвел взгляд, потом, пытаясь подобрать слово, поводил в воздухе неожиданно короткими пальцами, – партнеры, готовы к выступлению?

– Почти, почти готовы, – сопроводил ответ ледяной улыбкой Ханс, прищуренный взгляд застыл на чем-то, видимым только ему одному. Медленно наклонил голову. В этот момент он выглядел величественно, подобно далеким предкам, легким мановением руки, посылавшим полки в смертельный бой.

Братья кивнули и сдержанно улыбнулись. Они готовы подождать еще немного, но не до бесконечности. Потому что время для созерцания давно прошло. Настало их время. Дурацкая и несправедливая система, когда крупные предприятия принадлежат государству или муниципалитетам, или государственно-частному партнерству, при этом главное в последней форме владения слово государственно, будет разрушено. А власть будет принадлежать не плебсу, а достойным этого. Сотнями лет управлявшими своими землями!

Мир обречен изменится, изменится до неузнаваемости!

Наступившая тишина могла бы быть абсолютной, если бы не свист двигателя. Увы, длительной немой сцены не получилось.

Машины свернули с шоссе к очередному городку – тихому, безмятежному и чистому. Дома и уличные фонари были неподдельно старинными, как и вывески и решетки крошечных газонов. Показался парковый комплекс, огороженный глухим высоким забором. В резиденции бывшего королевского рода Виндзоров, предпочитали не привлекать к себе излишнего внимания досужей публики. Проехав открывшийся автоматически барьер, как на железнодорожном переезде, покатились мимо подтянутых вооруженных охранников в полной выкладке, чуть в стороне из-за кустов торчали стволы роботизированных пулеметов, стационарных лучеметов и антенны системы глушения радиоуправляемых фугасов. Что поделаешь, наследие смутного времени и охраняли резиденцию на совесть.

Мимо проплывали геометрически ровные линии кустов и ухоженные лужайки. В воздухе густо пахло весенней свежестью и лесом. Промелькнули последние деревья.

Кортеж обогнул куртину, остановился у ворот древнего замка – с XI века бывшего символом почившей английской монархии. С едва слышным журчанием электроприводов распахнулись массивные ворота. Показалось двухэтажное здание с богато украшенными фронтонами в викторианском стиле из потемневших от времени кирпичей с балконами на втором этаже, двухскатной крышей и высокими кирпичными дымоходами. Широкие и низкие ступени вели к гигантским, в два человеческих роста, дверям. По сторонам от нее застыли слуги в ливреях с гербом и седыми и пышными бакенбардами – огромная редкость по нынешнему времени, когда человеческий труд дорог. Весьма дорог.

Машина остановилась у полукруглого входа.

Один за другим пассажиры вышли. Охрана немедленно рассредоточилась по периметру, оставив подопечных наедине.

История Европы пестрит звучными фамилиями аристократов и семейных кланов, которые в свое время влияли на жизнь и политику не только в своем регионе.

У досужей публики о старой, еще феодальной аристократии создалось впечатление, что это нечто вроде сборища чудаков, хвастающихся заслугами предков и не играющих никакой роли в современном мире титулами. Это не так. Рассказы об обедневших, чудаковатых аристократах, ютящихся в полуразрушенных родовых имениях – литературный вымысел, не имеющий отношения к реальной жизни. Большинство аристократов благополучно выжили и приумножили собственные огромные состояния. В той же Англии треть земель принадлежит династиям местной аристократии. Центральные районы Лондона: Мэйфер и Белгравия находятся в собственности герцога Вестминстерского. Центр столицы – это владения графа Кадогана. Ему принадлежит площадь Кадоган, и частично улицы Слоун-стрит и Кингз роуд. А улицы Харли-стрит и Мэрилебон-Хай-стрит в собственности баронессы Говард де Вальден.

А стоимость принадлежащего «старой» аристократии антиквариата вообще не поддается оценке. Особняком стоит семейство Виндзоров. Распад Великобритании на Шотландию, Уэльс и собственно Англию, ставшую республикой, никак не повлиял на состояние бывшего королевского рода. И сегодня им принадлежит земельная собственность на миллиарды, дворцы и замки, дома и коттеджи. А коллекции картин и других ценностей вообще бесценны.

Гости вошли в роскошный кабинет – сплошная золотая лепнина, портреты на стенах кисти гениев и отражение огромной хрустальной люстры в натертом до блеска паркете.

– Добро пожаловать, – поприветствовал гостей небольшого роста, если не откровенно маленький, человек лет пятидесяти, в идеальной одежде строгих тонов. Костюм выглядело почти как маскировочная накидка на поле боя, как знак принадлежности к некой общности. Поднялся из-за стола и вытянулся вверх как можно выше, но все равно едва дотягивался до плеча рослых гостей, – Здравствуйте, братья.

Голос у хозяина дворца бархатный, обволакивающий, как и пристало герцогу Филиппу Эдинбургскому, наследнику рода Виндзоров и главе великой масонской ложи Англии, объединяющей только в Европе более двухсот тысяч человек и еще сто тысяч за ее пределами. Среди них влиятельные люди множества стран: политики и военноначальники, публицисты и рыцари плаща и кинжала, промышленники и банкиры. Невидимая армия, способная на многое, если не на все. Отличный инструмент для реализации властных амбиций!

– Достопочтимый мастер, – под недовольным взглядом хозяина – ну не любил он людей, по крайней мере большинство, гости учтиво склонили головы.

– Присаживайтесь, братья, присаживайтесь, – голос все такой же бархатный, хозяин ткнул рукой в не слишком удобные кресла вдоль стен. Сам опустился в кресло за столом. Гости расселись, с нетерпением ожидая объяснения: зачем их собрали? Никто, разумеется, и не подумал жаловаться на неудобства для собственного седалища. Все они получили приглашение срочно приехать всего несколько часов назад, а означать это могло только одно: успех. В противном случае их бы здесь не было. Два с лишним года тяжелых переговоров стали для руководства ложи – сильных и волевых людей, серьезным испытанием. И им отчаянно хотелось надеяться, что проект закончился успешно, приближая главную цель – передачу власти в руки достойных вести человечество в будущее.

– Не буду терять наше общее время, – с некоторым превосходством усмехнулся достопочтенный мастер Филипп, когда вопрошающие взгляды обратились на него и вздернул подбородок вверх. – Для краткости скажу, что деньги для работы и переворота у нас есть. Прошу…

Глава 2

После двухвекового перерыва, собравшиеся с силами волфы неожиданно напали на победителей в Первой Галактической войне. Одной из первых жертв стала планета Дальний Форпост, входившая в «русский» сектор освоенного человечеством космоса. Лабхи объявили о нейтралитете и это качнуло маятник сил в сторону агрессоров, союзники, вынуждено отступали, изредка огрызаясь в арьергардных боях. Сходились в ожесточенных схватках, когда в плен не сдавались и в плен не брали, сотни кораблей. Несколько планет людей и волфов, выжженные дотла, стали непригодны для жизни. Земная конфедерация напрягала ради победы последние силы, альтернативой этому служила гибель человечества, и оно существовало в бешеном, тяжелом ритме военного завода и армейского лагеря. Но необъяснимые случайности, то ли судьба, то ли какие-то неведомые человечеству силы, покровительствовали волфам. То в самый напряженный момент сражения, когда капризная богиня войны колебалась кому отдать предпочтение, нелепый сбой связи приводил к рассогласованности действий земных кораблей и, как следствие к поражению. То важный приказ – прикрыть планету с земной колонией застревал в штабах и, когда военные все же пребывали, то находили лишь дотла выжженные города и поселки. То тщательно подготовленная десантная операция срывалась из-за тотальной нехватки некой мелочи, без которой усилия десятков тысяч людей, весь их героизм, становился напрасным.

***

Спасательная операция на Дальнем Форпосте завершилась: выживших разыскали, погибших, кого отыскали под завалами, захоронили в братских могилах. Крайняя рабочая смена закончилась. Утром Владимиру с напарником – Георгием Константиновичем, пришел приказ о прекращении спасательной операции и эвакуации.

Владимир подошел к кухоньке автономного жилого модуля. Рука потянулась, чтобы привычно активировать сенсор открывания и тут же отдернулась. Из щели неплотно закрытой двери раздавались задушенные всхлипы.

– Твою мать! Что там происходит?

Несколько мгновений помедлил, потом решительно прикоснулся к сенсору. Дверь бесшумно втянулась в стену.

На расстоянии чуть дальше вытянутой руки увидел лицо напарника, на котором полыхала гремучая смесь растерянности, страха и боли. А немного ниже черный зрачок направленного ему в лоб пистолета. Владимир понял, что одно неосторожное слово или движение и пистолет выстрелит.

– Спокойно! – медленно и осторожно, словно имеет дело с младенцем или сумасшедшим, попятился, не глядя прикоснулся к сенсору. Только когда с едва слышным «шипением» дверь встала на место, шумно выдохнул воздух. До него только сейчас дошло, что все это время он двигался, затаив дыхание. Вот дьявол, и угораздило же остаться наедине с психом! Что же делать?

– Не мешай мне, – зазвенел сквозь дверь истеричный крик, – Ты не понимаешь, Валечка, сын, они были для меня всем. – добавил после короткой паузы заметно спокойнее, – Я не хочу жить…

– Гоша, – крикнул в ответ Владимир, – если ты так твердо решил, то почему направил пистолет на меня?

За дверью воцарилось молчание, заполненное вечными звуками автономного модуля: шипением воздуховода и легким клацаньем автоматики.

– Я… я трус… хотел выстрелить в голову и не смог… представляешь? – тусклым голосом произнес Георгий, – Потом случайно повернул пистолет, а тут ты вошел… Все случайно.

– А ты… – Владимир облизал губы и осторожно произнес, – считаешь, что твоя семья одобрила бы решение уйти, а не отомстить волфам?

– Месть? – в голосе Георгия прозвучало недоумение и, даже оживление, – Месть… – потом возбуждение исчезло, произнес все тем же тусклым, словно полярный лед, голосом, – Месть бесплодна. Она не может вернуть семью… Моего малыша, моего ангелочка Сашеньку…

– А ты плюнь на меня – слюна зашипит. Для себя я все решил, а ты думай сам, но думаю, что они не хотели бы, чтобы ты ушел словно тряпка, а не мужчина… Решать тебе, но я… – заметно волнуясь, произнес Владимир. За дверью царила гробовая тишина, – Я думаю, что жить… не так важно, а важно ради чего жить! Я себе нашел цель – меня не устроит ничего, кроме крови убийц. И мща моя будет страшна!