Гург

– Там свободная койка, рядом с унитазом. Это твое место. Помни, твое место у параши!

Моника молча подошла к указанной койке. Все женщины, находившиеся в камере, следили за ее движениями, но никто не проронил ни слова.

Едва она начала складывать вещи в шкафчик, дверь камеры снова открылась. Вошла огромная охранница, пожилая тетка с суровым взглядом.

– Прогулка! – рявкнула она.

Женщины поднялись, чтобы выйти, а Эмма, воспользовавшись замешательством, подошла к Монике и схватила ее за горло, прижав к стене.

– Скажи, майор тебя лапал? – прошипела она, сверкая глазами.

Моника почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Она не знала, что ответить. Эмма сильнее сжала горло.

– Говори! Он тебя касался? – В ее голосе звучала угроза.

Но тут охранница заметила происходящее.

– Эй, ты там! Что делаешь? Ну-ка, бегом из камеры! – крикнула она.

Эмма отпустила Монику и сделала шаг назад, но взгляд был острым как нож.

– Имей в виду, если он тебя трахнул, ты уже труп. Он мой парень, – прошептала она, прежде чем выйти.

Моника застыла на месте, парализованная. Но прежде чем она успела что-либо предпринять, охранница подошла к ней и неожиданно ударила ее резиновой дубинкой в спину.

– Ты хочешь в карцер прямо в первый день? Выйди из камеры! – заорала она.

От боли у Моники потемнело в глазах, но она собрала силы и, превозмогая страх, пошла к выходу.

Тюрьма. Прогулочный дворик

Около пятидесяти женщин-заключенных шагали вдоль металлического сетчатого забора, стук их грубых ботинок по твердой земле создавала печальный гул. Моника, морщась от боли после удара, плелась последней. Спина ныла. И каждый шаг был мучителен.

С каждой минутой в толпе нарастало напряжение. Заключенные поделились на две группы, которые полны были враждебности. Они стояли лицом друг к другу и угрожающе сжимали кулаки. Одну группу возглавляла Алтын, рядом с ней встали Динара, Сара, Магда и Тамара – все из камеры Моники. Лидером второй оказалась крупная бабища с лицом, изуродованным шрамами. Ее мускулистая фигура имела весьма устрашающий вид.

Алтын подошла ближе и низким скрипящим голосом произнесла:

– Я тебя предупреждала не переходить черту со своими шавками? Да или нет?

Женщина со шрамом усмехнулась криво, ее глаза блеснули вызовом.

– А я что-то никакой черты здесь не вижу, – ответила она. – Ее просто нет. Так что будем ходить, где захотим.

Эмма сделала шаг вперед, ее голос прозвучал как удар плетью:

– Что ты там сказала? Тут нет никаких линий?! Я сейчас тебе такую линию между ног проведу… Все линии сразу увидишь!

Охранницы, заметив, что назревает конфликт, начали переговариваться по рациям.

Моника почувствовала тошноту – это страх и тревога. В воздухе явно пахло бедой.

– Че ты тут мне вякаешь, майорская соска? – прошипела женщина со шрамом.

Не успела она закончить, как Алтын внезапно ударила ее в лицо и повалила на землю. Звук удара разнесся эхом. Женщина попыталась подняться, но ее тут же схватили другие заключенные.

За считанные секунды начался хаос. Перед глазами Моники разыгралась жестокая битва. В воздухе мелькали кулаки и ноги, дикие крики смешивались с глухими ударами. Алтын, подобно медведице, раздавала удары направо и налево. Ее сила была сокрушительной. Моника застыла, затаив дыхание. Она наблюдала за этим кошмаром, не в силах двинуться с места. Тамара, Эмма и Динара, ее соседки по камере, дрались яростно и успешно. Их противницы падали и больше не поднимались. Даже менее опытные в драках Магда и Сара отчаянно пытались поддержать своих сокамерниц, хаотично размахивая руками.

Моника почувствовала, как желудок сжался от страха. Мысль о том, что следующие восемь лет ее жизни будут проходить среди вот этого… среди животной ненависти и жестокости, казалась ей невыносимой.

Тем временем охранницы пытались разнять дерущихся при помощи дубинок, но это не помогало. Тогда они подключили гидрант, направив мощный поток ледяной воды в толпу. Вода сбивала заключенных с ног, заставляя их разбегаться.

Некоторые из женщин побежали в сторону Моники, и она тоже оказалась под струей, которая повалила ее на асфальт. Моника повредила колени и руку. Но с трудом поднялась и побежала за остальными. У входа в здание охранницы останавливали каждую из них и небольшими группами уводили внутрь. Моника твердила себе: «Это кошмар! Это кошмарный сон!» Только вот она не могла проснуться, и это было только начало.

Эмма: здесь нет «твоего-моего». Здесь все «наше»

Дверь камеры с грохотом распахнулась, и внутрь с громким смехом ввалились женщины. Мокрые, исцарапанные, с синяками на лицах и руках, они праздновали свою победу. Сырой воздух вибрировал от адреналина. Эмма, Динара, Тамара, Сара, Магда и Алтын оживленно обсуждали детали драки, перекрикивая друг друга и хвастаясь боевыми заслугами. Они спорили, кто нанес самый сильный удар.

Только Моника, потрясенная жестокостью побоища, скользнула к своей кровати. Она мечтала лишь о тишине. Сердце бешено стучало, а в голове мелькали картины ожесточенной схватки на прогулочном дворе. Она поглаживала свои разбитые колени и раненую руку, из которой все еще сочилась кровь. Моника пыталась придумать, как можно обработать раны без бинтов и антисептика.

Эмма, только что скинувшая мокрое платье и выжавшая его, подошла к Монике. Угрожающе уставившись на сокамерницу, она оперлась на спинку ее кровати, наклонилась и спросила низким голосом:

– Ну что, теперь давай по-честному. Майор тебя имел?

Моника подняла глаза, сердце сжалось, но она изо всех сил стараясь не показать страх, ответила твердо:

– Нет!

Эмма пристально смотрела ей в лицо, пытаясь понять, лжет ли она. Через несколько секунд ее губы скривились в усмешке.

– Лучше не ври, – произнесла она почти шепотом. – Если узнаю, что обманываешь, ты труп.

Моника почувствовала, как перехватило горло, но взгляд не отвела:

– Я говорю правду.

Эмма выпрямилась, но прежде чем уйти, бросила через плечо:

– Запомни: не смей приближаться к нему. Это мое мясо.

Она направилась к своей кровати, повесила мокрое платье и начала вытирать волосы полотенцем. Моника дрожащими руками стала стаскивать свои тряпки. Подошла Магда, юная чешка с ярко-голубыми глазами. Ее невинное лицо так резко контрастировало с обстановкой, что Моника растерялась.

– Какое у тебя красивое нижнее белье… Дашь поносить? – спросила она с детской улыбкой.

Моника с недоумением подняла глаза, пытаясь осознать, чего именно она хочет.

– Что? – едва слышно спросила она.

Магда пожала плечами.

– Я буду носить твое, а ты – мое. Временно, конечно.

Эмма, наблюдая за этим диалогом, громко рассмеялась, вытирая голову полотенцем.

– Не удивляйся! Здесь нет «твоего» и «моего». Здесь все «наше». Даже болезни у нас общие. У нас у всех сифилис, к примеру.

Большинство женщин рассмеялись при этих словах, но Моника онемела от ужаса. «Неужели это правда? – мелькнуло в голове. – Я не выживу тут!»

С каждой секундой она ощущала, как вокруг шеи сжимается невидимая петля.

– Хватит! Прекратите это, – раздался резкий голос Алтын, которая все это время спокойно наблюдала за происходящим.

Эмма бросила на нее злобный взгляд, но она знала: с этой лучше не спорить.

– Почему это? – огрызнулась она. – Пошутить нельзя?

Они уставились друг на друга, в воздухе повисло напряжение.

Алтын медленно подошла к Эмме, властно выдавила:

– Здесь я решаю, когда можно шутить, а когда нельзя.

Есть сомнения?

Эмма промолчала, лишь яростно сверкнула глазами.

В камере воцарилась тяжелая тишина, но Монике она казалась наполненной враждебными звуками.

Сделка в тени решеток

Майор Буриев сидел в своем кабинете в тюрьме на окраине Душанбе. Комната была мрачной: старый стол с потертой столешницей, металлический шкаф с документами и окно с зарешеченным стеклом, через которое проникал тусклый свет. Рядом с письменным столом – полка с почти пустой бутылкой коньяка. По другую сторону от майора на жестком деревянном стуле сидел Абдулло «Черный». Контрабандист, человек с темной репутацией, много лет проведший в заключении, он пользовался уважением в криминальном мире. Худой, жилистый, в его фигуре чувствовалась сила, не раз испытанная за проведенные в тюрьме годы. Лицо с впалыми щеками, бледное и сероватое, выдавало человека, чей организм начинает постепенно сдавать.

– Ну что, Абдулло, – Буриев хрустнул пальцами, с легкой усмешкой глядя на своего гостя, – зачем ты хотел встретиться со мной?

Абдулло откашлялся и провел языком по потрескавшимся губам.

– У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать, майор, – его голос был хриплым, низким, казалось, каждое слово давалось ему с трудом.

Буриев молчал, приподняв бровь, показывая, что тот может продолжать.

– Я сижу уже одиннадцать лет, – начал Абдулло, слегка наклоняясь вперед. – Мне осталось еще четырнадцать. Не уверен, что доживу до конца срока. Ты знаешь, я серьезно болен. Но у меня есть кое-что, ценнее моей жизни. Сокровище, которое передавалось в моей семье из поколения в поколение.

– Сокровище? – Майор фыркнул.

– Да. Но это не просто сокровище.

– Загадками говоришь…

Заключенный мрачно посмотрел на него исподлобья.

– Трехгранная алмазная печать на перстне эмира Бухарского, и не только.

Буриев не был ценителем древностей, но даже он понимал, что такая вещь, как печать эмира Бухарского, может стоить целое состояние. Он задумался, прикидывая реальную ценность этого артефакта.

– Об этом никто не знает, – продолжил Абдулло, заметив интерес майора. – Сокровище было спрятано много лет назад. Оно находится в тайнике, зарыто в надежном месте.

Майор откинулся в кресле и сцепил пальцы рук.

– И откуда оно у тебя?

Заключенный поднял глаза, пытаясь покороче сформулировать историю, которую предстояло рассказать.

– Когда в тысяча девятьсот двадцатом году началась революция, последний правитель эмирата, Алим-хан, был свергнут большевиками… Он бежал в Афганистан. Красная армия вошла в Бухару через несколько часов после его побега с королевской казной. На спинах ста пятидесяти верблюдов он вывез золото, драгоценности, древние монеты и другие богатства своего государства.

Буриев нахмурился: ну, эти сказки он вроде слышал когда-то…

– И?.. – нетерпеливо произнес он.

Абдулло слегка усмехнулся.

– Спешишь? Мой прадед и его брат были тогда… специалистами по таким вещам, – сказал он медленно. – Ворами. Они знали о бегстве эмира. Следили за караваном. И ночью, когда беглецы пересекали горный перевал, угнали одного верблюда.

– Украли часть сокровищ? – майор приподнял бровь.

– Именно. Верблюд был нагружен золотом, украшениями и другими ценностями. А эмир так спешил, что не мог остановиться и начать поиски. Он потерял лишь одного верблюда, но у него оставалось еще сто сорок девять. Словом, погоню он устраивать не рискнул и продолжил путь.

Буриев кивнул, почти заинтригованный.

– И что стало с твоим прадедом и его братом?

– Они разделили добычу пополам, и каждый забрал свою часть. С тех пор моя семья хранила свою долю сокровищ. Прадед передал ее сыну, затем дед – моему отцу, а теперь она у меня.

Буриев усмехнулся.

– Сокровище, которое, по закону, принадлежит государству? Ты ведь хранишь его нелегально? Ты это понимаешь?

В кабинете повисла напряженная тишина.

– Майор, я думал, ты серьезный человек, и с тобой можно договориться.

– Чего ты от меня хочешь? – Буриев задумался, оценивая ситуацию.

– Я знаю, что ты организуешь транспортировку заключенных из Душанбе в Нурек. Поезд под охраной военных. Это идеальная возможность перевезти сокровище без лишних подозрений.

– Неплохо придумано, Абдулло, – потер руки майор. – И как ты хочешь меня заинтересовать? Ну, чтобы я тебе помог?

– Полмиллиона долларов.

– Щедро, но, помогая тебе, я рискую своей шкурой, – Буриев усмехнулся.

Абдулло на мгновение замолчал, затем твердо сказал:

– Два миллиона долларов. Миллион ты получишь от моего человека на вокзале в Душанбе, когда ящики будут загружены. Второй миллион – когда ты доставишь сокровище моей жене.

– А почему ты уверен, что я просто не конфискую все? – майор провел рукой по подбородку.

Абдулло подался вперед, его глаза холодно сверкнули.

– Потому что если ты это сделаешь, ни ты, ни твоя семья больше не будете ходить по этой земле. Я знаю, где всех вас найти.

Повисла тяжелая тишина. Майор внимательно рассматривал собеседника. Он знал, что Абдулло не блефует.

– У тебя есть свои люди, Абдулло? – наконец спросил он.

– Есть. Но я никому из них не доверяю. Поэтому и пришел к тебе. Я знаю, что у тебя есть свой кодекс чести.

Ты любишь рисковать и часто нарушаешь закон, но у тебя есть принципы.

Буриев тихо рассмеялся:

– Ты хотел мне польстить!

– Тебе нужны деньги, мне нужен человек, который все провернет. Это честная сделка.

Майор некоторое время пристально смотрел на него.

– Где находится сокровище?

– Закопано в деревянных ящиках. Возьми нескольких солдат, выкопайте его, но не заглядывайте внутрь.

– Хорошо, Абдулло. По рукам, – Буриев глубоко вдохнул.

Заключенный кивнул.

– Тогда завтра я скажу тебе, где именно искать.

Майор налил себе коньяк и поднял стакан.

– За успех!

Казармы. Вечер. Божественные духи от Т. Н

В мрачных интерьерах казарм каждый солдат занимался своими делами. Из угла, где сидели четверо, те самые, что участвовали в драке в бане, поднималось облако дыма. Разговор был приглушен, лица в сумерках казались усталыми и тревожными.

Гург сидел на краю койки, его руки машинально работали иглой – он пришивал подворотничок на гимнастерку. Но мысли были далеко. Смерть лучшего друга, Нурика, стала невыносимо тяжелой ношей.

«Деды», обычно смешливые, сдержанно поглядывали на него, не зная, как выразить свои соболезнования.

Неожиданно его кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел сержанта. На этот раз выражение лица Гулова было лишено привычной дерзости. В руках он держал сигарету с запаленным кончиком.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Волк (тадж.).

2

Волчонок (тадж.).

3

Лучшая языковая практика – это практика в стране, где этот язык родной (тадж.).

4

Конечно (тадж.).

5

Таджикистан, вперед (тадж.).

6

Вперед (тадж.).