Реквием по Корневой системе

Хорошо хоть цену на хлеб удерживают прежней, ну почти. Лаваш со ста до ста двадцати драмов подняли, за штучку. Выходит на 20%, нет? Но торнав-ац как был по 250 драмов, так и остаётся, стабильно. Если достоишься купить.

В тот раз, когда это? Ну, да позавчера. Так и не достоялся, 121-м был по списку… На 83-м та пекарша на раздаче, как у неё вообще голосовые связки эту очередь выдерживают?.. «Мука кончилась!»

Как же её? Наринэ, Лусинэ? Память ни к чёрту, а ведь я дважды переспрашивал, с недельным интервалом. Хоть и криклива, но душой добра… Последние три лепёшки продала по одной на руки, вместо двух… по 250, стабильно.

Люди расходились в точности как из этой бесплатной кормушки – заторможенными и с растерянностью в глазах: а что же дальше-то? А некоторые даже губы отирали, хоть и несолоно хлебавши.

Но в пекарнях иногда-таки и втихаря пекут. Мимо идёшь, а хлебный теплый дух метров за 20 дразнит. Но очереди нет! Это кому-то на заказ…

Даже блокадники делят по категориям, а ты не знал? Зелёный ты ещё, как погляжу.

Вон на ФБуке картинку выставляли, снято с квадролёта, широкое застолье в элитном ресторане за городской чертой.… Значит, есть мука удовлетворять нужды правильных клиентов. Мы по количеству министерств обошли Швейцарию, а президентский аппарат легко превзойдёт госдепартамент США, если сравнивать усреднённый вес единицы нашей аппаратуры с госдеповской.

Наземная съёмка тоже велась, наверное. В ресторане том. Как-никак, дочка новобрачная или сынок родимый, Им же тоже надо, чтоб люди позавидовали. Потом видео в Интернете выложат. А блогеры осаждающих тоже не дремлют:

– Слюшай, да? Какой блокад? Блокад разви так можит кушит?

Конечно может, почему нет? Блокады все одним миром мазаны. Вон, в ленинградскую, товарищ Жданов и прочие ответработники нужды в копчёностях не испытывали. А треть населения города на Неве, он же Колыбель Революции, Ленсовет приговорил к умиранию – 50 гр. хлеба в день, то есть, столовая ложка муки на сутки.

Мы тут ещё жирно живём, по сравнению. У нас на душу 2 с половиной ложки в день.

130 тысяч армейских лошадей за городской чертой Ленинграда и не догадывались даже, что они в блокаде, хрумкали свою ежедневную пайку овса и не тощали.

Но там была блокада, точно. С одной стороны города германско-финские войска, со своей линией фронта, а на другой окраине войска НКВД – не выпускать приговорённых к смерти через недоедание.

Всё шло по плану…

11

Ладно, хватит умничать, пора бы и пожрать, ведь разве ты, который я, мой неразрывный «тыя»-сплав, сюда не за этим?

В основном, да, хотя в повестке стоят и негласные пункты, но это всё после, а то поднос заждался. И тебе, половине моего «тыя» приятного аппетита, брат мой сиамский!..

Слегка клонясь к пластмассе прямоугольника с высокими бортами, придвигаем круг тарелки с кашей ближе. Ещё ближе. Визуально – коркут разварился, приступим к оценке вкусовых качеств…

Пях-пях-пях! Как давно я не ел такой вкусной перловой каши! В ней даже некоторая жирность ощущается, хотя и из крупы. Впрочем, крупнее стройбатовского корма с погонялом «кирзуха», что тоже из перловки.

Но главное, что не позволит спутать ту перловку с этой – вот он: параллелепипед величиной с пол спичечного коробка, маковка коркутной пирамиды. Этот венец, определённо, из говядины! Может жирноватость вкусовых ощущений от него же?

За все 2 года в стройбате, такого счастья не привалило. Нет, ни разу. На кухне поварами служили ребята расторопные, оборотистые. Как пить дать, при развале Союза кто-нибудь из них тоже какой-нибудь «Парк-Отель» себе ободрал.

А тут, в окружающей трапезной, всё и впрямь по уму обустроено. Подход взвешенный, по понятиям. Вон, ты глянь! Ковёр поверх стены пришпилен, изношенный до основы, на глаз, лет за двести тянет, минимально.

Хотя, по факту, может всего 30, но докажи, попробуй, ковро-орнаменты в регионе не меняются, из века в век. То есть, лет 30 изделие в прихожей детского садика пролежало и – готов антиквариат.

Ты же ковру анализ ДНК не устроишь… Выстирал, и – смело его на́ стену, в полуподвальный ресторан «Парк-Отеля», подогревать ностальгию потомкам Западных Армян.

Но в первую очередь, после стирки – на верёвку. А кстати, неплохая потёртость, почти как в моих джинсах, просто, орнамент ещё различим. Навскидку, где-то век 12-й, не позже…

Да, можно уже не сомневаться, именно факт варки коркута с мясом, придаст разваренным крупинкам чарующий привкус, богатый протеином, жирами, белками, и… а? Чё? Опять не надо? Ну, извини, больше не буду, жуй себе потихоньку…

Да, блокада одна, но диеты разные. Кто-то её не замечает даже – всё та же монотонность: сервелаты, шоколад. А и зря, многое теряют. Вот на моей диете, например, зарождается ощущение какой-то возвышающей лёгкости. Особенно, когда шагаешь под уклон. Это окрыляет.

Но, в общих чертах, жить можно. Просто иногда в растерянность впадаешь – а куда делись городские мужики? Где их жестикуляция размашисто оживлённая? Самоуверенная громкость дикции – где? Хотя насчёт громкости… тут нельзя не признать благотворность влияния этой самой… ну, в общем…

Иногда возникает впечатление сдвига во времени – ведут себя со сдержанностью узников Дахау или Майданека, но вместо полосатых курток на них шмотки от «Армани» или другого раскрученного бренда. Дахау с мобильной связью и Фейсбуком?! Вау! Но хули толку?

А встречные девушки… тут ничего не скажешь, девушки, конечно, хороши. На то они и девушки, в этом состоит назначение девушек на данный период их жизни. Короче, неотразимы, как им и положено, вот только с теми синими тенями, косметическими, перебарщивают до злоупотребления. Накладывают без меры. И над глазами и под ними же. Вокруг, в общем.

А зачем тебе девушки, дедуля? Седина в бороду, бес в ребро?

Да нет, я чисто платонически. Посматриваю просто… Тем более что девушкам нужно, чтобы на них смотрели. Для них наши взгляды типа живительной влаги из шланга опытного поливальщика, в годину зноем гнобимой юности, по ходу лет ненасытно молодых…

Однако после полуторамесячной войны в 20-м, число зрителей заметно поредело. 7 с половиной тысяч женихов убиты, покуда новые подрастут – э… уже и кожа огрубела и формы не те… А главное, нынешние птенчата-галчата уже успеют девушками стать, и на них, новых начнут смотреть остатки шансов…

Ещё собак жалко, до слёз… Хотя нет, это заврался, вернее, пошёл на поводу клише. На самом-то деле, собак просто так жалко, без слёз.

Бывает, встретил знакомого пса – ну а как не знать, вечно на районе ошивается, в постоянном поиске вдоль тротуара: туда-сюда – а он уже не тот, а как-то чересчур задумчив…

А потом, в очередной из дней, ему доходит вдруг вся бесплодность подобной траты времени. Понимает, что это уже – всё, и валится, где попала. Где лапы подкосились, там и упал.

Лежит на тротуаре, в стороне, за терминалом, что приткнулся к ширпотребной будке. Просто лежит. Дожидается. На лапы уже не встаёт, и голову от асфальта не подымает. Только уши сами собой дёргаются, от прилипчивых мух.

На мимо проходящие ноги внимания уже не обращает. Ему теперь всё равно и, в одно из утр, работники саночистки забросят в мусоровозный самосвал его околелую падаль, лопатой.

Но пока он жив, ты вынужден отводить глаза, проходя мимо. Прости, брат, поделиться нечем, а и было бы, тебя уже не спасёт. Я – тоже дистрофик, разбираюсь в этом не хуже врачей или ветеринаров… все они одна хрень…

Гнилые овощи, что, в конце дня, выставляются за порог овощных лавок, собаки жрать не могут. Им, видите ли, высокое происхождение, генетическое, не позволяет. И ту помидорно-картофельную гниль шерстят старушки глубоко запенсионного возраста.

С возрастом и мудрость является, мне на днях тоже откровение снизошло – если посыпать виноград корицей, то получается сытнее. И такое послевкусие приятное, как типа после наваристого супа. К тому же длительное, минут на пять… Ну, во всяком случае, не меньше двух…

12

Приход регулировщика положил конец этой тоскливой зауми. Он привёл к моему столу сразу трёх красоток с подносами в руках. И это правильный выбор, потому что на весь зал только тут едок в единственном числе. Расселся, понимаешь, словно король на именинах – один на 6 посадочных мест.

При виде монарха, девицы застыли, как фрейлины на стажировке при дворе царя Гороха. Церемониймейстер в ресторанной чёрной униформе подбодрил их призывами не робеть.

Однако тут задание покруче забега Золушки в одной туфле по лестницам дворца. Куда же им, таким неопытным, вклинить свои подносы на недоубранном столе? Скажи-ка, господин придворный церемониймейстер.

– А вот мы сейчас его попросим, – сказал регулировщик и, уже обращаясь ко мне, добавил, – подвинься, дядь.

Вот так, секундально, из аксакалов разжалован в дядья, ну, хорошо хоть «папиком» меня не обозвал.

И в тот же миг возле стола материализовалась лейб-официантка в чёрном – освободить, сколько смогла за раз, рабочую поверхность под пирушку.

Я сдвинулся к стене направо. Девчушки, по виду – первоклассницы, поопускали доставленные ими ноши на столешницу и унасестились на высоковато взрослых стульях. Две слева от меня, одна – напротив. Мажордом, исполнив свою придворную обязанность, отошёл.

Троица сотрапезниц разнились одна с другой цветом (от чёрного до каштанового) и кудрявостью волос. Единственное, чем они, казалось, совпадали, так это размером глаз. Каждая пара в пол-лица. Должно быть, насмотрелись мультиков про инопланетян, обычно пришельцам рисуют подобные глаза, влажно-чёрно-непроницаемые.

Говорила только одна из них, как раз таки, сидевшая напротив меня. Мне крупно повезло, что обращалась она не ко мне, попробуй, разбери хоть что-то в настолько инопланетно-скорострельной тарабарщине.

Две остальные только отзывались, изредка и кратко, на обычные девчачьи сплетни про какую-то общую, но совсем-совсем негожую подружку.

Впрочем, особо я не стал вникать в список недостатков той воображалы, зануды и ябеды, которая – мало того! – ещё и отсутствовала.

Передо мной стояла более ответственная и важная задача, стояла и требовала сосредоточить все мои способности и силы. Ведь этот бесплатный обед я должен был съесть, не упустив ни единой грани кулинарного искусства, вложенного в него, ни одного грана из так долго жданного процесса насыщения, ни грамма удовольствия, доступного вкусовым рецепторам. Ммм… ах!..

Четыре кубика из половинки огурца, лежавшие рядком вдоль края каши на тарелке, кончились раньше трёх помидорных кубиков. Но каша всё ещё была – целых полтарелки! (ну почти что) И я поглощал её с тем благоговейным чувством, с каким бесповоротно сдвинутые меломаны внимают любимой классике (шестая симфония Сибелиуса).

Всю свою жизнь прикидываюсь лентяем, однако это просто маска, для самообороны, иначе запрягут, по полной. А на самом деле, но только между нами, в трудоголизме мне равных нет. Вот и теперь, жуя челюстями, я сверх того шевелил извилинами, синхронизируя одно с другим (2-в-1 называется).

О чём, собственно, извилинами? Да хоть о чём! Моим церебральным жерновам без разницы, что или кого в порошок стирать, раз уж взбрели на ум – в порошок сотру! Разумеется, главная тема – шевелящий жерновами я, чьи суперские качества универсально нестираемая жвачка, по умолчанию и остальным параметрам.

Взять, например, мою тщеславность, что делает меня самым тщеславным на всю ярмарку тщеславия (подвинься-ка, подвинься, Миротворец Теккерей!).

«Ау-у! Глобальные мильярдеры! Маски, Цуки, Гейтсы… и прочая убогая рванина. Ну что вы в жизни видели? Стакашку виски по $500 за грамм? Улицу в оцеплении охраной по х3 сколько лямов, каждому, чтоб ты трусцою пробежал внутри кольца из их слишком накачанных мышц? В гробу я видел ваш стерильно безопасный кайф! За все свои биллионные нули, вам не изведать вот такого вкуса… Ах, какой хлеб! Вот эти два куска с подноса. Ара! 2 куска невыразимейшего наслажденья! Хотя особо напрягаться нечего – чем тоньше и изысканней ты выразишь, тем меньше им, сирым, дойдёт.

Но до чего же вкусный, я и забыл, что он такой бывает. В нём даже соль чувствуется… а мягок-то, а свеж! Не то, что прорезиненный лаваш или крепко упругий турнав-ац – вродь как хлебом пахнут, а жуёшь подошву сапога Зиганьшина, на барже, унесённой в океан…

На остальную пару незанятых мест за столом, подошла мать с четырёхгодовалым бутузом в бейсбольной кепке NYC. Неплохой, кстати, город, и песня про него хороша, даже Фрэнк Синатра не смог испартачить.

Похоже, все они друг друга знали, и женщина, и дети. Мальчуган из Нью-Йорка притопал самостоятельно, поскольку руки матери несли поднос, использованный не слишком рационально. Всю его ресторанную ширь всего один предмет – керамическая миска пшённого супа, или из какой-то другой крупы.

Оценив кратким взглядом, кто и что тут ест, пришелица переставила суп в поднос девочки, сидевшей крайней по мою сторону стола.

Ну, ведь, как знал, что знакомые! Или, возможно, родственницы.

Женщина сказала пацанёнку, что сейчас вернётся, и отошла.

Мне показалось несправедливым, что пайка моей соседки слева стала теперь намного меньше, чем у её соседки слева. Мало ли, что дальняя от меня девочка оказалась близкой родственницей женщины. Всё равно диспропорция.

Я взял из своего подноса карамельку в блестящем глянце фантика и положил её бок о бок с не менее шикарной сластью в подносе у соседки. Всё равно, без чая, зачем она мне? Арбуз вприкуску с карамелькой – свихнутый декаданс, даже и для меня.

Для третьей мне уже нечего было уделять, арбуз не отдам, он и без чая хорош. Впрочем, занятая нон-стопной болтовнёй, эта верховода троицы могла и не заметить манипуляций на нижних уровнях столешницы. Пускай довольствуется своим командным щебетанием.

Крутой парень из славного NYC-града, оставленный сидеть напротив девочки с дарёным супом, скривился, отвесил нижнюю губу, но слезть со стула не решился, а только заревел хорошо поставленным басом.

Девочки, конечно же, наперебой стали утешать и заговаривать ему зубы. Но не тут-то было! Нью-Йоркерцы – воробьи стреляные, мозги им не запудришь.

Тоже мне, Шаляпинские фанатки! А ведь наверняка лет восемнадцать есть! На троих. Не могут ребёнка утетешкать!

Вернулась мамаша с тарелкой перловки, поставила на поднос под носом утихшего чада, подтёрла выбежавшие во время арии сопли и увела исполнителя, прихватив и поднос подносом, куда-то на другое место в зале. Возможно, к знакомым постарше, с которыми у неё больше тем для общения.

А вскоре и девчушки всей стайкою снялись и – упорхнули.

Краем глаза, я изумился их разгильдяйскому отношению к вопросу питания, легкомыслию подхода к столь важному делу. По полпайки как минимум осталось недоеденным в подносе каждой! Хотя, наверное, это возрастное – сколько там у них того желудка.

Тут вдруг вернулась соседка моей соседки слева и снова исчезла, подхватив из соседнего подноса две карамельки в блестящих фантиках, забытые нашей бывшей общей соседкой.

Вот ведь тетёха-растеряха! О чём только та думала, когда улетали?!

В ответ, тетёха вдруг вернулась – заглянуть в свой поднос, где ничего блестящего уже не оставалось. Недолго думая, она присела за дальний край стола, и быстренько доела полтарелки пшённого супа.

(Эге! Да у них тут натуральный обмен полным ходом!)

Открытие совпало с окончанием арбузного десерта.

13

После сладкого особо засиживаться незачем. Подошедшая официантка споро перегребает недоеденный малявками коркут в одну тарелку. Столовая открыта до четырёх – корм не залежится.

Поднявшись, ухватываю свой поднос и отношу его в предыдущий, глубже затемнённый, зал. С приближением к столу-перевалке, подвергся нападению. Из мрака выскочила официантка в маскировочно чёрном. Преградив путь, она вцепилась в мою ношу с другого конца.

– Это моя работа! – заголосила гоп-стопница тоном орущей «Караул!»

Жирный проблеск золотой цепочки на миг прорезал тьму вкруг шеи нападающей.

Нет, не люблю я эти рыжие побрякушки. И тёмные очки, воздетые на темечко вместо ободка, тоже не люблю. Особенно с наступлением темноты. Прекрасно понимаю, что против моды не попрёшь, но эта сс… слишком тормознутая, лет уже двадцать держится. Зажилась. Хотя ношение ошейника из «благородного» металла и вовсе из разряда бессмертного кащейства.

Наверняка же холку трёт, но терпят – ради престижа, как символ принадлежности к зажиточным слоям. Мне попадался землекоп с перстнем на мизинце, зажиточный, наверное.

И вот ведь, как ни бьёт их жизнь, всегда придумают, чем себя ещё помучить, эти жертвы моды. Мазохисты-самоистязатели. Ведь натирает, а не признаются, терпят, типа «мы благородное сословие, у нас и кровь голубая, и холка лужёная». Но я-то ж знаю, мне вон, на стройке, даже обручальное кольцо мешало…

А и что я могу поделать, если до сих пор не научился отказывать женщинам? Отпустил, конечно, свой край подноса. И зашагал между стоек раздатки на выход, где, спиной ко мне, лицом к толпе, стоял добрый регулировщик. Я его по причёске опознал.

Всё ближе гул и неумолчный шум, сейчас придётся окунуться, продираться, но губы я не стал вытирать. И вовсе не потому, что нет при мне платка или салфетки – хотя их у меня и вправду нет – а просто с детства меня учили скрывать свою некультурность.

Детские привычки, как правило, неизгладимы, хотя давно уже не разобрать, даже и вдумавшись, культура в чём вообще, а в чём нет. Старею, наверное, раньше-то я, бывало, культурную херню как орешки щёлкал.

Весь внутренне собравшись, прикидываю, как правильней вести себя в толпе некормленых. Проложить курс по линии наименьшего сопротивления в столпотворении – с такой задачей навигации не всякий лоцман справится.

Но вот уже плотность и напор прилива заметно убывают и, наконец-то, – уфф! – закончилась толпа. Впереди раскинулось море бескрайне слепящего света и неукротимого зноя. Хорошо хоть очки на мне, тёмные.

Опаньки! А вот и Зелёный халат из толпы выплывает, круто же мы с ним синхронизовались! Впереди полный штиль в брусчатке между газонов. Попутного ветра в тугие паруса ждать бесполезно. А и обойдусь. В смысле, дорожка здесь под уклон, шаркаешь, не напрягаясь, без натужного скрипа вёсел в уключинах.

Хотя, конечно, насчёт «шарканья» тут просто для красного словца, покуда что нет, ног не волочу. Тем более только-только что пообедал. В первый и последний раз. Моё прощальное танго по залам благотворительной столовой.

Каждому надлежит исполнять назначенное судьбою. Президо-премьерами – думать о благе народном, а мне – составлять отчёт для грядущих поколений. Которым интересно будет… когда будет… если будет вообще.

В любом случае дальше столуйтесь уже без меня, впечатлений по горло, есть с чем исполнять свой писательский долг. Самовозложенный. А куда денешься, коль на роду написано графоманом стать?

На смену привычному в такое время дня сосанию под ложечкой явилась ленивая сытость. Часа на два. «Парк-Отель» остаётся за кормой. Кстати, это у меня второй визит в его архитектуру. Хотя про бумажку от ОРЗ уже, возможно, вспоминал. Все яркие события память хранит бережно, у нас динозавров так она устроена.

Солнце даже сквозь очки заставляет жмуриться.

А ведь не обманул меня Никитушка Хрущёв, насчёт светлого будущего. «Нам жить при коммунизме!»

И я ему поверил, да, первая учительница сказала, что так и будет. Серафима Сергеевна.

«Каждому – по потребности!» Ты проголодался? Заходи в столовую – и ешь, бесплатно. Деньги не нужны, коммунизм вокруг.

Хотя, конечно, в 20 лет мы чуть-чуть не уложились, на каких-нибудь… Блин, и тут в арифметику впрягайся… значит, 2023 – 1961 будет сперва 40, потом ещё отнять 22…

Аххренеть! Это я ещё такой молодой? Мне ж при коммунизме 47 должно было стукнуть, я в первом классе на промокашке вычислял… Ладно, лучше позже, чем никогда.

Но хлеб отменно вкусный был. И арбуз сочный такой, сладкий. И красный, а не розовый, как в овощных будках, хотя там тоже сладкий попадается, через раз… если на роду написано…

Да, прости-прощай, «Парк-Отель», ноги моей в тебе уже не будет, дозу получил. А не пойти просто нельзя было. Писатель не может творить с опорой на одну визуальность из кинохроники и фоток в соцсетях.

В конце концов, я же не Пинчон. Сходил, прочувствовал живьём – и можно за работу, пока геноцид и дистрофия финальную точку не поставили.

14

Нет, ну это ж надо! Мы с зелёным продолжаем держаться параллельного курса. Каждый вдоль своего края дорожки, однако в одном направлении. И у нас даже походка поодинаковела.

Как там в той песне у Наутилуса «походка стала плавна и задумчиво легка»… Или в таком роде… А! Вспомнил! На берегу у какой-то там реки, песня называлась.

И ведь неплохая группа, Наутилус этот, однако Пинк Флойд, почему-то, круче раскручен. А ведь если сравнить, чисто для заполнения досуга…

Нет, не получится, несопоставимые они, типа как сравнивать лиловое с маринованным. Да, что-то общее помелькивает, в конце концов, музыканты ведь и те, и те… А и по большому счёту от Помпилуса можно даже и приторчать, местами, когда слушаешь. Но только побудительный момент к торчалову не от музыки, а из-за понятки, они же за самое за своё, за кровное цепляют: «…пожарный выдал справку, что дом твой сгорел…».

И вообще, испытываешь законную гордость за чуваков, которые “Мурку” сбацают, как никакие другие фраера в мире. Однако раз отслушал, ну два, если уж настолько лоб кремённый и – всё, ближайшие полгода чёт уже не тянет как-то. А у тех лабухов островитянских Dark Side of the Moon можно через день слушать и не надоедает. С чего бы оно так?

Распочемукаклся, однако. Кони сытые бьют копытами, а? Ладно, удовлетворю твою любознательность —

Во-первых, техническая оснащённость аппаратурой и звукооператорским опытом разная. А и к тому же, у нас-то виртуозам, откуда взяться? Мы их, виртуозов, регулярно к стенке ставим, кто не успеет за бугор вовремя свалить, чтоб там поднимать общий уровень культуры.

Ха! Узнаю себя любимого – начать с чего-то отвлечённого, чтобы скатиться в проповедь глухонемым. Однако же, если вдуматься не натощак, а с оптимистической точки зрения, мир хуже не становится, нет и нет. Уровень неизменно держится, каким он и был. Отродясь. Всё та же дикость, мерзость, грязь с редкими проблесками беззаветной человечности, любви, самопожертвования.

Нет, это не про Мать Терезу, той просто роль такая выпала, вынуждена стать святой из чувства служебного долга. Во благо имиджа наклеенного СМИ.

Так что, каким он был, таким остался, этот прекраснейший из миров. Ну, разве что, новости быстрее стали разноситься. Как-никак, электронный комфорт.

Телек включил, глотнул пивасика и – любуйся, как на Украине люди людей друг друга в клочья рвут, жгут, истязают. Прогресс ведь, правда ж? В средние века за такой развлекухой на рыночную площадь пришлось бы переться, а нынче потрошилово с доставкой на дом.

Ффу! И чё эт я так растранделся? Вроде ж и не голодный, пока что. А ведь до чего красиво начинал, с музыки. Типа как порядочный…

15

На жизнь, безусловно и неоспоримо, смотреть следует с оптимизмом, укоряющим, чтобы она разжалобилась и обернулась к тебе ласково мягким боком.

И это тут не мастер-класс ведущего проповедника, а совет самому себе на выходе из сквера. Однако где черпать тот грёбаный оптимизм, если кофе кончился полгода тому?

Отлично! Вот тебе ещё повод к ликованию – избавился от оков ещё одной привычки, освобождение идёт по нарастающей. А то, ишь ты, Вольтер нашёлся, чтоб с утра до вечера кофий глушить, не вылезая из домашнего халата! Зато теперь – ежедневно! – моешь на одну чашку меньше, радуйся.

Философы древности призывали познать самого себя, кипучие марксисты бросили клич изменить окружающий мир, но практически наша задача приспособить себя к незыблемой неизменяемости мира, а если у кого-то что-то там течёт и изменяется, пусть вызовет сантехника. Мужик пакли накрутит, гайки подтянет и – красота, ты снова приемлемый член общества, соседей снизу не заливаешь.

И впредь не верь фейкам вражьей пропаганды – у нас, как всегда, самый стабильный мир в мире! Ура, товарищи! Хайль Фюрер!

Уклон брусчатки здесь достаточно неспешен. И вообще, я начал замечать, что походка под гору дарит приятную воодушевлённость, особенно тот спуск, после Телекома. Несёт тебя как – ухх! – без всякого мотора с дельтапланом, успевай только ноги переставлять, чтоб не отставали от общего движения остального тела. Такое там побочное ощущение. Тоже недавно стало возникать, аж боязно.

Другое дело подъём в обратную сторону, на том же спуске. Воодушевление иссякло и надо себя переключать на другой вид горючего – одухотворённость. В общем, кой-как возвращаешься, да, хотя и испускаешь дух при этом, в виде пота. Вот раньше бы и не подумал никогда, что дух и вдруг – потеет. А оказалось ещё как… Но ведь тоже плюс! Без всякой парной и веника вполне можешь самим собою обходиться.