По следам исчезнувших

Крюков тем временем подошел к одному из дальних домиков, остановился и огляделся. Мила порадовалось тому, что сама не стала включать фонарик, чтобы не привлекать к себе внимания, и шла по темноте, пользуясь тем, что глаза немного к ней адаптировались, и ориентируясь на подрагивающий свет впереди. Сейчас же она легко спряталась за одной из многочисленных древних сосен, сохраненных на территории лагеря.

Убедившись в отсутствии слежки, Крюков уверенно зашел в домик. Мила поспешила за ним, на всякий случай заранее включая на смартфоне запись видео.

⁂

Когда Маша вернулась из санузла, – одного на всех, – Милы в их общей комнате еще не было, что позволило вздохнуть с облегчением. Она не понимала, зачем вообще позвала девчонку к себе. В конце концов, ей иметь соседку по комнате так же не по статусу, как и Леониду Сергеевичу. А главное – ей этого совершенно не хотелось, потому что сейчас Маша как никогда нуждалась в личном пространстве. А так ей даже плакать пришлось в ду́ше под шум воды. Оставалось порадоваться, что в комнате сейчас никого нет и вопросов по ее заплаканному виду не последует.

Несессер с банными принадлежностями Маша поставила на подоконник со стороны своей кровати, а полотенце повесила на ее спинку. Условия здесь были весьма спартанские, в комнате – ничего лишнего. Только пара узких коек, один небольшой шкаф да крошечные прикроватные тумбочки. Поверхность последней уже занимал ноутбук, а ее внутренности – более интимные вещи, которые Маша не хотела бы хранить на видном месте.

Несмотря на работающее отопление, во всех помещениях было довольно прохладно, так что спать Маша собиралась прямо в спортивном костюме, в котором пришла из санузла. Впрочем, в подобных условиях это всегда казалось ей самым правильным решением. Все-таки не дома.

Она торопливо погасила в комнате свет и забралась под одеяло. Миле, конечно, будет не очень удобно ковыряться в темноте, но так она точно не заметит, что Маша плакала, а ей очень не хотелось, чтобы хоть кто-то об этом узнал. Ведь все это время она старалась вести себя как профессионал, а не как истеричная барышня.

Говоря по правде, она уже какое-то время не убивалась по мужу. Часть нее уже давно похоронила и оплакала его, смирилась и продолжала жить дальше. Другая часть предпочитала думать, что он просто уехал и надолго задержался… где-то далеко, куда она не может ни добраться, ни даже просто дозвониться. Это тоже помогало. Тем более что перед тем, как все случилось, он действительно уехал.

Наверное, ей не стоило соглашаться на участие в этом проекте. Ее никто не осудил бы и не стал бы заставлять. Но она сама захотела вернуться сюда, еще раз все это вспомнить и пережить. Не думала, что это окажется так… болезненно.

С Вадимом Лапиным Маша познакомилась почти шесть лет назад. Она тогда едва перешла из ассистентов в администраторы, пока работала вторым, то есть не вела проект самостоятельно, а все еще была на подхвате, но занималась уже вполне конкретными задачами, а не всем подряд. А еще это позволяло работать на крупных проектах с хорошим бюджетом. Вадим был на четыре года старше, но все еще считался начинающим актером: ни одной крупной роли, только эпизоды и редкая подработка в дурацких рекламах.

Он ни в чем не уступал другим актерам. Талантливый, фактурный, обаятельный… К сожалению, вместе с тем он ничем и не выделялся. Обычный середнячок, каких толпы. Только одни регулярно снимаются, а другие – ждут своего шанса. Таким шансом для Вадима стала Маша.

Она еще, по сути, была никем и мало чем могла помочь, но не постеснялась попросить об одолжении свою начальницу, а та предложила Вадима кастинг-директору проекта, на который как раз набирали актеров. Того он устроил, и Вадим впервые в жизни получил роль второго плана.

Проект на экране прижился, получил продолжение, а Вадим попал «в обойму»: его стали приглашать на похожие роли. Он примелькался, понравился зрителям и вскоре перешел на роли главные. Возраст, внешность, очарование – все позволяло ему играть героев-любовников. Он одинаково органично смотрелся в образах успешного бизнесмена, строгого следователя, талантливого врача, крутого полицейского, гениального художника…

Но все это произошло уже немного позже, а поначалу его просто взяли в проект, и он то ли на радостях, то ли из чувства благодарности предложил Маше руку и сердце. Мама всегда говорила ей, что красивый муж – чужой муж, и Маша даже была с ней согласна, поэтому долго держалась от актеров подальше, особенно от привлекательных. А перед Вадимом не устояла. Влюбилась. Да и возраст был такой, когда все подруги активно выходили замуж, и это настраивало на определенные мысли и желания.

Вадим, как ей казалось, тоже ее полюбил. По крайней мере, первый год их брака был лучшим в ее жизни. Они не всегда работали вместе, но зато все свободное время проводили вдвоем. Строили планы, копили на них деньги.

Маша даже не поняла, когда именно все изменилось. Когда она стала его раздражать. Сначала это были какие-то отдельные эпизоды, мелкие придирки и взаимные претензии. Потом их стало больше. Возможно, виновата была его возросшая востребованность. Или же ее бо́льшая загруженность: карьера Маши тоже шла в гору и теперь ей доверяли администрировать собственные небольшие проекты.

Так или иначе, а в тот день, когда он собирался ехать на съемки сюда, Вадим сказал: «Я так больше не могу». А она стояла, молчала, пила кофе с мерзким привкусом и старалась делать вид, что ей все равно. Так и не дождавшись от нее какого-либо ответа, муж уехал, даже толком не попрощавшись. И в их общий дом больше не вернулся.

Лежа в темноте и тишине, Маша почувствовала, как горло вновь сдавило, огромный ком мешал сглотнуть, а глаза защипало. Этого как будто показалось ей мало, и она взяла смартфон, чтобы найти в галерее его фотографии. На полных солнца снимках он радостно улыбался в объектив или с нежностью смотрел на нее – молодую, смеющуюся и счастливую.

А в ее воспоминании лил дождь и Вадим обнимал совсем другую женщину, глядя на нее с такой же любовью. Все меняется, и чувства – тоже. Или же он просто был действительно хорошим актером.

⁂

Мила боялась себя выдать, поэтому вошла в домик, все же выждав с минуту, чтобы не столкнуться с Крюковым прямо у входа. И ей определенно не стоило появляться слишком рано. Пусть тайные любовники сначала увлекутся друг другом, а уж тогда она сможет запечатлеть их в лучшем виде.

Оказавшись внутри, она застыла, прислушиваясь и стараясь не шуметь. Было очень тихо: не слышно ни поцелуев, ни возни с одеждой, ни более компрометирующих звуков. От входа тянулся пустой темный коридор, с каждой стороны которого находились четыре двери. Мила смогла разглядеть это благодаря включившейся для съемки подсветке. На мгновение она испугалась, что это выдало ее, поэтому парочка притаилась и, возможно, теперь думает, как незаметно смыться.

Секунду спустя за одной из дверей послышался звук шагов и тонкий девичий смех. Мила невольно выгнула бровь: она никогда не подумала бы, что Лапина способна так смеяться. Может, здесь все-таки не она, а Элиза? Как-то очень уж по-детски прозвучал голос.

На всякий случай Мила выключила подсветку, надеясь, что ее все-таки пока не заметили. Фонарик можно и попозже включить, чтобы на записи лучше были видны лица.

Стараясь не шуметь, она подкралась к двери, за которой ей почудился смех, и осторожно потянула ее на себя. Та тихо скрипнула, но только один раз, прежде чем открылась достаточно широко, чтобы за нее можно было прошмыгнуть. Мила просочилась в комнату, продолжая держать смартфон перед собой и снимать.

Глаза ее снова видели недостаточно хорошо, раздразненные только что выключенной подсветкой, потребовалось время, чтобы она снова начала различать силуэты в темноте. Однако Мила все равно сразу поняла, что здесь никого нет: помещение было очень маленьким и почти пустым. Однако то, что она увидела посреди комнаты, буквально парализовало ее, не давая сразу выскользнуть обратно в коридор.

– Да не может быть, – пробормотала она, делая пару шагов вперед.

Потом опомнилась, остановилась и включила подсветку, чтобы рассмотреть. При свете находка выглядела еще более жутко.

– Как странно… – выдохнула Мила, но развить мысль не успела.

Дверь позади нее с грохотом захлопнулась, едва не заставив сердце сигануть в пятки. Мила рванула обратно к ней и попыталась открыть, но та не поддалась.

– Эй, выпустите меня! – Она несколько раз ударила ладонью по полотну. – Это не смешно. Эй!

Она навалилась на дверь всем корпусом, но та лишь дрогнула. А по ту ее сторону, в коридоре, снова раздался тоненький девичий смех.

⁂

Маша не знала, как долго смотрела фотографии. Успела снова поплакать и успокоиться. Лишь когда в коридоре послышались осторожные шаги, поняла, что в здании уже очень давно идеально тихо.

Она торопливо погасила экран смартфона, уверенная в том, что это Мила наконец идет в их комнату. Остальные, судя по всему, уже спали. Проведя рукой по мокрому лицу, Маша отвернулась к стене и чуть ли не с головой накрылась одеялом. Услышала, как тихонько отворилась дверь и Мила вошла в комнату. Сделала несколько шагов, чуть постояла, вероятно, прислушиваясь и пытаясь понять, спит ли Маша. Вероятно, решила, что та спит, поскольку свет включать не стала, побоялась разбудить. Какое-то время она тихо копошилась, а потом легла на кровать.

Все это время Маша старалась дышать глубоко и размеренно, как делал бы спящий человек, и не шевелиться. В результате она сама не заметила, как действительно провалилась в сон.

Глава 5

– Ну и где ее черти носят? – Элиза раздраженно схватила смартфон, лежавший на столе, чтобы проверить время. С прошлой проверки прошло всего две минуты. – Куда вообще здесь можно уйти?

– Да куда угодно, – хмыкнул Никита, ковыряя вилкой уже третье за этот завтрак блюдо – порцию оладий с джемом. – Территория приличная, только жилых корпусов здесь с десяток, а еще ведь есть столовая, клуб, домики для разных занятий, кружков там… Медпункт и всякое такое. При желании можно где угодно спрятаться.

– Непонятно только, зачем Миле прятаться, – нахмурился Леонид Сергеевич, нервно перебирая по столу пальцами. Он завтракать уже закончил. – Что за детские игры?

– Причем она не поела, даже кофе не пила, – заметил Стас. – Судя по всему, я сегодня пришел на кухню первым. И довольно рано. С тех пор из здания никто не выходил, я бы услышал. Во сколько хоть она встала?

Он вопросительно посмотрел на Машу, которая как раз наливала себе еще немного кофе. Этим утром она чувствовала себя ужасно разбитой, хоть и спала всю ночь без задних ног. И все же голова слегка гудела, а глаза слипались, как бывало всегда, когда она плакала перед сном. К счастью, сейчас ее слегка опухший вид легко было принять за утреннюю отечность.

– Понятия не имею, – призналась она. – Когда я проснулась, Милы уже не было. Точно знаю, что легла она вчера поздно: когда она пришла, я уже почти спала.

Леонид Сергеевич как-то странно то ли выдохнул, то ли фыркнул, а Родион, до сих пор клевавший носом над чашкой и пустой тарелкой из-под бутербродов, вдруг оживился:

– О, я, кажется, понял, в чем дело! Она обиделась!

– На что она могла обидеться? – возмутилась Элиза, словно подозревала, что в этом сейчас обвинят ее. – Она с удовольствием вчера согласилась подготовить меня к съемкам!

– Да ее просто взбесило, что мы на нее уборку после ужина оставили, – пояснил Родион. – Даже меня пыталась припахать, но я дал понять, что это не моя работа.

– Вообще-то, это действительно ее работа, – буркнула Маша, вместе с чашкой подходя к окну и выглядывая на улицу. С погодой пока не везло: от вчерашнего солнца не осталось и следа. День начинался весьма хмуро, но дождь пока не шел, хотя прогноз его сегодня и обещал. – Ассистентов для того и берут, чтобы они были на подхвате и выполняли мелкие задачи и поручения. В том числе приготовь, убери, принеси, унеси и все такое.

– Может, это было действительно не слишком хорошо по отношению к ней? – задумчиво предположил Стас. – Она ведь совсем недавно работает. Вероятно, ожидала более интересных задач…

– Каких? – резковато ответила Маша, полуобернувшись к нему. – Я сама начинала ассистенткой! Когда идешь на эту должность, тебя предупреждают, что будешь делать все, что лень или некогда делать остальным. Это абсолютно нормально, когда у тебя ноль опыта.

Стас в ответ только пожал плечами и промолчал, а Леонид Сергеевич решительно встал из-за стола.

– Ладно, где бы она сейчас ни отсиживалась, нам некогда с этим разбираться. Световой день нынче короток, погода может в любой момент испортиться, так что начинаем работу. Элиза, готовься. Уверен, ты и без Милы справишься, ты всегда чудесно выглядишь.

Элиза только хмуро посмотрела на него, встала, схватив смартфон, и направилась к двери, на ходу скомандовав:

– Илья, идем со мной. Поможешь.

Телохранитель послушно отставил в сторону недопитый кофе, поднялся с места и безропотно отправился за ней следом. Маша только удивленно выгнула бровь, мысленно пожурив нахалку. Все-таки даже если человек работает на тебя – точнее, на твоего отца, – но при этом вдвое тебя старше, лучше бы не «тыкать» ему. Невежливо это как-то. Оставалось только порадоваться, что хотя бы здесь Илья Владимирович сменил строгий костюм, в котором всегда работал в городе, на более удобные джинсы и свитер.

– Пойду пока все настрою, поснимаю перебивки и вообще… – объявил Никита, допивая кофе. Промокнув губы салфеткой, он добавил: – Мария, подойдете потом, чтобы мы свет на вас выставили, пока Элиза готовится?

– Да, конечно…

Маша снова обернулась и увидела, как Никита поманил за собой Родиона. Стас встал вслед за ними, собрал оставшиеся на столе упаковки и одноразовую посуду и сам выбросил все это в мусорный мешок, установленный в найденное где-то ведро.

– Оставьте, я разберусь с этим, – коротко остановила она, когда он взялся собирать пустые чашки. – Занимайтесь своей работой, Станислав.

Стас кивнул, донес до раковины те чашки, что уже были у него в руках, и тоже покинул помещение.

Оставшись одна, Маша снова повернулась к окну, испытывая смутное чувство тревоги.

«Если с вами или вашими людьми что-то случится, виноваты будете только вы…»

⁂

Съемки начались довольно бодро. Как бы Маша ни относилась к Элизе, она признавала, что перед камерой девчонка держится очень уверенно и профессионально. Она легко заучивала текст и с выражением произносила его без суфлера, не сбиваясь, даже если что-то забывала. В таких случаях она просто импровизировала и делала это весьма успешно. По всей видимости, у нее имелись врожденные способности и определенный талант, а папа-продюсер просто существенно сократил ее путь на экран. В свои двадцать четыре Элиза уже вела пару шоу на телевидении, пусть и не на главных каналах, и успела принять участие в съемках нескольких документальных фильмов вроде того, что приехали делать они. Больше всего, конечно, Элиза снималась для своего интернет-канала, весьма популярного среди молодежи. Оттуда и пошла эта слегка вычурная форма ее имени: видимо, Лиза, как и Елизавета, для интернета звучит недостаточно интересно.

На вступительную часть, рассказывающую о случившемся в целом, понадобилась всего пара дублей. Да и то второй Леонид Сергеевич попросил просто на всякий случай, чтобы было чуть больше материала для монтажа, а так Элиза справилась и с первого.

– Досье на оставшихся в лагере участников съемок сегодня записывать не будем, – объявил Леонид Сергеевич после этого. – Это вообще потом в студии начитаем. На экране в этот момент все равно будут фотографии, записи со съемок и все такое… Давайте сразу перейдем к основным версиям полиции.

– Снимать будем у домика с куклами? – поинтересовался в ответ Никита.

– Что?

Маше отчего-то показалось, что Леонид Сергеевич вздрогнул и голос его прозвучал чуть выше, чем обычно, но подобная реакция была ей совершенно непонятна. Если только их режиссера история с куклами не пугала больше, чем следовало.

– Ну там, где куклы нашли, – пояснил Никита и махнул рукой в сторону одного из отдаленных домиков. – С него же все началось. Будет логично излагать версии на его фоне. Можно и внутри немного поснимать, если свет позволит.

– Да… конечно, – нахмурившись, отозвался Леонид Сергеевич и уткнулся в распечатанный сценарий, что-то в нем помечая. – Перенесите камеры и свет. Мне нужно будет несколько общих и несколько крупных планов…

Илья Владимирович подал Элизе ее копию сценария, чтобы она освежила в памяти текст, и термокружку с чаем: она всегда пила в перерывах, чтобы смочить, а в данном случае еще и согреть, горло. Потом телохранитель без лишних просьб помог им перетащить оборудование. За это он Маше и нравился: нормальный мужик, готовый делать то, что нужно, не выясняя, на что он нанимался, а на что – нет. К тому же в телохранители он, как и многие, пришел из военных, что добавляло ему в ее глазах очков. Даже безропотное служение Элизе Машу в нем не раздражало: каждый зарабатывает как может.

Сама она, конечно, тоже помогла с перемещением на новое место съемок. И пожалела о том, что у нее термокружки с горячим чаем нет: на улице было довольно прохладно, если по большей части стоять и ничего не делать.

– Поехали… – велел Леонид Сергеевич, усевшись в режиссерское кресло на новом месте.

– Камера работает, – объявил Никита.

– Микрофон пишет, – добавил Стас.

– Сцена пять, дубль один, – объявила Маша, выставив перед камерой планшет с соответствующей надписью, и щелкнула пальцами, имитируя звук хлопушки, которой у них не было. – Начали!

– Что именно произошло в «Лесной сказке» двадцать седьмого октября, доподлинно никто не знает. Но у полиции есть несколько версий. Предположительно, все началось именно в этом домике. – Элиза изящно махнула рукой, указывая на деревянное строение у себя за спиной. – Здесь были обнаружены следы крови исполнителей трех главных ролей, оставшихся в лагере для пересъемки не удовлетворивших режиссера кульминационных сцен, а также художницы по гриму.

Маша сильнее вцепилась в планшет, чувствуя, как все внутри сжимается и замирает от напряжения.

«Лицо, – забилась в голове паническая мысль. – Главное – держать лицо…»

– По одной из версий, главной целью неизвестного злоумышленника был исполнитель роли антагониста – Вадим Алексеевич Лапин. За неделю до трагедии между ним и ассистентом режиссера – Виктором Григорьевичем Колосовым – произошел конфликт. Дело едва не дошло до драки, но вовремя вмешалась художница по гриму – Кира Андреевна Мельник. Все ограничилось взаимными оскорблениями и демонстративным уходом Колосова из проекта. На следующий день, разгромив подготовленный к съемкам корпус, он просто уехал. Прибывшие в лагерь полицейские лишь развели руками и уговорили администратора съемочной группы не писать заявление, поскольку подобная выходка тянула максимум на мелкое хулиганство. Оно грозило Колосову небольшим штрафом, в крайнем случае – арестом на пятнадцать суток. И кто знает, может быть, в этом случае последовавшей за этим трагедии удалось бы избежать.

Маша почувствовала на себе взгляд и повернула голову: на нее смотрел Стас. Но как только понял, что его интерес обнаружен, он тут же отвернулся.

– Вполне возможно, неделю спустя, когда в лагере осталось всего десять человек, Колосов вернулся, чтобы поквитаться с Лапиным, – мрачно продолжала между тем Элиза. – Мельник тоже могла быть целью слетевшего с катушек Колосова, а двое других актеров, скорее всего, стали случайными жертвами, как и все остальные, кто находился в тот момент в лагере. В пользу этой версии говорит то, что домой Колосов так и не вернулся, вероятно, пустившись в бега. Он до сих пор находится в розыске по подозрению в убийствах. Но действительно ли его исчезновение является признанием вины? Ведь есть и другая версия случившегося.

Элиза мастерски сменила выражение лица с печального на заговорщицкое и продолжила уже немного другим тоном, словно обсуждала с подругой пикантные слухи об общей знакомой:

– Есть основания предполагать, что причиной трагедии мог стать сформировавшийся во время съемок любовный треугольник. Некоторые участники, благополучно вернувшиеся домой с основной частью группы, высказали предположение об отношениях, завязавшихся во время работы над сериалом между Лапиным и исполнительницей главной женской роли – Юлией Александровной Смолиной. Но также известно, что она уже некоторое время состояла в романтических отношениях со своим партнером по съемкам – Николаем Витальевичем Беркутом…