По следам исчезнувших

– Еще как нанимались, Родион, – чуть прокашлявшись, чтобы голос не сипел после сна, заметила Маша. – Сами же захотели дополнительные деньги получить, по смете выделенные на водителя. Или вы думали, что машина после этого сама поедет?

– Да какие там деньги? – проворчал парень. – Так, слезы одни. Я бы посмотрел, как вы на эти крохи отдельного водителя нашли бы.

Маша только улыбнулась. Отдельного или нет, а водителя – аж двоих! – она нашла и в бюджет уложилась.

Дорога чуть повернула, и из-за стены деревьев сразу показались решетчатые ворота, а это означало, что они наконец добрались. На тесной подъездной площадке уже стояли старенькие «жигули» и фургон с оборудованием, добравшийся до места чуть раньше. Дверца уже была сдвинута вбок, но разгрузка еще не началась, хотя ворота уже были открыты, во всяком случае, виднелось расстояние между створками.

Рядом с фургоном стоял Стас – их звукооператор, тоже не побрезговавший небольшой прибавкой к гонорару в виде ставки второго водителя. Он, по обыкновению, был одет в черное с ног до головы: джинсы с прорезями и какими-то металлическими заклепками и цепями, футболку с готическим принтом, видневшуюся под кожаной курткой. На подъехавший минивэн Стас никакого внимания не обратил: так и стоял, держа в руках смартфон и что-то сосредоточенно в нем рассматривая. Часть длинных темных прядей были забраны в тонкий хвостик на макушке, чтобы не падали на лицо и не мешались, а остальные ниспадали свободно.

Маша только вздохнула. Она выросла в семье военного в третьем поколении, а потому мужчин с длинными волосами не воспринимала, хотя общалась с ними регулярно. Творческая среда, что поделаешь?

Выбравшись из минивэна, Маша осмотрелась. Крошечный пятачок перед воротами оказался уже почти полностью заставлен машинами, но Элизе, которая должна была подъехать с минуты на минуту, места еще хватит.

Немолодой сторож, присматривавший за закрытым лагерем, тоже находился здесь: меланхолично курил, привалившись спиной к высокому забору. Маша даже подивилась его высоте: выглядело так, словно он окружал тюрьму строгого режима, а не детский лагерь, только колючей проволоки поверху не хватало. Впрочем, лагерь находился в такой глуши, что подобная высота наверняка оправдана: обеспечивала безопасность отдыхающих в нем детей.

Из минивэна вслед за ней выбрались Леонид Сергеевич, Никита, их оператор, и ассистентка Мила. Она была одной из немногих, для кого Маша сделала исключение. При первой встрече девушка именно так и представилась – Мила, и Маша, следуя своему правилу, попыталась обратиться к ней Людмила.

– Я не Людмила, – смущаясь, поправила та.

Маша ненадолго зависла, поскольку не смогла сходу придумать, какое еще имя сокращается таким образом.

– А как же вас зовут? Милана? – только и смогла предположить она.

– Если по паспорту, то Богумила, – смутившись еще сильнее, пояснила девушка. – Но все всегда зовут просто Мила.

Маша решила, что это именно тот случай, когда следует делать как все.

– Никита, помогите, пожалуйста, Стасу разгрузить оборудование, – попросила Маша оператора. – А вы, Родион, займитесь остальными вещами: все чемоданы и сумки надо перенести вон в то здание. Но начните с коробок для кухни.

– А чего я-то? – возмутился Родион. – Носильщиком я точно быть не нанимался!

– А кто это должен делать? – Маша холодно посмотрела на него в упор. – Я? Или Леонид Сергеевич?

Парень как-то сразу стушевался, почесал выбритый затылок, кивнул и поплелся доставать коробки.

– Мила, а вы идите на кухню, посмотрите, как там что. Надо бы согреть чайник, достать кофеварку и организовать для группы перекус. Пара пятилитровых бутылок с водой у нас есть с собой, но надо начать фильтровать воду, чтобы был запас. Пить ее здесь прямо из-под крана не хотелось бы. И помойте фрукты, только не все сразу. Помните, что нам тут два дня еще работать.

– Хорошо, Мария Викторовна, я все сделаю, – заверила Мила и, прихватив с собой коробку полегче, понесла ее к зданию.

– Маш, а можно фургон на территорию загнать, чтобы далеко не носить? – громко поинтересовался Стас, которому Никита уже передал ее распоряжение. – Тут все тяжелое и хрупкое. Чем дальше будем нести, тем больше шансов что-нибудь разбить.

Маша невольно стиснула зубы. Она предпочитала, чтобы члены съемочной группы называли ее по имени-отчеству, в крайнем случае, если они намного старше, то просто по полному имени и на «вы». То есть делали, как она сама. Большинство принимало этот формат общения, но случались такие вот исключения, с которыми она ничего не могла поделать. Оставалось только смириться, хотя каждый раз это звучало так, словно кто-то проводил металлом по стеклу.

– Я сейчас уточню.

И она направилась к сторожу. Тот успел докурить и теперь просто без особого интереса наблюдал за их суетой.

– Андрей Семенович? – формально поинтересовалась Маша, протягивая мужчине руку. – Мария Викторовна, администратор группы. Мы с вами говорили по телефону.

Сторож с некоторым недоумением посмотрел на ее протянутую ладонь, пошевелил седыми усами и наконец все-таки снизошел до рукопожатия.

– Я полагаю, ничто не мешает нам загнать на время машину на территорию, чтобы было удобнее разгружаться? – улыбнулась Маша. – Мы потом все равно отгоним машину за ворота, чтобы не попадала в кадр.

– Загнать – ничто не мешает. А вот выгнать обратно – вряд ли, – огорошил ее Андрей Семенович. – Как только вы все соберетесь и зайдете, я запру ворота.

– В смысле? – Маша нахмурилась. – Вы собираетесь запереть нас внутри?

– А что, по-вашему, я должен оставить ворота нараспашку? Не, не пойдет. Мне новые эксцессы не нужны.

– Хорошо, я понимаю, – кивнула Маша, чувствуя бегущий вдоль позвоночника холодок. – Тогда оставьте нам ключи, мы сами все запрем, когда отгоним машину.

– Я не должен никому отдавать ключи. – Он прищурился. – Они должны быть у сторожа, так? А сторож я.

– Это понятно, но вы же не можете запереть нас здесь на три дня и оставить без ключей? А если нам понадобится что-то докупить?

– Я не собираюсь вас тут на три дня бросить. Заеду завтра поглядеть, как вы тут. Если чего надо будет, всегда можете мне набрать. Я или подвезу, или приеду и открою ворота.

– А если какая-то нештатная ситуация? – не сдавалась Маша. – Кто-то поранится или заболеет среди ночи? Вам же здесь не пять минут ехать. Так?

Андрей Семенович пожевал губами, глядя на нее все с тем же прищуром, но потом все же кивнул и протянул ей связку из трех одинаковых ключей. Потом опомнился, снял с нее один и отдал Маше.

– Вот, теперь у вас свой ключ. Тогда мне тут торчать резону нет. Но вы уж заприте ворота. Хотя бы на ночь. Будьте благоразумны.

И, выдав эту речь, он направился к своим «жигулям», кутаясь в плащ-палатку, каких Маша давненько не видала. Немного попыхтев, «жигули» взревели мотором, сдали назад, невероятным образом развернулись и уехали по единственной дороге, ведущей к лагерю.

Маша успела только махнуть рукой Стасу, давая понять, что фургон можно подогнать ближе к зданию, и услышать, как тут же заныл Родион, заявив, что с минивэном стоит поступить так же. А вот ответить ему Маша уже не успела: на смену только что отбывшим «жигулям» сторожа приехала другая машина. И это был не хищный внедорожник Элизы, а всего лишь скромный «Рено-Дастер».

Приехавший на нем мужчина еще не успел выбраться из салона, а Маша уже узнала его и напряглась. Вот только полиции им здесь не хватало!

Полицейский – точнее, оперуполномоченный, кажется, так это называлось, – тоже сразу узнал Машу и направился прямиком к ней. Не тратя время на банальности вроде приветствий, сходу возмутился:

– Вы все-таки приехали сюда!

– И вам доброго дня, капитан Каменев, – нарочито вежливо поздоровалась она. – Не вижу причин, по которым вы могли ожидать другого. Наша работа здесь согласована с властями, формальными владельцами лагеря, а также с вашим руководством.

– Приехать сюда – большая ошибка с вашей стороны! – не унимался Каменев. – Неужели вы сами этого не понимаете? Вам мало того, что случилось год назад?

– Проблема в том, капитан Каменев, что никто так толком и не выяснил, что случилось здесь год назад, – холодно напомнила Маша, сверля его взглядом таким же решительным, как и он ее.

– И вы думаете, что вам это удастся, если вы проведете здесь то же время, что и пропавшая группа? Не боитесь, что просто повторите их судьбу?

Горло снова сдавило, даже сглотнуть стало невозможно, не то что ответить. Маша невольно сжала кулаки, надеясь, что он не заметит этого, сморгнула подступившую к глазам влагу.

– У вас был шанс найти ответы, – процедила она. – Теперь наша очередь попытаться. Если боитесь за наше благополучие, можете обойти территорию лагеря и проверить, не притаился ли где под кустом маньяк. Ни на что другое вы все равно не способны.

Каменев с силой стиснул челюсти, как она только что – кулаки. На мгновение даже показалось, что он сейчас даст ей затрещину, но он только отступил на шаг.

– Вы пожалеете о своем решении. Только, скорее всего, будет уже слишком поздно.

– Хотелось бы уточнить: это угроза? – прищурилась Маша.

– Если с вами или вашими людьми что-то случится, виноваты будете только вы.

С этими словами он стремительно вернулся к своей машине и несколько секунд спустя уже повторял маневр «жигулей», разворачиваясь и убираясь восвояси.

– Чего он хотел? – поинтересовался Леонид Сергеевич.

Кроме нее на площадке перед воротами сейчас оставался только он, но во время перепалки с Каменевым приближаться к Маше не торопился.

– Пожелал нам удачных съемок, – хмыкнула Маша язвительно и повернулась лицом к зданию, в котором им всем предстояло поселиться на ближайшие дни.

То выглядело не слишком приветливо, но в лучах садящегося солнца – куда лучше, чем сквозь пелену дождя, как во всплывшем внезапно воспоминании. От него по спине вновь побежал холодок и на мгновение почудилось, что это не Маша смотрит на здание, а оно – на нее.

Глава 2

– Мария Викторовна, у меня тут небольшая проблема…

Лепет Милы донесся до нее в тот момент, когда Маша вышла из комнаты, в которой только что устроилась. Она оглянулась и обнаружила, что молоденькая ассистентка вместе со скромных размеров чемоданом нерешительно топчется у двери другой комнаты: той, что в их половине коридора находилась ближе всех ко входу в здание. Всего на первом этаже их было восемь, по четыре с каждой от входа стороны. Та часть коридора, в которой они сейчас находились, заканчивалась кухней, а противоположная – санузлом и техпомещениями.

– И что, ты никак не можешь решить ее без меня? – несколько резче, чем собиралась, отозвалась Маша. Безусловно, решать проблемы было частью ее работы, но она не любила, когда к ней лезли со всякими пустяками. С мелочами участники группы должны справляться сами, потому что если она будет брать на себя еще и их, то задачи быстро погребут ее под собой.

Мила сразу как-то сжалась, на юном и весьма миловидном личике отразился испуг. Она закусила губу и повернулась к двери, у которой стояла, схватилась за ручку и пару раз дернула ее без особой надежды. Видимо, уже пробовала, но дверь не открылась.

Не поддалась она и сейчас. Мила тоскливо вздохнула и пробормотала:

– Поищу на втором этаже, может, там есть…

Маше моментально стало совестно. В конце концов, девочка еще совсем юная, в выездных проектах не участвовала, работала только в городе. Ей и так, наверное, страшно, она ни с кем пока близко не знакома.

– Постой, – окликнула ее Маша, направляясь вместо кухни к Миле. – Второй этаж совсем не отапливается, насколько я знаю. И зачем тебе туда? Здесь же как раз восемь комнат: по одной на каждого из нас.

– Да, но эта заперта, – Мила беспомощно махнула рукой, указывая на дверь. – А остальные уже заняты. Пока я на кухне возилась, все разместились…

Оказавшись у двери, Маша тоже несколько раз дернула ручку, втайне надеясь, что Мила просто плохо на нее нажала или дверь немного рассохлась и ее надо дернуть посильнее. Однако ее попытки точно так же не увенчались успехом. По всей видимости, дверь все же действительно была заперта, что несколько удивляло: с чего бы? И почему никто об этом не предупредил? Сторож дал ей только один ключ, вряд ли он подойдет и к этому замку.

– Странно… Ладно, не беда. Придется кого-нибудь подвинуть. В моей комнате две кровати, значит, в остальных должно быть так же. Надо просто немного уплотниться.

– И кого будем уплотнять? – напряженно уточнила Мила.

Маша задумалась. В группе было всего три женщины: она сама, Мила и Элиза, но надеяться на гостеприимство последней не приходилось. Молодая заносчивая ведущая, получившая работу благодаря отцу-продюсеру, даже ездила к местам съемок исключительно на собственной машине с личным водителем. Она вряд ли согласится жить в комнате с кем бы то ни было, а уж тем более с безымянной (для нее) ассистенткой.

Мужчин в группе куда больше, и можно было попробовать переселить одного из них к другому, чтобы освободить комнату. Илью Владимировича, того самого водителя Элизы, Маша сразу мысленно вычеркнула: он не ее подчиненный, указывать ему она не может, да и Элиза устроит скандал. Леонида Сергеевича обременять соседом по комнате она тоже не станет: он режиссер проекта, по сути, первый человек в группе, и это не соответствует его статусу. Селить кого-либо с оператором Никитой просто-напросто жестоко: он так храпит, что ночевать даже в соседней с ним комнате нелегко. Оставались Родион и Стас. Последний – весьма неконфликтный и довольно молчаливый, вряд ли начнет отнекиваться, а на первого она легко могла надавить: тот пока еще признавал авторитеты начальства и старших. Но почему-то и этот вариант Маша все же мысленно отмела, неожиданно для самой себя предложив:

– Неси вещи в мою комнату. Там вполне хватит места на двоих.

Мила удивилась и нерешительно замерла, не торопясь следовать приглашению.

– К вам?

– А что? – в голосе Маши снова появились нотки вызова. – Тебя чем-то не устраивает моя компания?

– Нет-нет, что вы! – Мила испуганно замахала рукой и чуть ли не бегом побежала к нужной двери.

– Долго не раскладывайся и приходи на кухню поскорей. Будем план работы обсуждать, – крикнула ей вслед Маша, пряча улыбку.

И сама наконец тоже отправилась в кухню, куда и собиралась изначально. Для обсуждения рабочих процессов это место подходило больше, чем какое-либо другое. Достаточно просторное помещение было обставлено минимумом мебели: обшарпанный кухонный гарнитур на три напольных и четыре навесных шкафчика, маленький древний холодильник с надписью «Саратов», два длинных стола, составленных вместе, и десятка полтора разнообразных стульев. На одном из подоконников стояла вполне новая микроволновая печь, а они привезли с собой капельную кофеварку, чтобы по утрам можно было готовить бодрящий напиток в больших количествах: группа почти полностью состояла из кофеманов. Чайник здесь был свой, как и небольшая газовая плитка на две конфорки, работающая от баллона.

Заметив ее, Маша задумалась: неужели год назад группа готовила на ней еду? Они-то привезли с собой готовые, порционно упакованные блюда, которыми забили холодильник, плюс то, что можно залить кипятком и получить горячий обед. Это не считая фруктов и снэков. Но их группа планирует работать в лагере всего два дня, не считая день приезда и день отъезда, а предыдущая находилась здесь три месяца.

Остальные уже собрались, даже приехавшая последней Элиза была на месте. Она сидела за столом, немного брезгливо протирая влажной салфеткой его поверхность вокруг себя, хотя та и так была достаточно чистой: вероятно, Мила уже протерла ее. Илья Владимирович как раз принес ей чашку зеленого чая и мандарин, а сам сел рядом с кружкой черного кофе и кексом. Насколько Маша знала, он также числился телохранителем Элизы, хотя было не совсем понятно, от кого ее следует охранять. По сути же мужчина выполнял функции няньки при взрослой девице, хотя был вдвое ее старше. Несмотря на общий грозный вид, казалось, что его это совершенно не напрягает и не задевает: он весьма безропотно выполнял все ее указания и поручения. Наверное, отец Элизы очень хорошо ему платит.

Большинство других членов группы тоже устроились вокруг стола с кружками кофе, сэндвичами и сладостями. Никита и Родион тыкали в экраны своих смартфонов. Рядом они выглядели довольно комично: высокий, широкоплечий, грузный Никита, после тридцати пяти отрастивший не только густую бороду, но и объемный живот, и низкорослый щуплый Родион, все еще немного похожий на подростка, невзирая на свои двадцать шесть. Судя по интенсивности движений пальцами, он, скорее всего, во что-то играл, тогда как Никита явно просто читал, активно перемалывая челюстями пакетик сушек с экзотическим названием «таралли».

Стас сидел по другую сторону стола, боком к нему, положив длинные ноги на соседний стул. В руках вместо смартфона держал кубик Рубика, который с задумчивым видом безуспешно пытался собрать. Кажется, он делал это всегда, когда возникала свободная минутка, но Маша так ни разу и не видела, чтобы он преуспел в этом занятии.

Леонид Сергеевич садиться за стол не стал, предпочел разместиться на втором, свободном от микроволновки, подоконнике. Вероятно, так он чувствовал себя в позиции лектора, немного в стороне и чуть выше остальных, а именно ему предстояло излагать рабочий план. Рядом с ним тоже стояла кружка кофе, но пока он задумчиво жевал банан.

Косые лучи закатного солнца проникали сквозь не слишком чистые окна и заливали все помещение кухни, безжалостно подсвечивая все его недостатки, но одновременно с этим парадоксальным образом создавая ощущение уюта. С погодой сегодня вообще повезло: было холодно, но ясно, и весь день без осадков. Хорошо бы так продолжалось и в ближайшие пару дней. При наличии солнца картинка получается ярче, сочнее. К тому же Маше не хотелось, чтобы фильм получился очень уж мрачным. Тема и так нелегкая, солнечный кадр станет красивым фоном для истории. Тот случай, когда можно сыграть на контрасте…

Маша отогнала от себя эти мысли. В конце концов, режиссер здесь не она, ее дело – решение административных вопросов, а о том, каким быть кадру, думать Леониду Сергеевичу. Тот, заметив ее появление, как раз решил взять слово, то ли упустив отсутствие Милы, то ли посчитав ее присутствие не особо важным:

– Итак, раз все собрались, давайте немного пройдемся по задачам на ближайшие два дня. Нам предстоят довольно напряженные съемки, поскольку руководство выразило желание снять фильм в реальном времени, проследив, как все было год назад…

– А разве кто-нибудь знает, как все было? – по обыкновению тихо поинтересовался Стас, чем мгновенно сбил Леонида Сергеевича с мысли.

Маша как раз заливала кипятком пакетик черного чая с бергамотом. В отличие от большинства присутствующих здесь коллег, она признавала кофе только один раз в день – с самого утра, а в остальное время предпочитала чай. Вопрос звукооператора, заданный словно между делом, заставил ее невольно вздрогнуть и пролить немного кипятка на столешницу. К счастью, она стояла ко всем спиной, поэтому ее оплошность, как и изменившееся выражение лица, никто не заметил.

– А что вообще было-то? – поинтересовался вдруг Родион.

– А ты правда не знаешь? – удивился Никита.

Маша нарочито медленно поставила на место чайник и оторвала от рулона бумажную салфетку. Ей совершенно не хотелось торопиться и поворачиваться к коллегам лицом именно сейчас.

– Здесь съемочная группа пропала, – объявила с порога Мила, как раз присоединившаяся к остальным.

– Не вся, только небольшая часть, – поправил Леонид Сергеевич. – Как видите, я здесь, а я ведь тоже был в той группе.

– Серьезно? – удивился Никита. – Вот этого я почему-то не знал. Там же режиссером вроде этот был… Как его?

– Лопатин, – подсказал Стас.

– Я в том проекте был сценаристом, – пояснил Леонид Сергеевич, и хотя Маша по-прежнему стояла к остальным спиной, она буквально услышала, как он поморщился. – Собственно, поэтому в съемках почти не участвовал, но незадолго до случившегося меня вызвали на площадку, поскольку срочно нужно было кое-что переделать в сценарии. Но я потом уехал вместе с большинством.

– Так а что снимали-то? – не унимался Родион. По всей видимости, он вообще был не в курсе событий. Впрочем, Машу это не удивляло.

– Кино здесь снимали, – принялся рассказывать Никита, но Стас тут же меланхолично поправил:

– Сериал.

– Неважно, – отмахнулся Никита. – «Разбуженные куклы» назывался. Это по книге…

– Которая, кстати, на самом деле называется «Спящие куклы», – недовольно заметил Леонид Сергеевич.

– Да какая разница? – возмутился Никита.

– Мне оригинальное название больше нравится, – оскорбленно пояснил Леонид Сергеевич. – Оно куда глубже…

– Короче, как оно называлось – неважно, – нетерпеливо перебил Никита. – Важно, что это был мистический триллер про заброшенный детский лагерь и кукол-убийц…

– Ну там не совсем… – попыталась вставить Мила, но осеклась, вероятно, под предупреждающим взглядом Никиты, который тем временем продолжил:

– Снимали его здесь три месяца, с августа. В конце октября должны были уехать, вот как раз в этот день, но ровно год назад. Однако Лопатин остался недоволен кульминационной сценой, поэтому продлил съемки на два дня и оставил часть съемочной группы в лагере на последние выходные октября. Всего осталось человек десять…

– Ровно десять, – поправил Стас все в той же меланхоличной манере, продолжая щелкать кубиком Рубика. – Как негритят.

– Каких еще негритят? – не понял Родион.

Ответом ему стали тишина и, как можно было предположить, недоуменные взгляды, но Маша их не увидела: столешницу она уже вытерла и чай заварила, но оборачиваться все равно не торопилась.

– Короче, в понедельник самое позднее они должны были вернуться в Москву, но не вернулись. Связаться с ними не удалось: на звонки либо никто не отвечал, либо телефоны вовсе не работали. Офис студии связался с местной полицией, их попросили проверить, не случилось ли чего. Когда полицейские сюда приехали, оказалось, что в лагере никого нет, хотя все машины, реквизит и личные вещи членов группы остались на месте…

– Тел так и не нашли, – подхватил Леонид Сергеевич мрачно, – так что не уверен, что сравнение с «Десятью негритятами» уместно.

– Но ведь нашли следы крови, – заметила Мила. – Много следов.

– Недостаточно, чтобы сделать выводы о том, что кто-то мог умереть от такой кровопотери, – продолжал настаивать на своем Леонид Сергеевич.

– Суть в том, что никого из оставшихся тогда в лагере больше никогда не видели, – продолжил Никита. – И что именно здесь произошло, никто не знает. Известно только, что в ночь с субботы на воскресенье из лагеря было сделано два звонка. Один звонок пытался сделать звукооператор, в службу спасения, но он сорвался. А исполнительница главной роли незадолго до этого звонила на мобильный номер, которого не было в ее списке контактов. Кому именно она звонила, тоже так и осталось тайной: на владельца номера зарегистрирована пара десятков сим-карт, и он не в курсе их судьбы. Больше звонков из лагеря не было, с оставшимися здесь людьми тоже никто не связывался.

– А еще ведь куклы! – взволнованно напомнила Мила. – В одном из домиков были куклы…

– Реквизит для съемок, – хмыкнул Стас.

– Реквизит-то он, конечно, реквизит… – многозначительно протянул Никита. – Да только куклы сидели кружком, словно спиритический сеанс проводили. И их было ровно десять.

– И что? – с придыханием поинтересовался Родион, явно заинтригованный историей.

– Да ничего, – вздохнул Никита. – Полиция решила, что это не имеет отношения к произошедшему, а было сделано для съемок одной из сцен…

– Только не было в сериале подобной сцены, – авторитетно заявил Леонид Сергеевич. – Ни в исходной задумке, ни в исправленной.

– Может, режиссер еще какое-то изменение внес? – предположил Родион. – Уже после того, как все уехали? Не зря же ему что-то не нравилось…

– Так и подумали, – печально подтвердила Мила. – Еще была версия, что кто-то из оставшихся в лагере просто посадил так куклы для прикола.

– Что, безусловно, могло быть, – заметил Стас.

– Так или иначе, а все десять человек нынче считаются пропавшими без вести, – добавил Леонид Сергеевич скорбно. – Поэтому наш фильм и называется «По следам исчезнувших»…

– И это довольно тупо, – бесцеремонно перебила молчавшая до сих пор Элиза. – Не в смысле названия, а в смысле, что они считаются пропавшими. Понятно же, что они все мертвы, иначе где они? Не в лесу же бродят уже целый год!

– Зачем ты так? – тихо укорил ее Леонид Сергеевич в повисшей после этих слов гробовой тишине.

– А что такого? – с вызовом спросила Элиза. – Ну да, муж Марии был в той группе. И что? Думаю, она не хуже меня понимает, что его больше нет. И этот дурацкий статус «пропавшего без вести» ей наверняка только мешает. Разве нет?