Al Azif. Книги I-III

На перроне, который будто остался в первой половине двадцатого века, находилось два человека. Они, вероятно, ожидали прибытия своего поезда. Не моего. На мой они не обратили внимания. Допускаю, что миловидная рыжая женщина лет тридцати и усатый джентльмен могли сидеть и просто так на деревянных скамьях, потому что город, по факту, был тем ещё захолустьем. Это весьма логично. Многие пытаются убегать в такие памятники американской готике, забывая, что движение – это жизнь, а суматоха людского потока на улицах мегаполиса – это и есть движение. Хотя, я был, в некотором роде, на стороне тех, кто доволен своим Смолл-Тауном. Найти движение в спокойствии – отдельное искусство. Далее, я, пожалуй, буду называть этот городок Смолл-Тауном, если придётся. Роли это всё равно не играет. Я шёл по перрону, понимая, что таких всё меньше в нашем мире. Маленькие уютные уголки ретро-стиля, которые, тихо-мирно, доедают жуки и крысы. Крысы… Чума – это, отчасти, тоже ретро, так что всем найдётся место, о да. Рыжая дама мне улыбнулась. Джентльмен кивнул. В Смолл-Тауне очень гостеприимные люди, но я это уже, вроде, говорил. Если нет, то я отмечу это и второй раз.

Несмотря на размеры города, добраться до музея зоологии было не так уж быстро и просто. Благо город только дышит стариной, но живёт, всё же, в нашем времени, так что я очень быстро вызывал такси через приложение. Связь внутри города была отвратительной из-за гор вокруг, но вокзал выдавался из металлического кокона горной породы, как язык некой рыбы, которая ОП! и затаскивает зазевавшуюся жертву. Пока мы ехали, я детально выяснил у таксиста, чем дышит город, и что все думают об убийствах. Не в моих правилах, принимать слухи за истину, ибо, обычно, они взвинчены многократно и часто в каком-то абсолютно диком направлении, но я всегда принимал их к сведению. Среди слухов, полученных от таксиста, что я посчитал важными, было то, что все жертвы были детьми тех, кто уже родился в городе. Их родители, то есть бабушки и дедушки жертвы, могли были быть хоть из Албании, что и случилось, но мама и папа – урождённые смоллтаунцы. Так же таксист высказал своё наблюдение, что все жертвы носили короткую стрижку на момент похищения, и то, что все семьи были весьма религиозны, регулярно посещая местную церковь. Кроме того, все были белыми, но это мне уже отрапортовал местный полицейский, с коим я собирался встретиться после за парой пинт кофе. Я, разумеется, расспросил и о владельце музея. Он был не из местных, никто толком не знает, откуда он прибыл, зачем открыл тут свой музей, и на какие деньги он это всё содержит. Посетителей у него было не особенно много – лишь изредка скучающие туристы приползали разглядывать коллекцию бабочек и те же чучела квагги. В некотором роде, было даже интересно, но люди не находили мотивацию туда идти, тем более, что владелец музея общался не особенно приветливо, не давал фотографировать, да и мог просто не пустить кого-нибудь внутрь. Так же стало известно, что объявился он в городе с семейством, но потом жена с ним поругалась и покинула Смолл-Таун. Роули изначально был мрачным и ворчливым, но потом всё стало ещё хуже. Жену его в городе очень любили, как и её мальчишку, который был крайне стеснительным. Миссис Роули часто устраивала благотворительные обеды, отправляя собранные деньги в различные фонды, открытые по поводу редких болезней. Устраивала какие-то забеги. Занималась волонтёрской работой. Потом громыхнула их последняя ссора, да так, что собаки выли. Как итог, уезжала она ночью, одетая излишне легко, на такси, несмотря на наличие отдельной машины. Соседи слышали крики и ругань, но не заметили, чтоб Роули как-то принимал участие в перепалке. Вся обсценная лексика вылетала именно из уст женщины. Роули, похоже, молча переносил оскорбления. Некоторые считают, что он был пьян, и не мог громко говорить, но никто никогда не видел его пьяным – до и после. С другой стороны, публике не докладывали о степени счастливости брака четы Роули, так что предположения оставались там, где оставались.

Мы ехали мимо безмерно прекрасных пейзажей. Кругом были эти великолепные горы, высоченные сосны, красивые пихты и блеск глади озера, вокруг которого вырос город, несколько мелких речушек, шумный порт, сонные жилые районы с ровными лужайками и стрижеными собаками. Мы обгоняли богатых пенсионеров на велосипедах, которые только что купили гигантскую упаковку органических чипсов и спешили домой к свежей серии «Убийца Среди Нас». И он был среди них. И было даже как-то грустно, что всю эту красоту и благоденствие омрачал ум психопата. Конечно же, его эстетические стандарты просто были совершенно иными, но нам было тесно на одной планете. Мы проехали мимо булочной, с псевдо-французским названием, и вот я стою со своими чемоданами возле крупного трёхэтажного здания, чья вывеска гласит, что предо мной музей зоологии Смолл-Тауна.

Я поднялся по ступенькам музея зоологии Смолл-Тауна и дёрнул ручку двери. Посетителей здесь очень ждали, так что было заперто. Появилась мысль, позвонить Роули, но не было связи и, что важно, у Бернарда Роули не было мобильного. У него не было телефона, как такового. Он обычно всем звонил из соседней булочной, либо писал письма. Говорят, правда, что иногда из недр музея раздавался звонок телефона, но никто не знал, как туда набрать. Роули всё отрицал, а я планировал установить-таки абонента, ибо не должно это представлять каких-либо сложностей на сегодняшний день. Но на тот момент я просто стоял у закрытого входа, под личиной, якобы, неудавшегося фотографа, который нуждается в работе. Фотографировать я никогда не умел, так что мы очень легко состряпали легенду? Почему Смолл-Таун? Вроде как, мы дальние родственники с тем, кто помог мне с трудоустройством. С трудоустройством, но не с проникновением. Пораскинув мозгами, я начал обходить территорию, заглядывая в окна. Иногда я звал Роули, но мне никто не отвечал. Так я дошёл до места, где пропал предполагаемый убийца. Пока никого не было, я решил осмотреть таинственную область, но ничего таинственного в ней, правда, не видел. Стена не имела даже окон с той стороны. Только на втором и третьем этажах, и туда можно было лишь взлететь. Я потрогал грунт и траву. Всё выглядело естественно – обычная глинистая почва с жухлой растительностью не давала шанса найтись здесь крышке секретного бункера. Я начал осматривать стену, как вдруг раздался хриплый возглас.

– Ты что, мерзавец, здесь забыл?!

На меня была направлена двустволка, которая была зажата в худых и жилистых руках, принадлежащих мужчине невнятного возраста. Я, бросив сумку на землю, показал ему руки ладонями вперёд и кое-как объяснил, кто я, и что делаю. Роули, в принципе, достаточно быстро поверил, не требуя документов или чего-то подобного, и жестом позвал за собой. Он вышел из главного входа, наверно, увидев меня через окно. Когда мы зашли, он опять запер тяжёлые деревянные двери.

– Сегодня всё равно не будет экскурсий.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я запер двери.

Ему было сложно возразить, так что я просто сел на стул, стоявший у стены, чтоб тут же услышать громкий крик, негативно оценивающий мои действия. В итоге, мы прошли в подобие гостиной с камином, который был, разумеется, не растоплен. На улице стояла прекрасная погода. Вот тут мне уже указали, где моё место, и оно было на старинном кривоногом стуле со спинкой, возвышающейся над моей головой.

– Значит, ты Том?

– Том, мистер Роули.

– Человек из общины, поручившейся за тебя, сообщил, что ты вроде фотографом был, так?

– Я пытался. Но, видимо, я плох в этом деле. Теперь на мне долги и ссуды.

– Изначально идиотская затея, ты не находишь?

– Да, вы, пожалуй, правы.

– Но ты был молод и тебе были нужны деньги. В принципе, как и сейчас. У меня есть работа, и есть деньги за работу. Обстоятельства сложились так, что мне нужен новый сотрудник. Ублюдки обворовали меня и пытались выставить психом, терзающим людей. Вечно суют нос в мои дела. Если я не бегу к ним на день благодарения, значит я убиваю этих людей. Логично же, да? Я решил, что лучше охранять мои экспонаты. Так мне будет спокойнее, а то мало ли, что они ещё придумают.

– Понятно, мистер Роули.

– Жить будешь тут же. На втором этаже. На третий не ходи.

– Там помещения музея?

– Там я.

Мы покинули гостиную, поднялись по лестнице, и Бернард показал мне мою комнату. Ничего примечательного, но жить было можно. Думаю, что в гостиницах Смолл-Тауна были примерно такие же номера. Единственное, что напрягало, так это кривоватое стекло в окне, которое начинало несколько вибрировать, если ветер был сильным, но спал я всегда крепко, так что даже спрашивать ничего не стал. Главное, что шторы были достаточно плотными, ведь я должен был работать в ночную смену, а значит солнце – враг мой. В комнате я оставил сумку, и мы отравились в выставочный зал. Коллекция и правда была потрясающая. Скелеты, чучела, различная мерзость в формалине. Я также нашёл и остатки печально известных морских звёзд. Украденные – полиция всё ещё держала у себя, ведь они, так или иначе, были вещественными доказательствами. Среди чучел были и реально редкие экземпляры. Кроме той же квагги, которую упомянул таксист, была ещё мышь Гульда, чучело тарпана, во что с трудом верилось, додо, какая-то медведеобразная животина и целый набор вымерших птиц, разной степени сохранности. Роули, видя моё изумлённое лицо, сообщил, что они все давно подлатаны пластиком. Мы дали пару кругов по залу, после чего у меня ещё раз спросили согласие, я ответил решительным «да, конечно», и затем Бернард Роули сказал, что ночью ждёт меня на рабочем месте, но чтоб я его не будил. На этом я вернулся к себе в комнату, разложил вещи, связался со штабом, доложив о своих успехах, и воспользовался некоторым количеством времени, чтоб вздремнуть.

Спал я несколько нервно, но без сновидений и, в принципе, не испытывал сонливости при пробуждении, что было очень хорошо, ибо не хотелось мне вылететь с этой работы в первый же день. Такой расклад мог отразиться на службе в бюро. У меня была ночная работа и ранее, ведь мой род деятельности того требовал, но она была более разнообразной и не в одиночестве.

Роули был весьма любезен и сказал, что на кухне всё моё, кроме алкоголя, так что я сначала устроил себе небольшой завтрак с кофе и сэндвичами, а после двинулся на работу. В зале с экспонатами я был без двух минут полночь. Разумеется, за мной не следили ни камеры, ни система пропусков, но, я допускал, что за мной мог следить сам Роули, спрятавшись в каком-нибудь ящике. Я много что предполагал на его счёт, ведь всё же он был главным и единственным подозреваемым. Кстати, о камерах. Одну я поставил так, что если Роули решит спуститься посреди ночи, то она это зафиксирует. Разумеется, если он не махнёт в окно, с третьего этажа, или не телепортируется, как тот, кто тащил девушку по улице. Ну или, как он сам ранее и сделал. Когда не знаешь точно, то можно перефразировать очень долго.

Когда я созванивался со штабом, то выяснил, что начальство списало последнюю похищенную со счетов, что было, в корне, не верно. Я всё ещё ставил целью выяснить её местонахождение, ведь она должна была быть жива, если, конечно, мы внезапно не получили два разных маньяка с одним сценарием. Жертвы никогда не были голодными на момент смерти – это факт. Жертв всегда убивали там, где мы их находили – тоже факт. Так что девушка, можно предположить, всё ещё ждала чудесного спасения, и мне нужно было понять, где она. Полиция была уже учёной и патрулировала каждый закуток города. Добровольцы тоже осматривали тёмные углы, которые могли подойти убийце для постановки в его кровавом театре. Всё было под контролем, но не для… неё. К тому же, я не забывал, и то, что убийца, кто бы он ни был, может просто залечь на дно, бросив жертву помирать или убив её, и то, что, если убийца Роули, то он может и не вернуться к убийствам, и тогда всё – мы ничего не найдём, скорее всего. Ох, я тогда даже примерно не предполагал глубину, на которую мне предстояло заглянуть.

Меня, признаюсь, напрягало животное, похожее на медведя, или на медоеда переростка. У него были отростки на морде, которые являлись более свойственными для обитателей морского дна. Экспонат подписан не был, так что я сфотографировал его, и отослал одному знакомому зоологу. На случай, если Роули не устроил бы мне экскурс в историю экспоната, то я подстраховался. Даже не знаю, зачем мне нужна была подобная информация. Было в том экспонате что-то пугающее, по природе своей для природы человеческой. Знаете, как наблюдать акт каннибализма, или как эффект зловещей долины. Что-то подобное. Связь, кстати, меня почти не подвела, и спустя пятнадцать-двадцать минут сообщение отправилось, а я продолжил обход. В сущности, той ночью не произошло бы ничего интересного, если б я не услышал телефонный звонок. Так я узнал, что звук идёт с третьего этажа, где находится спальня Бернарда. Кроме того, я-то ожидал услышать звук дискового телефона, а шум явно имел более продвинутое происхождение, что давало повод поразмышлять о прямой связи с кем-то, и вызывало ощущение необходимости – найти установщика.

Время до утра пролетело, относительно, незаметно. Я пил кофе, ел какие-то шоколадные печенья, разглядывал мумии, сушеных и заспиртованных животных, а также отдельные части тел таковых, иногда конспектировал идеи в блокнот и играл в скрэббл на смартфоне. В сущности, день прошёл не зря, но хотелось бы более масштабных результатов. К тому же, я понятия не имел, где искать девушку. В конечном итоге, я ушёл спать, когда Роули выгнал меня, клюющего носом, в районе семи-восьми утра. Перед тем, как отключиться, я отправил отчёт в штаб-квартиру.

Я проснулся от такого шума, будто в здании открылся восточный базар, началась стройка и кто-то это всё поджёг. Гвалт тысячи голосов оглушал меня, и я, сосредоточившись, понял, что это всё не очень-то тянет на человеческие крики. Гудение, блеяние, свист. Я открыл глаза, и увидел, что моя комната пуста. Есть только я и кровать подо мной. Нет ни моих вещей, ни шкафа, ничего. Входная дверь была снята с петель и поставлена рядом, чтоб хоть как-то перекрыть вход. Прямо за ней было тихо, но в коридоре что-то тлело. Я вытолкнул дверь и вышел, чтоб оценить ситуацию и, если что, то приступить к эвакуации. Последняя не потребовалась ведь задымляли помещения некие травы, чей тяжёлый дым окуривал мой непроснувшееся сознание. Чем далее я продвигался, тем больше чаш дымили мне в лицо и застилали горьким дымом пространство вокруг меня. Кое-как я спустился вниз, спихнув на пол несколько курящихся конструкций. Фонтанчик с водой и платок помогли мне в моём продвижении к источнику инфернального шума, но травы явно имели психотропный эффект и, оказавшись внизу, в помещении музея, я уже с трудом соображал. Я ещё успел чётко рассмотреть толпы настоящих живых животных, которые, что в Короле Льве, собрались кого-то приветствовать, но зрелище пред ними было явно недетским. Я, вместе, со стихийно собравшейся фауной, смотрел на постамент, где было то медведеобразное создание, и где теперь спаривались две фигуры. Я видел явные очертания человека в качестве пенетрируемой стороны, но второго участника событий я разглядеть был уже не в состоянии. Всего лишь тьма, и она расширялась. Крики, вой, стоны. Всё это улетало очень далеко, пока я, будто в замедленной съёмке, падал на пол. Хлоп. Мой затылок мягонько коснулся кафеля. Я открыл глаза. Солнце заливало мою комнату.

Я ничего не ел перед сном, так что, несмотря на некоторую нехватку времени, я забрёл на кухню и соорудил себе пару блюд. Миска каши и пара тостов с кофе зарядили меня энергией и дали мне возможность немного забыть о ночном кошмаре, хотя я был готов поклясться, что я ещё чувствовал в коридорах схожую вонь. Я и до этого раньше её чувствовал, вроде бы, но, просто не заострял внимание, но теперь же она терзала моё обоняние, и моё серое вещество.

Я снова взял такси, снова отправился через весь город, уведомив Роули, что хочу посмотреть красоты, но ему, подозреваю, было всё равно. Он, или полностью поверил в мою легенду, или у него не было нужды бояться полиции, с чьим представителем мы встречались в кафе, напротив озера. Кафе это располагалось где-то посредине между их участком и моим пристанищем. На всякий случай, моё начальство устроило всё так, чтоб в участке тоже не все знали об операции. Город маленький, и кто-то, попросту, мог знать Бернарда в том виде, в котором нам это выйдет боком. Мой товарищ в форме был устроен на службу недавно и прибыл из соседнего городка, который был ещё меньше. Хотя, лично я ему всё равно не доверял полностью – он рассказывал о деталях дела так, будто ему нравились все эти смерти. Глаза прям горели. Это было несколько странно и отчасти пугало. У нас был такой сотрудник, тоже описывал трупы, будто хорошее вино, так потом его поймали со школьницей. Она конечно была жива, но всё ж таки. В принципе, настроения полицейского никак не повлияли на ход событий, так что я просто сошёлся на мысли, что неверно интерпретировал эти его флюиды. Мы с ним обсудили детали дела, и, хоть с его стороны ничего нового не было, но я нагрузил его делами. Во-первых, ему нужно было проверить, кто подключал телефон в доме Роули, и опросить того человека, если это местная контора. Во-вторых, я его подключил к раскопкам информации на любых остальных Роули. Бюро уже занималось вопросом, но иногда местные слухи приносят больше пользы, а я принимаю их к сведению. Даже если они окажутся выдачей желаемого за действительное, то их можно подключить к мыслительным процессам. Обменяться информацией мы договорились через секретные чаты одного известного мессенджера, ибо встречаться было менее безопасно, в данном случае. Также я попросил свести меня с тем, кто меня трудоустроил, но полицейский дал понять, что тот человек не желает иметь близких контактов. Разумеется, в моей власти было допросить его официально, но это было лишним телодвижением на тот момент, да и руководство бы не оценило выход из образа. У полиции уже были показания, которые, плюс-минус, были одинаковыми от всех свидетелей. Этого хватало. На случай лишних вопросов, мы решили, что полицейский опрашивал меня по поводу преступлений, как новоприбывшего. На всякий случай. В маленьком городе, это бы многие хотели услышать.

Моё следующее дежурство началось, как предыдущее. Я подкрепился сардельками и бобами из банки, выпил мощного эспрессо и добил эту историю кислыми жевательными конфетами, которых стояла целая банка посреди кухни. Марка была мне знакома из детства, но я считал, что их уже давно нигде не продают. Был приятно удивлён. В том числе, вкусом, что был тем самым. После трапезы я отправился в музей, где пересматривал записи с камеры за ночь и за день. Роули, видимо, всю ночь спал, не взирая на звонящий телефон, а днём топтался по дому, протирая пыль, унося куда-то, видимо к себе в комнату, с кухни продукты, или просто бродил по коридору с банкой пива. Ничего примечательного не было записано, но стоило мне открыть живую трансляцию, как я увидел, что Роули, одетый в плащ, проходит по коридору, по сути, в нескольких метрах от меня, и выходит в ночь. Через небольшой промежуток времени загудел мотор и Бернард Роули выехал в неизвестном направлении из гаража. Я был весьма заинтригован таким развитием событий, ибо от подобного затворника не ждёшь, что он может сорваться, скажем, за пончиками в супермаркет посреди ночи. Самое большое, что он может учудить, как мне виделось, если откинуть возможную причастность к убийствам, это приготовить пасту с майонезом. Интрига интригой – я понял, что не могу терять столь драгоценное время и, покинув пост, отправился скачками на запретную территорию.

На третьем этаже тот самый запах из моего сна был в наибольшей концентрации. Как Роули переносил его, мне было сложно представить. Хотя, конечно же, он здесь был в разы и в разы менее ядовит, чем мне приснилось. Я начал искать спальню Роули, попутно надеясь наткнуться на источник вони. Из девяти помещений открытыми оказались два. За одной дверью нашлось что-то вроде комнаты для курения сигар, как я её себе представлял, или очень большого кабинета. Очевидно, что им давно толком не пользовались. Лишь письменный стол и старый деревянный стул у входа были затронуты какой-либо жизнью, а остальное, и огромная хрустальная люстра, и шкафы, полные книг и бумаг, и какой-то хлам в углу, увядали под слоем пыли толщиной в вечность. Моё внимание, разумеется, сразу же приковал новенький телефон на столе. Кабели от него уходили куда-то в дыру в стене, за которой было одно из запертых помещений. Очевидно, там была какая-то техника – компьютер или что-то подобное, потому что телефон был из тех, с которых нас порой достают банки и торговцы пылесосами. Я поднял трубку – аппарат молчал. Нажатие кнопок ни к чему не привело. Телефон был выключен или работал каким-то особым образом. Кто на него звонил – предстояло установить, но позже. Я понимал, что времени у меня не очень много, и направился во второе открытое помещение, которое и являлось спальней Роули. Там же стоял книжный шкаф, который явно был более востребован, чем предыдущий. Я мельком пробежался по корешкам. Часть книг был на иностранных языках, часть была посвящена искусству создания чучел и иного сохранения тел, часть являлась сомнительными справочниками в такую отрасль, как криптозоология. Я всегда очень неуважительно относился к псевдонаучным дисциплинам. Я даже сейчас ни в чём не уверен, а на тот момент и вовсе посмеялся над Бернардом, поискав глазами шапочку из фольги. Кто ж знал, что он так глубоко нырнул в бездну? Пока искал шапочку, увидел, что книжный шкаф-то двигали. Но более у меня времени не было, с улицы раздался шум мотора. Рысью я слетел вниз и кое-как успел проскользнуть на кухню. Когда Бернард вошёл в дом, то я изобразил, что ходил за водой.

– Доброй ночи, Мистер Роули. Душновато. Я отлучился на пару минут.

– Ничего страшного, – он выглядел очень довольным, – Хорошей ночи, Том.

Я хотел у него расспросить, куда он ходил посреди ночи, и почему он так доволен, и что происходит, но решил, что всему своё время, и лучше отложить это до утра. Остаток смены я провёл, строча отчёт в управление. Так же мне ответили про медведеподобного монстра. Всё, что смогли отыскать, это какая-то картинка из детской сказки, да и сходство было весьма поверхностным. Я решил не включать это микроисследование в отчёт, а ограничился лишь последними событиями. Сохранить, отправить, а вот и утро.

По пробуждению я как-то сразу пришёл к мнению, что хочу позавтракать в соседней псевдофранцузской забегаловке. Почистив зубы, я оделся и спустился вниз. Уже направляясь к выходу, я услышал шум из музея. Разумеется, я не мог его игнорировать и ворвался внутрь, как бравый страж порядка. Никого не убивали, никого не придавило, не взрыв, не ограбление. Просто трое грузчиков притащили огромный контейнер, и теперь они и Роули пытаются найти под него место.

– О, Том. Смотри, какой огромный экспонат. Ни у кого такого нет.

– А что там, Мистер Роули?

– Пока сюрприз. Через пару дней я выставлю его на обозрение публики.

– Хотя бы намекните.

– Скажем так, это… – он почесал щетину на подбородке, – Ещё более редкий зверь, нежели тот, что похож на медведя.

– Как, кстати, называется тот медведь?

Он выдал какое-то странное слово, напомнившее мне рассказы о языке Зулусов. Я бы не смог это воспроизвести, но я выразил удивление своим лицом. Про себя же подумал, что Роули затеял какую-то очередную таксидермическую аферу с несуществующими животными, сделанными из обезьяны и верблюда. Я оставил его, командующего тремя гастарбайтерами из Восточной Европы, и отправился за кофе и парочкой круассанов.

Я сидел в кафе, дышал не-музейным воздухом, полным ароматов теста, масла, сладких добавок и свежего кофе, конечно же. В том числе, очень ароматным был и мой заказ. Кофе там был не то чтоб превосходный, но именно такой, как ждёшь. В любом случае, лучше, чем та жижа, что готовлю я. За трапезой я пролистывал поисковики на тему различных мифических существ, похожих на медведя, и именно в тот момент посыпались сообщения от полицейского. Первое, что ему удалось раскопать – это название конторы, устанавливавшей телефон в апартаменты Роули. Парень сгонял к ним в офис и выяснил, что телефония и правда замкнутая, и есть два аппарата внутри здания. Беда в том, что мастер, выполнявший заказ, уехал из города и перестал выходить на связь. Вторая новость была не менее важной – Бернард Роули развёлся со своей благоверной по причине измены с её стороны, результатом которой и стал их сын – Теодор Роули. Брачный контракт позволил ему оставить её на улице с голой задницей, а вот ребёнок, как выяснилось, был слабоват здоровьем, да так и закончился на нервах от разрыва в семье. Для Роули были прописаны какие-то жёсткие успокоительные, так что по ночам он должен был спать мёртвым сном, а его Агнесс исчезла в неизвестном направлении. На основании данной информации, мне, определённо, требовалось получить доступ в комнату Бернарда, ведь не было сомнений, что в доме есть кто-то ещё, и этот кто-то порой звонит. Разумеется, я планировал сделать это, не выходя из образа.