скачать книгу бесплатно
Аврин осторожно ступая, кралась за Иеном, боясь вспугнуть лошадей, выпряженных из повозок и привязанных к подобию самодельной коновязи неподалеку. Но животные вели себя спокойно, а люди мирно спали. Этот мерзкий торговец даже не удосужился поставить около повозки, в которую ее бросили, охрану. Впрочем, Аврин была этому только рада. Как и тому, что Иену удалось спастись и отыскать ее. До тракта они добрались удачно. В оставшемся позади них лагере было все также тихо. Несмотря на ожидание Аврин Сартера там не оказалось. Иен, чья лошадь спокойно щипала траву по другую сторону тракта, сел в седло, а затем помог взобраться девушке, усаживая ее у себя за спиной. Наемник пустил лошадь тихим аллюром, а как только они отъехали от временного лагера торговца и его людей он пришпорил ее, заставляя перейти на бег. Только тогда Аврин, ощущая, как холодный ночной ветер задувает под капюшон ее плаща, смогла наконец позволить себе немного расслабиться. Она была спасена и находилась в относительной безопасности. По крайней мере пока.
– Где Сартер? – спросила она, крепко держась обеими руками за талию Иена.
Он ответил не сразу.
– Мертв, – наконец прокричал он ей в ответ, не оборачиваясь и не сбавляя темпа скачки.
Хотя девушка и готовилась к такого рода новости, ведь ранее днем она была уже готова поверить в то, что оба наемника наверняка пали в неравной схватке, все же была ошарашена известием о гибели Сартера. Она даже не нашла что сказать в ответ Иену, но тот похоже этого и не ждал. Аврин вдруг поняла, что снова плачет. Ветер осушал ее слезы, но она не могла остановить их. Ей было жаль Сартера. Он был хорошим человеком и погиб, сражаясь за нее.
– Не переживай девочка, это наша работы, – вдруг сказал ей Иен сбавляя темп аллюра и поворачивая к ней голову, словно бы почувствовал, что она плачет. – Неприятная ее часть надо признать, но тем не менее практически каждый второй человек выбравший для себя путь солдата удачи, рано или поздно погибает. Редко кто из нас доживает до старости, да некоторые и не желают этого. Мы знаем на что идем девочка и что нас ждет в случае неудачи.
Иен был прав. Аврин знала это, но ей все равно было ужасно жаль Сартера. Она ненавидела смерть, особенно если умирал человек нравившийся ей. А Сартер ей нравился. Аврин крепче обхватила талию Иена. Ей было страшно. Страшно от неизвестности, поджидавшей ее впереди. Она боялась, что рано или поздно ее найдут и рядом не окажется никого кто сможет помочь ей. А если даже ей и удастся сбежать, то всю свою оставшуюся жизнь ей придется прятаться, пребывая в постоянном страхе быть обнаруженной. По крайней мере до тех пор, пока Делания Кэбрил носит звание Первой Говорящей. А эта женщина была не из тех, кто легко сможет упустить власть из своих рук.
Всю оставшуюся ночь и часть утра они провели в седле. К полудню Иен позволил себе остановиться. Они укрылись в небольшой рощице недалеко от тракта. В небольшой седельной сумке наемника нашлось немного сыра, пара зеленых яблок и мех с вином. От вина Аврин отказалась, благо неподалеку тек небольшой ручеек, и она смогла вволю напиться сама и напоить кобылу Иена, изрядно уставшую от дороги и темпа скачки. Пустив лошадь щипать траву, они с наемником уселись в тени приземистых ив, разделив между собой сыр и яблоки. Здесь в этой рощице они и провели весь этот день, а когда начало смеркаться вновь пустились в дорогу. Не так далеко по тракту им попался постоялый двор и Иен, оставив Аврин вместе с лошадью в стороне от тракта, под защитой ночной темноты посетил его, чтобы купить немного еды. Аврин очень переживала, ожидая Иена и боялась, что наемник может угодить в неприятности и не вернуться к ней. Девушке показалось что прошла целая вечность, прежде чем Иен вернулся, сообщив ей что все прошло удачно и ему удалось раздобыть провиант. Ели они, сидя в седле под мерное покачивания конской поступи. Мясо было еще теплым и Аврин с жадностью впивалась в него зубами чувствуя, как жирный сок стекает по ее подбородку. Но девушка не обращала на это внимания, ведь сейчас было не место и не время, чтобы соблюдать какие-либо приличия. Насытившись, Иен пустил лошадь рысью, периодически чередуя этот темп с легким галопом.
И снова ночь в седле и день проведенный в стороне от тракта дабы не попадаться путникам на глаза. А затем снова дорога во тьме. К рассвету третьего дня они достигли небольшого городка Илае, расположившегося на берегу реки Сое. Сам Илае не был чем-либо примечателен. Простой боэеский городок с аккуратными двух-трехэтажными домишками с облупившейся желтой штукатуркой на стенах и покатыми крышами из черепицы того же цвета что и сами дома. Моста на ту сторону Сое не было, но зато в Илае был паром, на котором переправлялись все желающие попасть в город или покинуть его, перебравшись на противоположный берег реки. Иен сказал, что переправиться нужно как можно быстрее, и уже на той стороне они купят Аврин лошадь, чтобы их продвижение ускорилось.
Паромщик оказался хмурым молчаливым мужчиной с густыми бровями, нависавшими над то и дело щурившимися темными глазами. Он, принимая от Иена плату, то и дело косился на скрывающую под глубоко надвинутым капюшоном лицо, Аврин. Тем не менее он не задал ни одного вопроса, лишь молча указал на широкий паром давая понять, что они могут проходить. Аврин прошествовала по деревянному трапу первой, за ней последовал Иен ведя в поводу свою белую в коричневое яблоко кобылу.
Помимо них на пароме оказалось еще трое человек. Высокая худая женщина с высокомерным лицом холодно смотрела на воду стоя у противоположного края площадки. Двое мужчин расположились на длинной лавке, разделяющей деревянную платформу парома надвое. Иен привязал кобылу к столбику у левого борта, рядом с тремя лошадьми других пассажиров, а затем встав в сторонке стал внимательно разглядывать двоих мужчин. Те не обращали ни на него, ни на Аврин никакого внимания, тихо беседую между собой. Аврин не слышала, о чем те говорят. Оба носили мечи, хотя внешне эти люди не выглядели угрожающе, и были одеты в простые стеганые куртки с высоким горлом и грубые холщовые штаны, заправленные в высокие сапоги. Мечи в отстегнутых от поясов ножнах стояли рядом, прислоненными к лавке. Иен еще какое-то время разглядывал их, а затем отвернулся к своей кобыле, принявшись гладить ее по холке, ибо та уже начинала нервничать, почуяв близость открытой воды. Аврин знала, что лошади умеют плавать, но не все из них любили это делать без должной на то необходимости.
Они еще какое-то время ожидали пока паромщик и его помощники по эту сторону реки закончат приготовления. Когда паром, скрипя и раскачиваясь тронулся, Аврин немного успокоилась, будто бы преследующие ее проблемы остались на этом берегу. Девушка не стала садиться, а подойдя к Иену встала по другую сторону лошади. В этой одежде ее определенно принимали за мальчишку и в данный момент это ее устраивало. Правда этот треклятый торговец наверняка наведет на ее след людей Первой Говорящей, а возможно и решит нагнать девушку, пожелав продать ее тем, кому это потребуется.
Канаты скрипели, и платформа плавно раскачивалась на волнах. Женщина наконец обернулась, отвлекаясь от созерцания водной глади и окинула присутствующих холодным взглядом своих тускло-серых, почти бесцветных глаз. В ее манерах прослеживались высокомерие, холодность и пренебрежение к окружающим. На ней было темно-синее платье без каких-либо изысков, но добротно сшитое и подчеркивающее ее худобу, поверх которого был накинут расшитый по канту белой нитью зеленый плащ. В общем-то одета женщина была просто, но достаточно практично. Никаких украшений, кроме пары ничем непримечательных сережек из серебра, Аврин у нее тоже не заметила. Но при всей простоте в одежде и украшениях женщина выглядела величественно и надменно словно бы носила золото и шелка.
Поначалу незнакомка просто пристально глазела на двух разговаривающих меж собой мужчин, но те, как и некоторым временем ранее, когда их разглядывал Иен, ничем не ответили женщине, продолжая вполголоса переговариваться друг с другом. Тогда незнакомка обратила взгляд на Иена, впрочем, на наемнике он не задержался и уже вскоре был обращен к Аврин. Та отвернулась, уставившись в гриву кобылы Иена и чувствуя, как взгляд женщины сверлит ее спину. Впрочем, когда она решилась вновь обернуться, чтобы узнать пялится ли еще на нее незнакомка или нет, та уже снова стояла к ней спиной вглядываясь в приближающийся берег.
Канаты скрипели от натяжения и на середине реки паром стало раскачивать сильнее. Кобыла Иена и стоящая рядом с ней серая лошадь нервно мотали головами, то и дело взбрыкивая. Аврин попыталась успокоить животное. Возможно, ей стоило попробовать исполнить песнь успокоения, уж это то она знала. Вообще-то за то время, что Аврин провела в Цитадели духа, она успела выучить немало, но тем не менее многое было окутано для нее покровом тайны. Конечно, в отличие от тех одаренных, что никогда не бывали в Цитадели духа, она теперь могла развивать свои способности самостоятельно, ведь любой слушатель, даже ставши полноправным Говорящим, продолжал совершенствовать свой дар. Но Аврин не закончила свое обучение и поэтому хоть и могла теперь развиваться сама, все же понимала, что на это у нее могло уйти много больше времени чем у тех, кто прошел полный курс слушателя. Девушка в очередной раз пожалела о том, что не прихватила из библиотеки Цитадели ни одной книги.
Размышления Аврин прервал странный звук будто бы вдруг что-то лопнуло. Платформа парома пошатнулась, раздалось конское ржание. Позади нее серая кобыла вдруг встала на дыбы. Аврин с ужасом смотрела на то, как Иен извлекает меч, а потом поняла, что паром больше ничего не сдерживает и он тихо плывет вниз по течению Сое. Она попыталась успокоить перепуганную кобылу Иена, стараясь не попасть под копыта серой лошади за ее спиной. А затем раздался лязг стали о сталь. Это Иен сцепился с одним из прежде сидевшем на лавке мужчин. Аврин вспомнила что их было двое, лишь только когда тот, другой, попытался схватить ее за руку. Кобыла Иена укусила его, и мужчина с проклятиями отдернул руку. Аврин не глядя бросилась в сторону. С силой налетела на невысокий борт и не устояв вывалилась за него. В последний момент уцепившись за край она отчаянно до боли в суставах вцепилась пальцами в жесткое дерево судорожно барахтаясь ногами в воде. Она попыталась подтянуться и вылезти, но у нее не хватало на это сил. Лицо мужчины, носившего аккуратную бородку и имевшего на удивление веселые глаза, возникло над ней. Он ощерился в злорадной ухмылке, а затем грубо схватил ее за руку. Испытывая ужас Аврин невольно разжала пальцы, но мужчина держал ее крепко и не дал упасть в воду. Он, до боли сжав ее запястье, потянул девушку вверх, выволакивая обратно на платформу парома. Она не могла сопротивляться, у нее просто не было на это сил, но она еще могла попытаться воспользоваться даром. Конечно, в такой стрессовой ситуации и за столь короткий промежуток времени было тяжело исполнить любую песнь, даже самую короткую, но то, что среди большинства слушателей ее курса делало Аврин одной из лучших, была ее концентрация и собранность. Она отрешилась от всего и закрыла глаза начав тихо напевать слова песни. Ей удалось сконцентрироваться довольно быстро, и она уже не чувствовала, как мужчина вытаскивает ее на платформу, перетягивая через борт и бросает на твердое дерево. Для Аврин этот мир исчез. Она была в ином месте, не физически, нет. Любой Говорящий, да и просто слушатель Цитадели духа, очень хорошо знал это чувство единения с духами, но было тяжело передать словами простому обывателю те чувства и те ощущения что испытывали одаренные в момент, когда их разум соприкасался с гранью мира духов. В Цитадели говорили, что практически каждый одаренный видит это по-своему и Аврин была склонна верить этому. Некоторые из особо сильных одаренных вроде как даже могли разбирать язык духов, если так вообще можно было выразиться, но Аврин, к сожалению, к таким не относилась. По крайней мере пока. Возможно, когда-нибудь это удастся сделать и ей. Правда порвав с Цитаделью духа, эта перспектива выглядела мало вероятной, если не сказать неосуществимой.
Связь с духами для Аврин была сравнима с полетом. Обычно она парила среди беспорядочно мечущихся разноцветных огней. Сейчас она знала, что так ей представляются духи, а их цвета определяются принадлежностью к той или иной стихии. Сейчас Аврин нужен был воздух. Она не знала почему выбрала именно его, ведь можно было использовать воду. Но Аврин, паря в пространстве, где не было ни низа, ни верха, ни каких-либо других направлений, упорно искала среди огней белые с голубыми сполохами и прожилками сгустки. Она не торопилась. Аврин знала, что время здесь течет не так как в ее реальном мире. Когда Говорящий или одаренный, знавший слова песни, заканчивал ее напев в реальном мире сразу же отражался результат, хотя читающий песнь при этом мог провести в мире духов достаточное количество времени. Аврин успела исполнить песнь и это было главное. Это значило что, когда она откроет глаза в реальном мире между последним исполненным ею словом песни и результатом коей она вызовет, пройдет лишь пара мгновений. Поэтому Аврин спокойно парила, притягивая к себе нужные ей огни и сплетая их меж собой, как требовалось ей для задуманного. Это было похоже на образы. Аврин словно бы рисовала картину. При этом ей не нужно было касаться огней руками, которых, впрочем, в этом месте у нее и не имелось, она была словно призрак, который силой мысли притягивал к себе духов, прося дать ей то, что она хочет. Именно прося, ибо духам нельзя было приказывать и ими нельзя было повелевать. Дар давал лишь способность общаться с ними, но не гарантировал результата, ибо доверие духов и их помощь нужно было заслужить. Именно поэтому не попавшие в Цитадель духа одаренные в большинстве своем не умели правильно пользоваться своим даром и порой погибали из-за своего незнания.
Аврин наконец удалось сделать то, что она задумала. Мир духов она покинула столь же легко, как и вошла в него. Реальность встретила ее болью. Аврин лежала, скорчившись на жесткой деревянной платформе. Резкая боль в правом боку нахлынула на нее потоком, но она отринула ее, ибо знала, что песнь исполнена. Склонившегося над ней мужчину откинуло от нее потоком воздуха, а сама она воспарила в нескольких футах над платформой парома. С высоты она видела, как удивленно пялился на нее отброшенный в сторону мужчина и то, как тяжело привалился к борту Иен, стоя над поверженным врагом. Кони бесновались, пытаясь сорваться с привязи, а худая женщина с каменным не выражающим никаких чувств лицом, холодно взирала на взмывшую в воздух Аврин. Девушка решила не замечать этого взгляда. Она направила один из потоков воздуха на распластавшегося чуть поодаль мужчину, пеленая его словно младенца, а другим погнала паром к берегу. Это было не так-то просто. Его увлекало течением и даже с помощью дара было нелегко сопротивляться силе природе. Ей все же стоило обратиться к духам воды, подумала Аврин, гоня паром к берегу. Когда тот грубо ткнулся краем в песчаный откос, женщина первой сошла на берег и вальяжно пройдя немного вперед обернулась, застывая на месте словно бы ожидала кого-то или чего-то. Аврин все еще удерживала паром, когда Иен поочередно вывел на берег взволнованных животных, а затем выволок и связанного воздухом мужчину перед этим столкнув за борт мертвое тело его товарища. Только после этого девушка позволила себе проплыть в воздухе до берега и, мягко опустившись на песок, разорвать песнь. Потоки воздуха, пеленавшие мужчину, исчезли, тем не менее его руки уже были связаны за спиной. Иен знал свое дело.
– Довольно глупый поступок!
Высокий властный голос заставил Аврин вздрогнуть и обернуться. А ведь она совсем забыла о женщине, сейчас стоявшей чуть выше на вершине песчаного откоса. Она, надменно вскинув подбородок, оценивающе взирала на Аврин. Холодные глаза словно прожигали девушку насквозь, а губы были искривлены в пренебрежение. Аврин с ужасом взирала на женщину. И как только она могла забыть о ней. И почему женщина так спокойно, ведь Аврин только что… Внезапно поразившая ее словно стрела мысль привела Аврин в еще более сильный ужас. Перед ней определенно была Говорящая. Девушка почувствовала, как отхлынула кровь от ее лица. Женщина уверенной поступью направилась к Аврин, но на ее пути встал Иен. Он невозмутимо поигрывал мечом, чей клинок был красен от крови поверженного противника, давая понять, что решение подойти к Аврин было плохой идеей. Тем не менее женщина приближалась, не обращая на наемника никакого внимания, так будто бы его и не существовало вовсе. Она остановилась лишь после того, как острие клинка Иена уперлось ей в грудь. Женщина скорчила недовольную гримасу и бросила брезгливый взгляд на нацеленное в нее оружие.
– Если у тебя есть хоть капля сообразительности, наемник, – раздраженно произнесла она, – то ты сейчас же спрячешь свою игрушку в ножны и отойдешь в сторону. У твоего подопечного, кем бы он ни был, есть дар, и он даже умеет им пользоваться, пусть и грубо, но все же.
– Эта игрушка пронзит твою грудь, женщина, если ты попытаешься сделать еще хоть шаг вперед.
Иен и не подумал спрятать меч. Лишь выпрямился словно струна, принимая боевую стойку. Женщина состроила кислую мину, но сдвинуться с места не решилась, видимо поверив в то, что Иен и вправду способен на то, о чем заявляет.
– Иен, не стоит, – голос Аврин дрожал, но она никак не могла справиться с охватившим ее волнением. – Она… она Говорящая. Нельзя причинять ей вред. Если ты навредишь ей у нас будут проблемы.
– Мы и так уже по уши в них, – проворчал наемник, похоже не собираясь отступать.
– Девчонка, – уголки тонких губ женщины тронула легкая улыбка. – Я могла бы догадаться. Ты умеешь пользоваться даром, а это значит, что кто-то научил тебя этому. Но ты не Говорящая не так ли? О, конечно, нет, судя по голосу ты слишком молода, а потому как используешь дар еще и неопытна. Эти двое напали на вас? Почему? И зачем ты таскаешь за собой этого мужлана? Ах, конечно, в качестве защитника. Из всего вышесказанного выходит, что ты, девочка моя, беглянка. И сбежала ты из Цитадели духа. Я права? Конечно права! А раз за тобой охотятся головорезы, то ты натворила что-то такое, что сильно разозлило Высший совет или возможно даже самих Первых Говорящих. Что ты сделала девчонка и почему убежала? Ты воровка?
Слова Говорящей прозвучали не как обвинение. Это было просто утверждением, а то, что это было задано как вопрос по сути своей являлось лишь констатацией факта.
– Нет! Нет, я не воровка, – отшатнувшись, словно от сильной пощечины, воскликнула Аврин. – Я… я…
Она не нашлась что ей сказать и все что смогла сделать, это глухо разрыдаться, пряча лицо в ладонях. Иен громко выругался. Женщина двумя пальцами брезгливо отвела клинок наемника в сторону и направилась к Аврин.
– Даже не думай, – сказала она когда Иен попытался протянуть к ней руку, чтобы остановить и тот тут же нехотя отвел ее, проворчав при этом, что все равно не позволит ей обидеть девочку будь она хоть трижды Говорящей.
Женщина, направляясь к Аврин, лишь пренебрежительно от него отмахнулась. Остановившись в шаге от девушки, она одним легким движение сдернула с той капюшон, а затем отняла руки Аврин от ее же лица.
– Эдшарка? – в голосе женщины промелькнула легкое удивление.
– Я… я из Эоврина, – глотая слезы ответила Аврин. – Мои родители были оттуда родом, но я их не знала. Мне рассказывали…
– Возможно это и так, – перебила ее женщина. – Но мне доводилось в жизни лицезреть эдшарцев и поверь мне девочка, ты больше походишь именно на эдшарку. Впрочем, это неважно. Ты беглянка. Я не знаю, что ты натворила в Цитадели, но сегодня ты совершила еще одно преступление, попирающее один из ее основных пелигрумов. Ты использовала свой дар против человека.
Аврин с ужасом взирала на Говорящую не в силах выдавить из себя и слова. Конечно, она просто спасала свою жизнь, но это не давало ей права нарушать установленные уставом Цитадели духа пелигрумы. Если до это Аврин не совершила ничего предосудительного и бежали лишь потому, что оказалась свидетелем того, чего не должна была слышать, то теперь девушка стала настоящей преступницей в лице каждого Говорящего. Делании Кэбрил теперь не составит труда обвинить ее и… Она даже не знала, что ее ждет за такое нарушение. Лучше бы я и вправду оказалась воровкой, чем это, с горечью подумала Аврин. А теперь ее ждала серьезная кара. И ей не удастся избежать ее, ибо она попалась. Аврин безвольно осела на землю не в силах стоять на ногах. Ей не удалось убежать. Даже если верить словам стоящей перед ней женщины, та похоже не знала кто такая Аврин, но это было лишь делом времени. Скоро ее доставят в ближайшее отделение Цитадели откуда и отправят прямиком в руки Первой Говорящей. А может она даже не доживет до этого момента. Крепкие руки Иена подхватили ее и помогли подняться на ноги. Она оперлась о его плечо дрожа всем телом и опустив глаза не в силах смотреть на Говорящую.
– Я мог бы отделаться от нее, – прошептал ей на ухо Иен. – Не обязательно убивать, я могу просто связать ее и заткнуть ей рот. Это дало бы нам немного времени для того, чтобы мы могли скрыться.
Он говорил очень тихо, но Говорящая похоже все слышала. Она надменно хмыкнула и окинула Иена оценивающим взглядом. Тот зло воззрился в ответ. Он, в отличии от Аврин, похоже не боялся этой женщины. Девушка, выдавив из себя слабую улыбку, отрицательно покачала головой. В насилие не было нужды. Она понимала, что даже оглушив или связав Говорящую им не удастся уйти далеко. Аврин осознавала всю тщетность своих попыток скрыться от преследования Цитадели. Наверное, стоит признать, что бегство бесполезно, с горечью подумала девушка, и вручить себя воле судьбы. Пора было принять кару.
– Девочка права, в том нет нужды наемник, – сказала женщина. – Если ты решишь связать меня, я не стану сопротивляться. Только вам двоим все равно не уйти далеко.
– А мы попытаемся, – огрызнулся Иен.
– Дело ваше, – пожала плечами Говорящая. – Но девочка беглянка и к тому же явно не простых. Никто бы не стал посылать головорезов, чтобы те поймали обычного проворовавшегося слушателя. Она что-то натворила и это что-то похуже того, чему я стала свидетельницей чуть ранее.
– А у нас есть выбор? – хмыкнул Иен.
– Да, – криво ухмыльнувшись ответила Говорящая. – Принять мою помощь. И тогда, возможно, твоя подопечная сможет избежать суда Высшего совета Цитадели. Если будет слушать меня, разумеется.
– И почему мы должны тебе верить? – Иен, казалось, готов был просверлить ее взглядом насквозь.
– Не должны. Но сюда скоро сбегутся люди и им нужно будет объяснить произошедшее. Я могла бы взять все на себя. Скажем эти двое напали на меня, а ты пришел мне на помощь. Правда для этого тебе придется избавиться и от второго. Скажешь, что тот напал на тебя уже здесь на берегу и ты убил его. Решайте. Но только быстрее, времени у нас осталось совсем немного.
– Что ты хочешь взамен? – хмуро поинтересовался Иен стараясь не смотреть на Аврин. Да она и сама избегала чьего-либо взгляда.
– Ничего особенного, – женщина улыбнулась, на этот раз мягко, правда холодность в чертах ее худого лица никуда не исчезла. – Всего лишь возможность составить вам компанию, которая включает в себя мое покровительство, а также история девочки о том, что та натворила и почему ее преследуют. Правдивая история. Сразу хочу предупредить, что я прекрасно вижу, когда человек пытается солгать мне. Ну, так что?
Иен хмуро посмотрела на Аврин. Та обреченно кивнула.
– Только не стоит убивать. Мы могли бы…
– Иного пути нет, девочка, – вздохнул наемник и повторил. – Иного пути нет!
Аврин непроизвольно протянула к Иену руку в попытке остановить его, но он уже направился к связанному мужчине. Тот похоже слышал разговор между Говорящей и при приближении наемника тут же забился в тщетных попытках избавиться от пут, а затем, поняв, что так ему не высвободиться, попытался закричать. Но Иен уже был рядом и одним колющим ударом меча пронзил грудь мужчины. Тот захрипел, захлебываясь в собственной крови и забился в предсмертных конвульсиях, но через какое-то время затих, уставившись обезумившими остекленевшими глазами в пустоту. В этот раз Аврин смогла сделать так, чтобы не выплеснуть наружу содержимое своего желудка, правда сделала это с трудом, ибо в горле ее уже стоял тошнотворный ком. Она с негодованием воззрилась на Говорящую.
– Вы только что осуждали меня за то, что я нарушила пелигрум Цитадели, используя дар против человека, а сами хладнокровно велели убить этого мужчину. Вы… вы… это вы нарушаете все устои, установленные Цитаделью духа!
– Я!? – женщина изобразила удивление. – Я ничего не нарушила девочка. Я не использовал свой дар и не притронулась даже пальцем к этому бедняге. Так что я, в отличие от тебя, не сделала ничего такого, чтобы могло пойти вразрез с нормами, установленными Цитаделью духа. А что насчет моего совета, так это всего лишь слова, не облаченные в оболочку. Всего лишь совет, не лишенный смысла, но принимать его или нет было полностью вашим решением.
Женщина замолчала, а улыбка сползла с ее губ. Она обернулась и посмотрела себе за спину. Вдоль берега к ним приближались люди. Видимо работники, что обслуживали паром с этой стороны Сое. Иен к этому времени уже разрезал веревки, которыми был связан мужчина, и выкинул их в воду, а его тело и меч положил так, чтобы с первого взгляда становилось ясно, что тот погиб сражаясь. Говорящая развернулась к приближающимся людям горделиво вскинув подбородок и замерла в выжидающей позе.
Пятеро мужчин, которые и в самом деле оказались работниками паромной переправы, громко гомоня остановились в паре шагов от Аврин и остальных. Девушка успела предусмотрительно накинуть капюшон, прежде чем те успели увидеть ее лицо. Один из прибежавших, высокий и тощий, с грязным, словно бы специально извалялся в грязи, лицом вышел вперед, опасливо глядя на Иена, стоявшего с обнаженным мечом над телом убиенного им человека, и открыл было рот, видимо намереваясь спросить о том, что произошло, но женщина не дала ему заговорить первым.
– Я Третья Говорящая Кассия Дерион, глава отделения Цитадели духа в Гайе, – громко возвестила она и вышедший вперед малый тут же захлопнул свой рот, широко раскрытыми глазами воззрившись на Кассию. – Во время переправы двое незнакомых мне мужчин напали на меня и попытались убить. Насколько вы знаете, если вообще знаете об этом, свод законов устава Цитадели духа запрещает мне использовать свой дар против людей. Именно поэтому я была полностью беззащитна перед этими двумя негодяями, но этот мужчина и его спутник, к моему счастью, также оказавшиеся этим ранним утром на пароме, защитили меня. К сожалению, одному из них пришлось убить напавших на меня негодяев, но иного выбора у него не было. В том, что случилась с вашим паромом, виноваты также те двое. По возвращению из Байе я лично поговорю о произошедшем с наместником Гайе, а до тех пор прошу вас сообщить о случившимся городской страже в Илае. Пусть примут меры и разберутся в произошедшем. А теперь сопроводите нас к начальнику переправы.
– Он на том берегу, моэйя[8 - Моэйя – почтительное обращение к женщине в Боэе и некоторых местах материковой части Тибронского союза.] Говорящая. – тут же, сложившись чуть ли ни вдвое в почтительном поклоне, ответил мужчина, краем глаза косясь на застывшего с обнаженным мечом Иена. – Но мы сообщим ему о произошедшем, как только восстановим связь с той стороной Сое. Вам повезло, что платформу прибило к берегу. И нам тоже. Теперь нам не придется строить новый паром. Впрочем, наверняка это вам не интересно, – смутившись под выжидающим взглядом Говорящий пробормотал он. – Я рад, мы все рады, что для вас все закончилось благополучно и…
Говорящая, назвавшаяся Кассией Дерион, сделала знак рукой, заставляя мужчину замолчать. Тот снова поклонился и отступил на шаг назад застывая в выжидающей позе, как и прибывшие с ним люди, продолжая искоса поглядывать на Иена. Наемник неспеша отер лезвие своего меча об куртку убитого им человека, а затем спрятал оружие в ножны. Аврин же внимательно следила за Кассией. Ужас, переполнявший ее ранее, никуда не делся. Более того, если эта женщина была и в самом деле той, кем назвалась, дела Аврин были плохи. По крайней мере девушка думала именно так. Говорящая Кассия Дерион была довольно известной личностью в Цитадели. Обладавшая взрывным характером, достаточно самодовольная и властная, Кассия полностью оправдывала свое благородное происхождение. Ей пророчили место в Высшем совете и Аврин, если честно, не понимала почему та до сих пор не получила звания Второй Говорящей. Впрочем, ее как слушателя это совсем не касалось. Но репутация Кассии Дерион, носившей фамилию королевской семьи Ларлона, была хорошо ей известно. И Аврин знала то, что, если эта женщина берется за какое-то дело, то обязательно доводит его до конца. Девушке определенно не повезло, что из всех Говорящих, ну за исключением членов Высшего совета и Первой Говорящей Делании Кэбрил, она угодила в руки именно Кассии Дерион, хотя та вроде бы как и не знала кем Аврин является на самом деле. Правда это было лишь делом времени и не пройдет и пары дней как Кассия будет знать всю правду об Аврин, ну или почти всю. Почему-то в этом девушка была абсолютно уверена. И именно это осознание приводило Аврин в неописуемый ужас заставляя ее колени то и дело подгибаться, а тело дрожать. Она должна была сбежать от этой женщины и чем быстрее, тем лучше. Правда в понимании Аврин эта задача была практически невыполнимой. Возможно, Иен сумеет что-то придумать. Нужно было поговорить с ним, когда им удастся остаться наедине, впрочем, вряд ли Кассия позволит им секретничать и строить против нее планы.
– Проводите нас к тракту, – голос Говорящей заставил Аврин вздрогнуть и отвлечься от своих мыслей. – И позаботьтесь о теле убитого. Второй упал в реку. Думаю, через какое-то время его выловят ниже по течению. Впрочем, это уже не ваша забота.
Эта женщина пугала ее, да так что ей хотелось броситься наутек прямо сейчас. По виду Иена ничего определенного сказать было нельзя, но Аврин знала, что наемнику их нынешнее положение тоже не нравилось.
– Возьми себя одну из лошадей, – вполголоса сказала Кассия, поворачиваясь к ней. – Думаю прежним владельцам они уже не понадобятся.
Больше не говоря ни слова, Кассия направилась к серой кобыле, той самой, что была привязана на пароме рядом с лошадью Иена. Аврин не пришлось выбирать, ибо Иен сам подвел к ней рыжего с белым пятнышком на носу жеребца. Тот нисколько не сопротивлялся, когда наемник помог девушке взобраться в седло. Лишь пару раз переступил передними копытами и мотнул головой. Аврин была рада тому, что конь ей достался не норовистый. Иен оказался в седле последним, ведя рядом в поводу вторую оставшуюся без седока лошадь.
Мужчины, прибежавшие от паромной переправы, шли пешком, стараясь поспевать за всадниками. Кассия, прямо сидя в седле, ехала во главе. Говорящая похоже была прекрасной наездницей. Настоящая королева, вдруг подумала она. И с чего вдруг ей пришло это в голову. Кассия всего лишь была сестрой нынешнего короля Ларлона Самсена Дерион. Причем была изгнана своим братом из родной страны вместе с остальными Говорящими. Никто не говорил об этом в открытою, но многие считали, что в отчуждение Ларлоном Цитадели была виновата именно Кассия. Якобы она не смогла спасти во время родов вторую жену своего брата королеву Айнор. Ни ее саму, ни их с королем дитя. Впрочем, это были лишь слухи, а Аврин знала, что верить сплетням было как минимум недальновидно.
На этом берегу Сое у обрывающегося у пристани тракта расположились большой постоялый двор и двухэтажный домик для работников парома. Один из мужчин, тот самый с грязным лицом, что ранее разговаривал с Кассией, предложил ей войти в дом, но Говорящая отказалась.
– У меня нет на это времени, – резко ответила она. – Я и так слишком задержалась из-за этого нападения. Передайте городской страже, что я недовольна. Крайне недовольна. А вы двое, – смягчая тон и поворачиваясь к Аврин и Иену, спросила она, – не желали бы сопровождать меня до тех пор, пока наши пути совпадают? Я могла бы заплатить вам за защиту.
Несмотря на то, что Кассия спрашивала их, Аврин знала, что это был совсем не вопрос и не просьба, и конечно же платить она им не собиралась. Иен мрачно кивнул соглашаясь. Кассия тронула пятками свою кобылу посылая ее вперед. Аврин из-под среза капюшона затравленно посмотрела на Иена. Тот мрачно кивнул в спину Кассии, и они оба последовали за Говорящей. Тракт уже понемногу начинал оживать и Аврин представила какое столпотворение будет у реки ближе к полудню. Конечно, эта часть тракта не была главной. Основная дорога шла в объезд чуть выше по течению Сое. Иен сказал, что там, где река сужалась имелся мост, но те, кто не желал терять более полудня на объезд, предпочитали паромную переправу. Сегодня же тех, кто решил выбрать именно этот способ переправы через Сое, ждало большое разочарование. Хотя Аврин не было до них дела. Все что ее заботило сейчас, так это ехавшая впереди них с наемником Говорящая. И не просто какая-та незначительная фигура в рядах Цитадели духа, а сама Кассия Дерион. Аврин чувствовала себя обреченной. Возможно, так оно и было. Ей не нравилось это чувство. Быть мышью в лапах кошки, которая, прежде чем покончить с тобой играет, делая вид что хочет отпустить тебя. Такая же мнимая свобода была сейчас и у Аврин. Она знала, что может попытаться сбежать. И даже возможно ей удастся сделать это и какое-то время успешно скрываться, но в конце концов охотник настигнет ее, давая понять, что ее бегство было не более чем фарсом, устроенным им ради забавы. Аврин хотелось разрыдаться. Накрыться с головой одеялом и плакать. Так она делала в Цитадели, когда у нее что-то не выходило. От этого ей становилось легче. Правда то были простые неудачи в обучение, а сейчас на кону стояла ни много ни мало ее жизнь. Аврин бросила косой взгляд на Иена. Тот ехал, прямо глядя перед собой, а на его хмуром лице отражалась озабоченность и тревога. Он не бросил ее, хотя после смерти Сантера имел полное право отказаться от Аврин, ибо жизнь была дороже, чем деньги и данные за них обещания. По крайней мере Аврин всегда думала, что наемники следуют именно этому принципу, хотя сейчас ее мнение в корне изменилось. Но Иен не мог защитить ее против Говорящих. Он не имел права поднять руку на одного из представителей Цитадели. Да если бы и попытался Аврин остановила его. Чтобы не говорили про нее сейчас и как бы не оклеветали в лице Высшего совета, она не была преступницей. И пусть остальные считали ее таковой, она не могла допустить того, чтобы и в самом деле стать ею. Она вздрогнула, когда почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Девушка и не заметила, когда Иен успел поровнять свою кобылу с ее жеребцом пристраиваясь по левую от нее сторону.
– Все будет хорошо, – едва слышно сказал он, но Аврин отлично различила каждое слово.
Иен улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной и немного мрачноватой. Тем не менее наемник пытался приободрить девушку. Он все еще верил в то, что они смогут выпутаться из этой ситуации, или же просто хотел, чтобы в это поверила она. Но Аврин чувствовала, как безысходность нависает над ними. И словно в подтверждение этому, небо, затянувшееся к полудню тучами, разразилось холодным дождем.
Иен улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной и немного мрачноватой. Тем не менее наемник пытался приободрить девушку. Он все еще верил в то, что они смогут выпутаться из этой ситуации, или же просто хотел, чтобы в это поверила она. Но Аврин чувствовала, как безысходность нависает над ними. И словно в подтверждение этому, небо, затянувшееся к полудню тучами, разразилось холодным дождем.
Часть II. Врата Арториаса
Немеридия
Облаченная в великолепное белое платье верховного служителя, Немеридия всходила по ступеням храма Возрождения и Забвения. Длинный шлейф тянулся за ней по пятам, поглощая собой каскад ступеней позади. Следом ступали еще несколько служителей храма рангом пониже. Впрочем, в этом храме равных ей не было. Здесь она была главной. Верховным служителем, матерью, как назвали бы ее другие народы. Но у эурлин не было ни отцов, ни матерей[9 - В данной книге автором для удобства будут использоваться привычные для нашего слуха обозначения половой принадлежности эурлин такие как «он» и «она», хотя надо понимать, что среди самих эурлин такое различие использовать не принято. Хотя в именах их возможно усмотреть подобные различия.], по крайней мере, в том понимание, в котором их употребляли представители иных рас. Но то другие, размышляла Немеридия, преодолевая очередную ступень. Она и мать, и отец. Она начинает Великие Циклы, и она их заканчивает. Ее всегда удивлял способ размножения других видов. Она называла это контактом. Они просто спаривались. Сливались тем, что есть у них между ног. И после этого те особи, что назывались женщинами или самками, вынашивали внутри себя дитя. Какая глупость, думала Немеридия, преодолевая ступень за ступенью. Нет, конечно, у них тоже были эти различия в чреслах, но чтобы так по-варварски ими пользоваться, не могло быть и речи. За все двенадцать Циклов, отведенных для обычного эурлин он был и женщиной, и мужчиной. Немередия сейчас была женщиной, правда она не любила все эти словесные обозначения половых различий, применяемых у других видов. И в отличие от других эурлин в следующем Цикле она останется Немеридией. Эта привилегия не меняться во время наступления нового Цикла, принадлежала лишь избранным. И Немеридия была одной из них. Середиин сам уступил ей главенство, решив, что все последующие Циклы будут принадлежать лишь ей Немеридии. Иногда она чувствовала его эмоции, и мимолетные мысли внутри себя, но то были лишь отголоски. С каждым перетос[10 - Перетос – эурлинские сутки примерно равные 28 часам. (эурлин.)] Середиина становилось все меньше, а Немеридии наоборот больше.
Преодолев последнюю ступень, верховная жрица ступила на широкую площадку с величественными белыми колоннами, поддерживающими трехгранную крышу с плоским верхом, фронтон которой украшало изображение купели. Немередия проследовала меж двух основных колонн, осознавая всю важность своей особы. Служители шли позади, почтительно склонив головы. Когда вся процессия во главе с Немеридией втянулась через главный вход в храм, служители разошлись по боковым нефам, а Немеридия по центральному отправилась прямиком к Малой купели. Остановившись у нее, она величественно опустилась на колени у края мраморного бордюра, окаймлявшего купель. Протянув руку, эурлин провела ладонью по поверхности эттери[11 - Эттере – субстанция, в которой эурлин начинают Великий Цикл, сменяют малые Циклы на всем его протяжение и заканчивают Великий Цикл перерождаясь. (эурлин.)]. Она откликнулась тысячей голосов, вздохов, воспоминаний, чувств и еще множеством эмоций. Немеридия затрепетала, ощутив в лоне горячительное тепло и влагу. Ей нравилось это чувство. Она не знала, почему это приносит ей такое удовольствие. Жизнь подумала она. Это ощущение, когда эурлин начинает Великий Цикл, что принесет новые знания их народу. Возвестит о величественности их расы. Великий Цикл, что, разменяв двенадцать малых Циклов завершится и перейдет в новый Великий Цикл. И так будет всегда, то тех пор пока не наступит Цикл Циклов, когда все станет едино и совершенно. Немеридия верила в то, что этот день непременно настанет, и знала, что она или та, кем она будет в новом Великом цикле станет тому свидетелем.
Она отняла ладонь. Эттери в купели была темной, густой словно кисель. На ее глади не было ни единого волнения, изгиба. И даже когда Немеридия прикасалась к ней, та никак не меняла своей формы. Жрица встала, обошла купель кругом. Шлейф тянулся следом, словно длинная белая змея, ползущая за своей хозяйкой. Оставалось всего несколько перетос до зарождения нового Великого Цикла, и Немеридия уже предвкушала церемонию Принятия. Ей нравился этот процесс. Церемония придавала ей сил. Она чувствовала себя создателем, нет, даже не так, созидателем той, что рождала Циклы. Немеридия позволила себе улыбнуться, так что изогнулись лишь уголки ее бледных губ. Скоро, совсем скоро. Служители подошли, окружили купель полукругом. Затянули тонкими голосами песнь Эдвиарона. Это была часть подготовительного ритуала. Темная эттери в купели слегка дрогнула. По крайней мере, так могло показаться со стороны. Служители храма Возрождения и Забвения повысили голоса. Эттери в купели исказилась, вспенилась. На поверхности стали возникать образы. Силуэты менялись, приобретали различные формы и размеры. Особо чуткий слушатель смог бы расслышать голоса. Они шептали, переговаривались. Немеридия оглядела поющих подручных, посмотрела на пенящуюся купель. Убедившись, что все идет правильно, она развернулась и направилась к боковому нефу в левой части храма. Там за арочными украшенными узорами дверьми, находился коридор, соединяющий основную часть храма с западным внутренним двором, где, стоя посреди обширной квадратной площадки под открытым небом, окруженной по периметру рядами белоснежных колонн и статуей Эдвиарона в центре, ее уже поджидал посланник Белого дворца. Высокий, даже по меркам эурлин, он чопорно поклонился ей. Немеридия не повела и бровью. Гордо вскинув подбородок, она холодно посмотрела на стоящего перед ней эурлин.
– Совет шестерых собирается в Зале Гласа. Вас уже ожидают вассеси[12 - Вассеси – обращение к верховному служителю храма Возрождения и Забвения. (эурлин.)].
– Остальные уже прибыли? – Немеридия скрестила пальцы рук, скрытые в широких рукавах ее облегающего платья.
– Да вассеси, – ответил посланник. – Они уже приступили к обсуждению некоторых вопросов.
– Впрочем как обычно, – недовольно скривила губы Немеридия. Они редко дожидались ее. И это слегка раздражало вассеси. Конечно, она понимала, что все службы храма в коих требовалось ее присутствие, длились довольно долго и остановить их она не могла. Но, с другой стороны, все они проводились в установленное время, и при желании можно было перенести заседания Совета шестерых на то время, когда она была свободна от служб. Немеридия уже не раз поднимала этот вопрос на заседание, но остальные члены, за исключением Арториаса, мягко давали понять, что не собираются подстраиваться под ее распорядок. Но она все еще оставалась одним из шести членов Совета шестерых и имела там голос. Пусть и не решающий, но достаточно важный. К ней прислушивались и довольно часто. Но в вопросе времени проведения заседаний ее тем не менее не поддержали.
– Ты свободен, – холодно заявила она посланнику. Присланный за ней эурлин не менее холодно поклонился в ответ и ушел, беззвучно ступая по выложенной мраморными плитами площадке двора. Немеридия неспешно направилась обратно в основной зал храма с Малой купелью и купелью Возрождения. Раз Совет обходится без нее, пусть. Она не удовлетворит их своим быстрым появлением. Пусть ждут и обсуждают свои мелкие дела. Все равно по ее прибытию они должны будут ввести ее в курс дела по всем обсуждаемым вопросам. И спросить ее мнения по каждому из них. О, а она не преминет втянуть их в длительные дискуссии. И им придется участвовать в них, так как ее голос не менее важен, чем голоса остальных. Немеридия медленно вошла в главный зал храма, потолок его, украшенный искусной лепниной, скрывался в тенях. Надо было признать, что эурлин любили монументальность. Купель Возрождения находилась в самой глубине храма. И при виде нее Немеридию наполняли чувства трепета и благоговения. Доступ к этой святыни помимо самой вассеси имели лишь несколько эурлин. Даже церемонию реинкарнации Цикла в купели Возрождения проводила лично Немеридия без чьей-либо помощи со стороны. Купель была огорожена высокой исписанной гравюрами стеной, окружавшей ее по всему периметру. Вход в купель был скрыт за белоснежной парчой балдахина. Немеридия сдвинула его в сторону и скользнула внутрь. Внешне Купель Возрождения ничем не отличалась от Малой, разве что размерами. Но кому как не вассеси было знать, что это всего лишь видимость. В этот раз Немередия не коснулась холодной и темной глади эттери, наполнявшей купель. Она обошла ее кругом поочередно возжигая закрепленные на длинных резных стойках курильницы, симметрично располагавшиеся вдоль ее стенок. Когда из последней курильницы потянулся легкий белесый дымок, Немеридия затянула монотонную песнь, исполняемую ею каждый протос. Она не просто знала все слова Песни Циклов наизусть, нет, они были ее частью. Она не пела, она дышала ими. Надо сказать, что Песнь Циклов не являлась песнью в обычном ее понимание, а походила более на текст, состоящий из отдельных литаний. Песнь была довольно длинной, а слова в ней намеренно растягивались. Проведение этого мероприятия не было привязано к определенному времени, лишь только количеству исполнений за один протос. Но Немеридия решила провести его именно сейчас, чтобы специально задержать Совет шестерых. Если даже это и не склонит их к принятию решения по переносу времени заседания, то хотя бы немного позлит, что вассеси надо признать приносило особое удовлетворение. А так как входить сюда без ее позволения не имел права никто, даже члены Совета, она могла совершенно не беспокоиться, что ее прервут. Поэтому Немеридия не торопясь произносила слова, медленно обходя купель по кругу. Совершая заключительный круг, она поочередно затушила курильницы, таким образом, чтобы заключительные слова Песни совпали с тушением последней. Закончив с обрядом, она неспешно покинула купель, тщательно запахнув за собой парчовый балдахин. Как она и думала, ее ожидали. Все тот же высокий посланник с недовольным лицом стоял в нескольких ярдах от Малой купели. Дальше его не пустили служители храма преградившие эурлин путь. При виде Немеридии посланник резко сменил недовольное выражение лица на натянутую, крайне неискреннюю, улыбку.
– Вассеси, – не менее чопорно, чем и в первый раз, поклонился он ей. – Совет шестерых напоминает вам о ваших обязанностях и просит немедленно прибыть в Белый дворец.
– Они напоминают мне о моих обязанностях? – показательно вскинула бровь Немеридия. – По-моему, то, чем я занималась и есть мои прямые обязанности. И на совет я прибуду только после того, как покончу с ними.
– Но вассеси, – недовольно вопросил посланник, явно не желавший приходить за ней в третий раз.
– Я все сказала, – холодно ответила Немеридия всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
Посланник молча поклонился и, резко развернувшись, ушел, на этот раз нарочито громко топая по мраморному полу храма. Немеридия довольно ухмыльнулась. Она добилась нужного эффекта. Впрочем, злить членов Совета еще больше она не собиралась, поэтому все же решила немедля почтить их своим присутствием, поэтому довольно быстро покинула храм. Она спустилась по его широким и множественным ступеням на Храмовую площадь. Там ее уже ожидала роскошная повозка с впряженными в нее гормами[13 - Горм – существо используемое эрлин в качестве ездового животного.]. Немеридия с помощью услужливо подставленной руки одной из служителей села в повозку. Обученная двойка гормов тихо тронулась вперед. Им не нужен был тот, кто управлял бы ими. Они и так знали, куда нужно идти. Правда у Немеридии все же имелась в запасе плеть, спрятанная под мягким сиденьем. Так на всякий случай. Но до сего дня он ей так ни разу и не выпал. Гормы не подвели ее и на этот раз. Неспешным бегом они провезли повозку через половину Агадарона – Белого города. При въезде на Круглую площадь, находящуюся перед Белым дворцом, Немеридия столкнулась с патрулем, возглавляемым лично эддери[14 - Эддери – капитан, начальник городской стражи.] Инлиэрией.
– Вассеси, – поприветствовала та остановившую повозку Немеридию.
– Эддери, – приветливо отозвалась верховная жрица. – Какая встреча.
– Это честь для меня вассеси, – почтительно ответила Инлиэрия.
В ее голосе не прозвучало ни капли притворства, впрочем, это было не удивительно. Об искренности эддери Инлиэрии ходило множество историй и немало шуток. Но за это-то она и нравилась Немеридии.
Обменявшись любезностями с Инлиэрией, вассеси оставила повозку во внутреннем дворе дворца и проследовала внутрь. Миновав Зал приемов, Немеридия поднялась по широкой винтовой лестнице, находившейся в левой дальней части зала, и вышла в довольно длинный коридор, стены которого украшали барельефы рассказывающие об истории города. Вообще в Белом дворце было много того, что так или иначе намекало или напоминало о зарождение и возвышение Агадарона – Белого города. Об этом здесь говорило буквально все – скульптуры, картины, лепнина и декорации, и барельефы подобные тем, мимо которых сейчас следовала Немеридия. Вассеси пришлось миновать еще несколько залов поменьше, прежде чем оказаться пред массивными резными дверьми Зала Гласа. Стражи, охранявшие вход, тут же расступились, освобождая проход. Немеридия вошла, ее почетная стража, состоящая из двух эурлин облаченных в церемониальные белоснежные доспехи, последовала за ней и уже будучи внутри разделилась, занимая специально предназначенные для них ниши, расположенные по периметру стен Зала Гласа. Десять из двенадцати ниш уже были заняты почетными стражами других членов Совета, застывших в них словно недвижимые белоснежные статуи.
Немеридия демонстративно звонко стуча подошвою сандалий по полу, приблизилась к своему месту. Громко декламировавший что-то Элькуарон замолчал, и одарил вассеси хмурым взглядом. Его точеное длинное лицо исказила гримаса недовольства. Немеридия не обратила на это никакого внимания, с громким скрежетом отодвинула массивный мраморный стул, после чего изящно устроилась на его мягком сиденье. Затем она с еще большим скрежетом пододвинула стул к огромному прямоугольному столу и окинула взглядом присутствующих членов Совета шестерых.
– Итак, что у нас сегодня на обсуждение? – совершенно будничным тоном поинтересовалась она.
– Мы здесь решали, – откашлялся сидевший по левую от нее руку Арториас, – что…
– Уважаемая вассеси, – грубо перебил его Элькуарон, – мы все понимаем и чтим обязанности, которые вы выполняете в храме и благодарны вам за ваши труды, но при всем этом хотели бы услышать от вас объяснения?
– Объяснения? – не менее учтиво уточнила Немеридия.
– Ваши опоздания, – не выдержав выкрикнул, надувая и без того пухлые губы, Таварион.
– Вы уже сами ответили на свой вопрос. Меня задержали мои повседневные обязанности в храме. Как вы знаете, я уже не раз просила…
– Да, да, да, – не дав ей закончить воскликнул Элькуарон. – Вы не раз просили перенести заседания на более удобное для вас время. Но хочу напомнить в очередной раз, что у нас также имеются обязательства перед городом и другими эурлин, и не вы одни обременены делами. И время, на которое назначены заседания, выбраны с учетом удобства всех членов Совета, а не вас одной.
– Напомните мне дорогой мой серсис[15 - Серсис – глава, наместник (эурлин.).], а есть ли у вас дела, которые привязаны к определенному времени перетос
и которые вы ну ни коем образом не можете отложить.
– Есть, – хмуро процедил Элькуарон, – но ради блага города и Совета…
– Вы можете ими пожертвовать, – закончила она за него. – Вот видите, вы сами себе противоречите. У вас нет дел, которые вы не могли бы перенести на более раннее или позднее время, а вот у меня есть. Или вы хотите, чтобы я ради заседания Совета жертвовала Циклами? Это уж точно не пойдет ни на благо нашего города, ни на благополучие нашего народа.
