Фернандо Магеллан. Том 2

– Сколько вы плавали во льдах?

– Три года, потом попал в навигационную школу, стал штурманом. Затем началась война с итальянцами, водил корабли в Валенсию. Через два года отправился в Северную Африку. И понесло… Ты воевал в Европе?

– За итальянцев, против вас,  – спокойно заметил Ганс – Мне хорошо платили. У них города враждуют между собой, наемники кочуют по областям туда, где больше платят. Побродил по Италии, насмотрелся на кровь, на мерзость людскую. Чего ждете?  – крикнул морякам, закончившим укладку стволов на дно шлюпки.  – Везите на берег, да живее! Капитан велел к вечеру закончить. Беда с ними,  – пожаловался штурману,  – не хотят работать в цепях.

– Ты бы сам поносил,  – ответил баск, разглядывая свои потертые руки.  – Их вина в том, что хотели уплыть к женам.

– Кто вас разберет?  – вздохнул немец.  – Желание у всех одно, но клятву только вы нарушили. Просите помилования у Всевышнего,  – он ткнул трубкой в небо и обратил внимание на белое размытое солнце.  – Холода идут? Вода в заливе не замерзнет?  – Элькано пожал плечами.  – Неужели врастем во льды?

– Не думаю,  – успокоил штурман,  – залив велик.

– Греби к берегу!  – велел канонир медлившим в шлюпке кандальникам.

Они нехотя отчалили от борта. Плеск весел, легкий звон цепей растворились в тумане. Немец постучал догоревшей трубкой по брусу, сплюнул в воду, направился разбирать следующее орудие. Элькано прислушался к возне в трюме, посмотрел на моряков, опускавших бизань-рей, снятый с оголенной мачты. Серые в разводах паруса просушили, залатали, спрятали до весны в мешки. Мертвые мачты с провисшими вантами поскрипывали в такт качке. На флагштоке за кормой свисал выцветший полинявший вымпел. Штурман не любил капитальные ремонты, когда с кораблей снимали все, что можно вывезти на берег или соседнее судно, чтобы облегченный корпус на катках вытащить на сушу. Раздевание каравеллы, ее разорение, вызывали грусть.

С воды донеслись песни, хохот, скрип уключин. Показалась переправлявшая продовольствие шлюпка «Сан-Антонио». Запасы провизии боялись выгружать на берегу, чтобы не подманивать диких зверей, способных за ночь растащить покойника по косточкам. Под навесами из жердей и парусины складировали в основном металл и древесину. Большие дома, в которых планировали уложить добро и поселить людей, из-за скудости леса построить не удалось. Лодка с размаху стукнулась в борт «Консепсьона». Боцман Диего Эрнандес повалился на руки моряков.

– Порка мадонна!  – выругался он, поднимаясь на ноги и придерживая обмотанную вокруг шеи тряпку – Эй, «зачатники»[1],  – хрипло пробасил Диего, бухая кулаком в обшивку борта,  – тащите бочки! Мы сохраним их до весны!  – и пьяно захохотал, а за ним гребцы, уговорившие баталера выдать сверх нормы по кружке.  – Куда вы делись?  – тарабанил кулаком, словно в запертую дверь трактира.  – Сеньор Карвальо!  – позвал руководившего разгрузкой кормчего. Голос сорвался на сиплый шепот. Заметил на палубе Элькано, потянулся к шапке, да вспомнил о нынешнем положении штурмана, помахал рукою.

Из трюма по лестнице выкарабкался с полными карманами сухих фруктов маленький Хуан, в ворохе теплой одежды с чужого плеча похожий на медвежонка. Знать и ему в сутолоке работ счастье привалило!

– Сейчас отец подойдет,  – важно сказал он, ложась грудью на борт и жуя грушу – У тебя горло заболело?  – Боцман кивнул.  – Выпей на ночь горячего вина с перцем!  – посоветовал Хуан.  – Если жар захватит грудь, натрись тюленьим жиром со скипидаром. Меня так отец лечил.

– Вина нет,  – сипло пожаловался Диего.

– Врешь, ты пьешь его холодным!  – решил Хуан, разглядывая помутневшие глаза боцмана.  – Тебе станет хуже,  – подражая голосу отца, наставительно произнес он.

– Точно,  – согласился боцман, не решаясь при ребенке болтнуть лишнего.

– А мне сеньор Акуриу груши дал,  – похвастался мальчик.

– Дай одну!  – попросил Диего.

– Нет,  – замотал головой Хуан.  – Вы цедите вино из наших бочек.

– Зачем оно нам?  – опешил боцман, но мальчишка убежал в кубрик.

– Эй, на лодке!  – послышался голос второго канонира.  – Причаливай к погребу, порох загрузим!

Рослый Ролдан де Арготе протянул канат.

– Мы пришли за вином,  – сообщил Диего.  – Шлюпка Бальтасара тащится позади.

– Я думал, вы с «Сант-Яго»,  – канонир убрал с продолговатого лица раздражавшие волосы, спрятал под синий берет.  – Поторопи его, Диего!

– Кто приплыл?  – из трюма высунулась кудлатая голова Жуана ди Акуриу – К тебе, Ролдан?  – боцман стряхнул с рубахи стружки.

– Твои подошли.

– Наконец-то,  – проворчал Жуан, подтягивая штаны.  – Это ты, Диего?  – крикнул за борт.

– Давай, толстяк, грузи!  – ответили с воды.

– Каналья!  – выругался двадцативосьмилетний боцман.  – Чтоб тебе…  – но не придумал и приказал:  – Франсишку кати с Баскито бочки к борту! Позови Эрнандо!

– Эрнандо ушел к канонирам,  – на палубу выбрался португалец лет на десять старше боцмана,  – а Баскито сидит в гальюне. Он стянул кусок окорока и ни с кем не поделился. Бог покарал шельму,  – радостно донес старший матрос.

– Тьфу, собаки!  – выругался Жуан.  – У кого воруете? У себя! Вам же будет жрать нечего.

– Молодой еще, не понимает,  – заступился португалец.  – Позвать?

– Пусть сидит. Чтоб ему…  – на сей раз придумал, но уж слишком обидное.  – Ролдан, пошли сюда Эрнандо!  – попросил канонира и скомандовал в люк:  – Лодка пришла, все наверх!

Матросы гурьбой высыпали на палубу. Опустили грот-рей, нацепили на нок блок с крюком, на веревках загрузили в лодку бочонки, ящики, мешки с фруктами. Боцман суетился, проверял крепежи, выкрикивал советы Диего. Тот сначала огрызался, потом стал делать все наоборот. От обиды Акуриу больше не заглядывал за борт, командовал наверху.

– Куда пропал Эрнандо? Чтоб ему…  – горячился боцман.  – Кого я пошлю с душегубами?

– Початую бочку с солониной спускать?  – подскочил Франсишку.

– Заколоти, пока не растащили. А, явился, ворюга,  – Акуриу заметил Баскито.  – Штаны подтянул?  – Парень кивнул.  – Напрасно, сейчас выдерем за кражу.

– Я только попробовал самую малость,  – оправдывался матрос.

– От «малости» не понесло бы на бак!  – отрезал боцман.  – Мартин, где Мартин?  – закричал в трюм.

– Тут я,  – глухо бухнуло снизу.

– Всыпь щенку двадцать плетей по заднице!

– За что?  – поинтересовался стражник.

– Он расскажет. Не жалей, я проверю!  – Баскито понуро побрел к люку – Стой, дурак, вечером получишь, а сейчас иди работай!

– Лодка ждет сопровождающего,  – подбежал португалец.  – Кого пошлешь?

– Сеньор Элькано,  – сообразил боцман,  – помогите, ради Христа! Надо сдать товар Мафре по описи, а цирюльник пропал, каналья. Прочие читать не умеют. Я бы сам, да дел по горло.

– Ладно,  – согласился кормчий,  – предупреди Карвальо, что я уплыл на «Сан-Антонио».

– Слава Христу!  – обрадовался Акуриу – Вас не задержат на корабле, через полчаса вернетесь.

«Бух-бух…» – застучали веслом по борту.

– Хуан, мы уходим,  – послышался голос Диего.

– Постой,  – воскликнул боцман,  – с вами сеньор Элькано поплывет!

– Зачем?

– Вместо Эрнандо.

– Ты мне не веришь?

– Карвальо требует опись.

– Сам бы и плыл.

– Не нам решать,  – примирительно закончил Акуриу – Офицеры разберутся.

– Какой он теперь офицер?  – пробурчал Диего, однако, спорить не стал, помог кормчему спуститься, усадил на почетное место.

Лодка мягко отошла от «Консепсьона».

– Где тебя носит, клистир проклятый?  – донеслось с палубы из тумана.  – Пришлось вместо тебя кандальника послать. Иди в трюм, грамотей! Еще раз сбежишь, Мартина позову!  – пригрозил боцман.

Плыли молча. Маленькое белое солнце светило над головой. Туман редел. Сквозь мутную пелену проступали очертания берега, силуэты кораблей. Тяжелогруженая лодка ровно скользила по спокойной воде, оставляла позади разбегающийся след. Колыхалась серая вода, мерцала стальным блеском, переливалась за кормой насыщенным зелено-голубым цветом. Сырой промозглый воздух проникал под плащи, стекал влагою с побуревших бортов, пах морем и снегом. Туман уходил на север за холмы, оголял и раздвигал ширь залива.

«Сан-Антонио» без парусов выглядел ниже и меньше размером. С носа и кормы судно держали по паре якорей, у бортов качались веревочные лестницы. На палубе пусто. Матросы с утра уплыли на берег заготавливать дрова, помогать мастеровым. Лодка причалила к борту.

– Вахтенные!  – закричал Диего, сорвал голос и захрипел. Поморщился, потер тряпку на горле.  – Крикни!  – приказал шепотом матросу.

Тот громко позвал, ему не ответили. Осторожно вставляя ноги в петли лестницы, боцман нехотя полез наверх по скользкому борту. Застучали сапоги по палубе. Стихло. Гребцы переговаривались вполголоса. С кормы послышались шаги. Над поручнями выглянул Эстебан Гомес.

– Капитан пожаловал?  – узнал он баска.

Элькано отвернулся.

– Послали список проверить,  – пояснил боцман.

– Вижу, не командовать! Ты зол на меня, Себастьян? Брось, всякое бывает! Впрочем, я не навязываю тебе дружбу. Дуйся, сколько хочешь! А лучше поднимайся ко мне, накормлю похлебкой.

Элькано гордо разглядывал бухту.

– Дважды предлагать не буду. Наша еда лучше арестантской.

На палубе появились матросы, заскрипело подъемное устройство. Бочонки загремели по доскам. Работа спорилась. Из каюты вышли сытые кормчие Мафра и Сан-Мартин, пальцами ковырявшие в зубах.

– Чего сидишь, Себастьян?  – позвал Сан-Мартин.  – Лезь к нам!

– Бочки проверяю,  – сухо ответил кормчий.

– Не пропадут,  – поддержал Мафра.  – Сколько возьмем, столько и отдадим, еще своих добавим, ведь основное продовольствие у нас,  – похлопал рукой по борту, как по полному животу.  – Давай быстрее, пока суп не остыл!  – добродушно пригласил баска.

– Запиши в счетные книги,  – заколебался Элькано, глотая слюну и прислушиваясь к голодному желудку.

– Сочтемся,  – согласился Мафра.  – Погости у нас до вечера, потом мы отправим тебя на «Консепсьон»!  – предложил штурман.  – Сыграем в карты, кинем кости…

– Весело живете,  – не желая того, баск поднялся со скамьи.

– Не жалуемся. Наша очередь ремонта не скоро наступит. Вы-то много черпаете?

– Качаем ведрами,  – вновь садиться было неловко, Элькано направился к лестнице.

– Сильно течет,  – посочувствовал Сан-Мартин,  – нет людям покоя. Гремя цепями, кормчий неуклюже взобрался на борт.

– Похудел,  – Мафра оглядел гостя с ног до головы.  – Челюсть торчит, на щеках косточки выступили. Болел?

– Немного.

– Грудница?

– Простуда.

– Пошли, расскажешь в каюте!

– Диего,  – вспомнил Хуан,  – передай на корабль: мы задержим арестанта. Он поработает здесь до вечера.

И повел Себастьяна в теплое нутро каравеллы.

Глава II

Заготовители

Давя чавкающий под ногами рыхлый снег, маленький отряд с «Тринидада», в кожаной одежде и полудоспехах, под предводительством молодого Гальего пересекал плоскую равнину, огороженную низкими холмами. Разведчики походили на оловянных солдатиков, бредущих по чистому фарфоровому подносу Они шли долго и утомительно. Липкий мерзкий пот тек из-под шлемов по лицам, раздражал под фуфайками немытые тела. Утратившие парадный блеск мечи мешали движению, копья волочились по земле, цеплялись за камни. Большую неприятность доставляли щиты. Их вешали на мечи и копья, клали на плечи, тащили на руках, привязывали за спиной, гроздьями нанизывали на копье, и двое солдат, сгибаясь под ношей и стараясь ступать в ногу, плелись за остальными; отчаявшись, бросали на землю, волокли на ремнях. Щиты не скользили, вгрызались в мягкий снег, вязли. Еще несли аркебузы, два тяжелых мушкета с упорами, запас продовольствия и кастильское знамя, чтобы попутно присоединять к Испанской короне бесчисленные сахарные холмы с редкой колючей растительностью.

– Больше не могу!  – взмолился Леон. Он снял морион, протер взопревшее лицо. Короткие черные волосы итальянца блестели капельками пота.  – Здесь нет людей, зря ищем туземцев.  – Матрос взял пригоршню снега, с удовольствием пососал, облизал пальцы, поймал стекавшую влагу.

Васко поднял руку. Дюжина людей повалилась на землю, беспорядочно расшвыряла оружие.

– Отшагали две лиги,  – с гордостью или с сожалением заметил старший по возрасту Эрнандес, выпячивая тупую челюсть и скребя поседевшую бороду.

– Три,  – вздохнул Сантандрес – Ходим кругами вокруг залива, а что толку? Лучше бы поплыли в море за зверем.  – Матрос расстегнул ремешки, снял нагрудник.  – Хоть убей,  – сказал командиру,  – назад налегке пойду!

– Есть тут индейцы,  – Гальего устало посмотрел на Эрнандеса, собиравшегося последовать примеру приятеля.  – Звери вокруг пуганые, убегают от нас. Они знакомы с человеком! Если дикари выскочат из-за холмов, ты не успеешь надеть доспехи,  – предостерег Сантандреса.

Солдат внимательно оглядел соседние сугробы.

– Далеко,  – решил он.

– Стрела быстро летит,  – возразил Леон и, подражая полету стрелы, свистнул, раскинул руки, повалился на спину.

– Чтоб тебя…  – Эрнандес торопливо перекрестился.  – Наговоришь, болтун!

– Какая красота! Душа возносится к Богу,  – блаженно произнес итальянец, глядя в голубое небо.  – Ангелы топ-топ по облакам… Дева Мария спрашивает: «Чего дураки прут по снегу, потеют в доспехах? Воевать собрались?» – «Нет,  – говорит архангел Михаил,  – открывают новые земли, ищут золото».  – «Сидели бы на корабле, жрали «гусей», запивали разбавленным вином, весну дожидались»,  – советует Мадонна.

Он закрыл глаза, замолчал.

– Подмышки натер,  – пожаловался Сантандрес, оттопыривая одежду и помахивая локтями, будто крылышками,  – нагрудник маловат.

– Постучи камнем, выгни по размеру,  – посоветовал Хинес – Мне Родриго в кузнице все железки подогнал.

– Хинес, бабахни из мушкета,  – сонно пропел Леон.  – Индейцы сбегутся на чудо поглядеть.

– Не смей попусту палить!  – запретил Васко.  – Туземцы перестанут бояться ружей.

– Леон, чего тебе ангелы сказали?  – поинтересовался Сантандрес.  – Дева Мария красивая?

– Как твоя жена.

– Ты не видел ее,  – радостно упрекнул матрос.

– Зато наслушался на десять лет вперед,  – вяло произнес итальянец.

– Леон,  – тормошил Сантандрес за ногу приятеля,  – а трон у нее золотой?

– Алмазный. Отстань, спать хочу,  – возмутился тот.

– Алмазный,  – блаженно повторил матрос, уносясь мыслями в Испанию.

– Мы обязательно найдем людей,  – уверенно произнес Васко.  – Вчера охотники опять встретили загадочные следы двуногих существ.

– Наверное, великаны,  – предположил Сантандрес – Если они нападут, броня не поможет, а мечами и копьями только разозлим.

– Поэтому нам дали порох, чтобы отпугнуть огненным боем,  – ответил Гальего.

– Не нравится мне наше занятие,  – признался Хинес – Зачем искать великанов? Их без пушек не победить.

– Господь даст – не встретимся!  – пробурчал солдат, державший на коленях знамя.  – Хоть трудно с оружием бродить, все же легче, чем хворост собирать. Я целую неделю маялся с кандальниками.

– Зачем пошел,  – упрекнул Гальего,  – коли от встречи бежишь?

– Я не прячусь. Мне бы целым вернуться, а с дикарями воевать или с великанами – один черт!

– Не хочется,  – согласился Хинес – Васко, пойдем назад,  – осторожно предложил португальцу – К ужину вернемся.

– Погоди, рано еще,  – заартачился командир.  – Солнце только начало клониться к земле.

– Мы не спеша, с передышками…  – искушал Хинес – Не приведи Господь в темноте заблудиться!

– Лигу пробежим,  – замотал головой Гальего,  – затем повернем к берегу.

– У-у…  – разочарованно промычал Эрнандес – Через лигу вы понесете меня на руках.

– Положим подыхать,  – отрезал Васко, оглядел отряд и громко сказал:  – Пора вставать, штаны промочим!  – Повернулся к Эрнандесу и добавил:  – Не хнычь, надевай железяки!

– Дай отдохнуть еще чуточку,  – взмолился Хинес – Посидим немного, потом лигу отмерим – и баста!

Он поднялся, подложил под себя щит, сел удобнее, начал разглядывать холмы.

– Над морем висит туман, а здесь чистое небо,  – удивился солдат со знаменем,  – совсем как в Нидерландах, где люди катаются на ножах по замерзшим каналам.

– Как это?  – заинтересовался Эрнандес.

– Полозья у санок видал?

– Да.

– Вот такие куют на ноги, привязывают веревками и бегают, как скороходы!

– Ты пробовал?  – сомневался матрос.

– Горе одно, лоб расшибешь… А у них даже девки катаются.

– Тихо!  – прошипел Хинес – Великан!

– Шутишь,  – отмахнулся Эрнандес.

– На холме,  – протянул руку матрос.

Васко мигом приподнялся и заметил похожее на человека волосатое чудовище. Великан с дубиной в руке разглядывал испанцев. Оторопевшие солдаты не шевелились.

– Вон еще один,  – тоже шепотом сказал стражник, показывая на соседний холм.

Косматые чудища приблизились на полет стрелы, остановились. Испанцы отчетливо видели крепкие бочкообразные тела, толстые волосатые прямые ноги, украшенные яркой краской человеческие лица. Вид заросших шерстью чудовищ вызывал ужас. Солдаты сидели на снегу, заворожено наблюдали за дикарями.

– Боятся нас,  – облегченно вздохнул Хинес.

– Такой дубиной можно камни дробить,  – произнес солдат.  – Щит вдребезги разлетится.

– Ноги по два пуда, не меньше!  – подивился Эрнандес.

– У тебя мушкет заряжен?  – забеспокоился Васко.

– Утром засыпал сухой порох,  – пробормотал солдат.

– Хорошо, очень хорошо,  – нервно повторил Гальего.

– Что хорошего, коли фитиль не запалить?

– Я пальну,  – предложил второй пехотинец.

– Успеем,  – решил командир.  – Стреляй, если в драку полезут!

Великаны недоверчиво изучали людей. Вперед не шли, назад не пятились. Один посыпал голову снегом, начал медленно кружиться, притопывать ногами.

– Танцует?  – догадался Хинес.

– Колдует, насылает порчу,  – возразил португалец.  – Ишь, чего задумал!

Приплясывая и посыпая голову снегом, великан направился к разведчикам. Сородичи чудовища столпились на холме, грозно выставили вперед дубины.

– Да поможет нам Бог!  – перекрестился Эрнандес.

– Эй!  – воскликнул Васко и вскочил на ноги.

Великан замер, попятился к сородичам. Солдаты заметили испуг, поднялись с оружием. Дикари спрятались за холмы.

– Стой!  – закричал Гальего и, забыв о мече, пустился вдогонку – Стой!  – тяжело дыша, орал изо всех сил, вязнул в рыхлом снегу.

Воины поспешили за ним. Несмотря на грузный увесистый вид, великаны легко убежали от закованных в броню испанцев. Широкие провалы в снегу – следы ног волосатых чудищ – уходили за холмы. Перегоняя друг друга, крича и размахивая пустыми руками, разгоряченные солдаты неслись за командиром. У холмов они выбились из сил, остановились. Только тут благоразумие вернулось в головы.

– Нельзя бросать оружие,  – проворчал старый солдат, забывший на равнине знамя.  – Вдруг наверху засада?

– Думаешь, заманили?  – Вашко ослабил ремешки на боках нагрудника.

Солдат плюнул с досады, повернулся к черневшим на белоснежной тарелке поля копьям, мечам, щитам, мушкетам и прочей амуниции.

– Что случилось? За кем гнались?  – подоспел задремавший итальянец.

– Ангелы приходили,  – усмехнулся Эрнандес,  – вот с такими дубинами!

– Не шути.

– Без крыльев, с рыжей шерстью. Ножищи, как бревна!  – показал на следы.

– Ого! изумился Панкальдо.  – Две моих войдет.

– Надо возвращаться,  – посоветовал солдат,  – пока стадом не нагрянули и не захватили оружие.

– Правильно,  – одобрил его мнение Хинес – Глупо все произошло. Зачем ты закричал? Поплясал бы великан, подошел к нам – ничего бы один не сделал.

Португальцу стало стыдно за свою горячность, за неумение командовать, за то, что покинул стяг с оружием, за потерю которого адмирал может казнить.

– Приготовьте мушкеты!  – приказал он солдатам.  – Я погляжу, что скрывается за холмом. Может, мы нашли город или деревню.

– Опасно,  – Эрнандес недовольно покачал головой.

– Возьми меня с собой!  – попросил итальянец.  – Я тоже хочу посмотреть на великанов.

– Успеешь,  – Эрнандес потянул его к себе.

– Нет, я пойду с ним,  – упорствовал Леон.

– Там Дева Мария не поможет.

– У нас нет мечей. Они поймут, что мы не хотим воевать.

– Не дури, парень!  – прикрикнул солдат.

– Идем,  – согласился Гальего.  – Ждите нас до вечера. Если не вернемся, возвращайтесь одни!

– Послушай, Васко,  – предложил Эрнандес,  – давай завтра возьмем две дюжины солдат и поищем деревню. Великаны живут где-то рядом.

– Вояки!  – зло кольнул солдат.  – Я говорил, что нельзя поручать матросу командование отрядом,  – повернулся и пошел к оружию.

– Сам-то чего бежал?  – обиделся Эрнандес.

– Глядя на вас, ума лишился.

– Мы вернемся через два часа,  – пообещал Гальего, направляясь к холму.

Панкальдо потянулся за ним.

Разведчики осторожно взобрались на гору. Они не боялись стрел: доспехи надежно предохраняли спину и грудь, толстая воловья кожа защищала ноги, шлемы скрывали головы. Но неожиданно брошенное копье могло причинить серьезное увечье. Следы туземцев ниточкой спускались в лощину петляли меж колючих кустов, прятались за соседние холмы. Заснеженное пространство без признаков человеческого жилья расстилалось перед матросами. Позади них разбившиеся на кучки испанцы плелись за солдатом. Солнце клонилось к западу, отчего золотилось, а небо набухало синевой. Тишина разлилась по сахарной равнине, лишь истоптанный край поля напоминал о туземцах. Перекрестившись, Гальего смело шагнул вниз.

* * *

Когда туман рассеялся, заготовители увидели слева от лодки низкий каменистый берег, покрытый снегом с завалами льда, справа – сонный океан. Его поверхность лениво шевелилась, приподнимала ноздреватые льдины с голубыми полосами. Вода обсасывала мучнистые куски, лизала прозрачные бесцветные бока, блиставшие под лучами желтого солнца. Лучи преломлялись во льду, вспыхивали цветами, играли радугой. Люди не замечали красоты. Вонзая стальные жала багров в размягченные льдины, хрустевшие под ударами крючьев, моряки напрягались всем телом, расчищали проход, защищали лодку от пробоин. Напуганный шумом зверь уходил на дно, всплывал позади шлюпки, и нельзя было достать его гарпуном. Люди старались плыть тише, но багры гремели о борта, ноги стучали по пайолу весла натыкались на осколки льда. Охотники скользили по сырому настилу, падали на дно лодки.

– Правь к берегу!  – приказал рулевому боцман Мигель де Родос, тридцатилетний севилец выше среднего роста, с чистым безбородым лицом и русыми волосами.  – Поищем зверя на берегу.

– Давно пора,  – поддержал его худой длинноногий баск Педро де Толоса.

Темный курчавый Николай (по прозвищу Грек), в двадцать семь лет завербовавшийся старшим матросом, повернул шлюпку на скалы.

– Но-но!  – погрозил боцман.  – Круто берешь.

– Там заводь,  – пояснил Николай.

Мигель повернулся, прищурил светлые глаза:

– Ничего не вижу. Куда ведешь, душегуб?

– У Николая глаз зорче твоего,  – наваливаясь на весло, сказал Диего Кармона.  – Я заметил – ты не видишь вшей.

– Наскочим на камни, что тогда?

– Выдерем его,  – рассудил Диего.

– И тебя вместе с ним, чтоб не заступался.

– И меня,  – согласился матрос.

– Пора поесть,  – прервал спор баск и покосился на боцмана.  – Нам выдали сухари.

– Не заработал еще,  – возразил Мигель.

– Давай сразу съедим!

– По куску на брата, если застрянем во льдах,  – объяснил боцман.

– Не застрянем,  – решил Педро.

– Успеем!  – Мигель прижал сумку к ногам.  – Убьем зверя, сварим похлебку, а это добро не будем переводить.

– Господь осуждал жадность,  – баск проглотил обильную слюну – Дай хоть крошечку!

– Отстань.

– Внутри крутит,  – взмолился Педро.

– Ты тощий, а ешь за двоих,  – упрекнул Мигель.

– Разве я виноват, что от холода хочется кушать?

– Скоро пройдет. Сильнее греби – согреешься!

Педро продолжал выпрашивать сухари, но боцман отвернулся и замолчал.

– Люблю похлебку,  – мечтательно произнес Диего.  – Мясом пахнет, пар идет… Бросишь лавровый листик, а запах!  – шумно потянул носом воздух.

Матросы почувствовали вкус варева.

– Надо добавить крупы,  – посоветовал Филиппе, принюхиваясь крупным носом к супу и глядя подслеповатыми глазами на боцмана.

– С крупой вкуснее,  – одобрил Диего.

– Соли не забудь,  – уныло вспомнил Николай.

– И луку,  – подсказал Филиппе.

– Осенью лук съели,  – вздохнул баск.

– Тогда почисти чесночок,  – предложил Филиппе.

– Чеснок помогает от скорбута, врачи берегут его,  – отказался Диего.