Я-то? Вятский!

– Бери!

Разыскал работящего Толю Демышева и предложил ему поработать со мной. Он согласился.

Молотилку притащили машиной и поставили против кузницы на другой стороне дороги.

Дорога от совхозных въездных ворот вела мимо кузницы в деревню Зоновы.

Дерево отдельно, болты, гайки, и железо тоже отдельно.

Кузница обеспечила нас ключами. Работая, давали некоторым инструментам шутливые клички, кувалда – кувалдиеску, зубило – зубло.

В конце второго рабочего дня сдали работу.

Когда мы с Толей сортировали уставшее дерево и металл, недалеко от моего дома на пологом скате над речушкой Филейкой, кто-то ставил стальную квадратную отгоризонтированную платформу.

На следующий день на платформу поставили еще что-то.

Когда расчехлили, там оказался крупнокалиберный пулемет.

Через полчаса, он дал очередь. Пули летели в крутой Филейский косогор через речушку, над поляной на которой когда-то стоял храм.

После пробы пулемет увезли. Платформа осталась до осени и еще не раз использовалась для исследовательской стрельбы.

Мы пошли туда, куда был повернут ствол пулемета. Нашли взрыхленную землю в одном месте и несколько пуль из сплошной стали.

Много воды утекло

Мать попросила принести воды. Когда пошел к роднику с ведрами, вдруг увидел идущую от маленькой насосной станции Тамару Михайловну, мою воспитательницу в детском саду в Сосновом.

Я догадывался, что эта маленькая насосная станция подает родниковую воду в детский сад, стоящий на противоположном берегу Филейки.

Видимо, Тамара Михайловна тоже перебралась из Соснового в город.

Как раз в том месте в речку вливался ручей, вытекающий из цехов родного завода.

В мои школьные годы вода в этом заводском ручье меняла свой цвет более двух раз в день.

Соединившись с цветным ручьем, уже окрашенная Филейка течет и впадает в Вятку.

Пляж на Вятке был немного выше по течению, до впадения Филейки.

Мы ходили купаться на Курью. Это было близко и вода там была чище.

От завода искусственных кож по Вятке плыли какие-то зеленые конкреции – скользкие и противные.

Купаться в Вятке мы ходили только иногда большой компанией или водили приезжих гостей, чтобы показать ширину этой реки, переплыть её и, если по фарватеру идет буксир с баржей, зацепившись за баржу проплыть метров двадцать, проверив силу буксира.

А предыдущим летом во время купания в Вятке узнал, что кто-то из родственников Маргариты Николаевны, нашей учительницы по химии, случайно утопил лодочный подвесной мотор.

Полюбопытствовал, – где, покажите место? Показали. От берега метров 25—30.

Помощника не было. Подплыл к этому месту один.

Погружался до дна столбиком. Глубина чуть больше 2-х метров. Дно противное, вязкое илистое. Прошел по дну шагов шесть-восемь и вынырнул.

Еще три раза нырял. Тоскливо, и дно нехорошее.

Вернулся на пляж.

Наступила осень 1955 год. Я – десятиклассник.

Преподавателя английского языка старой школы Гридасова заменила новая учительница, Ида Самойловна Орлова.

Что-то изменилось. Привычка не высовываться не позволяла мне быть выскочкой, хотя запоминал все нормально.

Одноклассники Ленька Макаров и Мишка Сычугов организовали со мной коммуну.

Ленька (кстати, будущий банкир) написал на обложки таблиц Брадиса (12): М.Л.П., С.М.Р., Н.Е.Н. – коммуна под моим главенством.

Мишка, кличка в классе «Офицер», по судьбе оказался в Казахстане. Позднее нашел в Интернете его фамилию в списках тех, кому Президент В. В. Путин вернул Российское гражданство.

Появился школьный хор. Желающих петь немного, поэтому директор школы Лобовиков приказал перед репетицией закрыть двери и хористов не выпускать.

Что-то пошло не так, и хористы ушли через боковую дверь. Я к двери даже не подходил, но директор объявил выговор мне. От чего уберег меня ангел хранитель – не знаю.

Победителю щепку

Преподаватель физкультуры Николай Иванович Стариков отбирал бегунов на плановое первенство города среди школьников по легкой атлетике. После занятий в школе потенциальные легкоатлеты пошли на стадион, который находился и находиться между Домом культуры и нашей школой.

Естественно, преподаватель хотел, чтобы я, лыжник, бежал 1500 метров. На стадион пришли поглядеть и поболеть за бегунов. ученики и ученицы старших классов.

Забег на полторы тысячи. Стартовали восемь стайеров. Болельщики подгоняли криками: «Давай, давай!»

Вдруг я услышал более длинный посыл. Три наших школьницы сидели отдельно и обещали бегущим: «Победителю щепку!»

На второй четырехсотметровый круг я вышел за лидером, но до финиша обогнать его не смог, финишировал вторым.

Отдышавшись и уже проходя мимо веселой девичьей компании, в которую входили Люба Носкова, Рая Верещагина и Альбина Кальсина, спросил: «А за второе место в забеге, чем наградите?»

Альбина ответила: «Поленом, чтобы быстрее бегал».

При встрече с одноклассниками в Кирове в 1986 году поинтересовался судьбой своих болельщиц. Мне рассказали, что Люба уже давно Глушкова, Альбина – Гордеева и только о Раисе никаких новостей.

Тогда же договорился встретиться с Валерой Смертиным, моим другом по Африке. Но встрече помешал какой-то казус с милицией, исчерпанный после двух их звонков в Питер. Настроение было испорчено, Валеру разыскал позднее.

Болельщицы со своими одноклассницами и учительницей, улыбающейся в первом ряду

Выпускной

Выпускной день в школе №31.

Почему выпускной «день», а не «вечер» или «бал»?

Потому что начался в 10 часов и закончился в 22 часа.

После вручения аттестатов – самодеятельный концерт.

Меня вдохновил своим исполнением «Танго соловья» артист Ефим Нейд – художественный свистун.

Мой номер объявляли так:

– Проба сил! Выступает выпускник 10 «Б» класса Новокшонов!

Я вышел и просвистел популярную в то время мелодию из фильма «Возраст любви», которую пела Лолита Торрес.

После концерта был общий обед. О каких-то алкогольных напитках и речи не было.

Затем был пеший поход с песнями на театральную площадь города. Парни дурачились, а девчонки держались за руки, пели и смеялись.

Принятие решения, что делать дальше, кем быть – головная боль для выпускника.

Мне дали гарантию, что я, как лыжник-перворазрядник, нужен авиатехникуму.

Никто не догадывался, что я мечтал о поступлении в Ленинградское театральное училище на Моховой.

Заработок родителей не позволял просить денег для поездки в Ленинград.

Одноклассницы с легендарным дурачком из Раковки. Мальчик из Раковской психбольницы, очень мирный и плохо говорящий. Про него на Филейке была сочинена неприличная частушка

Авиатехникум

С сентября 1956 года – я студент отделения «Холодная обработка металлов» Кировского авиатехникума. Туда же поступили мои одноклассницы Люся Хорохонова и Нина Солодянкина. При техникуме была столовая. Меня и еще одного студента спортивного вида сразу же послали поработать лопатами у хранилища овощей.

Труд сближает. Юра Малых был из Нововятска. После того как мы сдали работу, он пригласил меня посмотреть Нововятск и Нововятский деревообрабатывающий комбинат, который производит беговые лыжи. (13) На завод мы не попали, но магазин при заводе посетили. Продавались там только те лыжи, которые у нас уже были. Легендарных финских лыж фирм «Карху» (Karhu) и «Лямпинен» (Lampinen) в продаже не было.

Слесарно-токарную практику в техникуме прошел без сложностей, сочетая её с интенсивными лыжными тренировками.

Первенство техникума по лыжам показало, что я не первый лыжник. Впереди меня были студенты Вожегов и Ворожцов. Потом за их успехами на соревнованиях в Москве следил весь техникум. Тренировки съели моё время, и на первой сессии получил трояк по теоретической механике. Меня сняли со стипендии. Мать упрекнула, что такой взрослый, а сижу на шее у родителей, денег не зарабатываю. Пошел к директору авиатехникума с заявлением об уходе из техникума по семейным обстоятельствам. Директор авиатехникума Кутепов оказался внимательным и заботливым человеком, попросил меня недельку подумать. Я не согласился, сказав, что меня не поймут дома. Директор подписал заявление.

По иронии судьбы в 1998 году я занял должность заведующего кабинетом, а затем стал заведующим лабораторией кафедры Теоретической механики и деталей машин Военно-космической академии имени А. Ф. Можайского.

Ученик токаря

На следующий день я уже был в отделе кадров Филейского завода №32. За один день с 17 апреля 1957 года студент авиатехникума превратился в ученика токаря цеха №1.

Брат Николай, которого я называл Кормильцем. Брат из-за войны не мог учиться, условия не позволяли. Во время войны он помогал матери по хозяйству. Третий и четвертый класс мы учились вместе в одном классе. Пятый класс он учился в школе рабочей молодежи. После окончания семилетки Николай нашел постоянную работу. Теперь и я стал рабочим. Фотография 1970-х годов

Трудностей в освоении специальности не было. В техникуме мы делали неплохие плоскогубцы. Теперь в цехе завода на токарном станке я точил железные валы и нарезал на них резьбу. Что проще?

Как правило, на работу не опаздывал. Утром, позавтракав, иногда бежал, а не шагал на работу.

После работы – тренировка, или хор в Доме культуры завода, а когда стало известно о проведении в Москве Всемирного фестиваля молодежи и студентов, то меня, как комсомольца с трехлетним стажем, привлекли в группу для встреч на Кировском вокзале проезжающих на фестиваль в Москву иностранных молодежных делегаций. (14)

В Доме культуры завода «Имени ХХ съезда КПСС» (это промежуточное название между Завод №32 и «Авитек» – в составе концерна «Алмаз – Антей») была комната подготовки к встречам молодежных делегаций азиатских государств.

Учили несколько предложений для приветствия, например, здороваясь с китайцами нужно было сказать:

– Ту мын жинь хао!

– Нинь хао! – должен ответить китаец.

Поскольку в Индии вторым государственным языком принят наряду с индийским английский, то элементарно общаться с индусами проблемой не было.

На вокзальной встрече я так понравился одной паре своим английским, что они пригласили меня в гости.

Привожу по памяти адрес в русской транскрипции, куда я должен был бы приехать: Амика Сен, Ренука Сен-Беадон стрит, 23, Калькутта.

Спасибо школьной учительнице Иде Самойловне Орловой за английский язык и требовательность к нам, ученикам.

Специалистов с Завода №32 я впоследствии встречал в Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии.

Понял, что они из Кирова по их вятскому говору. Сознались, что с нашего завода.

Вятский хор

По выходным ходил петь в заводской хор (петь начал еще со школы). (15) В 1957 году Заводской хор стал именоваться Вятским хором. Осенью этого же года меня призвали в армию. Поэтому, когда в 1959 году хор выступал в Москве в Колонном зале, меня в его рядах не было.

Но я видел по телевизору друзей. В первую очередь Валеру Барынина, будущего Заслуженного артиста РСФСР, с которым мы работали токарями на заводе «Авитек». Не исключаю, что именно я затащил его в Заводской хор. (16)

Очень сожалею о том, что когда Валера был в Петербурге на гастролях, я не нашел времени, чтобы навестить его и вспомнить нашу юность. Пытался связаться с ним через соцсеть, отправив по его адресу фотографию «Три токаря на заборе» на фоне Дома культуры Завода имени ХХ съезда.

Оказалось, что опоздал, так как Валера умер еще в 2016 году.

Еще в Колонном зале пели мои друзья Юра Ершов и Женя Кондратовский, который после получения высшего образования, в конечном счете, стал Начальником транспортного управления в Кировском облисполкоме.

Что касается третьего юноши на фотографии «Три токаря на заборе», то это Геннадий Домнин: мой сосед по дому, тоже токарь нашего завода и нашего цеха. Просто хороший парень. Не спортсмен. Жил с матерью в комнате на первом этаже нашего дома. Если попадали в одну смену, то на завод ходили вместе.

Три токаря на заборе

Шрамы и военкомат

Казалось бы, какая связь между шрамами и военкоматом?

Все зависит от того, на каком участке тела и какой глубины этот шрам.

Так шрам от рыболовного крючка сейчас даже не виден. А было так: я насаживал червя, а старший брат Юрий держал удочку. И вот один раз он дернул удочку без команды:

– Готово!

Крючок поймал мизинец моей левой руки.

Медсестре совхоза Сосновый пришлось делать разрез параллельно крючку и аккуратно вынуть его. Шрам незаметен.

Или вот с братьями ловили рыбу в Чахловице. Братья тянули гнедотку. Гнедотка – это снасть из холста или рогожи для ловли рыбы в небольших, мелководных реках и озерах.

Гнедотку, как бредни и речные неводы, ведут равномерно по дну двумя веревками или двумя вымеренными поперек холста палками. Отличие гнедотки от невода и бредня – у нее нет мотни. Мотня – это мешок в центре сети, куда вынужденно заплывает рыба при проводке снасти по дну.

Братья тянут гнедотку, а я загоняю рыбу, бегаю то по берегу, то по воде.

Сестра Рая сидит на берегу и болеет за рыбаков.

Братья дают мне команды. Вот они увидели стаю пескарей на отмели и сказали загнать их.

Мелко, вода чистая. Вдруг я увидел в воде кровь. Почувствовал боль.

Пошел к берегу. Когда здоровая нога шагнула из реки, посмотрел на другую. Свод подошвы был в крови.

Семилетний загоняльщик заревел. Подскочила сестра Раиса. Она стащила с меня майку, положила меня на траву и туго замотала майкой стопу. Потом взяла меня за руку и увела в медпункт.

Через две недели шестисантиметровая рана поперек стопы (глубокая царапина от бросового стекла) затянулась. На походке и на спортивных результатах она не сказалась.

Следующий шрам получил в школе на Филейке.

Четвертый класс. Перемена. Прыгаем, перелазим через невысокий деревянный забор, кое-где обитый колючей проволокой.

Гоняем мяч. Футбольные ворота из двух кирпичей. Суматошный азартный футбол.

Школьный звонок прерывает игру. Все игроки ринулись в классы. Забор никого не смущал. Меня тоже.

Не глядя, забросил на забор левую ногу, перетягивая правую, коленом цепляю колючую проволоку. Одна колючка, порвав штанину, вонзилась в ногу чуть повыше колена.

По инерции потянул правую ногу вверх за левой – очень больно. Пришлось рукой оттянуть проволоку, освободить ногу.

Кровь. Больно. Рыдая, побрел на второй этаж. Преподаватели вышли и смотрели, как с моей ногой разбирается медсестра.

Я громко ревел.

Подошла Анна Михайловна Асеева учительница математики.

– Новокшонов! – обратилась она ко мне:

– Что, ты, ревешь, как корова? Ты же мужик, будущий Чапаев! А ну-ка, прекрати ныть!

Я прекратил и больше никогда не ревел как корова. Этот шрам тоже не повлияет на мою армейскую судьбу.

А вот следующий…

Сначала ученик токаря. Потом мне присвоили 3-ий разряд.

Средневолжский токарный станок. Управление ручное. Я делал проточку на концах вала и нарезал резьбу.

Резьба нарезалась плашкой при 12,5 оборотов вала в минуту, при работе станка резцом скорость оборотов достигает до 1500.

Вставил ключ в шпиндель. Отвлекся и, видимо, полагая, что скорость вращения самая малая, решил чуть-чуть повернуть патрон мотором, как делал это всегда. Левая рука лежала на станине, правой включил мотор. Удар ключа пришелся по станине, где лежала левая рука. Ключ укоротил мой средний палец. Его удар снял с пальца чехольчик, обнажив верх косточки фаланги.

Выключил станок, подошел к Гене Домнину, попросил его привести станок в порядок и направился в медпункт.

Обезболили, отжали вниз все, что отжимается по косточке до сгиба первой фаланги, откусили косточку, подтянули кожу и все что можно, зашили шестью стежками.

Отпустили под лист нетрудоспособности.

Гена Домнин, очищая мой станок от стружки, нашел чехольчик с моего пальца. На нем была часть ногтя без ногтевого мешочка. Гена насадил этот кусочек пальца на палочку и направился к девочкам фрезеровщицам. Подносил к девичьим лицам. Они отмахивались и просили унести «это» от них подальше.

Со временем, в прижатых указательном и безымянном к укороченному среднему пальцах, мне всегда стала видеться часть профиля лица брата Николая.

Через месяц получил повестку из военкомата. Мне предложили поступать в Военное авиационно-техническое училище (ВАТУ) имени В. М. Молотова в городе Молотов (ныне снова Пермь).

Дал согласие. Направили на медкомиссию. Терапевт послушал меня, проверил давление и сказал:

– Все в порядке! Операции какие-нибудь были?

И тут я показал ей левую руку почти без фаланги среднего пальца. Ответ на мой жест был однозначен:

– Вы нам не подходите!

В военкомате меня спросили:

– Ну, как? Прошел в училище?

Я отшутился:

– Ростом не вышел!

Офицер по набору в учебные заведения предупредил:

– Ждите повестку на призыв в армию!

Перед призывом

Где-то в феврале у Раисы Куртеевой был день рождения и я, как одноклассник, был приглашен. Мальчишек было меньше, чем девчонок.

На дне рождения Раисы Куртеевой (Кондратовской)

За день до убытия на пункт сбора призывников с согласия родителей организовал «проводины». Так в Кирове называют проводы призывника в армию. Пришли проводить меня и пожелать хорошей службы друзья и подруги (одноклассницы). Два токаря – Валера Барынин и сосед – Гена Домнин, братья Бармины, хористы – Женя Кондратовский и Юра Ершов и еще несколько друзей из нашего и соседнего дома. Девицы в основном одноклассницы – Рая Куртеева из параллельного класса и соседка Миля Головенкина. Коля Бармин принес патефон и пластинки. Утесов, Бернес и Зыкина пели, а мы танцевали. Когда зазвучало танго «Дождь идет», а Женя пригласил Раю танцевать, то было видно, что у них это хорошо получается.

Приехав в отпуск уже курсантом, я узнал, что Рая и Женя стали супругами. Родили двух дочерей. Плотно встретился с ними уже когда приехал в Киров на встречу с одноклассниками.

Женя и Рая Кондратовские

Во солдаты. 449 Зенитно-Артиллерийский Полк

Повестка пришла в ноябре 1957 года.

Сборный пункт в Котельниче – одноклассники Гена Бобров, Витя Шикалов, Саша Мохнаткин – все кировчане и еще человек двадцать тоже вятчан.

Посадили нас в поезд в Котельниче и повезли. Куда? – военная тайна, но – точно! – на восток.

В Новосибирске прошел слушок:

– Везут в Барнаул.

Дата прибытия всей нашей команды – 11 декабря 1957 года – в Барнаул определила мою службу на эту зиму.

Барнаульский гарнизон. 449 зенитный артиллерийский полк. Полк с богатой историей.

Курс молодого бойца был не тягостным – в эти три месяца проходили соревнования по лыжам.

Командир полка полковник Вишневый перед строем вручил мне чемпионскую грамоту.

Получил письмо из Кирова, где было сказано, что в Барнауле у меня есть родственники. Оказывается, на улице Кирсараевской, в доме 23, живет сестра жены моего дяди Ильи, тётя моего двоюродного брата Юрия.

Отправился навестить их в первое увольнение.

Все было очень скромно. Я, в основном, рассказывал им о двоюродном брате Юре, они признали мое родство и приглашали навещать их.

В приказе по полку меня в составе команды отправили в начале декабря в Новосибирск на сборы. После отборочных соревнований меня оставили одного, – лыжники однополчане вернулись в Барнаул.

Участвуя в гонках на 10 км, я был сорок вторым, а на 15 км тридцать пятым.

Полковник Вишневый вручает грамоту чемпиону полка по лыжам

Собрав после соревнований свой инвентарь, поехал на огромный Новосибирский вокзал. Ждать поезда пришлось часа четыре. Через какое-то время ко мне подошел помятый мужик и стал жаловаться, что у него нет денег, чтобы поесть.

– Солдатик, дай денег! – ныл он.

Зная, что такое голод, дал попрошайке треть от своих денег. Тот исчез. Часа через полтора-два я увидел его сытым и пьяным. В тот день я поклялся себе уважать профессионализм таких типов, но оставлять их просьбы без внимания.

Соревнования на первенство полка, 1958. Поскольку нагрудный номер 78 я не опозорил, то Ангел Хранитель намекнул мне, чтобы я его запомнил. В те года никто не догадывался, что ждет Россию после 1991 года. Страна была поделена на 85 субъектов. Не иначе Провидение уже тогда нацеливало меня на Санкт-Петербург, живущий ныне под этим номером

Прибыв из Новосибирска в полк, узнал, что мои земляки уже приняли присягу. Пришлось принимать присягу в гордом одиночестве.

После присяги я стал разведчиком.

В приказе о назначении на должность строки, определяющие моё штатное положение, звучали так – находящегося за штатом полковой школы рядового Новокшонова Е. Н. – курсантом отделения разведки полковой школы.

Учили топографии, особенностям выбора позиции, обращению с компасом. На полевых выходах очень пригодились лыжи, но уже не спортивные.

В начале апреля темп занятий снизился. Полковую сержантскую школу стали готовить к перемещению.

Где-то числа 10—13 апреля я зашел в каменный солдатский двухрядный туалет.

Ряды разделяла кирпичная стенка высотой с метр. Занял соответствующую позу спиной к стенке. Расслабился. Чувствую, что кто-то сорвал с меня шапку и нахлобучил другую. Старт в погоню за вором-менялой не был моментальным.

Когда я резво покинул это помещение и выскочил на обозреваемый простор, мне показалось, что кто-то промелькнул в парке боевой техники. Я бросился туда, к дальнему забору, где были припаркованы станции орудийной наводки (СОН). Никого не увидел. Спрятался в машину, гад.

В еще новенькой шапке с одноклассником и сослуживцем Геной Бобровым

Допотопная машина Гитлера

Приказом по полку личный состав полковой школы для дальнейшего прохождения службы отправляется в войсковую часть 78458.

Всего 48 человек, но первой в списке стоит фамилия Новокшанова Евгения Николаевича:

П Р И К А З

ВОЙСКОВОЙ ЧАСТИ 62872

«15 " апреля 1958 г. №116 гор. Барнаул

СОДЕРЖАНИЕ: Об отправке личного состава полковой школы

в в/часть 78458

На основании директивы в/части 71592 №936 от 9. О4. 1958 года нижеперечисленный личный состав полковой школы откомандировать для дальнейшего прохождения службы в г. Вильнюс в/часть 78458, исключить из списков части и всех видов довольствия с 16.04.1958 года и выдать продпутевых денег на 8 суток.

1. Рядового НОВОКШАНОВА Евгения Николаевича

2. -"– ВИДЯКИНА Анатолия Григорьевича

…

47. -"– ЖДАНОВА Евгения Дмитриевича

КОМАНДИР В/ЧАСТИ 62872

ПОЛКОВНИК- / ВИШНЕВЫЙ /

Думаю, что начальник физической подготовки не хотел отправлять меня, но ангел хранитель настоял на обратном.

16 апреля нас посадили в вагон, и мы поехали к месту новой службы.

Прибыв поездом в Москву, совершили экскурсию на Красную площадь. Даже успели сфотографироваться с Сашей Мохнаткиным и получить фотографии.

По дороге в Вильнюс

Вернулись уже не на Ярославский, а на Белорусский вокзал.

Едем в Вильнюс.

Приехали. За нами прибыли две машины ГАЗ—63 с кузовами покрытыми брезентом.

Упаковались в них вместе со своим багажом. Ехали недолго. Проехали какие-то ворота. Команда:

– К машинам!

Спешились, построились. Майор, стоящий перед строем, поздравил нас с прибытием в Вильнюсский гарнизон и школу младших авиационных специалистов связи, в обиходе – ШМАСС.