Сотканные из лжи

Прежде чем вернуться, я прикурил сигарету. Дым наполнил легкие, на языке разлился сладковатый вишневый вкус. Несмотря на внешнее спокойствие, меня мучала головная боль, усиливаясь с каждой секундой. Голоса в голове становились громче, и на этот раз я не знал, как прогнать их.

Поток мыслей становился интенсивней. Я ущипнул себя за переносицу и сделал очередную затяжку, словно так мог избавиться от них. Наше пребывание в Бостоне ничем не обернулось, но удаленность от города усложняла все. Мне не светил покой, пока Джефф безнаказанно ходил по улицам.

Проблема в том, что я не понимал, как вывести его на чистую воду. У нас с Кэтрин не было нужных знакомств, а, вернувшись в Бостон, мы не восстанавливали прежние связи. Вернее, Кэтрин не восстанавливала. Мой единственный живой родственник не интересовался моей жизнью. Стефан Грант был занят своей. Стоило поблагодарить его лишь за трастовый фонд и за то, что Джефф не смог получить к нему доступ. Во всем остальном Грант был не лучше Джеффа. Он отрекся от дочери, разорвал всякое общение с ней и со мной. Не расследовал ее убийство. Не хотел видеть своего внука. В глазах общества я всегда был лишь мальчишкой Гилла. Имя Стефана никогда не произносили. Полагаю, многие даже не знали о нашем родстве.

Я потушил сигарету о подошву ботинок и медленно двинулся обратно. Несколько студентов шли навстречу, окидывая меня любопытными взглядами. Но стоило мне посмотреть в ответ, как они спешно отвернулись. Будто от одного взгляда на меня их родители теряли позицию в списке Форбс.

Где искать Луизу я не знал. Поэтому пошел сразу к Нейту, надеясь, что он окажется на месте. Он внимательно посмотрел на меня, но буквально на секунду в глазах вспыхнуло удивление. Я не мог вспомнить, чтобы хоть когда-то разговаривал с Нейтом, но часто слышал про него от Кэтрин.

– Я хотел записаться на литературу, но не знаю, как найти Луизу.

– Обычно она в кабинете в следующем от меня. Но я могу внести тебя в список.

– Кто преподает? – я кинул быстрый взгляд на полки, тянущиеся вдоль стены, но не стал акцентировать внимание. – Мне нужно уточнить список литературы.

Выражение лица Нейта изменилось. Я не хотел делать преждевременных выводов и просто подготовился ко всему. Он мог меня выгнать, а мог и ответить на вопрос. Я склонялся ко второму варианту, потому что Нейт всегда казался мне другим, не похожим на Золотую пятерку.

– Я. У нас нет обязательного списка. Каждый рассказывает о своих прочитанных книгах, иногда выбираем одну и вместе читаем. Читательский клуб.

Я кивнул, сдерживая улыбку. Кэтрин была равнодушна к книгам, при этом испытывала симпатию к Нейту. Но даже этот факт не заставил бы ее записаться на литературу.

На прощание кивнув Нейту, я покинул кабинет. В коридоре стояла Колин. Заметив меня, она выпрямилась и улыбнулась.

– Мы так и не успели познакомиться. Колин Лэрд. Уверена, ты наслышан о моей семье.

Колин произнесла ее с особой гордостью, словно пыталась произвести на меня впечатление. Проблема в том, что я понятия не имел, чем занимается ее семья. Она ожидала какой-то реакции, но я одарил ее скучающим взглядом.

– Тайлер Гилл.

Колин старательно делала вид, что все хорошо, и все же я заметил, как дернулась ее верхняя губа.

– В любом случае, мы можем приятно провести время. – Ее двусмысленный взгляд сбил меня с толку. Я склонил голову, открыто рассматривая ее. Колин расценила это за призыв и сократила расстояние. Аромат ее духов окутал меня. Что-то очень сладкое с нотками шоколада. – В Болфорде не так много интересных людей.

Я не ответил. Вместо этого обошел ее и направился в свою комнату. Из-за поворота вылетела Эшли. Заметив меня, она резко затормозила, но все равно врезалась в мою грудь. Мои руки невольно легли на ее талию, удерживая на месте. Легкий румянец окрасил щеки Эшли, пока губы беззвучно открывались и закрывались. Я должен был убрать руки, но продолжал удерживать ее, словно, если бы отпустил, она рухнула в обморок. За спиной раздался голос Колин, который больше походил на шипение змеи, но я удерживал взгляд Эшли.

– Тебе лучше поторопиться, – шепнул я, на что ее глаза наполнились страхом и ужасом. Она отшатнулась, будто я был заразен.

Стук каблуков привел Эшли в чувство. Я не хотел становиться причиной их ссоры, поэтому отпустил ее и направился к себе. Подушечки пальцев пульсировали так, как если бы я прикоснулся к чему-то драгоценному. Проблема в том, что Эшли для своей семьи была именно такой. И по мнению ее родителей, я не имел права прикасаться к ней.

Эти мысли преследовали меня до самой комнаты. Я знал об Эшли только из рассказов Кэтрин. Она говорила о ней с особой любовью и всегда негодовала, что у меня нет возможности узнать ее поближе. Только образ, который рисовала Кэтрин, никак не клеился с той версией, с которой я столкнулся.

Сейчас я видел тень прежней Эшли. Хоть и раньше она никогда не шла против правил, но и не выглядела той, кто нуждается в защите. Это не должно было вызвать во мне каких-либо эмоций и все же задело. Я привык всю жизнь отбиваться от нападок, всей душой ненавидел несправедливость и давление со стороны.

Особенно давление со стороны семьи.

И мне не требовалось близко знать родителей Эшли, чтобы представить, какое давление они оказывали на нее.

В любом случае, это не должно было иметь значения. Поэтому я сделал то, что делал всегда: проверил все новости, вбил фамилию Гилл и, как обычно, ничего не обнаружил. На несколько секунд я закрыл глаза, чувствуя, как в каждой клетке тела вспыхивает раздражение. Палец продолжал скользить по экрану, но гораздо резче, будто пытался стереть слой ненужных новостей и добраться до правды.

В конце концов я не выдержал: встал и пошел к Кэтрин. Она сразу поняла, что со мной происходит и, отодвинувшись, уступила место на кровати. Ее тепло и аромат духов действовали как успокоительное. Кончики пальцев коснулись запястья, улавливая пульс. Лили смотрела на нас широко распахнутыми глазами. Вероятно, считала, что мы вовсе не друзья, а пара. Но никого не должны были волновать наши отношения с Кэтрин.

Они понятны нам. И это главное.

Глава 4. Эшли

Завтрак проходил в ленивом темпе. Колин медленно водила ложкой по хлопьям, уныло подпирая лицо рукой. Прошлым вечером мы не перебросились и парой слов: она уткнулась в телефон, а я – в книгу. Вот и сейчас мы сидели молча и дожидались, пока кто-нибудь из девочек к нам присоединится.

Первая пришла Дженни – дочь знаменитого режиссера Дастина Тернера и не менее популярной актрисы Жаклин Тернер. Она выглядела потрясающе в коротком черном платье и туфлях на высоком каблуке. Колин рядом со мной вздохнула, когда Дженни помахала кому-то из знакомых. Ее черные кудри пружинили от каждого шага, а бедра соблазнительно покачивались. За счет португальских корней Дженни была обладательницей бронзового цвета кожи, которая смотрелась как идеальный загар. Я завидовала ее яркой внешности, большим карим глазам и пухлым губам. А еще Дженни умела себя преподносить, никогда не боялась выражать собственное мнение и отстаивала свою точку зрения. Колин часто нелестно отзывалась о Дженни, но только лишь когда мы были наедине.

– Девочки, – кивнула нам Дженни и села на свободный стул рядом со мной.

– Отлично выглядишь, – сделала комплимент Колин и натянуто улыбнулась.

Неловкая тишина повисла между нами. Я чувствовала дискомфорт, но старалась не подавать виду, чтобы не привлекать к себе внимание. Вместо этого смотрела на студентов, которые входили в зал. Среди знакомых и не знакомых лиц я заметила Тайлера. Он был одет в белую рубашку с длинным рукавом, поверх которой накинул вязанную жилетку. Темные брюки идеально сидели на длинных ногах. Волосы выглядели слегка взъерошенными, и несколько прядей то и дело лезли в глаза, но Тайлер даже не стал их убирать. Я заметила в его руках книгу и прищурилась, чтобы прочитать название, однако он перехватил мой взгляд. По руками рассыпались мурашки. Я перестала дышать. Его пристальный взгляд что-то всколыхнул в моей груди. Нужно было отвернуться и сделать вид, что я вовсе не интересовалась ни им, ни книгой. Но Тайлер не давал мне отвести взгляд. Я с силой сжала трясущимися пальцами ложку. Молоко едва не выплеснулось на белую скатерть, что не скрылось от внимания Дженни.

– Что с тобой, Эшли? – чуть насмешливо спросила она, вгоняя меня в краску. Но через секунду ее заинтересовал кто-то другой. – О боже, кто это, Колин?

– Тайлер Гилл, – выплюнула она, словно его имя было ядом.

Дженни в ответ фыркнула, но продолжила пялиться. Нет. Она буквально пожирала его глазами, совершенно не стесняясь нас. Колин пыталась казаться равнодушной, вот только выражение ее лица говорило совершенно о другом. А я…

А я радовалась, что никто не обратил внимание на мое сбившееся дыхание и пылающее лицо.

– Симпатичный, – промурлыкала Дженни.

– Он сын Джеффа Гилла, – с презрением ответила Колин, переключаясь на Тернер.

– И? – Дженни намерено провоцировала Колин. Она делала так всякий раз, когда их вкусы с Колин различались. – Я же не собираюсь за него замуж. А даже если бы и собиралась, то это не должно тебя волновать.

Колин нечего было ответить. Я же никогда не вмешивалась в их перепалки. Всякий раз Колин остро реагировала, если я в чем-то соглашалась с Дженни. Но в отличии от нее, Дженни всегда находила аргументы.

Наконец-то пришла соседка Дженни – Ким Миллер. Ее мама владела собственной линейкой декоративной и уходовой косметики «MILA», которая имела успех не только в Америке, но и в Европе. И лучшей рекламой была сама Ким, потому что ее кожа выглядела идеально, а макияж – естественно.

Ким нравилась мне больше, чем Дженни. Она была милой, улыбчивой, с копной светло-каштановых прямых волос и карими глазами, которые постоянно излучали радость. С такой внешностью и фигурой ее бы легко взяли в крупные модельные агентства, но Ким предпочитала участвовать лишь в рекламных компания косметической продукции своей матери.

– О чем болтаете? – Ким заняла место рядом с Дженни и одарила всех приветливой улыбкой.

– Дженни заинтересовалась Тайлером Гиллом, – криво усмехнулась Колин, выгибая тонкую бровь.

– Да ладно, ты же сама не против с ним развлечься, – искренне сказала Ким.

– Моя репутация мне дороже.

– Ну разумеется. – Дженни всегда оставляла за собой последнее слово. Ким редко ввязывалась в их перепалки, как и я. Поэтому мы сделали вид, что этого разговора не было. Хоть из ушей Колин едва не валил пар.

После завтрака мы разошлись на занятия. У нас с Ким была экономика у миссис Стюарт. Дженни с Колин направились на второй этаж на социологию.

– Так, и что они не поделили на этот раз? – шепнула Ким, как только мы сели.

– Я не вникала в разговор.

Ким не поверила в мою слабую ложь.

Миссис Стюарт ворвалась в аудиторию, загоняя студентов. Мы все дружно притихли и уставились на нее. Только тогда я смогла полноценно выдохнуть.

***

После первой лекции мы встретились с девочками на улице. Дженни настояла дойти до зоны отдыха, которая располагалась за зданием, где жил персонал. Погода стояла солнечная, на небе не было ни единого облака, лишь легкие порывы ветра пробирались под пиджак.

Всю дорогу я оглядывалась. Мне казалось, что Кэтрин скрывается за ближайшим углом и ждет момента, чтобы унизить меня на глазах у подруг. Паранойя сковывала горло железными цепями. Я судорожно втягивала воздух, надеясь, успокоиться. Колин искоса поглядывала на меня.

– Что случилось? – требовательным тоном спросила она, напоминая маму. Дженни и Ким тут же оглянулись. Черт. Я искренне ненавидела пристальное внимание к своей персоне.

– Ничего, – голос выдал меня с потрохами. Колин резко остановилась и уперла руки в бока. Ее пронзительный взгляд блуждал по моему лицу в поисках причины. – Колин, пожалуйста, – простонала я, умоляя прекратить эту публичную порку. Она часто так делала, когда они с Дженни препирались. Словно хотела подкинуть новую тему для обсуждения.

– Эшли, мы твои близкие подруги, – уперто продолжила Колин. Я почувствовала себя виноватой и неблагодарной. Мне повезло иметь подруг, к тому же все они были из приличных семей.

– Просто плохо себя чувствую.

– Это все из-за Кэтрин, – вынесла вердикт Колин.

– Она создает тебе проблемы? – поинтересовалась Ким.

– Нет. Я даже не видела ее.

– Девочки, если вы что-то заметите, сразу скажите мне. Мистер Эндрюс не послушал одного человека, но он не может проигнорировать нескольких.

– Конечно, – отозвалась Дженни. Ким тоже кивнула и ободряюще похлопала меня по плечу.

– Спасибо, девочки, – слова отдались горечью на языке, но на самом деле я не знала, за что именно благодарила их.

Бровь Дженни приподнялась, а взгляд изменился, словно она уличила меня во лжи. У Дженни и Кэтрин был похожий характер. Обе бунтарки до мозга костей и любительницы веселья. Дженни чаще других уезжала на выходные в Бостон, чтобы оторваться в клубе. Но никогда не влипала в истории, которые могли бы очернить ее фамилию. Наверное, поэтому, мама отнеслась к ней снисходительно. И сейчас мне казалось, что Дженни видит меня насквозь, как когда-то видела Кэтрин.

Дженни не стала задавать вопросов, вместо этого отделилась, чтобы поболтать со студентами с четвертого курса, а мы заняли свободный диванчик. Зона отдыха была достаточно уютной. Здесь мне нравилось гораздо больше, чем в беседках, которые раскинулись перед основным зданием. К тому же здесь был навес, так что ни дождь, ни снегопад не был страшен. Но для всех студентов мест было недостаточно, поэтому многие скрывались в лабиринте. Он занимал вторую строчку в списке любимых мест в Болфорде.

Будь я посмелее, то ушла бы именно туда, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Колин не часто меня туда отпускала. Считала, что неправильно гулять в одиночестве. Но только в лабиринте я спокойно наслаждалась чтением тех книг, которые Колин сто процентов бы осудила. Современные любовные романы? Нет, нет, нет и еще раз нет. Стыднее только смотреть порно. Поэтому мне приходилось читать с телефона, когда мы глушили свет в комнате. Колин придерживалась определенного графика сна. И ее совсем не волновало, дочитала я или нет.

– Эшли, у нас философия? – спросила Ким, расправляя края юбки.

– Да.

– Жалко, что наши предметы не совпадают, – вздохнула Колин, запуская пальцы в волосы. – Все бы отдала, чтобы не выслушивать болтовню Дженни.

– Некрасиво обсуждать ее за спиной, – заметила Ким, упрямо смотря на Колин.

– Мне ничего не мешает сказать ей это в глаза.

– Так скажи.

– Отстань, Ким. Ты – зачинщица всех ссор.

Ким хихикнула, но, если честно, я была не согласна с Колин. Ким – самая не конфликтная из нас. Она всегда сглаживала углы и отказывалась занимать чью-либо сторону. А еще Миллер никогда не обижалась, если мы собирались в столовой без нее. Молча пожимала плечами и занимала свободный стул.

Дженни вернулась. Ким выжидательно смотрела на Колин, но та старательно делала вид, что ничего не говорила. С каждой секундой губы Миллер растягивались в улыбке. Я едва сдержала разочарованный вздох, потому что их споры утомляли. Будто каждая из них пыталась занять невидимый пьедестал. Почему мы не могли просто разговаривать и обсуждать занятия?

Разговор больше не клеился. Колин пожаловалась на солнце, Дженни на скуку, Ким опять рассмеялась, и только тогда мы пошли обратно. Возле студентов четвертого курса девочки сбавили шаг. Они обменялись взглядами, я же старательно выжигала дыру в вымощенной камнем дорожке. Хорошо, что сегодня была литература. Никто из девочек туда не ходил, и только там я могла почувствовать себя хоть немного свободной.

***

Тайлер Гилл записался на литературу.

Я едва не расплакалась, увидев его сидящим за столом возле окна. Кэтрин рядом не было, но кто знал, вдруг она зайдет перед началом занятия? С учетом того, что Нейт – ее подростковая любовь.

Стало тяжело дышать. Я медленно направилась к своему столу. Но Тайлер так сильно был увлечен книгой, что реальный мир для него не имел никакого значения. Я понимала его, как никто другой, ведь была точно такой же. Как только слышала шелест страниц, сразу отключалась от всех проблем и забот.

Краем глаза я заметила, как Тайлер сделал заметку. Порыв рвануть к нему и посмотреть, какую именно, разгорелся в груди. Я вцепилась пальцами в край стола, умоляя себя не двигаться. Книги всегда были моей слабостью, однако читающие парни – вернее, читающий Тайлер, – мог бы с легкостью стать моей новой зависимостью. Весь его непринужденный вид, чуть хмурые брови и плотно сжатые губы казались сложным сюжетом, где автор с первых страниц забрасывал читателя в гущу событий.

Я не могла отвернуться. Он словно магнитом притягивал мой взгляд и заставлял сердце биться быстрее.

Облизнув пересохшие губы, я вытащила из сумки свою потрепанную тетрадку и книгу. «Доводы рассудка» – история, о которой я планировала сегодня рассказать. Пока аудитория медленно заполнялась, я быстро пробежалась по своим заметкам. Нейта встретили громкими приветствиями. Он обвел нас взглядом, дружелюбно улыбнулся. Нейт не придерживался общих правил и не вынуждал нас выходить к доске и отчитываться. Занятие всегда проходило непринужденно, а главное, без осуждений. С учетом того, что у всех литературные вкусы отличались, он находил подход к каждому, а если мнения не совпадали, то начинались беззлобные дискуссии.

Я заметила, что взгляд Нейта задержался на Тайлере. Но сама побоялась обернуться и рассмотреть его выражение лица. Честно говоря, мне не хотелось при нем рассказывать о книге, которую я сейчас читала. Мне казалось, что Тайлер обязательно воспользуется моей уязвимостью и, в отсутствии группы поддержки, начнет унижать.

– Кто хочет начать? – просил Нейт, складывая руки на столе.

На периферии зрения я увидела, как Лайла вскинула руку.

– Я недавно читала «Портрет Дориана Грея». Во время чтения я никак не могла отделаться от мысли, что поведение Дориана – это прямое влияние Лорда Генри. Если бы не он, то Дориан не пошел бы по наклонной, а прожил бы долгую и, возможно, счастливую жизнь.

Нейт вскинул брови. По нашим неофициальным правилам он высказывал своем мнение последним, чтобы никак не повлиять на рассуждения студентов.

– Общество всегда влияет на человека, но у каждого своя голова на плечах. Невозможно навязать то, чего ты не планируешь делать. К примеру: если сейчас весь Болфорд предложит взорвать Белый дом, то я точно не буду принимать в этом участие, – влился Стив, с которым мы вместе ходили на философию и социологию.

– Ты говоришь об очевидных вещах. Но ведь в подростковом возрасте мы часто совершали глупости.

– Дориану же было около двадцати? – уточнил Джон, оборачиваясь к Лайле.

– Ему уже минуло двадцать лет, – процитировал Нейт, приложив пальцы к губам. В его глазах плескалось любопытство. Он очень любил, когда мы сходу вливались в обсуждение.

– Вот! – воскликнула Лайла, словно Нейт согласился с ее рассуждениями.

– Дело не в возрасте.

Я вздрогнула и едва не выронила книгу. Глубокий голос с хрипотцой принадлежал Тайлеру. Все шумно обернулись, чтобы убедиться в этом. Он несколькими словами сумел завладеть всеобщим вниманием.

– Человек к двадцати годам уже может устать от жизни, так как познал самые темные ее стороны. И прошел через такие испытания, которые ни каждый взрослый смог бы пережить. Дориан был подвержен самоуничтожению. К тому же, не существует абсолютно правильного мнения. Он мог выслушать Лорда Генри, но не был обязан следовать каждому совету.

– Но если ты доверяешь человеку. Веришь и любишь его, то будешь прислушиваться, – я удивилась, как твердо прозвучал мой голос. – Если человек желает тебе только добра, он не будет сбивать тебя с пути, а направит.

– И чем это закончилось? – пронзительный взгляд Тайлера скользил по-моему лицу. Моя кожа нагрелась, но я выдержала его. – Это перекладывание ответственности и желание найти себе оправдание. Жить по чьей-либо указке – не то, к чему стоит стремиться. Мы можем взять в пример любую книгу и найти в ней подтверждение.

– Энн Элиот считала, что в ее случае общественное мнение стало лучшим исходом.

– «Она бросила его в угоду другим. Она чересчур покорно поддалась доводам рассудка».

На мгновение мне показалось, что эти слова он адресовал мне и говорил о нашей первой встрече. Горло сковали эмоции, и я не нашла подходящий ответ. Но Тайлеру он и не требовался.

– Хорошо. Тогда рассмотрим это с другой стороны. Фредерик Уэнтворт из бедной семьи, в связи с чем и был отвергнут окружением Энн. В их следующую встречу семья Элиот влезла в долги и была вынуждена сдать свое единственное поместье. Тогда ответь мне на вопрос: почему он не подвергся общественному мнению? Ведь теперь она не была ему ровней.

– Он любил ее.

Тайлер вскинул брови, словно я подтвердила его мысль. Я упрямо смотрела на него, пока на его губах расцветала легкая улыбка. Мой пульс ускорился, каждый дюйм кожи пылал, а внутри бушевало негодование.

– Что подводит нас к тому: мы не должны делать что-то в угоду другим, а прислушиваться к своему сердцу и к себе.

– Верно, – подтвердил Нейт.

Все притихли. Ждали, когда я отвечу. Но то, что Нейт встал на сторону Тайлера, заставило меня засомневаться.

– Мы немного ушли от основной темы, – мягко заметил Тайлер, будто пытался спасти мое плачевное положение. – Что касается Дориана и Лорда Генри: Дориан сам повинен в своих бедах.

– Он не мог игнорировать слова Лорда Генри, – процедила я. – Влияние определенных людей не всегда под нашим контролем. Ты можешь бесконечно отмахиваться от этого мнения, но оно догоняет тебя по ночам.

– В такие моменты стоит прислушаться к себе. Понять, что в первую очередь для себя хорошо, а не для других, – стальным голосом ответил Тайлер.

– Мы сейчас точно Дориана Грея обсуждаем? – уточнила Лайла, возвращая нас в реальность и окончательно разрывая тот кокон, в котором мы с Тайлером оказались.

Я едва не задохнулась от возмущения. Слова Тайлера ощущались как звонкая пощечина. Он затронул что-то и без того шаткое во мне. И я отчаянно пыталась понять что.

– Я согласен с мнением Тайлера, – аккуратно начал Нейт, как-то странно смотря на меня. – Первое: не стоит судить человека из-за его возраста. Второе: мнение других людей не должно определять вас и вашу жизнь. Мы можем взять за основу ту же трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта» и убедиться, что ни к чему хорошему это не приведет.

Нейт отвернулся к окну и застыл. Некоторое время он наблюдал за кем-то, а после с легкой улыбкой вернулся к нам.

Остаток занятия я провела в собственных мыслях, не участвуя в обсуждениях. Ребята спорили по поводу «Грозового перевала» и пытались понять, как Эмили Бронте сумела написать столь мрачное и смелое произведение в свое время. Тайлер поначалу молчал, но когда все начали делиться любимыми цитатами, он заговорил:

– «Посмотрим, вырастет ли одно дерево таким же, кривым, как другое, если его будет гнуть тот же ветер!».2

Я посчитала, что и эти слова он адресовал мне. По крайней мере именно это читалось во взгляде серых глаз.

Глава 5. Тайлер

Джефф обивает пороги нашего дома. Он за последние три недели уже трижды заглядывал к маме.

Слова Энтони Грейса гремели в голове с такой силой, что в висках пульсировала боль.

Кэтрин отправилась флиртовать с Нейтом и поставить перед фактом о нашем отъезде. Я же не мог сидеть в четырех стенах и тонуть в собственных мыслях. Их было так много, и каждая из них бередила старые раны. Во мне кипела злость на Джеффа и ненависть к себе.

За бездействие. За то, что находился в Болфорде, а не собирал улики.

Но я не имел права на ошибку. В мире наркотиков вопросы решались пулей. Я до сих пор помнил тот день, когда Джефф привез домой оружие. Он бы с легкостью решился на убийство, лишь бы не сидеть за решеткой. И это понимание всегда тормозило меня.

К Агате мы собирались не только за подробностями. Кэтрин любила ее, вероятно, сильнее, чем собственную мать. Агата Грейс даже мне импонировала своей прямолинейностью и искренностью. С Энтони ситуация складывалась иначе. Я не был с ним близок так, как Кэтрин. Но когда она познакомила нас, он мгновенно записал меня в круг друзей. Потребовалось время, чтобы я смог с ним контактировать без настороженности. Однако Энтони был как открытая книга: все, о чем он думал – озвучивал вслух.

Я вышел из здания и направился в сторону лабиринта. Студенты разбрелись по территории, держа в руках дымящиеся чашки. Дул осенний теплый ветер. Он пробирался под рубашку и щекотал кожу мурашками. Я пожалел, что не взял с собой кофе, но и он не смог бы развеять мысли, что роились в голове.

В лабиринте было тихо. Лишь шарканье ботинок нарушало идиллию. Я отправился по другой тропе, то и дело натыкаясь на тупик. В груди плескались неприятные чувства. Через несколько минут они разольются по венам и охватят тело. Так происходило всегда. Отчасти поэтому я ненавидел одиночество. Куда проще было разделить свои переживания с Кэтрин. Только она всегда меня понимала. А если не понимала, то молча обнимала. Мне необязательно было слышать слова поддержки. Мне просто нужен был рядом кто-то, кто не станет осуждать.