скачать книгу бесплатно
– Я слушаю тебя и не верю, что мы говорим не о пятилетнем ребёнке, а о двадцатилетней женщине.
В дверь тихонько постучали.
– Да? – гаркнула Ольга. – Входи, Илайя!
– Как ты узнала, что это я? – улыбнулась её дочь, входя.
– Всё моя материнская интуиция, – пошутила Ольга.
– Ты чересчур деликатна для этого дома, – брякнула Анна. – Это выдаёт тебя.
Илайя с опаской глянула в зеркало на мать – не вызовут ли слова Анны её гнева, а Ольга посмотрела на девушку, замершую в дверях – тонкую, белёсую и ясную как молодой месяц, не ведающий о пятнах и прочих превратностях полной луны; а затем на себя – всё ещё красивую, но уже потихоньку увядающую женщину, так и не простившуюся с надеждами своей юности, которые давно простились с нею; а затем, – снова на Илайю, чьё круглое лицо с узким подбородком и парой крупных веснушек было в точности лицом Леонарда, её первого мужчины, её мужа, главной слабости её молодости, которая обошлась Ольге очень дорого.
Судьба свела их в выпускном классе гимназии благодаря тому, что отец Ольги был назначен первым секретарём Международной федерации работников морского транспорта в южном регионе и переехал с семьёй из столицы. Яркая самоуверенная модница-Ольга, наделённая от природы не только пылким темпераментом, но и выдающейся внешностью, которая позволяла всюду завоёвывать столь любимый ею центр внимания, легко обворожила юного Леонарда и сбила его с годами прокладываемого курса учёного математика. А вот что привлекло Ольгу в Леонарде – так и осталось загадкой для её родителей, и ни разу за двадцать три года со дня их знакомства не стало предметом размышлений самой Ольги; но если бы кто-то предположил, что её покорил его спокойный жизнеутверждающий юмор, его сдержанность, которую Ольге так нравилось отдавать на растерзание поднимаемым ею бурям страстей, ибо ничто не давало ей так ясно ощутить, что этот человек принадлежит ей, как томление и тревога на его хладнокровном лице, – то она подписалась бы под каждым словом.
Они сходили друг по другу с ума, пренебрегая детскими мечтами Леонарда, в которых он открывал новые закономерности в экономике, и волей влиятельных родителей Ольги, которые никогда, будучи в здравом уме, не пожелали бы себе в зятья жителя окраинной малоэтажки, бывшего единственным ребёнком в семье лишь по той причине, что наличие второго выселило бы их за грань нищеты. Результатом того, что родители Ольги создавали влюбленным всяческие препятствия, стало объявление восемнадцатилетней Ольгой о своей беременности и немедленное вслед за тем замужество. К тому моменту Леонард уже поступил в политехнический институт на инженера-энергетика. От физико-математического факультета он отказался, осознавая непрактичность этой специальности в свете того, что ему теперь нужно было содержать семью. Идею учиться на моряка, которой одно время горел Леонард, отвергла Ольга, предупредив, что он отправится в свой первый рейс только через её труп. Ольга же после разоблачения утки о беременности поступила на филологический и за следующие пять лет выучила английский, немецкий и французский, успела попробовать себя в роли радиоведущей, корреспондента светской хроники, актрисы и режиссёра музыкальных клипов и даже продюсера короткометражного фильма об эволюции женского белья. Она с лёгкостью переключалась с одного занятия на другое, и лишь одно её увлечение оставалось неизменным – Леонард. Леонард, который хватался за возможность любого заработка и из-за хронической нехватки времени проваливал сессии, валился с ног после ночных смен на теплоэлектростанции и засыпал под воодушевлённые рассказы супруги об её очередных достижениях. Леонард, над которым посмеивалось богемное окружение Ольги и которого при каждом удобном случае норовил уязвить её отец.
Ольга забеременела. Понимая, что скоро придётся оставить свои проекты, а скудных доходов Леонарда не хватит даже на то, чтобы обеспечить их двоих, не говоря о ребёнке, она обратилась к отцу, и тот, несмотря на давнишний конфликт с зятем, согласился помочь. Прежде всего, отец купил для Ольги квартиру, поскольку не мог допустить, чтобы его наследник родился в съёмном дупле, где проживала молодая семья. Разумеется, этот поступок задел Леонарда, но Ольга, находившаяся накануне родов, была до того нежна и внимательна, а её отец сделался до того деликатным, что Леонард нашёл в себе силы не допустить произвола гордыни, и скоро обнаружил, что в его сердце нет обиды на тестя.
Вместо ожидаемого сына родилась дочь. В тот момент Ольга поняла, что жизнь – не составленный ею план, в который она лишь вносит изменения, соответствующие её настроению. Материнство довольно скоро утомило её и заставило чувствовать себя так, как если бы она, купив дорогое колье, обнаружила, что оно инкрустировано стекляшками. Пока Леонард набирался опыта на предприятиях энергетической сферы, Ольга вернулась к журналистике, стала проявлять интерес к моделированию одежды и мало-помалу приобрела некоторый авторитет в своих кругах. Работа не только удовлетворяла амбиции, но и приносила деньги. Ольга расцветала внешне, черствела внутренне, отдалялась от семьи, превращалась в светскую даму. Несмотря на растущее расстояние между ними, Ольга дорожила Леонардом и в отношениях с ним, сколько могла, сохраняла отзывчивость. Она с аккуратностью решала одну за другой их финансовые проблемы, нередко с помощью отца, не подозревая, что тем самым роет могилу своему браку. Ибо благородства последнего, увы, не хватило на то, чтобы воздержаться от навязывания Леонарду своих соображений о подходящем для их семьи образе жизни. Он делал внушения Леонарду, в том числе, и устами Ольги, что было особенно оскорбительно.
Полярные потребности супругов плодили недоразумения на каждом шагу, и к пятилетней годовщине рождения семьи накопленными обидами были заполнены все углы их скромного жилища. Обнаружив это, Леонард дал себе слово, что в тот день, когда Илайе удастся самой сложить из бумаги самолётик-иглу, он уйдёт. И когда этот день настал, он так и сделал. Ольга, опьянённая успехом, затосковала по нему лишь спустя время и даже попыталась его вернуть, но тут вмешался отец: он подарил ей фабрику по пошиву одежды и добился контракта о сотрудничестве с популярным дизайнером. Головокружительные перспективы и новые знакомства, вылившиеся даже в небольшой роман, как он и рассчитывал, отвлекли дочь от прошлого и предопределили её дальнейшую судьбу.
За шестнадцать лет, прошедшие после развода с Леонардом, послужной список Ольги стал длиннее списка продуктов, с которым еженедельно отправлялась в магазин Анна. Вдобавок к тому, что пользовалась спросом как дизайнер одежды, радиоведущая и продюсер, Ольга слыла одним из самых популярных блогеров. Она больше не вышла замуж.
Леонард после двухлетних скитаний по разным работам нашёл своё место в научно-исследовательском институте, где занялся опытными испытаниями и экспертными исследованиями. В институте же он познакомился с молодой стажёркой Анной, выросшей на его глазах до помощника главного бухгалтера. Три года длился их полушутливый флирт, пока однажды утром Леонард, придя на работу, не обнаружил, что она уволилась. Тогда он взял отгул, получил за шоколадку начальнице отдела кадров адрес Анны, приехал к ней и перевёз её к себе, в ту самую коморку в малоэтажке, которая досталась ему от родителей и которую так презирал его бывший тесть. С того дня они жили душа в душу вот уже десять лет.
Ольга слэпом касалась нижней губы, нанося на середину мерцающую помаду. Закончила, отодвинулась от зеркала и придирчиво всмотрелась в отражение.
– Твой монархический образ, – сказала Илайя. – Это может означать вечеринку.
– В точку! – воскликнула Ольга, очень довольная этой догадкой. – Сегодня вечером я отправлюсь в Гарабону на презентацию новой книги Шкодного Жоржа, причём, в твоей компании.
– Нет, – вздрогнула Илайя.
– Конечно же, да! – хохоча, отмахнулась Ольга. – Посторонись, Илайя! Наконец-то явились наши макаронс. Как же долго, Дарья! Пекли вы их, что ли? Кофе остыл! Ладно уж, оставляйте!
– Мама! Я не пойду, – сказала Илайя, как только за Дарьей захлопнулась дверь.
– Нет, ты пойдёшь, Илайя, – сглотнула Ольга и встала со стула. В её глазах блеснуло что-то вроде угрозы, но тон оставался увещевательным. – Ты не только пойдёшь, но и наденешь то платье, которое я для тебя выберу, а также позволишь моему мастеру поколдовать над тобой – обещаю, без фанатизма, – Ольга словно не замечала готовую взорваться Анну, и когда та уже открыла рот, чтобы прекратить это несносное соло, – вдруг с великодушной беспечностью, совсем как ребёнок, выпускающий пойманную рыбку, обнаружив, что та задыхается без воды, заявила. – Я прошу тебя всего об одном вечере, Илайя. Летом отец от тебя этого не потребует.
Илайя обнадёженно запнулась и лукаво нахмурилась.
– Один вечер за целое лето?
– Сама видишь, не так уж дорого, – Ольга самодовольно изогнула брови и улыбнулась победителем.
Илайя вздохнула и взялась за ручку двери.
– Наряд, макияж и причёска, – повторила Ольга.
– Да, – снова вздохнула Илайя.
Они вышли вместе с Анной. Отойдя от двери, Илайя взяла её за руку с улыбкой, которая требовала не принимать близко к сердцу эпизод в спальне Ольги. Анна с минуту выпускала из ноздрей ядовитый пар, а потом сказала:
– Тебе надо кардинально перестроить отношения с матерью.
– Всё получилось так, как мы хотели. Что ещё может иметь значение? – и она расплылась в зубастой улыбке. – Ну, всё, я бегу приводить в чувство свои азалии – их, оказывается, забыли полить, пока меня не было. До встречи, Анна!
– Чао, – проворчала Анна и побрела по коридору.
У лестницы она обнаружила поднос с эклерами, по неясной причине так и не донесённый Дарьей до кухни, стянула одно пирожное, сунула в рот и, энергично жуя, поторопилась прочь из этого дома.
Глава 2. Подспудная игра
Клуб «Гарабона», расположенный под крышей исторического здания в центре города, Ольга приобрела за гонорар от серии креативных рекламных роликов для популярного бренда косметики. Точнее, тогда это был не клуб, а заброшенная мансарда, и Ольге потребовалось четыре года, чтобы превратить её в элитную площадку для закрытых вечеринок.
Гостевую часть клуба – длинное прямоугольное помещение с открытой террасой – Ольга с помощью оборудования для гибкой планировки меняла на разные лады: то делила на зоны, то отгораживала уголки для приватных бесед, то зашторивала окна и стены, превращая клуб в крошечный театр, то, наоборот, белила стены, убирала из зала всю ткань и позволяла ему наполниться солнечным светом через те низкие, но многочисленные арочные окна, которыми старинные архитекторы щедро наградили здание.
Сегодня зал был поделен на две половины, разные, как день и ночь. В первой по потолку тянулись крошечные лампочки, заливающие помещение мягким светом, а пол был застелен серым ковром с красочными зигзагами; кое-где помещались фуршетные столики, а возле них громоздились белые и тёмно-синие кресла-мешки. На стенах висели репродукции Модильяни и множество других картин неизвестного авторства, но в духе того же Модильяни, – Ольга испытывала слабость к творчеству молодых художников и покупку картин на местных ярмарках расценивала почти как благотворительность.
По центру зала, как бы мостиком между двумя его частями, была оборудована презентационная галерея Шкодного Жоржа: несколько стендов с иллюстрациями и цитатами из его романа. Сам Шкодный Жорж давал видео интервью у стенда с обложкой книги. Это был приземистый человек под пятьдесят с гладко выбритым лицом, искажённым широкой ухмылкой.
– Красота субъективно оценивается по уникальности черт лица, а не только лишь по их пропорции, – вещал он. Голос у него был тонкий, почти писклявый. – Это значит, что, если бы все женщины выглядели, к примеру, как Моника Белуччи, то популярностью пользовалась бы единственная оставшаяся дурнушка. Сюжет книги развивает эту догадку: молодой парень влюбляется в девушку невероятной красоты, очень долго добивается её, и, наконец, становится её мужем. Представьте себе: эдакие юные, ничего не знающие друг о друге, поддавшиеся порыву, – типично-очаровательные влюблённые. Молодая семья под давлением обстоятельств (финансовые партнёры мужа предают его, и он лишается сбережений; к этому добавляется болезнь тестя) уезжает на родину жены и селится в большом доме, где живут пять её незамужних сестёр, причём четверо из них – её близнецы, очень похожие на красавца-отца, а пятая – старшая сестра – невзрачная девушка, напоминающая свою мать в молодости. Мать, к слову, умерла при родах пятерни, и всё в доме посвящено памяти о ней (что в действительности лишь ширма, за которой скрывается равнодушие отца к погибшей жене, и чувство облегчения, которое он испытал после её смерти). И вот, счастливые молодожёны оказываются в мире, который населяют отец, сражённый тяжёлой болезнью, пять одинаковых женщин удивительной красоты и одна простушка.
– По оценкам экспертов ваша книга на сорок процентов состоит их эротических сцен, а остальные шестьдесят – это умопомрачительные тайны и тонкие интриги. Но в итоге наш юноша, конечно, влюбится в старшую сестру? – провокационно полюбопытствовала девушка-интервьюер.
Оказавшись в клубе, Илайя сразу прошмыгнула во вторую половину зала, где было темно (светились только плинтусы и ультрафиолетовые лампы под потолком), звучала ласковая музыка и сочился ароматный дым – курили кальян, а вся фасадная стена была увешана спиннерами. Десятки, может быть, сотни – они крепились на крошечных стержнях сантиметрах в тридцати друг от друга, так что можно было запускать их, не снимая. Илайя запустила несколько, и, наблюдая, как они вращаются, почувствовала щекотку под лопатками.
– Бааа! Живая дочь живой легенды! Нечасто балует нас своим обществом. Вот это везение!
Илайя испуганно обернулась и оказалась лицом к лицу со смутно знакомой долговязой женщиной с живым ироническим взглядом и пепельно-русыми волосами, в причудливом берете и пёстром платье-рубашке поверх рваных леггинсов.
– Ух ты, Илайя! – в то же мгновение рядом появилась Ольга, смерила дочь оценивающим взглядом, удовлетворённо сверкнула глазами и потянула её за плечо. – Пойдём со мной.
Они вышли на террасу, где оказалось довольно людно. О местной публике – журналистах, чиновниках, предпринимателях, менеджерах, врачах, волонтёрах, художниках, поэтах, шоуменах – Илайя могла знать меньше, чем знала, лишь если бы была глухой и слепой. С неприятным холодком она заметила, что Ольга направляется к кружку, образованному Шкодным Жоржем, Анатолием Красуцким, её близким другом и партнёром, и итальянским импресарио синьором Помбо – баснословным богачом и спонсором многих её проектов. Одновременно к компании присоединились проныра Витас Блябов, новостной репортёр, который ради высокого полёта сбросил балласт такта и вежливости, а также супруга импресарио – синьора Роза в пышном платье, с десятисантиметровым начёсом, иссиня чёрными глазами и бордовым ртом. Она никогда не вступала в беседы, но зато щедро и ослепительно улыбалась. Глядя на неё, казалось, что если бы однажды она открыла рот, то из него вырвалась бы ария Царицы Ночи.
– Это она! Та таинственная девушка, которую Ольга сняла в буктрейлере! – вскричал импресарио, протягивая руки к Илайе.
– Нет, – сказал Анатолий.
– Нет, – покачала головой Ольга.
Рядом вновь возникла ироничная женщина в берете. Илайя заметила её ухмылку в ответ на возглас импресарио.
– Чёртовы интриганы! – возопил импресарио с лёгким акцентом, бесцеремонно ткнув пальцем в Анатолия, поскольку не мог позволить себе сделать этого в отношении Ольги, хотя его слова адресовались, безусловно, ей.
– Ольга такая! – поддакнул Анатолий. – Убеждена, что искушённого зрителя очаровывают люди, разочаровывающие их прогнозы.
– Не воспринимай то, что слышишь, слишком всерьёз, – шепнула Илайе женщина в берете. – Вижу, тебе тут не по себе.
Здесь, при свете, в её облике стали заметны черты скрупулёзной небрежности: тщательно взлохмаченные волосы, искусно подплывший макияж, ненавязчиво смазанная, словно после страстного поцелуя, помада. Если бы Илайя была более внимательна к окружению матери, она знала бы, что перед нею никто иная как Лиза Бронс, признанный эксперт в области маркетинга и одно из самых многообещающих лиц отечественного блоггинга. По своей популярности в медиа обществе она наступала на пятки Ольге, что та упорно игнорировала.
– И всё же буктрейлер хорош! – взболтнул тему Шкодный Жорж, желая вспенить игристое в бокале своих лавров. – Почти миллион просмотров на ютубе – какова реклама для книги! Будем надеяться, в следующий раз мы соберёмся здесь по случаю экранизации.
– Нет, в следующий раз мы соберёмся по случая победы одной талантливой дивы в рейтинге успешных женщин, – с угодливой улыбочкой глядя на Ольгу, возразила дочь оперного дирижёра.
– Что-что? Топ-сто успешных женщин? – вклинилась дама в чёрном платье и красной шляпе с бантом, обнаруживая удивительный контраст между недовольством на лице и мелодичным голосом. – Поздравляю, Ольга!
– Ну, итоги подведут только через три недели. Но у Ольги очень высокий шанс на победу.
– Очень даже может победить, – вставил Витас с провокационным прищуром. – Если Лиза Бронс позволит.
На фоне прошелестевшего ропота Ольга лишь повела плечом.
– Сама невозмутимость, правда? – Анатолий подмигнул Витасу. – Но на твоём месте я бы сильно обиделся на то, что она сейчас о тебе подумала.
– А по каким критериям составлен этот рейтинг? – поинтересовался молодой человек, строгий вид и въедливый взгляд которого выдавали в нём адвоката.
– Найдите тему получше, – утомлённо вздохнула Лиза Бронс и покосилась на Илайю. – Вот девочка заскучала. Предметы ваших дискуссий старят вас. Топ-сто успешных женщин – это такая архаика, почти пошлятина.
– И это говорит та, которая в десятке! Я лолирую! – зааплодировал Витас.
– Если равняться на Илайю, то впору закрыть блог и податься в отшельники, – сказала Ольга. – Уступлю на неделю свою скидочную карту инициатору темы, которая не окажется для неё скучной.
– Нестандартные интересы? Тем любопытнее узнать, за что голосует Илайя: за блог Ольги или за «Хорошего полицейского»? – напирал Витас.
– Простите моё невежество, но я понятия не имею, – пробормотала Илайя.
Шкодный Жорж только рот раскрыл. Ольга самодовольно усмехнулась.
– То есть, блог Fash’On, буктрейлер к роману Шкодного Жоржа, номинация на премию «Медиабренд года», журнал «Хороший полицейский» с топовыми показателями подписчиков – это ни о чём вам не говорит? – демонстративно уточнил Витас. – Ну, ладно – блог, но вы даже не смотрели буктрейлер? – он дождался, когда Илайя недоумённо пожмёт плечами, и кивнул с видом психиатра на приёме. – Хорошо, а презентация двенадцатого айфона, землетрясение в Мексике, премьера нового сезона «Юного папы», открытие выставки Маноло Бланника, победа нашей артистки на Европении?
Илайя развела руками с обезоруживающей улыбкой.
– Погодите, «Хороший полицейский» – это журнал хороших новостей? – вдруг вспомнила она, заставляя Витаса победно умолкнуть. Она перевела взгляд на Лизу Бронс, которая кивнула. – Теперь я поняла, почему вы показались мне знакомой. Вы автор этого журнала.
– Создатель и главный редактор, – подтвердила Лиза. – Приятно познакомиться. А особенно – быть узнанной в таких обстоятельствах, – казалось удивительным, что она продолжает стоять и улыбаться, как ни в чём не бывало, под испепеляющим взглядом Ольги.
– Моя университетская подруга все уши прожужжала мне про этот журнал – оттуда и знаю, – пояснила Илайя. – Другие девочки с курса тоже его читают. Говорят, серьёзным информационным изданиям сильно не хватает позитива.
– Именно поэтому я создала журнал, призванный напомнить людям, что, помимо жести, в мире много приятного.
– Занимательное издание, – отозвалась Ольга. – Как бальзам на душу инфантильному обывателю, формирующему представление о мире из постов в социальных сетях.
– Будто бы в наши дни чьё-то представление о мире формируется иначе… – негромко возразил Анатолий.
– Что ни говори, а цель любого издания – расширить аудиторию, – с беспощадной вескостью урезонил Ольгу Витас. – Инфантильная эта аудитория или ещё хуже названная с досады, – важно, что она есть.
– О боги, иной восхитится упражнением для скорости пальцев и примет его за Шопена, а другой нашепчет ему, что о вкусах не спорят, – пожала плечом Ольга и отступила к кому-то из гостей, разрушая круг.
Илайя догадывалась, что оказалась вовлечена в какую-то игру, и их короткий разговор с Лизой Бронс шёл вразрез с интересами матери, и теперь, воспользовавшись тем, что Ольга отвлекалась, сконфуженно улепетнула с террасы обратно в тёмный зал. Она бросила тоскливый взгляд на спиннеры, которые пятнадцать минут назад рассматривала с таким чистым, неомрачённым виною наслаждением, и тут вспомнила, что рядом есть дверь, ведущая в служебную часть клуба. Недолго думая, Илайя сорвала со стены первый попавшийся спиннер, выскользнула в эту дверь и оказалась в коридоре, откуда можно было попасть в кухню, зал для переговоров или одну из комнат для персонала.
Решив пересидеть где-нибудь здесь, Илайя увидела Григория – администратора клуба. Он вышел из кухни с подносом, на котором стояло несколько чашек и миска с конфетами – угощение чересчур простое, чтобы предназначаться гостям Ольги. Для обслуживающего персонала? Но тогда зачем выносить из кухни? Администратор заметил Илайю и на секунду замер, а потом поник, развернулся и суетливо вернулся в кухню. Озадачившись, Илайя вернулась в зал, растерянно потопталась у стены со спиннерами и поплелась в дальний угол клуба, где уселась за столик и дала себе слово стать на ближайшие два часа невидимой. Но нарушила его уже через минуту, потому что из боковой дверь появился сосредоточенно-спокойный молодой человек, который целенаправленно нашёл её глазами и двинулся прямо к ней.
– Илайя, – сказал он, подойдя. – Привет.
Значит, точно, этого человека направил Григорий. И назвал ему её имя.
– Привет.
Он сел напротив и доверительно придвинулся к ней.
– Послушай, сложилась довольно рискованная ситуация. Мне будет спокойней, если я всё объясню.
Илайя развела руками, и его лицо – широкое, с плавными линиями, довольно приятное – немного отодвинулось. Взгляд у него был прозрачный и деликатный, похожий на горный ручей, который в своём бурном течении не угрожает выйти из берегов.
– Прежде всего, кто я такой? Меня зовут Юлий Лаевский. Я капитан команды в игре «Когитатум». Суть этой игры такова: участникам задают вопрос, и через минуту команда должна написать ответ. Вопросов бывает по тридцать-сорок за игру, и за каждый правильный ответ присваивают баллы. Побеждает, естественно, команда с самым высоким баллом. Залог успеха в «Когитатум» – командные тренировки, – Юлий сделал многозначительную паузу. – Найти удобное место для тренировок – вечная проблема студентов. Что-то арендовать – мы, ясное дело, не потянем. Правда, университет выделил нам аудиторию, но с учётом очереди из других команд она достаётся нам от силы два раза в месяц. А тут ваш вечно пустующий конференц-зал и его распорядитель Григорий, по счастью, старинный приятель моего отца. И мы сочли, что сам Бог велел, чтобы наши ребята инкогнито наращивали тут свои интеллектуальные мускулы. Без ущерба для целей Ольги, конечно, – он улыбнулся.
– Значит, в конференц-зале сейчас идёт чемпионат по «Когитатум»?
– Тренировочный мини-чемпионат, – уточнил Юлий.
– И часто вы тут собираетесь?
– Дважды в неделю, как минимум.
– И Григорий, встретив меня, испугался, что я выслежу вас и сообщу матери?
– Ну, закономерное опасение. Если бы она узнала – это стоило бы ему работы.
– Пожалуй, что так.
– Поэтому я настоял на том, чтобы всё тебе объяснить и просить сохранить наш секрет. Я обещал всё устроить.
– Смельчак! Тебе-то терять нечего – не ты рискуешь работой.
– Чтобы уравнять позиции, я дал слово: если ты расскажешь матери, я уволюсь с работы и не стану устраиваться на другую, пока и он не найдёт новую.
– Очень благородно.
– Как бы там ни было, наша судьба в твоих руках.
– Ты бы серьёзно так сделал?
– Если скажу: поверь, – будет неубедительно, а если скажу: проверь, – слишком жестоко.
Илайя потупила взгляд от неприятного действия этой безобидной манипуляции, палец её машинально скользнул по лопасти спиннера.
