Танго со смертью

– Конечно, Башмачков, я легко могла обознаться, при моем-то зрении. Тогда во всей остроте встает вопрос: почему эта дамочка в белом халате так резво дернула от меня? Чего она, собственно говоря, испугалась?

Башмачков что-то промычал в ответ, продолжая жевать, а потом неохотно согласился с Линой, что спринтерский забег врачихи на пару с пациентом, сидящем в инвалидном кресле, выглядел со стороны действительно не слишком обычно.

– Что ж, дорогой литератор, теперь у нас задачка уже с двумя неизвестными. Необходимо узнать, какие отделения находятся в другом крыле здания, и в котором из них предположительно может находиться исчезнувший дипломат…

Лина продолжала строить догадки, не забывая подливать Башмачкову кофе. Ее возлюбленный тем временем углубился в компьютер, попутно оценив завтрак одобрительным мычанием. Наконец он изрек:

– Ого, смотри! Санаторное отделение! Самое подходящее место для выздоравливающего старичка. Денежки у Бармина имеются, значит, его могут лечить там столько времени, сколько он будет платить.

– Понимаешь, Башмачков, – задумчиво отозвалась Лина. – Меня эта быстроногая мымра уже засекла. И, возможно, на всякий случай уже возненавидела, хотя я была для Бармина всего лишь товарищем по несчастью и никакой опасности для нее как соперница не представляла. Боюсь, второй раз она дернет от меня еще быстрее. Ну, а ты Бармину вообще никто, посему она тем более не станет отвечать на твои вопросы. В общем, так. Предлагаю отправить в клинику Верочку Бармину. Мне кажется, родная дочь имеет на старого дипломата больше прав и влияния, чем мы с тобою вместе взятые.

Башмачков согласился, что идея неглупая, покинул наконец насиженное кресло и пошел варить вторую порцию кофе.

Вера выслушала, не перебивая, рассказ Лины о странной встрече в клинике и, конечно, загорелась идеей дернуть за новую ниточку в этой странной истории. А точнее – навестить санаторное отделение в кардиологической клинике, где, возможно, скрывается ее отец.

– К сожалению, других вариантов у меня нет, – тихий голос молодой женщины звучал по телефону печально, – попробую использовать хотя бы этот шанс.

Ранним утром Вера уже была в клинике. Дородная дама в справочном окошке пристальным взглядом изучила эффектную посетительницу в дорогой шубке, затем взяла у нее российский паспорт, потом внимательно просмотрела какие-то списки и наконец отрезала:

– Ваш родственник Иннокентий Михайлович Бармин в списках пациентов санаторного отделения не значится.

– Как же так! Еще вчера, насколько мне известно, он был здесь! – Вера решила блефовать до конца. У нее даже кончик носа покраснел от напряжения, а на мраморно-бледном лбу выступили капельки пота.

– Не спорю, был, – согласилась дама, еще раз пролистав списки. – А сегодня его выписали. У нас каждый день, девушка, кто-нибудь выписывается, потому что мы возвращаем людей после операций к нормальной жизни.

– И куда же он выписался? – растерянно пробормотала Верочка.

– Туда, куда все остальные выписываются. Домой! – раздраженно заключила дама в окошке и кивком головы дала понять следующему в очереди, что она его внимательно слушает.

«Значит, папа жив! Слава богу!». Вера обрела надежду узнать в подробностях все, что случилось с отцом за последние месяцы. Девушка вызвала такси и рванула в район Большой Бронной. Кирпичная башня бывших номенклатурных работников, где проживал отец, много лет была и ее домом. Прилетев на несколько дней из Франции, Верочка остановилась в квартире, знакомой ей с детства до царапин на обоях и трещин на потолке. Она никогда не бывала здесь прежде одна, и новые ощущения очень ей не понравились. Вечерами Вера слонялась по комнатам, чтобы унять жутковатое ощущение, будто в квартире кто-то есть. То ей казалось, что скрипят половицы в кабинете отца, то она слышала вздохи в родительской спальне, то чудилось, будто рыжая кошка Лапка, когда-то жившая в их квартире, лакает из блюдечка молоко, то будто бы воздухе витали запахи пирожков, долетавшие из кухни, которые когда-то выпекала ее мама.

В общем, за минувшие ночи Вера Бармина изрядно устала от всех этих мнимых шорохов и звуков, которые особенно ясно слышатся в одиночестве. Однако теперь она ехала домой в прекрасном настроении. Хорошо, что отца выписали! Он жив! Теперь-то наконец все окончательно выяснится – и почему папа не отвечал на ее звонки, и для чего он решил задержаться в клинике так надолго, и вообще, что он намерен делать дальше. В общем, вопросов хватает. Сможет ли отец после операции жить в квартире один, без посторонней помощи или ей придется нанимать для него сиделку или приходящую домработницу?

Вера выбежала из лифта, открыла квартиру своим ключом и застыла у порога. Родной дом встретил ее звенящей тишиной. Никого. Верочка вошла в прихожую и, не снимая обуви и пальто, устало опустилась на стул. Было так тихо, что она услышала, как тикают на книжном шкафу старинные часы, знакомые ей с детства.

Лина выслушала по телефону сбивчивый рассказ Веры Барминой, который то и дело прерывался короткими всхлипываниями, и попыталась ее успокоить. Верочка продолжала тихонько скулить, поэтому Лина решила быть жесткой.

– Плакать сейчас бесполезно и преждевременно, – сказала она. – Главное, Верочка, ваш отец жив. Узнать о том, кто и куда его увез – наша задача в ближайшее время. Надеюсь, полиция все же иногда ищет пропавших без вести людей, а не только обирает мелких предпринимателей и винтит на митингах подростков с плакатами. Недавно одна дама в погонах заявила: «Между прочим, мы живем в правовом государстве». То, что она в тот момент намекала на взятку – дело десятое. Главное, у нас пока еще остается надежда на то, что «замотивированная» вами полиция не положит ваше заявление под сукно, и мы в конце концов найдем постоянно ускользающего от нас Иннокентия Михайловича.

Вера вздохнула и, устав сдерживаться, в голос разрыдалась.

Бухгалтер вступает в игру

Когда Верочка отключила телефон, Лина впала в задумчивость. Обычно оптимизм переполнял ее, словно вскипевший на плите кофе маленькую джезву, но сейчас она чувствовала себя опустошенной кофеваркой, с темным осадком на сердце. Будто бы пена, вскипев, выплеснулась на плиту, оставив в душе густой черный след. Ясно, что их самодеятельное расследование зашло в тупик. А еще очевидно, что они с Башмачковым постоянно везде опаздывают. Эта рыжая ведьма легко сбила их с толку, закрыв Иннокентия в санаторном отделении. Тут, надо признать, ей «зачет и уважуха». Надо же, смогла обвести вокруг пальца даже опытных врачей и медсестер из неотложной хирургии, которые и не таких видали. Да так ловко все провернула, что никто из персонала ничего не заподозрил. Вот тогда бы эту парочку застукать и вернуть отца родной дочери! Но нет, Мухина в итоге оказалась хитрее. Особенно обидным было то, что Лина уже обнаружила Иннокентия Михайловича в коридоре клиники, однако рыжая врачиха нагло и беспардонно выкрала его снова, практически у нее из-под носа.

«Рыжая докторша засекла меня в клинке и теперь будет действовать крайне осторожно. Она сделает все, чтобы отец не столкнулся с собственной дочерью. Значит, придется подключать к поиску Иннокентия кого-то новенького. Того, кто пока «не спалился». Как назло, Башмачков улетел на какой-то очередной фестиваль современной литературы. Нашел, что называется, время и место… Что ж, придется простить ему эту писательская слабость. Ну любит он эти литературные междусобойчики, где все друг друга в глаза называют гениями, а за глаза грязью поливают, и ничего тут не попишешь. Что ж, как говорится, вольному воля. Пускай попьет три дня водки на своем «межотраслевом симпозиуме», как писатели язвительно именуют это мероприятие, а потом приползет с виноватым видом, словно спаниель, придушивший соседскую курицу. Впрочем, безропотно ждать Башмачкова и терять время – не самая лучшая идея. Ниточка, ведущая к похищенному врачихой Бармину, становится с каждым днем все тоньше, а надежда найти его – все эфемернее».

Лина живо представила, как рыжая докторша увозит пожилого дипломата из Москвы, а потом и из страны, чтобы использовать старика в своих корыстных целях, и загрустила. Казалось бы, какое ей дело до чужого родственника и козней незнакомой аферистки? Однако Лина не терпела несправедливость и сдаваться не собиралась. Ей не давала покоя цепочка смертей в клинике. Да и обещание старика найти спонсора для «Утят» не стоило сбрасывать со счетов. Однако Лина понимала, что в одиночку не справиться, да и силенки после операции у нее пока еще, увы, не те. И все-таки… кем заменить Башмачкова, черт побери?

– Боже, я знаю, кем! – воскликнула Лина. – Да-да-да! Только бы она согласилась!

Лина вздрогнула от собственного голоса и опустилась на диван. Хорошо, что ее в тот миг никто не видел и не слышал, а то любой случайный свидетель этой сцены решил бы, что Лина тронулась умом, так громко она кричала и ликовала. Впрочем, в этот миг ей было плевать на всех, эта новая идея, как Париж, стоила обедни, а не то что каких-то разборок с соседями…

Элеонора Березкина, главбух «Веселых утят», вот о ком случайно вспомнила Лина! В Москве и Московской области вряд ли удалось бы отыскать особу, хотя бы в малой степени похожую на нее. Хитрой рыжей врачихе по интеллекту было до Березкиной – как пятикласснице до доктора наук. Если бы не одно «но». В Элеоноре удивительным образом уживались два совершенно разных существа, даже отдаленно не напоминавшие друг друга. Каждое из ее двух «я» вступало в игру в зависимости от того, где в тот момент находилась Элеонора – на работе или вне ее. Одним словом, знаменитые Джекил и Хайд не столь сильно отличались друг от друга, как главбух Березкина и девушка Эля.

В роли главного бухгалтера Элеонора была всегда деловита, собрана и компетентна. Появившись в «Веселых утятах», она с первого дня стала наводить порядок в документах и в отчетности, благо знаний и умений для этого у Березкиной хватало с лихвой. Все «косяки» и завалы прежней бухгалтерши-шантажистки она разгребла и исправила с удивительной энергией и с завидным усердием. Результат не заставил себя ждать. Налоги, уплаченные ее предшественницей «на деревню дедушке», благодаря Элеоноре были в конце концов зачислены на «правильные» счета, а накопившиеся пени и штрафы в итоге погашены. Стоит ли говорить о том, что все многочисленные бухгалтерские отчеты о деятельности «Утят» теперь сдавались заранее и все необходимые платежи готовились загодя, а не в последний день, как это бывало прежде. С появлением главбуха Березкиной Лина наконец смогла немного расслабиться. Во всяком случае, она перестала вздрагивать и покрываться холодным потом, получив очередное письмо из налоговой инспекции, и не спать ночами, думая об ужасных последствиях разгильдяйства и некомпетентности бестолковой и хамоватой шантажистки – прежней бухгалтерши «Веселых утят».

Одним словом, бухгалтерия была родной стихией Березкиной, и бурный океан отчетов и камеральных проверок она переплывала с такой же легкостью, как олимпийская чемпионка по плаванию в открытой воде покоряет деревенскую речку Переплюйку. Все было бы замечательно, если бы не одно «но» …

В быту на Элю постоянно валились крупные и мелкие неприятности. Ее жизнь вне работы выглядела так, будто Элеонора целыми днями прогуливалась под карнизами аварийного дома, с которого на головы прохожих то и дело падали увесистые кирпичи. Чтобы пересчитать беды, одолевшие Березкину только за последний год, не хватило бы пальцев на обеих руках. Элеонора забывала повсюду свой мобильный телефон, роняла с балкона деньги и банковские карты, теряла в общественном транспорте и в муниципальных заведениях неоплаченные квитанции и в довершение всего пару раз оставляла в поликлинике ключи от квартиры и важные документы. Да что там говорить! Вне своего рабочего места симпатичная девушка Эля совершала такие легкомысленные поступки, которые для главбуха Березкиной были просто немыслимы.

Вот лишь один пример. Элеонора оставила на сиденье в машине дамскую сумочку с документами и деньгами, потому что собиралась заскочить в банк «всего на минуточку». Стоит ли говорить, что не прошло и этой самой «минуточки», как брендовой сумочки и след простыл. Какой-то шустрый воришка, недолго думая, разбил стекло и вытащил легкую добычу. В результате Элеоноре пришлось отказаться от давно запланированного и оплаченного отпуска в Греции. И впрямь, куда нынче полетишь без паспорта и денег! Увы, времена Икаров и колесницы Феба остались в легендах и мифах все той же Эллады. Между прочим, в страну античных развалин, веселой музыки и вкусной еды Березкина собиралась отправиться вместе с сыном-школьником Максиком, даже заставила его перечитать «Мифы Древней Греции» и выучить пару греческих приветствий, потому одной их главных черт характере бухгалтера Березкиной была основательность. После похищения сумочки Эле пришлось от поездки отказаться, да и ремонт машины влетел в итоге «в копеечку». Одним словом, последствия своего выхода «на минуточку» бухгалтер Березкина ликвидировала потом месяца два. Так же непросто ей пришлось залатывать дефицит домашнего бюджета. Но это были еще цветочки! «Ягодки» бухгалтер Элеонора Березкина упрямо продолжала собирать в свободное от работы время. Апофеозом ее фатальной невезучести стал пожар.

В новогодние каникулы местные бандиты, назвавшиеся модным словом «коллекторы», подожгли дверь соседа Элеоноры по лестничной площадке – пьяницы Михалыча. Этот достойный эсквайр, владелец шести соток где-то под Егорьевском, задолжал банку кучу денег, однако своему увлечению алкоголем изменять не стал. Цельный и волевой мужчина продолжал ежедневно «квасить», предварительно сообщив соседям, что он «не собирается кормить банду банкиров». В итоге терпение «гре…ных му…ков в костюмах и галстуках», как неполиткорректно именовал их Михалыч, лопнуло, и они передали долг соседа Элеоноры серьезным людям в спортивных костюмах. Дальше все произошло так же быстро, как и в случае с машиной. То есть, по привычному для Березкиной катастрофическому сценарию. Досадное происшествие с машиной успело к тому моменту забыться, и ничто не предвещало беды. Эля, как обычно, выглянула в коридор «только на минуточку». Девушка широко распахнула дверь, и дым вместе с угарным газом тут же хлынули в квартиру. Березкина лихорадочно законопатила щель под дверью мокрой тряпкой и выскочила на балкон. Дело, между тем, происходило в разгар зимы, как уже было сказано, в новогодние каникулы. Мрачные, не пришедшие в себя после многодневного «фестиваля» горожане плелись по своим делам, не поднимая глаза наверх. Туда, где на уровне третьего этажа отчаянно размахивала руками молодая женщина в легком домашнем халатике.

Впрочем, если кто-то и поднимал в тот момент голову. то наверняка думал: «Ни фига себе, девушка гуляет! Сколько дней Новый год празднует! Вон даже на мороз в халате выскочила»,

Одним словом, если бы не другой, не столь упившийся, сосед Элеоноры, совершенно случайно заметивший ее с улицы, «Веселые утята» уже никогда не смогли бы заполучить в свой штат компетентного бухгалтера Элеонору Березкину. Счет шел на минуты, пожар стремительно усиливался. Хорошо, что все тот же сосед, куривший у подъезда, наконец прервал свой внутренний монолог о том, где бы раздобыть денег на новые джинсы, и позвонил в пожарную часть. Впоследствии он утверждал, что Элеонора тихо шептала что-то себе под нос, а вовсе не кричала во всю мочь «Пожар», как ей в тот миг казалось. В общем, он позвонил пожарным, так сказать, для очистки совести. Надо заметить, что эту свою совесть он надумал очистить очень своевременно. Пожарная машина приехала аккурат в тот момент, когда Элеонора уже собиралась, закрыв глаза, сигануть с балкона.

Подобных происшествий, случившихся с Березкиной, можно было насчитать множество. Родители всерьез беспокоились о фатальной невезучести дочери и регулярно просили ее «подключить высшие силы», опасаясь, как бы не случилось еще большей беды. Подключить эти самые силы, на их взгляд, означало сходить в церковь, исповедоваться, причаститься и поставить свечку к образу Матроны Московской. Элеонора решила, что проще с родителями не спорить, и обещала сделать все, как те советуют. Однако всякий раз, когда она собиралась сходить рано утром в церковь, выяснялось, что назавтра надо срочно сдавать квартальный отчет, над которым предстоит корпеть всю ночь, а потом еще везти его в налоговую. Какой уж тут ранний подъем! Приходилось откладывать общение с высшими силами и утешать себя, что многочисленные беды – дело житейское, и вообще – у кого не бывает неприятностей…. Единственное, что тревожило Элеонору Березкину, так это то, что ее обожаемый Максик регулярно повторяет мамины «подвиги», то и дело влипая в разные неприятные и нередко опасные истории в свободное от школы время,

Короче говоря, для неформального поиска пропавшего дипломата вместе с его мифическими спонсорами Элеонора Березкина подходила как нельзя лучше. Даже самый хитроумный агент под прикрытием, а не то что какая-то молодая врачиха, не заподозрил бы в этой женщине с ее высоким IQ, рассеянным близоруким взглядом огромных серых глаз и копной пышных пшеничных волос частного детектива. В самом деле, профессиональные сыщики не подворачивают то и дело ноги на уличных выбоинах, попрошайки не вытаскивают у тайных агентов, работающих под прикрытием, кошелек, мобильник и банковские карточки, а дэпээсники не штрафуют подобных детективов с особым ожесточением.

Одним словом, Элеонора Березкина отлично подходила для поиска пропавшего Бармина и его рыжеволосой похитительницы. Оставалось уговорить Элеонору пуститься в эту авантюру, разумеется, оплатив ей все накладные расходы. Лина решила попросить денег у Верочки, как у самого заинтересованного и платежеспособного члена их самодеятельной «оперативной группы». Разумеется, дочь Бармина с готовностью согласилась вложиться в поиски отца.

Убедившись, что предложение Лины не шутка, Элеонора напустила на себя строгий вид и категорически отказалась влезать в эту «мутную историю». Хорошо еще, что Березкина не разрыдалась. Лина знала по своему директорскому опыту, что плачущий бухгалтер – зрелище не для слабонервных. Предшественница Элеоноры на этой должности частенько пускала слезу по любому поводу, причем ее слезы в итоге оказывались крокодильими. Лина всегда старалась в такие моменты либо тихо смыться, либо отключить телефон, потому что за картинными рыданиями Элеонориной предшественницы обычно следовали вполне земные требования – немедленное повышения зарплаты, покупка нового домашнего компьютера или мобильного телефона за счет их студии и прочие «хотелки», непосильные для крошечного бюджета «Веселых утят».

Элеонора – другое дело. Несмотря на постоянные форс-мажоры и на рассеянный взгляд больших серых глаз, Березкина была настоящим бойцом. Вот и теперь она немного подумала, посомневалась и в итоге согласилась ввязаться в эту странную историю. Чувство справедливости и тайная страсть к авантюрам были присущи Элеоноре Березкиной с самых юных лет. А тут еще и рассказ Лины о том, что Бармин обещал им найти потенциальных спонсоров, оказался, что называется, «лыком в строку». Элеонора устала предупреждать Лину о том, что их фирма постоянно балансирует на грани банкротства. Ей не хотелось потерять непыльную работенку в «Веселых Утятах», которая нередко предоставляла ей возможность заниматься личными делами в рабочее время, но скрывать от директора жестокую правду она не могла. Спонсор или инвестор могли бы переломить ситуацию и спасти студию от банркротства.

Одним словом, рассказ Лины о похищенном Бармине неожиданно взволновал Березкину.

– Да что же это такое творится, граждане! В нашей столице, в двадцать первом веке! Стариков воруют прямо из-под носа! – воскликнула Элеонора с искренним возмущением. Немного успокоившись, она предложила попробовать найти хотя бы тонкую ниточку, ведущую к похищенному дипломату. А там, глядишь, и полиция подтянется.

Через несколько дней подошло время сдачи бухгалтерской отчетности в налоговую инспекцию и в пенсионный фонд. Элеонора решила для надежности отвезти увесистые фолианты лично, а не отправлять по почте, поскольку за малейшую задержку отчетов налоговая инспекция со сладострастием начисляла их организации штрафы и пени, втягивая фирму во внеплановые расходы, весьма чувствительные для малобюджетных «Утят».

Элеонора домчалась по хорошо известному адресу на удивление быстро, даже ухитрилась не попасть в бесившие ее московские пробки. Очередь к нужному окошку тоже оказалась непривычно маленькой, и она быстро управилась с подачей документов и со всеми сопутствующими вопросами. Главбух Березкина уже было решила, что поймала «зеленую волну», но тут…

Выйдя из инспекции, Элеонора поискала глазами свою серебристую «ласточку», то бишь «Ниссан альмеру». О ужас! Улица была пуста, как лицевой счет «Утят» после выплаты налогов и взносов во все пенсионные и социальные фонды. Элеонора забегала вдоль по улице, громко причитая и пытаясь набрать нужный номер в мобильнике. Пальцы предательски дрожали и не слушались, Элеонора пару раз попала не туда и разрыдалась, прислонившись к свежеокрашенной стене этой суровой обители районных мытарей.

– Дама, что вы ищете? Да-да, женщина, я к вам обращаюсь! – коренастый брюнет в черном кашемировом пальто, похоже, куривший уже не первую сигарету, уставился на Элеонору тяжелым демоническим взглядом. Видимо, это был один из тех главбухов, что слетелись в налоговую в последний день сдачи отчетов, как гости на бал Сатаны, и ждали своего «выхода»., а пока вышли покурить на улицу. Они переминались с ноги на ногу и перебрасывались короткими нервными замечаниями, ожидая очередных неприятностей от этого многолюдного заведения.

Демон бухгалтерии выбросил сигарету в урну и обратился к Элеоноре с вполне себе земными словами:

– Только что какую-то тачку эвакуатор уволок. Да-да, припоминаю… кажется, «Ниссан альмеру». Случайно, не ваша?

Элеонора, перестав метаться, охнула и уронила на асфальт пакет с документами.

– Блин, а как хорошо все начиналось! – выругалась она в сердцах. На ее счастье, в этот раз Элеонора не оставила на работе мобильник, что, увы, случалось с ней в последнее время. Впрочем, кто в наше время бросит в действующего бухгалтера камень за мелкие промахи в быту? Голова главбуха была забита новыми драконовскими законами, электронной отчетностью и очередными претензиями налоговой, так что Березкиной было не до житейских мелочей. Впрочем, сейчас мобильник был при ней, однако толку от него в данный момент было мало. Куда звонить? Кого искать? Когда Элеонора наконец уняла волевым усилием дрожь в руках и стала попадать по клавиатуре смартфона, номер службы эвакуаторов, разумеется, оказался хронически занят. В городе как раз проходила очередная операция «Парковка», и эвакуаторы еле успевали растаскивать с улиц автомобили граждан, как горячие пирожки со сковородки. Элеонора была не на шутку раздосадована. Что за бред! За что судьба-злодейка посылает ей новое испытание? За очередной, тщательно выверенный отчет? Как говорил классик, «нет правды на Земле, но нет ее и выше…».

Внезапно Элеонора почувствовала приступ зверского голода. Стресс, как ни странно, не лишил ее аппетита. Три часа дня! В конце концов она вправе наградить себя за очередной внеплановый стресс обедом. Машину все равно сию минуту не вернешь, по-любому придется тащиться за ней на другой конец города.

Березкина немного потопталась на месте, а потом свернула в соседний переулок, где находилась хорошо знакомая ей по прежним визитам в налоговую кафешка «Фортуна». Что и говорить, владельцы заведения и с названием, и с местом для него не промахнулись. Фортуна явно была на их стороне. Дело в том. что рядом с налоговой располагались другие весьма людные присутственные места: паспортный стол, многофункциональный центр, пенсионный фонд… Понятно, что недостатка в клиентах у «Фортуны» не наблюдалось. Элеонора подумала, что совладельцами кафе вполне могли бы быть люди, как-то связанные с руководством соседних муниципальных заведений. Такое «козырное» место кому попало в столице на откуп не отдают. Например, в роли учредителей «Фортуны» хорошо смотрелись бы талантливый племянник руководителя налоговой инспекции или толковая внучка заведующей паспортного стола… Однако эту тайну в подобных организациях наверняка охраняют куда тщательнее, чем коммерческие секреты разных мелких «ИПешек», «ОООшек» и «ЗАОшек».

Элеонора уселась за дальний столик, заказала салат «цезарь» с курицей, борщ и кофе с пирожком, а потом принялась с удвоенной энергией названивать на штрафстоянку. Номер был хронически занят, и сыщица принялась от скуки разглядывать посетителей. Люди сидели за столиками с привычным в столице выражением усталости и раздражения на лицах. Долгое пребывание в переполненных присутственных местах явно не располагало к веселью.

Березкина подумала, что еще ни разу за свою карьеру не встречала жизнерадостных налоговых инспекторов. На лицах даже самых последних из них всегда лежала печать тайных знаний и огромной, нечеловеческой ответственности. Всем своим видом клерки давали понять, что являются людьми государственными, не то что мелкие предприниматели, гребущие деньги лопатой. Неподъемную ношу ответственности «государевы слуги» несли с воистину христианским смирением. Можно подумать, что эти чиновники вкалывали до седьмого пота в горячем цехе, жарились в поле под раскаленным солнцем или рисковали жизнью в шахте. Элеонора внезапно вспомнила наставления воцерковленных родителей и мысленно укорила себя за злоязычие. Она подумала, что все-таки в последние годы многие муниципальные службы Москвы стали работать лучше и слаженнее, чем прежде, а длинные очереди к окошкам столичных муниципальных заведений ушли в прошлое. В общем, все познается в сравнении, и ей жаловаться на жизнь грех. Эля скосила глаза в противоположный угол кафе, надеясь увидеть там другие, возможно, расслабленные и доброжелательные лица, однако надежда умерла последней.