В действительности всё совершенно иначе

Когда чаепитие было окончено, я повела их погулять по оранжерее, где мы нюхали экзотические цветы, пахнущие тухлым мясом. Я сетовала, что раз эти прожорливые растения питаются только мухами, мне приходится специально выписывать их по каталогу, из-за тридевять земель. В то время как другие нормальные люди от них избавляются. Причем заказываю я их целыми пачками.

– Могла бы, конечно, и специально их разводить, чтобы не покупать. Но вы представьте, если они сбегут и разлетятся по дому?

Тема с насекомыми и экзотическими растениями их не завлекла.

Под конец, я предложила продемонстрировать коллекцию старых журналов по механике, на греческом языке. Галатеи наотрез отказались.

Мой репертуар совершенно иссяк. А гостьи начали возмущаться и порывались уйти, если господин Пигмалион не появится в ближайшие пятнадцать минут. Я даже подумала, что зря выставила кузена. Он бы сейчас мог их хотя бы напоить от души шампанским и придумать какую-нибудь байку, про Финикию.

Сегодня весь мир оказался соткан из сплошных противоречий, между которыми мне постоянно приходилось лавировать и делать то, чего бы при других обстоятельствах я никогда не сделала. И я пошла извиняться перед кузеном и просить его взять на себя развлечение гостей, до приезда господина Пигмалиона.

Когда я вернулась с покаяния, господин Советник уже успел проснуться.

Его натренированное боями ухо уловило в гостиной незнакомые голоса, прорывавшиеся сквозь шерстяной плед, которым его накрыли. Но самостоятельно выбраться из-под него он не сумел. Во хмелю и спросонья, он решил, что попал в плен к партизанам.

Пытаясь вырваться на свободу, он стал изо всех сил размахивать руками и извиваться, одновременно что-то выкрикивая, на непонятном языке. Кувыркнулся на пол, прополз под пледом до середины гостиной, где врезался головой в ножку стола. От боли, господин Советник громко выругался, после чего был освобожден слугой Ганнибалом, который убрал с его головы шерстяной плед.

Я начала поднимать господина Советника на ноги, стряхивать с него пыль и сетовать на то, как неудачно в доме расставлена мебель, из-за чего гости постоянно на всё натыкаются.

– Какая неловкость, – восклицала я, – Ну кто поставил сюда этот дурацкий стол? Не бойтесь, мой друг! Вы теперь в безопасности. Скоро мы его отсюда уберем.

Господин Советник с трудом поднялся на ноги, огляделся по сторонам и уперся взглядом в восточный гарем.

– Давайте я вас представлю дамам, – сказала я.

Но только я собралась это сделать, как в другом конце гостиной зашевелилась медвежья шкура. И с рычанием, поползла в нашу сторону.

Дамы заверещали от страха, увидев ползущего на них медведя. Господин Советник издал боевой клич, схватил первое, что попалось под руку, и бросился на зверя.

А первой попавшейся под руку оказалась моя любимая итальянская лютня, игрой на которой я собиралась поразить гостей. К сожалению, не успела.

Пока я бежала за господином Советником, он уже звезданул ей по медведю. Не сомневаюсь, он собирался его убить. И как только занес над ним лютню во второй раз, мне удалось его обезвредить китайской фарфоровой вазой с цветами, изо всей силы ударив по голове. Он пошатнулся и упал рядом со шкурой.

Не знаю, как так вышло, что я схватила именно китайскую вазу девятого века нашей эры. Очень жаль. Вряд ли теперь такую найдешь… А господина Советника я убивать не собиралась. Хотела лишь слегка его оглушить.

Потому что если выбирать между вазой, головой господина Советника и жизнью дядюшки Карла, правильнее будет выбрать третье. Ведь он мой родственник, в отличие от господина Советника. Если бы с Дядюшкой что-нибудь случилось как бы я посмотрела в глаза тётушке Жозефин?

«Извините, пожалуйста. Я помогала Дядюшке выбирать любовницу. Но его случайно убил один из моих пьяных гостей. Надеюсь, вы не очень расстроились, Тетушка?»

Пока Слуга собирал осколки вазы, я прикладывала лед к шишке господина Советника и к шишке дядюшки Карла, поочередно успокаивая обоих:

– Вы наш герой! Как лихо кинулись на медведя! А ведь думали, что он настоящий! А вы, Дядюшка, как только вытерпели! У меня бы сразу голова раскололась! Лютня-то тяжеленная!

Дамы утвердительно закивали.

– Ведь он мог вас и убить!

– Кто ж знал, что это ваш Дядюшка… – пробормотал господин Советник.

Когда основной приступ боли утих, дядюшка Карл начал громко возмущался, обвиняя господина Советника в нападении, и взял с меня слово, что я вызову полицию. Чтобы успокоиться до приезда полиции, он изъявил желание выпить коньяку. А потом снова пошел спать, на этот раз – в гостевую спальню.

На этом «адюльтер» дядюшка Карла закончился. Забегая вперёд, скажу, что он проспал вплоть до следующего обеда и пропустил все, что произошло в промежутке. К своему счастью.

21

Званый вечер начался совсем не так, как я рассчитывала. По моей задумке, всё должно было выглядеть иначе. Например, вот так.

Ровно в пять часов вечера наш дворецкий Александр, в парадной ливрее и белом напудренном парике, распахивает двери Голубой Гостиной, приглашая дам войти. Те уплывают в дальний угол гостиной, тихо шурша длинными белыми одеяниями, напоминающими величественные античные колонны. Там они и просидят, до самого утра, под видом молчаливых скромниц.

Тем временем, обворожительный слуга Ганнибал, в белоснежной чалме с пером, разливает вино по хрустальным бокалам. Он предлагает скромным дамам отведать Совиньон Блан 1896 года, вместе с устрицами, горгонзолой и такими маленькими канапе, на шпажках.

В центре гостиной абсолютно трезвый господин Советник департамента по делам семьи и брака, герой войны в Индии, чинно беседует с не менее трезвым дядюшкой Карлом, героем другой войны, более ранней. Они обмениваются опытом, хвастают друг перед другом военными подвигами и орденами. С удивлением выясняют, что служили в одном и том же полку, только в разное время. Это радует их и сближает. И они до самого утра делятся друг с другом общими воспоминаниями.

В это же время, благоразумная и сговорчивая Анита, вдохновленная Демокритом и Платоном, ведет непринужденную беседу о настольных играх с господином Пигмалионом, то и дело перемежая рассказ о победах в блэкджек цитатами из Аристотеля и Библии.

Пигмалион восхищен ее эрудицией и глубокими познаниями в настольных играх. Он поражен ее красотой и завороженно любуется, как Анита всей грудью вдыхает прохладный ночной воздух и, с присущим ей портовым шармом, обмахивается японским веером, который одолжила у меня.

А я, в белом платье-тунике, наигрываю на лютне минует 17 века.

Ну почему все пошло не так, скажите на милость?

22

Господин Советник с трудом оторвался от пола.

– Что-то скользко у вас тут, Людевина… Вы каким воском пол натираете…?

– Фиванским.

– Фиванским?! От него ведь и убиться можно…

Убедившись, что во всем виноват фиванский воск, а не похмелье, господин Советник успокоился. Глядя на представительниц восточного гарема, он забыл обо всех неприятностях, включая большую красную шишку на лбу, и принялся чинно раскланиваться перед экстравагантными дамами.

Наверное, он собирался представиться. Сообщить имя и род занятий, как и положено порядочному мужчине, при первой встрече с такими красавицами. Но сегодня в этом доме определенно заправлял какой-то злой рок, который так и норовил перепутать все карты. Только господин Советник открыл рот, как его опередила Беатриче:

– Господин Пигмалион, – подобострастно промурчала она грудным голосом, – Я ведь именно так вас себе и представляла!

– А мне, не поверите, вы даже приснилось на той неделе! Один в один, как сейчас! – не давая господину Советнику опомниться, воскликнула Элизабет.

– А я, представляете, вчера рисовала натюрморт. А у меня вышел как-то сам собой, мужской профиль! Вот прямо будто с вас срисовала! Я как чувствовала! – радостно сообщила Петра.

Господину Советнику стало неловко. Но устранить путаницу ему опять не дали шанса. Только он собрался открыть рот, как прямо на него, плавной походкой молодой гетеры, начала наступать художница-Петра. Она тряхнула животом, откинула назад голову с перьями, громыхнула цепями. После чего, по-хозяйски толкнула господина Советника на стоящий позади него стул. А сама начала крутиться вокруг него, то и дело касаясь его груди и лица быстрыми порывистыми движениями. Проделывая с ним этот номер, она неотрывно и едва ли не свирепо глядела ему прямо в глаза. И от этого взгляда господину Советнику стало не по себе.

Так продолжалось минут семь. Потом Петра выдохлась, присела на краешек его колена и начала говорить что-то про путаницу в жизненных обстоятельствах, постоянно поправляя у себя волосы и перья. Далее она совершенно случайно спустила с плеча лямку своего говорящего сценического костюма и выразила опасение, что, когда дело дойдет до второго тура, ему с ней, должно быть, станет скучно. Ведь о любви она говорить не умеет. Она ее просто чувствует.

«Наверное, это и есть обязательный танцевальный номер, о котором кузен написал в приглашении» – подумала я.

Но долго сидеть на коленях у господина Советника Петре не пришлось. Потому что Элизабет тоже решила продемонстрировать свои танцевальные способности. Она села ему на другое колено и что-то зашептала на ухо. Господин Советник пошел красными пятнами и скромно кивнул головой.

Тогда она столкнула с его колена Петру, схватила господина Советника за руки и вытащила на середину гостиной, где исполнила откровенный танцевально-акробатический номер. В нем господину Советнику отводилась роль колонны, вокруг которой виртуозно крутилась наша юная Галатея.

Я не смогу сейчас словесно воспроизвести всё, что мы увидели. Но уверяю вас, такие номера запоминаются надолго.

23

Глядя на то, какие сложные танцевальные номера подготовили дамы всего за несколько недель и с каким жаром их исполняли, я подумала, что мне стоит у них поучиться. Поэтому решила сначала посмотреть на танец Беатриче, и только после этого развеять конфуз относительно личности господина Советника.

Однако сразу после танцевального номера Элизабет, честный господин Советник лично приступил к процедуре саморазоблачения:

– Мне, конечно же, лестно…. Но боюсь, я… даже не знаю, как сказать…

Он начал путаться и заикаться. Никак не мог подобрать нужные слова и в конце концов решил назвать себя «двойником», что было еще хуже.

Пришлось забыть про танец Беатриче и вмешаться:

– Какой конфуз! – воскликнула я, – Я ведь вас еще даже не познакомила! Разрешите-ка я вам представлю своих подруг. Петра, Элизабет и наша самая юная и прекрасная Беатриче. С одноименной фамилией итальянской музы Данте Алигьери – Портинари. Она, кстати, тоже из Италии…

– Да вы что! – воскликнул господин Советник.

Вероятно, он был большим поклонником Данте. А будучи слегка не в себе, пропустил мимо ушей слово «одноименная». И решил, что перед ним оригинал.

– Беатриче, позвольте поцеловать вашу ручку и сказать, что я читал о вас у великого Данте!

Беатриче смотрела на него и не понимающе улыбалась. А я подумала, что сейчас к нашему конфузу присоединится еще один – выяснится, что господин Пигмалион – сумасшедший!

– Вы сам не свой! Это не та Беатриче Портинари! – зашептала я на ухо господину Советнику, – Та умерла!

– Как умерла? Почему? – господин Советник был потрясен, – Не верю… По-моему, очень даже жива…

И он начал крутить-вертеть перед собой Беатриче, чтобы получше разглядеть предмет восхищения Данте Алигьери, явившийся к нему во плоти и крови из глубины веков. Он даже приподнял у нее подбородок и заглянул в глаза.

Целомудренное покрывало, в котором Беатриче к нам явилась, успело недвусмысленно сползти на грудь и обнажить глубокую ложбину меж двумя холмами. Господин Советник заметил это и вздрогнул, как от удара тока. Он так давно был в браке, что совершенно позабыл, как выглядит грудь посторонней молодой женщины. И с непривычки испытал приступ головокружения. Пришлось усадить его на стул и насильно дать нюхательной соли.

– Господин Пигмалион, – заволновались дамы, – С вами всё в порядке?

Не понимаю, почему мне было так сложно им сказать, что красавец из грез, перед которым они только что исполняли свои танцевальные номера – совершенно постороннее лицо. Ведь каждый вправе обознаться!

Но нет! Я даже подумала, что ведь неплохая идея, выдать господина Советника за господина Пигмалиона. На тот случай, если последний не явится. Но потом вспомнила про жену господина Советника и отказалась от этой мысли.

Я взяла себя в руки и предприняла последнюю попытку:

– Дорогие гостьи! У нас сегодня такая интересная культурная программа намечается, что нас даже почтил своим вниманием сам господин Советник департамента по делам семьи и брака!

И я торжественно указала на господина Советника.

– Господин Пигмалион вынужденно задерживается, по государственному делу. Просил его не терять.

Повисла очень неловкая пауза. Дамы начали недовольно переглядываться друг с другом, и этим еще сильнее засмущали господина Советника.

Глядя на эту картину, я почему-то вспомнила, как в детстве папенька водил меня в цирк, на представление с ручными медведями. Эти прекрасные животные танцевали вальс. Но, что уж греха таить, медведи не созданы для танцев. Плавного кружения у них не получалось. Да еще они постоянно сбивались с такта: то на счет шесть пойдут, то на счет один… Но дрессировщик не отчаивался. И после каждого медвежьего конфуза говорил:

«Ай да медведи! Как стараются! Уже на такт пять пошли!»

Пойти на пятый такт считалось большим успехом для медведей. Поэтому дрессировщик не стесняясь просил публику:

«Давайте поддержим их аплодисментами!»

И публика всегда радостно хлопала.

Глядя на бедного господина Советника, который с такой готовностью принес себя в жертву танцевальным дебютам чужих невест, я почувствовала, что просто обязана его поддержать. И сказала:

– Дамы, господин Советник очень старался! Давайте поддержим его аплодисментами!

И тут же сама захлопала в ладоши.

Но господина Советника почему-то никто не поддержал. В гостиной продолжало висеть тягостное молчание, которое нарушало лишь размеренное постукивание маятника на напольных часах.

А господин Советник неуверенно пробормотал:

– Когда так сильно похожи, как мы с Пигмалионом… Ничего удивительного, что вы меня с ним спутали…. Нас даже некоторые называют близнецами…

Уж не знаю, где встречаются такие близнецы: один маленький и толстый, с коротким носом и мелкими губами. Второй – высокий и худой, с правильными тонкими чертами… Советник был «вторым близнецом».

Но чем природа не шутит? Случается ведь, и у белых родителей рождается темнокожий младенец…

Я не удивлюсь, если внешность Великого Скульптора слегка разочарует дам. Но ведь гений не обязан жить только в красивом теле. Наоборот! Обычно все гении неказисты. Однако сама жизнь неоднократно доказала, что недвижимость и яхты способны превратить любого карлика в Аполлона Бельведерского.

Затянувшаяся тишина была прервана ударами напольных часов, пробивших ровно девять. И вдруг у галатей прорезался голос:

– Почему вы сразу нам не сказали, Людевина?! Надо ли было устраивать весь этот спектакль?

– Как непорядочно с вашей стороны!

– Это вообще свинство!

А я только стояла и пожимала плечами. Возразить-то мне было нечего! А тут еще мой слуга Ганнибал решил зачем-то усугубить положение. Он вышел на середину гостиной и с жутким иностранным акцентом сказал:

– О, верховные жрицы Земного Царства! Моя наивная госпожа и рада была бы вам сообщить о конфузе. Но она сама считала, что господин Советник – это и есть господин Пигмалион. Потому что ни разу в жизни не видела ни того, ни другого… Разве что во сне…

Я посмотрела на кузена с глубоким непониманием. Зачем?! Ведь мог бы просто сказать, что господин Пигмалион опаздывает. А сейчас получалось, будто Людевина Абеляр – наивная врунья, которая сама не ведает, что творит.

– В смысле, она ни разу его не видела? А как она тогда собирается его разыгрывать среди нас?

– Это же кот в мешке, получается? Так что ли?

– Что за безумие, сводить нас с незнакомцем! У него хоть есть завод по производству туалетной бумаги? Или ей это тоже приснилось? А яхты?

– Да пусть хоть она его и не видела, но зачем нам подсовывать какого-то Советника?! Мы пришли на встречу с Пигмалионом, а не Советником!

– А вы вообще уверены, что это Советник, а не какой-нибудь проходимец?

– Так она если Пигмалиона ни разу в жизни не видела, тут кто угодно может выдать себя за него…

Такой бунт поднялся!

Я готова была провалиться сквозь землю. Еще никогда в жизни мне не было так стыдно! Внезапно мой мозг, зажатый в тиски безысходности, выдал мне отрывок из статьи, которую когда-то давно я читала на уроках истории. Там рассказывалось, как устраивались свадьбы средневековых королей. По словам автора, свадьба на таком высоком уровне – это чисто политический акт, в котором личность жениха не имеет никакого значения. Гораздо важнее те преимущества, которые получит семья будущей королевы в лице такого зятя.

– Это, конечно, преувеличение, будто я ни разу не видела господина Пигмалиона в живую, – осторожно сказала я, – Я знакома с ним всю свою жизнь. А вот господина Советника и правда вижу впервые. Но он был мне недвусмысленно представлен, в качестве официального заместителя. А что же вы хотите от высшего света? Именно таким путем и устраиваются знакомства! Один написал письмо, с приглашением. Другой его принял. А потом сказал, что задержится и выслал заместителя. Это нормально для таких ситуаций! Никто и не обязан приходить лично. А личность господина Советника была мною установлена. Достаточно, по-моему, гербовой бумаги и печати. Господин Пигмалион именно на такой мне и написал. И поставил печать. Сейчас покажу!

Я специально пошла в кабинет, дрожащими руками достала из конторки записку господина Пигмалиона. Убедившись, что она настоящая, а не плод моего воображения, я продемонстрировала ее галатеям.

А потом в голове у меня что-то щелкнуло, и начала плести всё, что приходит в голову:

– Ну что? Удовлетворены? Или я должна была спросить у него еще и фотокарточку господина Советника? Скажу больше: в королевских кругах даже свадьбы устраиваются с участием заместителей. И еще повезет, если невесту будет заменять девушка, а не юноша! А бывает, что и первую брачную ночь наследник проводит не с супругой, а с заместителем. Все это – дипломатические традиции. Зачем вам знать Пигмалиона в лицо? Какой смысл? Если есть господин Советник, который знает его лично и с удовольствием о нем расскажет. А ему – о вас! Господин Советник проведет отбор наиболее достойной. Да, господин Советник? А потом передаст Пигмалиону, который будет ваять из вас Галатею…

– Мы, вроде, ехали к Пигмалиону, – уже не так уверенно протестовали галатеи.

– Условия изменились, – сказала я, изо всех сил стараясь говорить строгим и уверенным голосом, как это обычно делает тетушка Жозефин, – Сейчас вас будет оценивать господин Советник. Между прочем, именно советники при дворе и занимались во все времена отбором кандидатов на разные должности. Включая даже на должности жены или любовницы. А не сами женихи. У них ведь может и не быть надлежащего опыта!

Скажу вам честно, я не знаю, где и когда насобирала такой этнографический материал. Конечно, кое-что я взяла из исторической энциклопедии. Но большую часть – придумала. Однако моя речь и убедительная манера тетушки Жозефин подействовали. Все успокоились.

Но только я выдохнула, как меня ожидал новый удар, которого я никак не могла предвидеть.

Для меня стало большим сюрпризом, что скромный господин Советник, оказывается, крайне самолюбив. Его глубоко задело высказывание дам, будто он для них недостаточно хорош, в отличие от господина Пигмалиона. И он решил непременно доказать им обратное, продемонстрировав свои мужские достоинства.

С гордым видом он вышел на середину гостиной, где еще некоторое время назад ползал по полу под шерстяным пледом. И начал бесцеремонно стягивать с себя одежду. Сначала на пол полетел камзол. Потом приставные манжеты. Жабо. Рубашка. Я надеялась, на этом он и остановится. Увы, благоразумие и скромность померкли в душе господина Советника, под давлением уязвленного самолюбия, которое требовало немедленной сатисфакции, в виде всеобщего восхищения. И он добрался до штанов.

Я закричала:

– Не надо, господин Советник! Не вздумайте снимать штаны!

Но было уже поздно. Наш господин Советник стоял один на один со своей гордостью, в оранжевых подштанниках. И, покачиваясь, демонстрировал мускулы на руках, груди и ногах.

Мускулы и правда оказались, что надо. Не у каждого аристократа такие имеются! На балах и банкетах ведь такие не накачаешь! А господин Советник все-таки прошел войну в Индии!

– Боже, какой красивый сильный мужчина! – вспыхнули галатеи.

– Советник, да вы – бог!

– Можно вас потрогать?

Восхищению дам не было предела. Чтобы закрепить эффект, господин Советник решил пойти еще дальше. И в подтверждение своей могучести, он схватился за мой антикварный концертный рояль 19 века и начал его поднимать. Этому инструменту было почти 100 лет! Он был главным украшением Голубой гостиной и гордостью завода «LaNitta»3. Под его неповторимые голос, лазурными волнами разливавшийся по дому, танцевали когда-то венские вальсы мои родители. А до них – их родители. И даже родители их родителей. Под него могла бы станцевать однажды и я. С кузеном Фредериком. Если бы не уязвленное самолюбие этого мародера господина Советника!

Я завизжала и бросилась спасать инструмент.

Но куда мне тягаться с такой мускулатурой? Господин Советник неистово толкал и толкал его кверху, пока наконец не выбился из сил. Тогда мой драгоценный антикварный рояль, гордость семьи Абеляр, был им попросту брошен, с высоты примерно четырех с половиной футов. И с грохотом ударился об пол, попутно сбив с ног и самого силача.

Дамы заверещали и стали приводить его в чувство очередной порцией нюхательных солей. Я была в полном расстройстве – вечер только начался, а у Советника уже белая горячка!

– Что вы ему споили, кузен?

Но тот только развёл руками:

– Все подряд, как и договаривались… Видимо, ему просто нельзя пить.

Вот так я лишилась половины антиквариата и вылила впустую не меньше ящика коллекционных вин. Запустила в дом мародера. Запудрила мозги галатеям. Обманула дядюшку Карла и тетушку Жозефин.

Меня ждет вечный позор и нескончаемые муки совести, за гибель антикварного рояля.

А Пигмалион, похоже, передумал жениться.

Глава 8. Я призываю на помощь высшие силы

24

Внутри меня все так и клокотало. Я уже сто раз пожалела, что затеяла этот ужасный званый вечер «Откровенность». Но все зашло так далеко! Отменить его не представлялось возможным.

Мне хотелось плакать. Я всерьез подумывала куда-нибудь сбежать или спрятаться, чтобы меня никто не нашел. Казалось, на меня надвигаются позор и беда – очень скоро правда вылезет наружу: господин Пигмалион передумал жениться! А может, никогда и не собирался. Он уже точно не приедет. И с чего я вообще решила, что он говорил это всерьез? Зная его непостоянный характер, я могла бы догадаться, что он шутит. Теперь я вынуждена буду признать, что всех ввела в заблуждение. А утренние газеты выставят меня на посмешище, с подачи несостоявшихся галатей.

Как написано в главе одиннадцатой «Настольной книги благочестивой девицы», умение сохранять лицо – первейшая задача любой молодой барышни. Но как это сделать, там не объясняется. Особенно, когда берешь на себя обязанности зрелой хозяйки в таком юном возрасте, как мой.

Так и хочется устроить истерику!

Знай обо всем тетушка Жозефин, она бы такого не допустила. Но тетушку Жозефин на помощь уже не позовешь. Кузен Фредерик перешел на сторону врага. А дядюшка Карл спит беспробудным сном.

Я оказалась в одиночестве перед большим испытанием. Потому что уже ударила в грязь лицом. А теперь от меня еще и требовалось высоко держать голову, когда имя мое начнут полоскать все, кому не лень. Я стану притчей во языцех во всей Малой Галлии, как устроительница самых неудачных смотрин, которые только можно придумать.

Я постояла в темноте библиотеки. Глубоко подышала. Сходила на кухню и попросила у Валентины, кухарки, навести мне успокоительного чаю. Выпила. Всплакнула. Вытерла слезы. Кое-как собралась с мыслями и решила предпринять последний отчаянный шаг.

В нашем приходе, сколько я себя помню, всеми важными делами заправлял приходской священник – преподобный Вальдемар. Будь-то свадьба, крестины или похороны, всегда все обращались к нему. Ни одно событие не обходилось без его участия. А если у тебя вдруг заболит душа, можно прийти к нему в исповедальню и обо всем рассказать. Говорят, сразу как-то легчает, потому что у преподобного Вальдемара по этой части большой опыт, и он знает, на какие кнопки надо нажимать. Правда, мне к нему обращаться еще не доводилось. Но ведь все когда-то бывает в первый раз!