В действительности всё совершенно иначе

– И чтобы пережить это разочарование, мне приходилось тоже пристраститься к шампанскому. В медицинских целях, перед сном.

Всё это было чистой выдумкой. Но я заметила, как сочувственно смотрит на меня Анита. Она ведь даже не проронила ни слова за всё время моего рассказа! Дядюшка Карл покачал головой и вздохнул.

А слуга Ганнибал сказал:

– Вы так, госпожа, сопьетесь, не ровен час…

И подлил мне еще шампанского.

– Вот и я так подумала, – сказала я, – И бросила этого пьяницу.

– И правильно сделали, племянница! – поддержал меня дядюшка Карл.

Ему не понравилось, что его любимая племянница, которую он с супругой пестовал с самого раннего детства, едва не упала в объятья алкогольной зависимости от неразделенной любви к какому-то негодяю. А раз он уже и сам изрядно принял на грудь, в нем взыграли гневные родственные чувства:

– И вообще! – возмущенно воскликнул он, – Я требую, чтобы вы показали мне этого мерзавца! Я приму против него меры! Мало того что он и сам пьяница, так еще пытался и вас, юную невинную девицу, наставить на путь порока! Я готов вызвать его на дуэль!

К счастью, хоть господин Советник мою «правдивую» историю не услышал. Он бродил по комнатам и разглядывал всякие антикварные безделушки, навезенные в дом папенькой.

А Дядюшка, от волнения, уже начал багроветь. Я побоялась, что его может хватить удар и тут же начала сочинять еще одно вранье – во спасение:

– Ну что вы! – сказала я, – Это уже не понадобится.

– Что, кто-то уже разобрался с ним? Отправил мерзавца в ад?

– Можно и так сказать, – многозначительно вздохнула я, – После одного бала ему стало так плохо, что он несколько дней пролежал в забытье. Думал, что умер. И попал в ад. А когда пришел в себя, то стал совершенно другим человеком! Раскаялся!

Анита удивленно на меня посмотрела: разве такое вообще возможно? Уж она-то насмотрелась на таких «раскаявшихся» в своем рыбацком поселке. Обычно они заканчивали на дне реки, когда сами становились жертвами разделенной любви – в данном случае, к алкоголю.

– Ну раз уж он раскаялся, тогда, у вас есть все шансы продолжить с ним отношения, – одобрительно заявил Дядюшка, который ни разу не был в рыбацком поселке и не видел того, что видела Анита.

– К сожалению, уже не получится, – я опять вздохнула, – Он постригся в монахи… Сейчас работает в какой-то миссии, в Африке. Помогает лечиться… от малярии.

У Аниты глаза чуть не выкатились от изумления – вот такого она точно ни разу не встречала! Чудеса да и только!

– Какой похвальный пример! – одобрительно замахал руками Дядюшка, – Вне всякого сомнения, это вы вдохновили его на путь исправления!

– Хочется верить, – скромно сказала я.

– А что, монахам нельзя жениться? – осторожно спросила Анита, желая удостовериться, что такой исключительный экземпляр, который сумел исправиться, не перейдет в безраздельное пользование монастыря. Но и достанется какой-нибудь доброй женщине. Вроде меня.

– Разумеется, нет! – я строго посмотрела на нее, желая дать понять, какую богохульную глупость она только что сказала.

– А я всегда считала, что монахи женятся на монашках… – вполне серьезно заявила та.

– Хочешь сказать, Анита, мне надо постричься в монашки? Но я не хочу!

– Да! Тогда бы и монашки попадали в ад, – заключил Дядюшка и глотнул еще коньяка, – Не люблю кровожадные развязки.

Глава 5. Анита выбирает жениха

13

Вот так и началась генеральная репетиция званого вечера «Откровенность».

Я сочиняла небылицы про свой первый любовный опыт, тщательно ото всех скрывая истинного властелина моего сердца, который сейчас находился рядом, блистая красотой в костюме финикийского слуги. И даже не подозревал о моей страсти.

Дядюшка пал жертвой моей буйной фантазии и от души возмущался испорченности современных монахов.

Необразованный слуга, который разбирался в философии лучше своих господ, успокаивал Дядюшку коньяком.

Господин Советник департамента по делам семьи и брака держался особняком и постоянно поглядывал на часы, желая как можно скорее выполнить миссию, возложенную на него господином Пигмалионом, и уйти восвояси.

Анита наматывала на ус искусство ведения светской беседы, на тему прошлого любовного опыта, которое я только что всем продемонстрировала. С помощью него она готовилась покорить сердце будущего богатого жениха.

Думаю, она решила, что чем этого опыта больше – тем лучше. Потому что всегда найдется о чем поговорить. А то иногда, знаете, повисают такие неловкие паузы в разговоре: вроде и заканчивать его не хочется. Но и говорить больше не о чем. А тут можно ввернуть историю про какого-нибудь бывшего, которого жизнь наказала за плохое обращение с женщиной. А что? И интересно, и поучительно.

И все-таки надо понимать, что охмурять жениха рассказами о прошлом любовном опыте очень рискованно. Ни в коем случае нельзя нахваливать этого первого «любовника». Иначе возникает вопрос: а зачем тогда нужен новый, когда так хорош был старый? В то же время, если переборщить с обхаиванием, жених может решить, что невеста немного странная, раз ее в свое время смог прельстить такой негодяй. Либо он может решить, что это она сама же его и испортила.

Поэтому лучше выбрать средний вариант: начало истории должно быть обязательно хорошим, а конец – плохим. Тогда, по крайней мере, понятно, почему ее не устроил первый любовник и зачем она ищет нового. Я так себе это представляю.

Но вопреки моим ожиданиям, Анита ничего не усвоила и решила идти напролом собственным путем. Она подумала, что раз для охмурения господина Пигмалиона требуются такие нечеловеческие усилия, наподобие ведения светской беседы и правильного выстраивания смысловой композиции любовного рассказа, не проще ли обратить внимание на присутствующих мужчин? Вдруг они не такие требовательные?

Она оценивающе посмотрела сперва Дядюшку, затем на Слугу. А потом взгляд ее упал на господина Советника департамента по делам семьи и брака, который в этот момент разглядывал одну из моих антикварных статуэток. И вместо утонченного рассказа о любовном разочаровании, она сказала:

– Я вообще не понимаю, зачем в нашем царстве нужен Пигмалион, когда и без него так много приятных мужчин?

Я опешила. Анита решила заранее «развалить» все дело! Мало того что она поглядывает на постороннего мужчину, так еще и, насколько я знаю, женатого!

Я дала себе полминуты обдумать ответную речь и перейдя с ней на «Вы», для усиления устрашающего эффекта, со всей строгостью сказала:

– Ну во первых, это не ваше царство, а наше, – я сделала многозначительное ударение на слове наше, чтобы пресечь у Аниты дальнейшее желание самовольничать. Затем выдержала паузу и добавила, – Вы же помните, что получили приглашение лишь потому, что господин Пигмалион затеял мероприятие по превращению обычных дам в Галатей? Вы же читали программу вечера?

Анита отрицательно помотала головой, и прядь непослушных рыжих волос упала ей на лоб, сделав ее очень милой и привлекательной девушкой. Жаль будет, если такая красота пропадет в рыбацком поселке, из-за своей недальновидности и упрямства. Надеюсь, она прислушается ко мне.

Но она бросила еще один пристальный взгляд на господина Советника и твердо сказала:

– Мне этот Пигмалион не нужен!

У меня чуть руки не опустились от досады. Я начала тихо раздражаться на Аниту. В довершение всего, кузен Фредерик не преминул ткнуть меня носом в промах:

– Вот видите, что получается, когда вы проявляете самодеятельность, – шепнул он мне в самое ухо, – Эта ваша несуразная Анита мало того что безнадежна, так еще и решила поднять бунт!

Я готова была с ним согласиться. Но что я могла теперь поделать? Не выставлять же ее вон!

– Интересный поворот сюжета, – усмехнулась я, – Если вам не нужен господин Пигмалион, зачем вы тогда приняли приглашение?

– Ну а кто откажется от праздника, с банкетом? Вот я и пришла! Но зачем мне себя носиловать-то, если мне уже другой понравился? А у вас, кстати, павлины съедобные?

У Аниты, помимо недальновидности и упрямства, был еще один изъян: она совершенно упускала главное за какими-нибудь второстепенными мелочами. Не удивлюсь, если она скажет, что пришла сюда только ради того, чтобы облизать павлинов. А вовсе не выбраться из рыбацкого поселка в свой собственный дом с большой гостиной и несколькими спальнями. Анита у нас – как одно досадное недоразумение. Это можно сравнить с тем, как будто ты читаешь интересную книгу. И когда доходишь до середины, где должно быть написано все самое главное, обнаруживаешь, что там вырвано несколько глав. И сразу же попадаешь в самый конец. А раз ты не читал середину, то и конец тебе непонятен. Вот у Аниты и сегодня так – приехала за джекпотом, но решила себя не утруждать, потому что здесь есть господин Советник и можно хорошо перекусить – павлинами.

– Анита, – сказала я, – Вы совершаете огромную ошибку. Вам предоставляется уникальный шанс, который бывает только раз в жизни. Ради этого можно уж дать встречный шанс господину Пигмалиону узнать вас поближе. Вам же это только на пользу! Такой гениальный скульптор, как он, нарасхват в любом приличном доме, где есть девица на выданье.

И я начала, к своему ужасу, бессовестно расхваливать господина Пигмалиона, превознося до небес его способности убирать всю лишнюю шелуху в каждой девице, которая встречается на его пути. После чего в ней открываются такие таланты! Что даже если ничего серьезного с господином Пигмалионом у нее и не получится, все равно стоит завести с ним знакомство! Про недостатки его, я, конечно же, упомянуть забыла.

– Или вы считаете, что и так хороши, с шелухой? – под конец спросила я.

– Вполне! – ответила Анита, – Пусть лучше с себя что-нибудь снимет!

– Я что-то не понял насчет шелухи, племянница, – озадачился дядюшка Карл, – Если речь идет о мифе про Пигмалиона и Галатею, имеет смысл говорить о снятии каменной стружки.

– Дядюшка, – сказала я, – Слова не имеют значения. Речь идет о невежестве, комплексах и стеснительности, которые он так искусно убирает. Чтобы обнажить благородную сердцевину – прекрасную талантливую Галатею.

– Так я должна перед ним еще и раздеваться?! – воскликнула Анита.

– Ну что вы, Анита, при чем тут раздевание! Никто против вашей воли и ботинка с вас не снимет, – зауговаривал ее Дядюшка. Он уже сообразил, что дело попахивает жареным. И есть угроза, что наемному актеру Пигмалиону не дадут выполнить его работу. Из-за чего Дядюшка может остаться сегодня с носом.

– Вы же еще даже не видели господина Пигмалиона! Говорят, он творит чудеса!

– Нет! – сказала Анита, как отрезала, – Пусть с себя снимает! А я ему помогу. И посмотрю, что у него там интересного! Может, мне вообще не стоило сюда приходить!

Надо было послушать внутренний голос и посадить ее осваивать блэкджек. Но время уже было упущено.

И тут в спор решил включиться господин Советник, умудрившийся без применения каких-либо усилий снести крышу моей основной «невесте».

– Объясните нам, дорогая Анита, – сказал он очень приятным и каким-то аккуратным голосом, который сам собой начал успокаивать наши взбаламученные умы, – Кого вы собираетесь раздевать и до каких пределов?

Анита с обожанием посмотрела на господина Советника, растянула губы в скромной улыбке и сказала:

– Маску. Я собираюсь снять с него маску…

– Ааа, маску… Боюсь вас расстраивать, но это дело провальное, – покачал головой господин Советник, – Иные маски прилеплены настолько, что сами носители путают их с собственными лицами!

Не уверена, что Анита поняла всю глубину пророческого заявления господина Советника. Скорее всего, ей польстило его внимание и понравился тембр голоса. Она теперь глядела на него с еще большим обожанием, не забывая при этом завлекающе проводить рукой по своим рыжим волосам. А потом решила поразить воображение «своей жертвы» историей про первый любовный опыт, который, естественно, имел многообещающее начало и провальный конец:

– А я сегодня случайно открыла свой дневник, – сказала она, накручивая локон на указательный палец, – Там значится несколько имён. Всё мои бывшие любовники, в количестве не менее двадцати штук. И я вдруг поняла, что ничего о них на самом деле не знаю. Представляете? Они же все были в масках! Наверное, оттого ни с одним из них я не создала счастливой семьи… Оказия, да?

От этой обезоруживающей откровенности я лишилась дара речи. Уверена, господин Советник тоже был не на шутку удивлен таким богатым жизненным опытом незамужней девицы.

А Дядюшка даже потерял голос, из-за чего ему пришлось несколько раз покряхтеть. А впрочем, я точно не уверена, что рассказ Аниты его расстроил. Вдруг ему это, наоборот, понравилось, и он просто собирался исполнить для нее романс?

Господин Советник осторожно сказал:

– Да… Трудновато выбирать из двадцати… А еще труднее попробовать с каждым хотя бы по разу создать семью. Если с первого разу не получается, то потом…

Анита закивала.

А я сказала:

– Еще как трудно! А вы, господин Советник, говорят, не первый год счастливо женаты? Причем единожды. Как вас угораздило поймать такое везенье?

– Тут трудно сказать, как все выходит, – господин Советник задумался, окунаясь в воспоминания, потом достал трубку, закурил ее, меланхолично выпустил клуб дыма и сказал: – Давным-давно пошел собаку выгулять в городском парке и девушку на скамейке увидел… Почти двадцать лет в браке!

– И не наскучило вам? – спросила Анита, разочарованно наморщив губы.

– Ну… Как сказать… Бывает, конечно. Но в основном не скучно. Мы когда начинаем скучать, сразу ссоримся из-за какой-нибудь мелочи. В основном, конечно, супруга начинает на рожон лезть. А я, бывает, поддержу… Очень освежает отношения.

– Я вот тоже женат уже сорок лет, – с гордым видом сказал дядюшка Карл, – Но как-то не приходилось скандалить ради сохранения брака. Мы с ней, наоборот, только на пятнадцатом году совместной жизни начали дружить. Даже болеем теперь одной и той же заразой! Еще Аристотель говорил «Друг – это одна душа, живущая в двух телах!». Но иногда от такого тесного сожительства устаешь и думаешь, а вдруг, твоя душа живет еще в каком-нибудь третьем теле? Или в четвертом? Приходится искать, чтобы снова собрать себя воедино…

«Вот ведь что делают с людьми годы брака! – подумала я, – Если уж даже милейший господин Советник, который совершенно не похож на скандалиста, вынужден удерживать любовь сварливой жены с помощью таких сомнительных методов, то что уж говорить про дядюшку Карла с его сорока годами брака! Тетушка Жозефин, конечно, ангел и умница… Но такой срок! Ни за что не выйду замуж дольше чем на пять-семь лет! И только за кузена, по большой любви. Иначе меня и на два года не хватит»

Я с сочувствием посмотрела на Дядюшку и решила подать ему знак сделать какой-нибудь комплимент Аните. Пусть у него сегодня будет короткий роман! Пока господин Пигмалион опаздывает, надо использовать это время с умом.

Я три раза громко кашлянула.

– Не любит тот, кто любит не на век! – торжественно процитировал Платона дядюшка Карл.

Вряд ли это можно было счесть комплиментом для Аниты. Тем более, что в этот момент он в упор смотрел на господина Советника.

Наверное, поэтому его комплимент и был оставлен без внимания.

Я кашлянула еще три раза.

Дядюшка Карл посетовал, что у нас дома сквозняки и мне надо на ночь намазаться барсучьим жиром.

Анита же не сдавалась. И изо всех сил допытывалась у господина Советника, как ему так долго живется в таком неспокойном браке. И не пора ли сменить супругу. Господин Советник охотно ей объяснял, что по истечении столь длительного времени, в любом браке, даже самом крепком, обязательно случаются какие-нибудь кризисы. За которыми неизбежно последует новый виток любви между супругами. Только на более высоком уровне. Потому что к любви начинают еще примешиваться дети, совместное имущество, а иногда – и общие долги.

Анита с удовольствием его слушала. А он рассказывал и рассказывал. И всё порывался закурить вторую трубку. Но она никак не хотела раскуриваться. Под конец он куда-то ее забросил, отхлебнул глоток чего-то очень крепкого, услужливо предоставленного Слугой, расслабился и окончательно забыл про цель своего визита – помогать господину Пигмалиону в выборе будущей супруги. А после еще двух бокалов – решил, что уже пора освежить двадцатилетний брак чем-нибудь иным, нежели скандалом. Например, Анитой. И почти вплотную подсел к ней. И та с удовольствием тоже придвинулась к нему поближе.

Вот поэтому я и не люблю, когда люди приходят не вовремя! Всегда есть угроза заранее все испортить. Я не против, что люди находят общий язык. Но такое внеплановое сближение Аниты и господина Советника мне не понравилось. Пока виновник торжества отсутствует, его помощник уводит у него из под носа невесту!

Более того, без внимания остался и Дядюшка, который тоже рассчитывал на роман, после сорока лет брака.

Я рассуждала так: если уж Анита не достанется господину Пигмалиону, то, по справедливости, она должна отойти сначала Дядюшке, а уже потом, раз на то пошло, – господину Советнику. Во-первых, Дядюшка пришел первым. А во-вторых, господин Советник женат всего двадцать лет. Тогда как Дядюшка – все сорок. К тому же, он – старший.

Я побежала разыскивать кузена Фредерика.

Нашла я его через минут пять в столовой. Он попивал вино, опершись плечом о большую античную колонну, которая перекрывала собой специальное сквозное отверстие в стене, куда повара ставят подносы с едой.

– Фредерик, – умоляюще воскликнула я, – Мне срочно нужна ваша помощь! С минуты на минуту Анита утащит господина Советника в какой-нибудь мотель… Если вы не вмешаетесь, то я не знаю..! Все пойдет прахом!

Кузен с ухмылкой посмотрел на меня, развел руками и сказал что-то вроде «А что я вам говорил? Это же Анита! Сами напросились. Сами и расхлебывайте»

Я начала его всячески уговаривать и убеждать, как глубоко раскаиваюсь в том, что проявила своеволие и пригласила Аниту, не обсудив это прежде с ним.

Наконец Фредерик согласился мне помочь и посоветовал применить против господина Советника оружие, которое никогда не промахивается: я должна увести его в наш винный погреб, для дегустации редких сортов вина.

А что? Вина – это отдельный вид искусства, для ценителей, которые понимают, что каждая бутылка – это страница из летописи времен, на которой записаны и характер винодела, и его настроение, когда он разливал вино по бутылкам. Там содержится погодная сводка в тот год, когда на виноградных лозах все лето зрело будущее вино. То там дожди, то солнце. И все это отражается на характере вина.

«Вино – душа земли», говорил мой папа, когда заботливо перекладывал свои драгоценные бутылки, любуясь ими, как картинами из музея Клавдия Помпея Двенадцатого.2

Каких только вин нет в нашем погребе! Не одну сотню лет мужчины семейства Абеляр терпеливо пополняли содержимое каменных ниш «душами земли» из разных уголков света. Возраст самого молодого вина у нас – 10 лет. А дальше – по нарастающей. 15, 20, 25. Есть там и столетние экземпляры, которые уже вряд ли можно употреблять в пищу. Но даже если и так, ничто не мешает просто любоваться запыленными, потемневшими бутылками, с выцветшими этикетками. Берешь ее в руки, смотришь и представляешь, как незримая рука какого-то старинного винодела записывала для нас историю этого вина, оставляя на земле свой автограф. Год урожая. Местность, где произрастал виноградник. Сорт винограда. На каких-то даже стоят имена и фамилии виноделов. На других надписи уже совсем истерлись. А где-то они вылиты прямо в стекле бутылки.

Одни вина заканчивались – другие приходили им на замену. Но однажды, примерно восемь лет тому назад, пополнение коллекции вин прекратилось. В тото год папа отправился покорять Амазонию. И с тех пор ни одной новой бутылки ни заносилось туда, ни выносилось оттуда. Так винный погреб и замер, до сегодняшнего дня.

А сейчас мне предстояло впустить в эту святую святых незнакомого господина Советника… Внутри у меня появилось неприятное тянущее чувство, как будто я собираюсь сделать что-то не очень хорошее. Но я подавила его, убедив себя, что это очень мудрое решение – завлечь господина Советника в лапы коварного бога Бахуса.

Вернувшись в гостиную, мне пришлось разыграть маленькую сцену.

Я взяла с подноса бокал вина, начала его разглядывать и обнюхивать.

– Слуга, – сказала я, – Вы, похоже, опять не то вино принесли из погреба. Это я собиралась выкинуть. Оно просроченное. Надо было принести то. Опять вы все напутали! А говорили, разбираетесь! Полюбуйтесь теперь, как раскраснелся после него господин Советник! У него же жар! Не приведи бог, случится удар. Что мы тогда скажем его супруге? Да и в Департаменте нас отругают…

Услышав про супругу, господин Советник сразу приосанился, опасливо огляделся по сторонам и отодвинулся от Аниты.

Анита же, оторванная от приятного занятия по совращению чужого мужа, немедленно принялась ощупывать у него лоб, на предмет жара. В ходе осмотра рукой и губами, она сделала заключение, что он здоров:

– Да всё у него нормально! – сказала она, – Сами проверьте!

Но я уже тащила господина Советника за рукав, в сторону винного погреба, чтобы он, своим наметанным глазом – и не только глазом – помог мне выбрать подходящее вино. А то сама я в этом ничего не понимаю. А Слуга мой – тем более.

– Пойдемте, пойдемте, Советник, – приговаривала я, пока волокла его в погреб, – А то уже чувствую, как от этого просроченного вина у меня начинается ипохондрия. Анита с него скоро начнет сдирать с лица кожу, думая, что это маска… Надо побыстрее выбрать нормальное, пока остальные гостьи застряли дома за вышиванием…

– Эгоистки, однако… – вяло сказал господин Советник и послушно поплелся за мной в погреб.

А дядюшка Карл был оставлен снимать с Аниты шелуху, при помощи Софокла, Плутарха и Аристотеля.

Вот, между прочем, не зря я пригласила Дядюшку! Будем надеяться, он, своими глубокими познаниями в древнегреческой философии, обогатит разум Аниты. И она как блеснет перед Пигмалионом!

14

Я посчитала, что одного часа для экскурсии в самый богатый винный погреб во всей Малой Галлии господину Советнику вполне достаточно. А дядюшке Карлу этого времени как раз должно хватить, чтобы поразить Аниту изысканными комплиментами и глубокими знаниями в области античной философии. Скажем прямо, ему бы и пяти минут хватило! А вот Аните…

А впрочем, если она выучит хотя бы одно античное имя, уже прекрасно!

Примерно через полчаса, проведенного в винном погребе с господином Советником, я перепоручила его стараниям Слуги, который поочередно открывал перед ним одну за другой бутылки самых редких и старых вин. Он наливал их в бокал до краев и заставлял господина Советника их непрерывно дегустировать.

– Я думал, надо на донышко наливать… – с сомнением в голосе проговорил господин Советник, – И больше нюхать, чем пить…

– Да вы не стесняйтесь, господин! Пейте, пейте! – увещевал Слуга, – На дно льют, когда мало. А здесь этого добра хватит, чтобы напоить все Помпеи. Да и с одного глотка разве что-нибудь поймешь? До дна пейте! Давайте еще вот это попробуйте. А потом вон то.

Я вернулась в гостиную и с сожалением обнаружила, что древнегреческая философия дядюшки Карла Аниту не увлекла. Она со скучающим видом потягивала вино и искала глазами господина Советника, который все никак не шел к ней и не шел.

Дядюшка же, вопреки опасениям об испорченности вина, вовсю заливал в себя один бокал за другим. И вместо изысканных комплиментов, которые должны были растопить сердце Аниты, Дядюшка самозабвенно рассказывал ей историю своей бурной молодости, в изобилии снабжая повествование цитатами из Эпикура и Аристиппа.

Я застала момент, когда ему исполнился двадцать один год, и его отправили служить офицером в королевскую армию. Армия отправилась завоевывать соседнюю страну, но там оказалось так хорошо, что солдаты предались чревоугодию, пьянству и разврату. И как он ни убеждал их пройтись военным парадом и по другим прекрасным городам и весям, все безрезультатно. В умах солдат, Эпикур оказался сильнее Ареса. Они обленились и решили осесть.

Потом я услышала что-то про устриц, в специальном белом соусе, об итальянских специях и вине. Далее немного о жареных устрицах, на этот раз, под синим соусом, рецепт которого он каким-то образом выкрал из-под носа китайского императора и контрабандой завез к нам в страну. Затем последовал новый виток воспоминаний о военной карьере, где были подробно описаны почетные ордена и медали, которыми его наградил уже римский император, за кражу рецепта синего китайского соуса.