Путевой дневник. Том 1. Хозяйка демонов

Несмотря на такую удачу, уснуть так и не смогли. Холод. Чтобы как-то согреться, мы сидели спина к спине на закопанных углях рядом с вновь разведенным костром и укрывались плащом Металлии. И пересказывали друг другу легенды о лунах – Дион и Цер.

– …в Империи говорят, – вещал я дорожащим голосом, ведь зуб на зуб не попадал, – что Дион варилась в котле Цер, а затем поднялась ввысь с паром.

– Или что Цер – это оболочка семени, из которого проросла Дион, – откликалась Аман-Тар, стремясь отвлечь меня от холода, к которому сама она, кажется, была не столь восприимчива.

– Или что Цер – это лунный серебряный конь, а небесное кольцо – путь, по которому следует всадница. Или Цер – верный пёс Дион.

Я усмехнулся и добавил:

– Обычно, женщины не хотят со мной беседовать на подобные темы. Им интересны лишь развлечения и тряпки. По правде говоря, женщины вообще никогда не хотели со мной говорить в Ривер-Немме, добровольно, не ради приличий.

Рассмеялся сам, в ожидании колкостей от Металлии, но их не последовало.

Я глазел на небо, чтобы как-то отстраниться от невзгод, обеспеченных природой. Ночь выдалась не только звёздной, но и лунной – ровно половина серебристо-жёлтой растущей Дион освещала местность. Внезапно я заметил небольшую вспышку на небе, но подумал, что померещилось. После третей понял, что происходит. Звездопад!

– Смотри, Металлия! Звездопад, – радостно объявил я.

– Ага, – безразлично ответила собеседница.

– Это значит, что недалеко отсюда прошла богиня звёздного неба Сиринэль, так её волосы серебрятся…

Вот и госпожа усмехнулась, не верующая во Всевышних. В предсказания, знамения.

– …она покровительствует влюблённым. Жаль, что я здесь с тобой, а не с Миной, хотя бы, – шутливо отметил я, но лунг не оценила.

Выдержав наигранную паузу, она захихикала.

– Мина. Ему понравилась Мина! Ха… – затем её тон из игривого превратился в угрожающий, – глупец! Ещё один смертный угодил в аранские сети очарования. Подкупился соблазнительной оболочкой.

– Нет, – начал оправдываться я, решив, что сболтнул лишнего, – не пойми меня превратно. Мне нравится Мина, но как те имперские дамы, пока рта не раскрывает. Иначе из него принимаются просачиваться гнилые речи, отравляющие всё живое вокруг. Значит, тому виной её магическое очарование? Когда ты змея, на иное рассчитывать и не приходится…

Кажется, я всё испортил. Кто потянул меня за язык? Без проделок бесовских сил не обошлось, теперь я тоже прослыл безбожником, и Всевышние закрыли на меня глаза.

Металлия замолчала. Меня затрясло. Холодно. Да. Безумно холодно. Я, конечно, могу оправдывать себя сколько угодно, но кому я лгу?

– Если это и неподдельная любовь, – внезапно размеренным тоном продолжила древняя, – дочь верховного вождя аранов, наследница трона Алых кланов вряд ли когда-нибудь снизойдёт до тебя. Но даже если звёзды и улыбнутся вам, то надолго ли? Время выпьет твою молодость залпом, а кому ты будешь нужен немощным стариком? Никак не Дамине Манназ. Или другой вариант – она укусит тебя. Но ты обернёшься лишь жалким живым мертвецом, охваченным безумством жажды крови, изуродованным навек. Никогда не сможешь видеть солнца, а Дамине приятен его свет. Рецепта бессмертия не существует. Ваши дороги проложены не рядом, отнюдь. Они даже не пересекаются…

– Любовь?! – возмущённо прокричал я. – Какая, к демонам, любовь, госпожа? Я имел ввиду другое…

– Довольно. От связи с вампирами хорошего ожидать попросту глупо. Держись от Мины подальше.

– Ты меня не слушаешь… – устало протянул я.

Металлия ничего не сказала. Я сто раз пожалел о том, что вообще затеял подобный разговор. Зачем я упомянул о Мине? Чтобы позлить Аман-Тар?

Возникает вопрос: кто кого изучает? Я лунга, или она меня? Я провожу исследование Диких Земель, или же это всё обман, и на самом деле они меня исследуют?

– Тебе нужно спать.

Раздался на редкость спокойный голос Дрейк.

– Тебе нужно спать, ведь завтра будет сложный день. Уже поздно, попытайся уснуть. Можешь откинуть голову на моё плечо.

Да…было бы очень удобно откинуть голову назад, на плечо Металлии. И развалиться на её спине. Но как она уснёт?

После некоторого замешательства, я всё же устроился поудобней и прикрыл глаза.

– Металлия, а кого ты любишь?

Кого ты любишь? Кто тебя ждёт? Стремлюсь тебя познать.

Я не ожидал, что она ответит. И она не ответила.

В голове вертелись ещё сотни вопросов, таких как: почему у неё нет семьи, почему до сих пор нет детей, сколько ей там?.. у древних вообще бывает…семья?

Но задать их так и не получилось – провалился в пустую глубь забвения.

Утром, скудно позавтракав, мы отправились в путь. К вечеру должны очутиться на месте. Поскольку времени оставалось мало, мы гнали лошадей и старались не делать остановок без резкой надобности.

На исходе дня небо затянули тяжёлые, мрачные тучи цвета угрозы. Пробудился огромный облачной дракон, зверь бури и грома, вестник рока. Сверкали молнии, громовые раскаты оставались не слышными, таились и прятались где-то промеж его иллюзорных крыльев. Дождь никак не начинался, но я ожидал его. Этот вечер напомнил мне путешествие к Ббудну… и ту обнажённую девицу, сплошь покрытую зелёными узорами, обладательницу искрящихся, темнеющих глаз. Ситуация сложится схожим образом, и я стану очевидцем ужасного убийства? Снова?..

От этой мысли меня передёрнуло.

Мы уже давно свернули с тропы, которой следовали с тех пор, как покинули Лог’Тчангр. Впереди я заметил небольшой водоём, в былые времена именуемый Огненным, образованный и подпитываемый одним из притоков близлежащей Ритны. Когда-то вдоль его берегов располагалось древнее поселение людей под названием Воркумна. Теперь же тут руины. Кладбище. Город мёртвых, нарика́з тариот, нарикаста́р.

Мы искали некого Эву Костяного Пальца, одного не слишком разумного колдуна, ступившего на скользкую для Мирсварина дорожку по направлению к поднятию мертвецов. По большей части его попытки по воскрешению павших завершались неудачами, но и этого хватило, чтобы Мирн Кас в Эль’Тариоте заинтересовался им и выписал ему смертный приговор. Жестоко? Я не знал, возможно, подходящее наказание за осквернение мёртвых. Вотчина моей госпожи.

Она оставалась холодна и равнодушна, уверенно петляя промеж вычурных надгробных статуй и плит поселения, сгинувшего в пучинах времени. Кто из этих погребённых делал при жизни добро, а кто зло? Безразлично. Смерть уравнивает всех, а на надгробиях высекают лишь хвалебные речи.

Меня трясло от нетерпения. Неизвестности. От страха. Печаль госпожи всегда казалась мне заразной, жаль совсем не такой, как её уверенность.

Металлия долго разорялась по поводу наличия «скверных» кладбищ на людских землях. Дрейк приостановила Бротизара и принялась дальше рассуждать на предмет мнимого вреда от усыпальниц:

– Скажи мне, зачем вы закапываете почивших в землю, а затем приходите на то место? Какой в том прок?

– Чтобы почтить их память, – добродушно ответил я, ведь сам ещё не определился с позицией по данному вопросу. – А лунги так не делают?

– Нет, не делаем, – лукаво откликнулась Аман-Тар. – От мертвяков только зло и скверна, они отравляют воду, близлежащие водоёмы… И порождают толпы неугомонных кукловодов, ведомых страстью раздобыть-таки толику власти для себя и желающих поднять бренные останки, подчиняя их собственной воле.

– Они открывают при этом врата в Междумирье? – со страхом поинтересовался я.

– По обыкновению, нет. Ходячие мертвецы – это жалкие безвольные рабы, костяная армия. У них нет души, дух отсутствует, как и воля. В Междумирье же не существует телесной оболочки, как таковой. Ему не интересно тело… особенно разложившееся. Другое дело, когда кто-то желает соприкоснуться с душой умершего. Без Тчелана тут никак.

– Да. И кладбища не причём, – улыбнулся я.

– Во всяком случае, не будь их, я бы избавилась от множества забот. Нет тела, нет нежити, чужеродной для Митсилана и пропитанной майном.

Слышала бы Металлию моя матушка.

Следуя руслу рассуждений Аман-Тар: нет тела, нет забот. Древняя успела облачиться в кольчугу и свой уродливый, рогатый шлем, которые непременно брала с собой в любое путешествие, как раз для подобных случаев. Моё сердце лихорадочно билось, у меня-то не имелось защитных доспехов, и я вряд ли смогу отразить атаку недруга кинжалом, не выронив при этом оружие из рук.

Металлия не желала вести меня дальше, и приказала спрятаться в одном укромном месте, но я отчаянно противился. Она втолковывала, что всё происходящее – не забавы ради, что это вовсе не весёлое приключение и не сомнительная постанова бродячих лицедеев. Я же заявил, что, если она и оставит меня здесь, я всё равно проследую за ней, даже если лунг меня свяжет, я приползу. Желание увидеть истинную магию перекрывало страх неизвестности. Тогда госпожа отдала мне кольчугу.

Металлию беспокоила усугубившаяся погода, она опасалась, что дождь размоет следы беглецов и придётся дожидаться подмоги из Эль’Тариота, или выслеживать неприятелей долго и упорно петляя промеж руин, уводящих на север. Но тут Игн Сех встрепенулся, принялся выказывать возбуждение, и древняя прошептала: «майн близко, он чувствует поток». Я сглотнул. Нарисовал себе целую скелетную армию, с которой предстоит сражаться нам, великим воинам.

Наказав мне вести себя рассудительно и ни во что не встревать, Аман-Тар, облачённая в ужасающий шлем и сама напоминающая демонов из Междумирья, последовала за Сехом.

Гроза разыгралась не на шутку. Молнии ослепляли яркостью вспышек, а от небесного грохота закладывало уши. Моя лошадь страшно занервничала, поэтому я отстал от Дрейк. Она окликнула меня, и пришлось бросить нервное животное. Привязал коня за поводья к сухому деревцу и быстро догнал Металлию.

В хатре для всего существует собственное наименование, и кукловоды, дёргающие мертвецов за нитки, звались гримъялрами. Слово это несло на себе отпечаток чего-то осквернённого, и слыло страшным ругательством среди лунгов. Теперь у меня имеется нечто подходящее для Мизраэля. Гримъя́лр.

Когда вновь сверкнула молния, я заметил две тёмные фигуры, стоящие у одного из обелисков. Подойдя ближе, уже мог отчётливо различить внешний вид провинившихся. Взору открылась молодая парочка, и я поразился, ожидая повстречаться с жутким старцем в балахоне, обликом, напоминающим Элезгора.

Парень выглядел ещё юнее меня, а девица так вообще едва успела поспеть. Юноша ничем не выделялся среди представителей своего происхождения: ни одеждой, ни лицом, ни ростом. Обычный парнишка с малость крючковатым носом, худощавый и нескладный, с редким пушком вместо усов и козлиной бородкой. В одной руке он держал книгу, а вторую сосредоточенно вытягивал перед собой. Никаких костяных, обычные пальцы смертного. Тоже мне, гримъялр. Больше напоминает того самого бродячего лицедея. Одетый неприметно, в тёплое пальто, кафтан, штаны и сапоги, Эву не походил на добросовестного мага. Он что-то говорил, но что именно, я не слышал. Гром глотал слова и уносил в бездну.

Девица же, прикрывающая откровенный наряд тёплым одеянием, выглядела испуганной, постоянно озиралась по сторонам. Иногда подходила к спутнику, бережно тянула его за рукав и что-то шептала, но парнишка отгонял её. Глупец. Зачем он это затеял?

Хлынул дождь, резко и неожиданно. Я вздрогнул, когда первые потоки ледяной воды обрушились на землю. Металлия что-то сказала, но я не расслышал.

Под ладонью вытянутой руки Эву Костяного Пальца заиграло тусклое голубое свечение, колдовское пламя. Металлия выстроилась напротив нарушителя, выпрямившись и прогнув спину. Как раз в этот миг сверкнула молния. Я услышал оглушительный гром и тающий в нём истеричный женский крик. Подумав, что всё так быстро закончилось, подошёл ближе. Вдруг, мы обознались, и это оказались вовсе не те люди? Может, незнакомцы просто… развлекались?

Но я ошибался. Ничего не закончилось.

Костяной Палец выронил из рук книгу, та смачно шлёпнулась в грязь. Его лицо побледнело, он замер. Девица в ужасе отпрянула, закрывая рот руками и дрожа. Я знаю, что они не могли видеть лица Металлии. Они даже не знали, что она имеет человеческий облик. Вновь сверкнула молния.

– Вот! Получилось! – радостно завопил Эву, тыкая в Аман-Тар пальцами. – Я же говорил тебе! Получилось! Гляди! Мой новый прислужник, Тчеланский зверь!

Неудачник-кукловод что, решил, будто Металлия явилась из Междумирья, исполнять его приказы? Сомнений не оставалось, это они. И песня гримъялра оборвётся, никем не допетая.

– Эву Костяной Палец? – протянула моя госпожа ужасающим тоном. – Нарушил один страшный гирс, поспешил нарушить следующий? Опрометчиво. Прими судьбу достойно.

Колдун оцепенел. Долго не мог осознать, что именно приключилось, и что его игра закончилась, не успев толком начаться. Затем Эву что-то прокричал, после чего Металлия начала медленно приближаться к нему. Мгновение, и голова полетит с плеч, а я даже толком не насладился магией?!

Недостойный юнец принялся истерично бормотать что-то, совершая притом невнятные телодвижения, и вскоре между его напряжёнными пальцами засверкал синий огонёк. Я пригнулся и скрылся за одной из роскошных надгробных плит обширного города мёртвых. Костяной Палец скорчил злобную гримасу и швырнул этот синий, уже разросшийся до шара, огонёк в Металлию. Я открыл рот от испуга и удивления и неосознанно подался вперёд, но напрасно – шар просто разбился о плечико древней, разлетевшись прекрасными брызгами бирюзовых искорок. В этот момент Металлия должна коварно улыбнуться. Я, конечно, не мог видеть этого, но отчетливо представлял.

Парень явно не ожидал такого поворота событий и забился в смятении, его подруга пронзительно завизжала.

Несчастная спутница Эву упала на колени, прямо в лужу, стала плакать и повторять: «только не это, только не это… за что? За что мне?». Я видел, как шевелятся её бледные, дрожащие губы. Видел весь её ужас, всё замешательство и недоумение, и разделял эти чувства с бедняжкой.

Юноша только приступил к созданию нового шара, как Металлия бесцеремонно подхватила его за одежду, поставила напротив себя и пронзила мечом. Я собирался спрятать взор на таком скверном моменте, но не успел. Сидел за плитой, с открытым ртом, ловя каждый миг происходящего. Костяной Палец ещё недолго побился в судорогах, а потом обвис, будто тряпичный. Дрейк резко выдернула клинок из преступного тела, и принялась равнодушно очищать лезвие от крови припасённой тряпкой. Спутница Эву истошно орала, орала так, что ей позавидовала бы любая гарпия. Меня чуть не вывернуло наизнанку от этого крика.

Внезапно сквозь толщи туч выглянула яркая половинчатая луна, и осветила мрачное происшествие.

Металлия постояла недолго на месте, а потом двинулась в сторону девицы. Бедняжка поняла, что сейчас её постигнет та же участь, что и неудачливого призывателя демонов. Лицо её стало белее снега, она замолчала, но продолжала дрожать. Слёзы струились по перепачканным щекам. Или же просто дождь, не слёзы вовсе?

Дрейк и её убьёт, но за что? Девчушка ведь не пыталась поднять мертвецов или призвать в услужение демонов!

Металлия уже замахнулась, но я выскочил перед ней, сокрушенный собственной смелостью.

– Валентор, не мешай мне, – протянула Дрейк каждое слово сильней предыдущего.

– Металлия, нет! Что ты делаешь? Девчушка-то в чём виновата? Разве она – Эву Костяной Палец? – судорожно оправдывался я.

– Уйди с дороги! – прикрикнула древняя.

Затем спрятала меч в ножны, схватила меня под руку и увлекла на безопасное расстояние.

– Она не виновата! Разве виновата? Что она такого сделала? Зачем её убивать? – я продолжал истошно кричать на лунга всю дорогу.

Дрейк подняла забрало и ухмыльнулась. Ненавижу, когда она так делает.

– Я тебе говорю, что так будет лучше. Доверься мне, – прошипела Металлия, злобно искря на меня глазами.

– Лучше? Как это, лучше? Ты что, свихнулась? Нельзя убивать её лишь за то, что она была с этим… сама знаешь, с кем, – я ткнул пальцем в бездыханные останки нарушителя спокойствия.

– У неё неизлечимая болезнь, – твёрдо прошептала Аман-Тар. – Что нам с ней делать прикажешь? Тут оставить? Недолго ей скитаться под безразличным светом Дион. Милосердней прервать эти муки за раз.

– Какая болезнь, о чём ты?! – в порыве гнева всплеснул руками перед лицом Металлии и бросил взгляд на девицу, которая и не думала убегать. – Она выглядит… совершенно… нормально.

– Ну а тебе-то, видимо, известно всё! – Дрейк с раздражением ткнула меня в бок. Вот и кольчуга пригодилась.

– Что за болезнь такая?! – продолжал я нагнетать обстановку.

– Признаки видны лишь лунгам, – совсем тихо прошептала госпожа, указывая взглядом на несчастную девицу, не знавшую, в какую переделку угодила, – в лунном свете.

Мы продолжали глядеть друг на друга в ожидании, кто сдастся первым. Я надеялся, что девица ускользнёт под шумок, тем самым разрешив разногласия, но не тут-то было. Она упорно сидела на месте, в грязной луже.

– Ты не для неё стремишься сделать хорошее, – выступила Металлия с обвинительной речью, – а для себя, чтобы избавиться от острых клыков совести. Вина – неотъемлемая часть разумной жизни, придётся с ней иметь дело. Но ты привык вымачивать эту чёрствую корку в вине, верно?

– Благородная госпожа, то, что хочешь сделать ты, ничуть не благородно! – прокричал я на всю округу.

Я продолжал выпячивать глаза, упёршись руками в бока и давая Аман-Тар понять, что на этот раз не отступлю.

– Хорошо, ладно! Будь по-твоему. Валентор, ты берёшь на себя такую ответственность? Ответственность за чужую жизнь?

– Какая ответственность? О чём ты? – усмехнулся я.

Металлия развернулась ко мне спиной и направилась в ту сторону, откуда явились эти двое заклинателей мертвяков. Меня переполняли гордость и довольство. Вновь подтянулся в своих глазах из отряда «тряпка» в раздел «настоящий мужчина».

Дрейк подняла книгу убитого. Ливень продолжался, и только сейчас я понял, насколько замёрз, устал и промок.

– Пойдём, Валентор. Нужно отыскать укрытие, – спокойно произнесла древняя.

– Ага, – воодушевлённо поддакнул я.

Не тут-то было. Как только я собрался сделать шаг в нужном направлении, мне в ногу вцепилась девица, носительница непонятной болезни, неизвестно, когда успевшая подползти, и принялась быстро говорить, иногда задыхаясь:

– Нет, господин, не бросайте меня. Не бросайте меня, я не знаю, что мне делать! Я не знаю, где нахожусь! Заклинаю Вас, не покидайте меня!

– Иди, куда хочешь! Ты свободна, женщина, – возвышенно объявил я.

Но рабыня не унималась.

– Умоляю, господин, не бросайте меня! Я пропаду! Умоляю! Великодушный господин! Умоляю!

И…бам! Я опять в отряде «тряпка» за одно мгновение. Меня одолел первобытный ужас. Что я буду делать с девицей? Куда её определить? Не могу же равнодушно бросить несчастную посреди кладбища и руин. Но и взять с собой не могу. Что, демоны побери, делать?

– Ме… Ме… Металлия? Что? Что мне… делать? – застонал я, пытаясь высвободиться из хватких пальцев обезумевшей подружки Эву.

– Что? Не знаю, что. Это твоя забота, – певучим голосом отвечала мне издалека древняя.

Тут я ощутил нечто поистине неприятное. Нет, не вину. Ответственность. Тяжёлую и мрачную, и она пришлась мне не по вкусу. Как помочь несчастной жертве, когда сам я не владею ничем, помимо собственной головы? От девицы нужно избавляться.

Злосчастная особа обнимала меня уже за обе ноги, причитая: «мой господин, не оставляйте меня».

– Прекрати это немедленно! – прорычал я. – И возвращайся домой! Я тебя не могу с собой взять, ты не нужна мне. Нам ты не нужна.

– Я могу быть полезна! – запротестовала незнакомка, вцепляясь в меня так, что впору было мне начать стонать. – Я – рабыня господина Эву, многое умею, на многое способна. Вы не пожалеете, прошу Вас, не оставляйте меня здесь одну.

В душе я беспомощно рыдал. Металлия собственноручно расставила эти силки? Что нам делать с назойливой девицей?

Спустя некоторое время она успокоилась и назвала свое чужестранное имя – Нэр Ялль, я узнал, что несчастная всю жизнь провела в рабстве «щедрого господина Эву», он хорошо обращался с ней, сделав наложницей, и всюду водил за собой. Первую пользу от спасённой я заполучил, когда та сквозь слёзы поделилась, что они с Костяным Пальцем ночевали в одном из уцелевших домов среди руин. Туда-то мы и направились, когда лунг вернулась с нашими лошадьми.

Пропуская неопрятную девицу вперёд, я виновато взглянул на Металлию и прошептал ей: «прости, я не смог прогнать незваную гостью, совесть не позволила». Госпожа хмыкнула, являя мне знак того, что, сама-то она прогонять прибившуюся спутницу не собирается, отпуская все дальнейшие события на моё усмотрение. Я негодовал. Сгорал изнутри.

В тайной беседе по пути до укрытия, госпожа поведала мне о загадочной болезни под названием «лунная жатва», поражающей исключительно низшие происхождения. Чем именно вызывался этот неизлечимый недуг, сулящий стремительный исход, до конца не выявлено, но, скорее всего, тому виной потоки дикого майна – магической энергии. Нэр Ялль, сама не являющаяся магом, очутилась слишком восприимчивой к тому нечестивому колдовству, которым промышлял Эву. Костяной Палец поплатился жизнью за проступки, и, очевидно, не зря. Но его несчастная наложница даже не подозревала, что смертельно больна.

Мне-то она на что? Металлия заверила, что болезнь не заразная, подмигнув мне и опять намекая на некие непристойности, но я пребывал в бешенстве и не поощрил госпожу ни ужимками, не рдеющим румянцем.

Добравшись до неплохого укрытия с чуток прохудившейся крышей, насквозь мокрые, мы принялись стаскивать с себя одежды, которые следовало отжать и просушить над огнём. Аман-Тар ловко высвободила меня из кольчуги, от которой я продрог ещё страшней, не вырвав и волоска с моей головы. Поддоспешник (тоже принадлежащий Дрейк) промок и накопил в себе много жидкости, став ещё более увесистым.

Одетый во влажные штаны и белую рубаху я сидел у костра и вглядывался в огонь, нацепив маску безразличия. Всё мокрое. Страшно промёрз, и жар пламени не приносил желанного облегчения. Металлия оставила одну тонкую рубашку прикрывать своё тело. И всё. Белая, мокрая ткань прилипла к коже, выставляя на обозрение всё то, что долгое время скрывалось. Великолепное, волшебное тело, прекрасно сформированное, идеальное. Она напоминала статую богини-охотницы, с чётким контуром мышц, но наличием всех женственных определений. Её соски стояли. Я мог лишь наблюдать. Будто вовсе не видел эти торчащие, маленькие бугорки. Будто был тенью.

Она села напротив меня, и её спутанные, мокрые волосы рассыпались по плечам.

– Ты – Ин’юр, Валентор, – выговорила Металлия.

– Что ты опять шипишь на хатре? – улыбаясь, отозвался я.

– На хатре не шипят, а горделиво вещают, преисполненные достоинством, – проговорила госпожа, совершая вычурный жест рукой.

Я рассмеялся. Она показалась мне столь живой и забавной, в таком неподходящем наряде, в таком неподходящем месте, с такими жестами и речами.

– Ин’юр – это тот, от кого сплошные беды и неприятности, – заключила Аман-Тар, и улыбка не сходила с её лица.

Мне вдруг сделалось не до улыбок. Я встретился глазами с каким-то жалким, грязным, заплаканным существом, смотрящим на меня из самого тёмного угла. Кто это? Я сам?

И тут всё прояснилось, словно взрыв. Будто меня оглушило, а затем слух резко и неожиданно вернулся.

Кажется, я и вправду Ин’юр.

Ни Металлии не принёс ничего хорошего, кроме неудобства и растрат, и этой новообращённой спутнице лунга по имени Нэр Ялль тоже не принесу. Почему? Да по одной простой причине – я о себе-то позаботиться не могу в Диких Землях, куда мне до другого человека?

Что теперь делать с наложницей Эву Костяного Пальца? Куда её пристроить? У нас с Дрейк еды с натяжкой на двоих хватает до конца путешествия. Куда нам третьего? И… если быть откровенным, заботиться о рабыне предстоит не мне, отнюдь. Всё опять перетечёт на тонкие плечи Металлии, и без того усталой от жизни. Перетечёт, словно дождь.

Металлия, слегка обсохнув, отправилась наружу, вооружившись котелком, собирать дождевую воду. А я внимательно смотрел за ней и вопрошал себя, что же наделал. Последовал за лунгом, она миновала коридорчик некогда вполне величественного дома, спустилась на крыльцо и выставила котелок под потоки воды, изливающиеся с небес. По Эву они плачут? Незачем.

Аман-Тар протянула к каплям руки, которые я так редко видел не затянутыми в перчатки, и безмолвно наблюдала за мелкими ручейками, образующимися на коже, покрытой мурашками. В душе моей затаилось нечто мерзостное и отравляющее. Как бы я хотел, чтобы этот дождь шёл лишь для неё одной.

– Почему ты постоянно грустишь? – печально выдавил я, подпирая боком ближайшую неразрушенную стену.