Водитель рыжей таксы

Сошел снег, показалась первая трава и вся та дрянь, которую набросали за зиму. В таких непритязательных условиях Лизка и возмужала. Королева дворов и пустырей, хозяйка неприметных дорожек. Как городские партизаны, мы пробирались самыми замысловатыми маршрутами. Такса за пару пандемийных месяцев вытянулась в длину, из толстого щенка стала сухой, поджарой и юркой, как ласка. Сверху струящееся в беге тело с вытянутым хвостом напоминало гибкий толедский клинок. В те дни я звал ее Мэкки-Нож. И тогда же Лизка перестала пахнуть щенком.

Большой-Свой стал брать меня на охоту. Раньше Он часто уходил по утрам один. Теперь я знаю куда. Мы охотились и играли, я уставала. Было интересно. Я теперь писала и какала почти всегда во время охоты. Я знала: так делают Другие, потому что постоянно натыкалась на их метки. Стала метить сама. Большой-Свой этого не делал, не знаю почему. Пришлось за двоих.

Как-то раз я поняла, что Он для меня Большой-Самый-Свой. Он – главный охотник в Стае, и я должна везде за Ним ходить. Теперь я всегда спала поближе к Нему. Это не значит, что я разлюбила Большую-Свою. Она тоже Старшая и имеет Власть, но Большой-Самый-Свой главнее.

Узнала про Других. Некоторые хорошие. С ними весело. Младшая-Почти-Своя. Старший-Почти-Свой. А есть вредные, я их ненавижу. Например, Других-Черных. Это враги. Я их чую издалека. Много Других, которые не Свои и не враги. С ними можно играть, но мне без них не скучно. Я скучаю только по Своим и Почти-Своим.

Большой-Самый-Свой учил меня разным вещам. Он по-особенному гудел, и я к Нему подбегала. Тогда Он гладил меня и давал вкусное. А еще у Него есть грозный рык, когда я злюсь или хочу схватить. Тогда этого делать нельзя. Но, вообще, Он не очень много меня учил, и Большая-Своя тоже. Я сама узнала все, что нужно.

Я сначала боялась темноты. Но надо было писать и какать, поэтому выходила. Я раньше не могла терпеть. Потом стала уходить с Большим-Самым-Своим все дальше в темноту. Встречала там Других, играла с ними. Было весело. Сейчас неинтересно. Когда темно, лучше полежать с Большими-Своими. Играть и гулять нужно при свете. А терпеть я могу хоть до самого утра.

Взрослая собака не должна обижать щенка. Особенно полагаться на это не стоит, но Лизка пользовалась своим «иммунитетом» вовсю. Подбегала к таким собакам, к которым я бы по своей воле не приблизился, и падала перед ними на спину. И ничего, никаких неприятностей.

Первой с нами поиграла взрослая такса Ариша. Ей было четыре, и в сквере она слыла очень недружелюбной. К всеобщему изумлению, Ариша тщательно обнюхала моего отважного клопа и припала на передние лапы. Лизавета не сразу уразумела, что от нее требуется. Но Ариша была настойчива, так что через несколько минут Малышня молнией носилась за ней, напрыгивала и пыталась ухватить за хвост. Следом за таксами бегал и я – это был мой первый опыт участия в щенячьих играх.

В дальнейшем симпатии Ариши к повзрослевшей Лизе сошли на нет, хотя вражды она так ни разу и не проявила. Нашей первой настоящей подругой стала рыжая корги-кардиган Джульетта, проще Джуля. Я гордо вел пятимесячную таксу практически там же, где мы сейчас, и увидел женщину с трехмесячным корги на руках. Лизка запрыгала, стараясь дотянуться до того, что поначалу сочла мягкой игрушкой. А «игрушка» недоуменно таращилась с безопасной высоты и не знала, бояться ей или радоваться. Хозяйку звали Алиной, и мне удалось уговорить ее спустить Джулю на землю. Та сразу же кувыркнулась перед таксодевкой на спину, а Лизка внимательно и с некоторым недоумением изучила заросший мягкой шерсткой живот – у нее самой и у Ариши животы почти голые. С тех пор мы видимся с Джулей и Алиной практически ежедневно. В моем телефоне она записана как «Джуля_корги_Алина», у собачников контакты почти всегда начинаются с имени собаки.

Вторым другом-корги стал Чак, точнее, «Чак_Таня». Он на три месяца старше Лизки и на полгода Джули. Ух, как он гонял обеих младших подруг! Лизку однажды так приложил затылком о бордюр, что у нее несколько месяцев не сходила здоровая шишка. Он единственный, кто укусил нас до крови. Правда, Лизка этого не заметила и продолжала возню. Она изобрела для Чака фирменный бойцовский прием – падать на спину и из этого положения таскать его за густые «бакенбарды». Все рекорды игры в таксу побил тибетский мастиф, в погоне за Лизаветой проложивший в кустах метровую просеку на глазах недовольных работников городского озеленения. Подойти к мастифу с претензиями они не рискнули, и под его прикрытием мы удалились на безопасное расстояние.

Постепенно щенячий иммунитет перестал действовать, и начались ссоры. Первой стала стычка с огромным черным ротвейлером нашего городского кинолога Святослава. Старый пес выходил из себя каждый раз, когда мы с Малышней пробегали мимо, и Лизка сгоряча записала во враги всех крупных черных собак. Еще пара перебранок дополнила собирательный образ противника длинным хвостом. Теперь при встрече с черными лабрадорами, дворнягами и ньюфаундлендами такса заходится непримиримым лаем.

Тем не менее друзей в первый год было больше. Ариша, Джуля, Чак, золотистый ретривер Фанни. Фанни обожала играть с нашей троицей – носилась с ними как бешеная, а потом валилась на спину и позволяла молодежи себя «победить». Жаль, что ей пришлось переехать с хозяевами неведомо куда. Несколько сложнее обстояло дело с собаками, знавшими Лизавету Первую. Ни одна из них так и не признала ее в новом воплощении. Старенький философ-чихуахуа Персик и миниатюрный длинношерстный такс Марч вели себя дружелюбно, но отстраненно. Отстраненность Марча задела меня особенно сильно. После смерти Лизки Марч не сводил с нас вопросительного взгляда и ставил лапы мне на ноги: где Старшая-Почти-Своя? Его хозяйка Юля только что не плакала, и мы втроем мечтали о том моменте, когда Марч обрадуется возвращению обновленной таксы. Не срослось. Спаниель Бруно стал злиться на подмену и облаивать. Единственный, кто не заметил разницы, – белоснежный самоед Том. Но он вообще мало кого замечает, кроме своей великолепной персоны.

Помимо игр мы пытались разучить минимально необходимые команды. Освоили «Ко мне!», «Нет!» и изобрели несколько новых – «Не жрать!» и «Обойди!». На этом обучение таксы закончилось, толком не начавшись. Да и ладно, Петруша Гринев тоже не преуспел в науках, а в школе его проходят.