Нортумес. Начало

Штык глубоко вздохнул. Много людей, много запахов. Ещё борщом пахнет и пирожками – готовит кто-то. А неплохо было б пирожки с мясом, после пары литров молодой крови. Эх, мечты, мечты…, травкой пахнет. Курит кто-то.

– О блин, во баран. – Хлопнул он себя кулаком по лбу. Чуть не упал – сил не рассчитал, получилось, всё равно как вот рельсой вдарили. – Ну и силища! – Восторженно рёк Штык, гордо глядя на свой кулак. Ну а сам себя не похвалишь, кто похвалит-то? Никто не похвалит, кому он нафиг нужен.

Штык сосредоточился, глядя только перед собой, только на дорогу и медленно пошёл вперёд. Слегка прикрыл глаза, дышал глубоко полной грудью. Напрягал слух, пытаясь услышать всё, что только можно. Травка, пирожки, люди, сердца стучат – всё это навалилось такой неподъёмной плитой ощущений, что Штык едва не потерял сознание. Но таки удалось справиться и сосредоточиться. Почему-то, сильно заломило виски, а потом будто что-то треснуло в черепе, в районе лба, и вся информация от рецепторов пошла в том же объёме, только теперь он воспринимал её легко, без всяких проблем. Любопытно, но задуматься над сим случаем, Штык не успел – учуял кое-что. И слегка увеличил шаг. Чувства работали на грани, он едва сдерживался, что бы ни ринуться на максимуме скорости, но, увы, его ждало разочарование. Кровь, что он чуял на руках человека и в тазике – капли падали, раздавался металлический звук, тазик или кастрюлька. Падает сверху, иногда капли ударяются о ладони, падая с высоты – эта кровь не принадлежала человеку. Он, было, подумал, что нашёл подло затаившегося маньяка, который сейчас как раз разделывает жертву в своём подвальчике, как Чикатило или другой какой головой не шибко здоровый гражданин.

Увы, кровь принадлежала милому, пушистому зверьку из каких иногда шьют шапки. Жаль, мимо – этого есть нельзя. Хотя…, убийство кролика, можно считать общественно опасным деянием? Хм. Сложный вопрос. Особенно когда есть хочется. Может съесть его, и нафиг эти непонятные морально-этнические проблемы? Этнографические проблемы…., тематические…, эталонные…, да блин! Грёбанный кролик, с мысли сбил. Штык отключился от чувств и глянул вниз. Ругаясь сильно неприличным матом, вынул ногу из лужи, отряхивать стал. Грязная, чернильно-чёрная вода пропитала и ботинок и штаны. Охота юного неопытного вампира начиналась просто отвратительно.

Но тут удача ему улыбнулась!

Вытаскивая из ботинка кусок жидкой грязи, Штык услышал женский крик и шлепок – будто по сырому мясу кулаком. Он Рокки первую часть смотрел, так что точно знал, как выглядит этот звук. Кто-то бьёт женщину! Нормальным слухом тут тишина полная, но он слышит отлично – вон, в том домике с облезлыми стенами происходит этот ужас ужасный. Домик бревенчатый, забор покосился, собаки вроде нет. И опять шлепок и этот горестный вскрик…

Злодей!

Вампир рванул было на всей свой скорости, но невероятным усилием воли сдержался и пошёл обычным шагом. Кругом люди живут, мало ли кто случайно в окно высунется. Лучше тихонько подобраться. Так он и дошёл до покосившейся штакетной ограды, слушая крики, мольбы женщины, звуки ударов и матерную ругань мужика. В суть проблемы уже не вникал. Кровь прилила к голове, горло сдавило, в общем, возбуждение сродни сексуальному агрессивно на него напало и подавило всяческую работу мысли. Штык добежал до двери веранды. Открыта. Тенью скользнул внутрь и толкнул вторую дверь. Тоже открыта, хм, в наш век демократический и такая безответственность. Ну что ж – да покарает длань вампирская, злодейские грехи, злодеев всяческих!

Штык ворвался в комнату, из которой доносились звуки борьбы.

Замер посреди комнаты. Красивая кстати. Ну, не шибко, но уютненько обставлено. Мужик вон сидит на диване. Такой, сильно пожилой. Лысый чутка на макушке, а так мужик как мужик. В майке алкоголичке. Пирожки из маленькой кастрюльки кушает. Устроился удобно так, кастрюльку на живот поставил и кушает их. Живот такой мощный. Можно даже бадью целую поставить.

– Дееед. – Донеслось из соседней комнаты. – Дед! Сделай тише! Ну невозможно уснуть!

Штык смущённо кашлянул. Улыбнулся круглым глазам старика. За спиной опять кто-то матом заругался, потом хлопнул дверью, а женщина в слезах вся, стала набирать номер, милицию вызывать. Вампир обернулся. Шкаф красивый, резной. С посудой всякой внутри, посередине телевизор стоит, в специальном отделении шкафа, тоже хороший. Шарп или что-то в этом роде…

– Ты это, дед, ты извини, ошибочка вышла. – С улыбкой на губах, промямлил Штык и, пятясь, направился прочь из комнаты. Старик провожал его довольно таки ошалелым взглядом. Потом проглотил не дожёванный кусок пирожка. В комнате уже нет никого. Взял пульт от телевизора, нашёл кнопку – внук позавчера показывал кнопка где, ещё вот не забыл, нажал на неё. Звук борьбы стих. Старик откинулся на спинку дивана и такими же круглыми глазами глянул на телевизор. Что не званый гость слегка шепелявил – так у многих бывает…, а вот четыре мощных клыка, из-за которых челюсти не закрываются полностью, этого он как-то не замечал у других людей.

– Старость…, – прохрипел старик, ставя кастрюльку с пирожками обратно на живот. Сглотнув, выдавил. – Не радость…, однако, зря таблетки-то пить перестал…

Штык шёл по улице и в полном расстройстве чувств, пинал камни и всё, что попадалось на пути. Такая подстава! Вот кто вообще разрешил такие зверские фильмы днём показывать? Сбивают всю охоту! Изверги! Это всё Дума виновата. И президент. Причём американский тоже. Это вообще всё из-за американцев. Даже их громадный вклад в воспитание молодёжи, через очень поучительные фильмы, такие как, например, Хищник и Хищник-2 ничего не меняет! Абсолютно ничего!

Кстати, вот если бы не Хищник – ни в жисть не знал бы чего от инопланетян ждать. А теперь подкован, в курсе зачем они прилетят, если вообще существуют. Что б людям бошки отрывать, рычать на них и кислотой в них плеваться. А, не, кислотой это Чужой. Тоже классный фильм. Такое чудище – жуть. Не, так не очень, а вот понакурке – Штык знал не понаслышке о людях, которые пачкали штаны в процессе просмотра! Ну так там образина такая, ещё и кислотой харкается, кишки наружу, личинки в людей откладывает. Жуть просто.

Как же быть-то? Как??? Есть хочется, аж кишки в узелки завязываются. Шкет гад нажрался этим своим Петей, теперь дрыхнет без задних ног, а Штыку с голоду помирать?

Он даже всхлипнул. Проклятая эта новая мораль. Ел бы всех подряд и не парился. Нет же, придумал себе идиотский кодекс запрещающий кушать от пуза. Мало проблем в жизни? Он ещё одну себе создал! В голодающие йоги записался, причём добровольно…, кстати, а что если в категорию злодеев записать представителей вероисповеданий непривычных для России? Так – католики, православные, иудеи, кто там ещё есть? Стоп. А в России какая вера больше распространена?

Блин и здесь подстава. Не знает он. Да и если подумать, вера аргумент слабоватый. Не, нужно оставить эту свою мораль как есть – злодеи, те, кто злодействуют. Во. И…, тссс!

– …и я этого лоха финкой в глаз!

– И чё сдох?

– Пфф, сразу. Тока упал, сразу ласты склеил. Я его ещё в печень, что бы наглухо. Ну, давай, ещё наливай. Накатим, за упокой фраера.

Уррррраааа!!!

В соседнем доме разговаривают!

Пища! По всем статьям подходит.

Штык развернулся на звук. Тоже развалюшка. Только посолиднее. Стены обшиты листовым шифером, забор из некрашеного профлиста. Собака ещё есть. Очень умная – в будке сидит и молчит. Любопытно, но от неё словно невидимая волна идёт и с каждым шагом к этому дому, он чувствует новые импульсы волны этой – страх, чистый, животный и, почему-то, очень приятно его чувствовать.

Штык ощерился, открыл калитку. Порезался об острый край профлиста, но даже не обратил внимания. Рана затянулась мгновенно. Дорожка из брошенных наземь досок. Прошёл по ней, так мягко, что даже пёс, прятавшийся в будке, ничего не услышал. Пусть себе сидит. Не нужно еду предупреждать, что за ней пришёл сильный свирепый кошмар ночи, истинный хищник!

Курить охота прям вообще…, хм, Чего б и не покурить? Никуда еда не убежит. Судя по тональности бульков, когда в рюмки наливают, в бутылке ещё грамм двести. Штык зашёл в веранду, прикурил. Эх, Балканка – вещь. Хотя и говорят что сигареты эти для быдла, плохие, с элементами радиоактивными и прочее – брешут. Нормальные сигареты, не лучше не хуже прочих. Всякие Кенты и Парламенты, это всё понты, что бы статус свой серьёзный, в плане финансовой подкованности, демонстрировать всем и каждому. И зачем спрашивается? Что бы однажды к тебе гости пришли, и утюг на пузо поставили? Или паяльником инициалы свои на мягком месте нарисовали? Делать народу нечего. Вон, Коняев – у него рынок самый крупный в городе в личной собственности. Он когда-то полгорода крышевал, геру толкал – хоть и недолго, подвинули с бизнеса, спирт возил, а недавно купил кусок земли в тайге. Правда, тут больше слухи, точно никто не знал. Но не в том суть. Вот человек такими деньгами крутит, богат до неприличия, а что он курит? Беломор курит! Причём без травы, реально Беломор, с тем солома подобным табаком. А эти Кенты, Парламенты…

Штык выкинул бычок и взялся за ручку двери. Тихонько потянул. Заперто. Постучаться? Хм, как-то не солидно. Вампир он или непонятно кто, в шлёпках на босу ногу?! Напряг руку и ударил основанием ладони. С громким треском, дверь перекосило, замок вылетел, приземлился внутри дома. Разговор там мгновенно стих, и Штык вошёл внутрь, храня на лице хмурое, очень мрачное выражение. Нормально внутри оказалось. Стены побелены, лет сорок назад. Ровного серого цвета. Пол деревянный, половичок на нём, шитый тоже примерно в те времена, когда стены штукатурили. У стены печка тихонечко гудит, по краям дверцы светится желтоватый огонь. Под потолком лампочка Ильича горит, а посредине комнаты небольшой стол, два табурета и компания из двух человек. Оба в майках, трико и лицами красные. Только что видать выпили по рюмашке.

– Эй, ты кто такой сука!? – Рявкнул на Штыка один из двоих.

Худой мужик, сие сказавший, даже из-за стола подниматься стал. С кухонным ножом.

– Имя моё, потеряно в веках. – Прошептал Штык и рывком преодолел расстояние от двери до стола. Для обитателей домика, это выглядело так, будто незваный гость на мгновение превратился в смазанную тень, исчез и возник уже возле стола. С тихим звоном нож выпал из руки парня, он упал обратно на табуретку и, открыв рот, стал смотреть на мрачное лицо красноглазого человека.

– Я пришёл за ним. За грех его, жизнь его возьму, я! – Тут голос повысил и, подняв руки, поведал. – Я! Ангел смерти! – На мужика выронившего нож посмотрел. – Это я типа Ангел, вкурил ушлёпок? – Мужик кивнул, громко сглотнув. – И ты, – Штык показал на второго, с интересными, но ему незнакомыми наколками на руках, – наказан будешь, за убиение лоха!

И замолчал. Краем сознания отметил, что осталась какая-то незаконченность. Что-то не то сказано или не до конца сказано. Подумал и решил добавить.

– Убиением наказан. За лоха этого, которого ножом. Ну ты меня понял.

– Я не уббббивал. – Заикаясь, ответил мужик. С табуретки поднялся, за ножом потянулся. – Я так, для понта сказал, что бы кореша впечатлить…, не убивал я, блять буду, не убивал!

– Реально, за базар отвечаешь? – Прищурившись, поинтересовался Ангел Смерти.

– Отвечаю! – Воскликнул мужик с жаром и схватил нож. Тут же отскочил от стола, взял во вторую руку табурет, занёс его над головой и завопил. – Ну иди сюда падла! Не веришь сука – иди, я тебе…

– Слово не воробей. – Наставительно потрясая пальцем, рёк вампир. – Обратно не поймаешь. А раз сказал – так оно и было. Извиняй мужик, но мне жрать охота сильно, детально разбираться в лом.

Штык развёл руками, как бы извиняясь. Мужик заорал что-то и кинулся в атаку.

Битва длилась недолго. Вампир пропал и словно бы материализовался сразу перед этим мужчиной. Точно между широко разведённых рук. Ни нож, ни табуретка, тут уже не могли помочь. Вампир обнял его двумя руками и клыки погрузились глубоко в шею.

Выпил мгновенно. Две секунды и руки мужика повисли плетьми, глаза закатились, кожа побелела. Штык отпустил осушенное тело. Рыгнул сытно, моргнул пару раз – плывёт всё, словно кровь запил пол-литрой…, хм, интересное ощущение. Вампир развернулся ко второму участнику событий.

– Наливай. – Сел за стол. Мужик напротив что-то пискнул, стал наливать дрожащей рукой. Рюмку опрокинул. – Дай сюда придурок, сам налью. – Проворчал вампир, отбирая бутылку.

Журчит, эх как журчит холодненькая! О, поставил бутылку, а всё равно журчит…, странно.

Штык подозрительно глянул на бутылку. Да нет, не она вроде, не треснута, не подтекает…

Под стол глянул. Лужа. И ширится она и журчит. А, это с соседнего стула журчит. Ручеёк рукотворный. Точнее сотворён он не руками даже вовсе, а тем, что растёт значительно ниже.

– Фух, хороша водяра! – Рёк вампир, осушив стакан. Занюхал кусочком лука, съел его, поднялся и рукой помахав, сказал. – Ну, покедова мужик. Дружбан у тебя норм был, вкусный.

И ушёл, исчезнув в ночь…, точнее в день, потому что на улице стоял как раз день.

Милицию и скорую, он вызвал лишь через несколько часов. Он пытался и раньше, но набрав номер, не мог ничего связно в трубку сказать. Только мычал, что-то неразборчивое. Наконец, достав новую бутылку из холодильника, он смог вернуть себе дар речи, путём бомбардировки желудка концентрированными дозами спиртосодержащей жидкости. Через час приехала милиция. Сразу три человека в погонах с автоматами. Они вызвали труповозку и экспертов. Те приехали, констатировали смерть от клыков какого-то животного. А потом оперативник, приехавший сразу после труповозки, 03 набрал, да вызвал санитаров. Дело в том, что он попытался снять показания со свидетеля.

– Кто-кто его убил? – Выпучив глаза, переспросил милиционер.

– Ангел Смерти! Он с красными глазами! Он Серёгу за грех наказал. Не убий! – Тоненько заверещал мужик. Перекрестился, помолчал секунд десять и снова заговорил. – Двигается как тень. Он такой, высокий. – Мужик, захлёбываясь словами, активно изрыгая перегар, показал рост Ангела.

– Куда потом пошёл…, бля…, ангел этот твой. – Морщась от вони перегара и самого факта этого допроса, спросил оперативник. Может погоняла такая…, хотя вроде какой-то бред несёт свидетель.

– Туда. – Мужик на дверь показал и добавил. – Но он не сразу пошёл. Он водку сначала сидел пил. Я и не знал, начальник, я реально не знал! Ангелы водку пьют!

– Так. – Оперативник поднялся со стула. – Особые приметы есть?

– Да! – Пьяный свидетель тоже встал на ноги. – Красные глаза, очень длинные клыки…

В общем, санитары приехали, и дом остался пуст, без тепла человеческого и руки его заботливой.

Печальна, невероятно печальна история дома номер 32, по улице Черепичной…

Штык вернулся домой довольный и счастливый. Сытый главное, а остальное всё само появляется почти чудесным образом. Шкет ещё спал. Будить его, Штык не стал. Полез в шкаф с деньгами, взял, сколько надо и пошёл в магазин. Первая удачная охота по новой, им самим разработанной, морали! Такое просто необходимо отметить! Нормально, по-человечески.

По пути вдруг понял, что к героину почти уже и не тянет. Странно, но бухать ему вроде понравилось. Теперь, когда организм восстанавливается буквально на глазах, он пьянеет каждый раз так, будто впервые пьёт. И похмелье не мучает и ощущения каждый раз, словно в самый первый раз.

Всё-таки хорошо, что его покусал тот серый, с ушами. А то так бы и валялся на своей шконке в углу квартиры, страдая от того, что нужно всё больше повышать дозу, что б кайф поймать. А её ведь бесконечно повышать не получиться. Рано или поздно ошибёшься и всё – ноги протянул. Сколько так уже на тот свет ушло? Да не меряно. Все знакомые, с кем начинал колоться, давно в могиле. Он один так долго протянул. Здоровье хорошее, а может, благодаря армейской физподготовке, так долго держался. Не суть, в общем-то. Главное, теперь он бессмертен, силён как бык и жутко сексуален!

Хотя глаза красные – это женщин пугает. Первая-то мысль какая? С похмелья мужик, вот какая. А как разглядят, что красные зрачки, а не белки, что это именно естественный их цвет…, о! Линзы! Ну точно. Он как-то видел девушку у друга на квартире. Все как раз ширнулись и вповалку лежали, с Нирваной обнимались, а одна сидела на кровати и всё головой трясла – у неё утром кровь носом пошла и померла она, передоз какой-то видимо. Или здоровье такое неправильное, там не ясно. Так вот, у неё глаза разные цветом были. Он думал – кажется, а ничего подобного. Один парень потом объяснил что это у девчонки линза одна выпала и потому один глаз зелёный, другой серый. Вот, точно, так и будет говорить – линзы ношу, для выпендрёжного понту, то есть, для красоты.

– Линзы это. – Сказал Штык продавщице в магазине.

– Знаю я ваши линзы. – Проворчала тётя Клава в ответ. – Алкаши проклятые. Зальют глаза водярой и ходят потом – линзы это, тьфу, окаянные!

Но почти поверила! Не выразительно просто сказал.

Шкет проснулся, когда он первую бутылку допил полностью.

– Опять? – Проворчал парень, усаживаясь за стол.

– А чё? – Штык подвинул парню рюмку и налил. – Давай, за нас кореш!

Шкет, молча, выпил. Закусил. Мрачно покосился на стену. Поднялся на ноги.

– Пашу похоронить надо.

– Да хрен с ним. Завтра похороним. – Штык ещё налил. – Тут тема лучше – знаю, где уголь бесхозный лежит. Можно забрать. Ну а то дубак у тебя тут, а бабло отдавать, когда на халяву можно взять – нафиг надо правильно?

– Далеко?

– Уголь-то? Да не, тут рядом. На Черепичной дом пустой.

– Чё ты гонишь. Там пустых домов нет. Один стоял, его давно разобрали.

– Теперь, – Штык скорбно опустил глаза, – есть.

Шкет послал ему такой мрачный взгляд, что пришлось всё рассказывать.

– Да ты не парься, второго по любому в дурку увезут. Гы-гы. Не, реально круто вышло – я Ангел, вас всех в рот!!! – И зарычал грозно, оскалив зубы. Наткнулся на мрачный взгляд Шкета, и рычать перестал. – Да ну тебя. – Отмахнулся он, наливая себе ещё рюмочку.

Шкет выпил, потом ещё. Довольно быстро его, что называется, развезло. Примерно в полночь, идея взять бесхозный уголь и перетаскать домой, начала казаться не такой уж и глупой. Где-то к двум, когда луна зашла за облака, идея Штыка начала нравиться.

Часа в четыре, вампиры пошли воровать уголь.

Таскали в мешках, очень быстро, не всегда удачно. Как выяснилось довольно скоро, на той скорости, какую способен был развивать вампир, маневрировать невероятно трудно.

– Шкет. – Тихонько позвал Штык, стараясь не свалиться в овраг. – Шкееет!

– Да бля тут я, тут. – Донеслось сдавленно из темноты. Потом там что-то закопошилось и, из груды сухих листьев, показалась растрёпанная голова, с веточками в волосах.

– Мешок, мешок не забудь.

Шкет порылся в листве и поднял над головой мешок с углём. Размахнулся и кинул. А выпил он много, так что кинул не очень прицельно.

– Где мешок Штык? – Прошептал вампир, выбравшись наверх.

– Туда улетел. – Показал Штык пальцем куда-то в сторону Большой Медведицы. Шкет задумчиво посмотрел на небо, его ехидно мигающие звёзды и затылок почесал.

– Хм. – Снова затылок почесал. – Я за новым мешком, ты давай камни подбери, они лучше горят.

– Ага, понял. – И качаясь словно бы от сильно ветра, пошёл по дороге. Рванул с места, проскочил размытой тенью метров десять, замер. Потрогал пальцем забор. Рукой показывая себе направление, повернулся в другую сторону и опять пошёл. Почти у дома, немного ошибся и снёс молодую берёзку. Но ничего – мешок не порвался, нос сросся через пару минут. Мог он и быстрее, конечно, срастись, но тогда он дополнительно ещё и отрезвеет, а этого ему совсем не хотелось: трезвым уголь воровать не интересно. К утру перетаскали почти всё, что было в углярке – загадочная история дома номер 32 по улице Черепичной получила неожиданное развитие.

Сосед из дома 35, глубоко уважаемый пенсионер, ещё достаточно молодой мужчина, двадцать лет отработавший на шахте, спустя два дня заглянул проведать жильцов. Убедился что единственный выживший жилец, в дом так и не вернулся. После чего радостно потирая руки, пошёл к маленькой покосившейся углярке. Ну, раз уголь лежит никому не нужный, почему не взять? Глупо же оставлять его, правильно? Вдруг испортится. Вот, он и пошёл посмотреть, сколько там можно взять, да ночью к себе на усадьбу унести. И обнаружил, что там девственно пусто. Ошарашено почёсывая объёмистое пузо, мужчина отошёл от кривобокого строения. Он ведь видел, как уголь привозили всего две недели назад и как в дупель пьяные соседи его в углярку скидывали! Как так получилось-то? Мужчина нахмурил косматые брови и зло глянул на соседний дом. Ясно всё – из 31-ого, молодой охламон, всё уже себе перетащил. Гадёныш! Ну он у него ещё попляшет! Мужчина матюгнулся. В милицию надо звонить – уголь своровал ирод! Путь его власти накажут…

Но он не позвонил. Разгневанный взгляд мужчины, которого кто-то опередил, упал на косяк дверного проёма углярки. Приподняв брови, он подошёл поближе и потрогал пальцами, четыре глубоких борозды в деревянной боковине дверной коробки. Глянул правее. На другой боковине, такие же следы. Громко сглотнув, мужик поспешно выскочил с территории усадьбы дома 32 и, на ходу крестясь, побежал прочь – ему в одно мгновение припомнились слухи, которые распространила баба Нюра из 34-ого дома. Она у санитаров, увозивших жильца из 32-ого, много чего узнала. Про Ангела, который убил Ваську алкаша и до полусмерти напугал алкаша Ромку, жильца дома этого. У того Ангела клыки и когти были. И ещё длинные кожистые крылья – баба Нюра крестик целовала и клялась что Ромка ещё говорил, будто роги у того ангела были. Ну так – демон то был, не ангел, вот и роги у него…, уголь, зачем только забрал непонятно, в аду видать топить нечем вот и спёр уголь…

Плохой дом 32-ой, злое место, проклятое. Недаром говорят, что там людей расстреливали в 45-ом, когда на 7-ой зоне бунт и массовый побег были. Грешные души жаждут отмщения и буянят, отсюда и демоны, и алкаши эти. Ведь в 32-ом, если подумать, всегда только алкаши и жили. Кто не поселится, так вскоре обязательно сопьётся…, заходя в свой дом, мужик начал шептать молитву…

Печку растапливать собрался Шкет. У него опыт был и сноровка. Но Штык, помня, что он гость, всё же решил что-нибудь полезное для дома сделать, опять же – веранду он поломал. Так что, пока Шкет дремал в комнате – притомился чего-то, вот прилечь решил да заснул, а пока дремал, Штык по быстрому и затопил. А как оно загорелось! Как загудело-то! Штык даже немного напугался, угля подкинул, нормально – горит. Успокоился. Стал подшуровывать.

– Ты что делаешь баран? – Завопил Шкет, проснувшийся от надрывного воя печки.

– Сам ты баран. Печку затопил вот. – Обиделся Штык.

– Это отдушина идиот! – Рыкнул рассерженный Шкет. – Отойди вообще от печки!

– Отдушина в доме. – Проворчал Штык в ответ. Но от печки отошёл. Шкет куда-то на веранду ушёл, вернулся с ведром и маленькой лопаткой. Стал всё выгребать в это ведро, дом мгновенно наполнился едким дымом. Кашлянул, сказал три неприличных слова и поспешно вынес дымящееся ведро на улицу. – Весь дом завонял. Отдушина у него…, – глянул на печку, голову наклонил. Вверху дверца, внизу дверца, вот, где он топил, она чуть с боку, тоже дверца. – Да какая нафиг разница?

– Квартирный клоп блять. – Зарычал Шкет, возвращаясь в дом. – Нихера не знаешь.

– У тебя печка неправильная. – Попытался оправдаться Штык.

– Сейчас шумовкой по хребтине выпишу! – Шкет стал комкать кусок бумаги и укладывать на него досочки – часть осколков веранды. – Иди лучше Пашку похорони.

– Ты лопату сломал, ты и хорони.

– Что? Кто сломал? – Повысив голос, практически заорал Шкет.

– Ладно, ладно, чё нервный такой? – Штык примирительно поднял руки и пошёл в комнату. – Здорово Паха! – Паха промолчал – он уже сгнил настолько, что говорить не смог бы физически. Штык ухватил парня за ногу и что-то насвистывая, потащил на улицу.

– Лёха ты что творишь? – Завопил Шкет, когда мимо прошелестело тело покойного. На полу осталось ухо и вонючая серая лужица. Лёха не отреагировал, так и насвистывает себе. – Ёпт тебя баран долбанный. – Шкет выпустил один коготь и, подцепив ухо, понёс его на улицу. Выбросил в огород. Ну а куда ещё? Пусть там валяется, муравьи съедят. Или птички. Или собаки.

Печку вампиры затопили, дверь прикрыли и, довольно скоро, дома стало тепло. И пить стало как-то намного веселее. В чём тут секрет они не особо разбирались. Просто иногда подкидывали уголька в топку печки, да выпивали. Беседы велись непринуждённые, разнообразные. Впервые со дня знакомства всерьёз поговорили о полностью надуманной, искусственной морали Штыка.

– Не, – сказал Штык, когда Шкет завёл этот разговор. – Неправильно так. Это этот…, как его блять? А! – Воскликнул он, махнув рукой. Так как в руке была зажата ножка копчёной курицы, Шкету пришлось уворачиваться, с чем он успешно справился. – Кодекс Вампиров! Во нах!