Нортумес. Начало

– А…, ты это, тоже так можешь. Как бегаешь, только не бегаешь, а копаешь, врубаешься?

– Охеренно объяснил, знаешь, вот я сразу всё понял и теперь хер забуду. – Проворчал Шкет, отходя от края ямы. Одной мало, свою всё равно копать придётся. И ещё третью, отдельную, для Артёма.

Штык закончил после ещё двух таких рывков на вампирской скорости. Одним прыжком выбрался из ямы и, присвистнув, посмотрел на деревья пустыря – все в земле. Жесть просто.

– Чё сидим? – Спросил он, обернувшись и, обнаружив, что Шкет сидит возле своей ямки и курит. Тот вместо ответа лопату пнул. Сломанную. – Ну ёпт…, как так?

– Каком кверху. Не канает твой способ, лопата не металлическая, она не выдержит такого груза.

– Да ну нахер. – Штык покрепче взял лопату двумя руками, вдохнул глубоко и…

– Смотри-ка, а там получалось. – Растерянно сказал он, глядя на обломанный черенок.

– Эта лопата крепче была. Черенок закалённый, из нормального дерева. Там держался, тут сдох.

– Хватит? – Кивком показал на ямы. Одна глубокая, мощная. Вторая поменьше.

– Утрамбуем. – Махнул рукой Шкет.

Так и сделали. Впрочем, трамбовать особо не пришлось. Шкет в питании оказался не воздержан, с жертвами обходился на редкость жестоко. В обще, было в нём что-то странное, что-то от хищной кошки. Выражалось не только в том, что он творил с жертвами, но и в поведении вообще. Ходил как кошка, мягко, пружинисто, когти эти на пальцах – котяра натуральный. Раньше в нём этого заметно вроде не было. Если только самую малость. А теперь – Штык его даже немного побаивался.

Похоронив жертвы Шкета, включая Артёма, вампиры зашли в дом и Штык первым делом открыл все окна. А потом уселся на кровать и закурил.

– Воняет. – Заметил Штык через пару минут.

– Они тут неделю валяются. – Проворчал Шкет, садясь на стул в углу.

– Нафиг ты их сюда тащил?

– Не знаю. – Шкет пожал плечами. – Сам не понимал почему…, а когда завоняли, на душе легко стало, понятно всё сразу. – Он покраснел и шёпотом закончил. – Логово, пища, моё логово…, я вот…

– Гы. Зверюга, гы. – Шкет на него глянул раз и Штык дымом поперхнулся. А ведь и правда, как у зверя взгляд. Хотя, наверное, это из-за красных глаз. Тоже кстати, зрачки красные-красные.

– Я их…, вот этот запах уходит. – У Шкета глаза заблестели и он шумно принюхался. – И мне как-то, не так как-то…, словно завеса падает и я вижу…, бля, я же в натуре животное ебучее!

– Да брось! – Отмахнулся Штык. – Все грешны. Подумаешь – убил пару человек. В Новосибе у оперов папа знаешь что отколол? – Шкет отрицательно мотнул головой. – Двух подростков насмерть сбил и что думаешь?

– Посадили?

– Гы, хер там. Два года условно, так и работает начем криминальной милиции.

– Хм.

– Чё хм? Реально было, я тебе говорю!

– Откуда знаешь?

– По ящику показывали. – Что смотрел понакурке, пояснять не стал. И что потом когда ломало, парни с соседнего подъезда пришли у него плану покурить, он газету видел, с которой они косячки закручивали. Там было написано – один труп был, а не два. Но это всё детали. Один, два, какая разница, правильно? Вот, по его мнение правильно. Говорится же в поговорке – где один, там и два, а где два, там и три будет. Вот, наверняка, тот тип не одного человека убил, просто с тем одним велосипедистом, вышло так, что все в курсе. Так что технически он не солгал.

– Ну так-то, ну…, я не знаю. – Шкет бессильно пожал плечами. Снова закурил. – Ты вот говоришь всё так вроде складно, а на душе пиздец погано.

– А так и должно быть. – Вдохновенно соврал вампир. Ну, технически не соврал, просто он понятия не имел, как должно быть. В его случае выбор про злодеев, не эмоционально-моральная фигня (про газету, фотографию матери убитой девушки, сам момент пробуждения своей вечно дремлющей совести, подтолкнувший его к такой выдуманной морали, он успел прочно позабыть), вполне разумный обдуманный вывод и следующее за ним решение. Никакой малопонятной бодяги и самокопаний – разве что самую малость. В остальном только и исключительно мыслительный процесс по теме вопроса. – Ты Шкет не парься. Всё путём будет.

– Надеюсь. – Он искренне сказал, как-то даже с жаром. Штык в ответ плечами пожал. Надейся не надейся, а как есть, так и будет. Вампир по определению хищник. В его власти лишь выбрать, кого он будет убивать. Тех, кто не заслужил этого или реальных таких перцев, который смерть заслужили уже по факту своих действий. А тут уже встаёт вопрос полезности. Вампир ведь по идеи волк. А волк, он санитар леса – всяких забуревших кроликов, там оленей, лохов…, а нет. Лохов, волки не едят, это люди их, того. Так вот, волк, ест тех, кому по определению крышка. А вампир, значит, санитар общественного бытия. Устраняет тех, кто общество портит своим зловонным присутствием. Торговцы героином, естественно, не в счёт – те, что торгуют хорошим героином. Те, которые бодяжный толкают – уууу, те ещё хуже педофилов! Их точно на корм. Кстати, вот с них и стоит начать. Прикупить там, тут, ещё где прикупить, в общем, по всем торгашам пройтись. К тому же вены чешутся, душа горит – надо срочно соприкоснуться с светло-синим дымом Нирваны.

– А я откуда знаю? – Изумлённо выпучил глаза Шкет, когда Штык спросил, где геры можно взять.

– Ну как, ты же на этом районе живёшь или нет?

– Я, только я наркоту не уважаю. – Штык тут аж задохнулся от возмущения – не уважает! Маньяк! Извращенец! – Я бухаю. Сивуха лучше, чем гнилые вены.

– Гы, цирроз типа лучше. Гнилые вены плохо, а гнилая печень норм, да?

– Да отъебись ты. – Проворчал Шкет.

– Слушай, давай возьмём по дозе, ширнёмся, а бодяжный если – вот и завтрак будет. Торгаша схаваем.

– А если не бодяжный?

– Тогда нет, что ты! Если не бодяжный, я ещё и жвала порву тому кто на него наедет.

– Ну блять и логика.

– Нормальная логика. Ну так что?

– Я колоться не буду. Мне здоровье дороже.

– Ты вампир. – Напомнил Штык. Шкет брови приподнял, вроде как спросил «и что?». – Тебе пофиг. Даже передоз не страшен. Организм всё поправит.

– Всё равно не буду. – Заупрямился Шкет.

– Да как хочешь. – Штык откинулся на спину и улёгся на кровать в ботинках. Шкет злобно зыркнул, но промолчал. – Слушай, у тебя пожрать ничего нету?

– Почтальон только был. – Усмехнулся Шкет. – Уже кончился.

– Да не, я про колбаску, там картошечки, чисто перекусить. Нету?

– Ты издеваешься? – С явной обидой в голосе, проговорил Шкет.

– В смысле?

– Что в смысле? – Шкет скрипнул зубами. – Мы вампиры!

– Ну и? – Спросил он, когда Шкет выразительно замолчал.

– Да блять…, вампиры кровью питаются. И всё, пиздец. Вкурил?

– Ты с чего взял?

– Да ёпт, «Дракулу» что ли не смотрел?

– А, так я тоже так думал сначала. – Штык обратно сел. – А потом прикинь – рыба лежит в пакете, под пиво норм, пахнет вся. Я её хрясь, захавал. Во! – И большой палец показал. Задумался. И добавил. – Только это, реально вот рыба колбаска картошка там, потом как раньше срать идти надо. А вот кровь хаваешь – реально срать ваще не тянет. Я сам до сих пор поражаюсь. Басявая тема да?

– То есть, мы можем питаться не только кровью? – От лица Шкета краски отхлынули. Он вдруг вцепился в волосы и застонал. Потом сказал глухо. – Ёбаный баран…, а я же их жрал, я думал только кровь.., я же не знал…, я только кровь думал, и пил…, я же не знал…

– Ебучий Голливуд. – Важно кивая головой, по слогам проговорил Штык. Шкет перестал волосы свои драть и голову поднял. Мутным взглядом посмотрел на товарища по несчастью.

– Такая подстава. – Прохрипел он, после минутной паузы.

– Не говори кореш, в натуре кидняк не детский. А ты забей. Там у них просто всё по сказкам, по этим, как их, легенды, шоб им всем в рот да метра три. Всё путём будет.

– Нихера не будет. – Шкет посмотрел на свои руки, Штыку их показал. – На них столько крови…

– Да под краном вымой и всё. – Лениво зевая, протянул Штык – опять на кровати растянулся.

– Чего?

– Говорю под краном, с мылом и нормуль. Чё там кровь, грязь, оно с мылом и норм… – Закрыв глаза, он безмятежно улыбнулся и добавил. – А классно что срать не надо, если только кровью питаешься. Клёвая тема, мне так реально нравится…

– Штык. Эй, ты тут? – В ответ раздался громкий храп. Шкет откинулся на спинку стула и ошеломлённо хлопнул веками. – Н-да, послал Бог кореша…

Но в одном он прав абсолютно. Шкет по большому в туалет не ходил с того дня как его превратили в вампира.

А вот его логика насчёт тех, кого можно убивать…, странная логика. Совсем странная. Получается, убивать можно почти всех, кого закон порой и вовсе на свободу отпускает. С другой стороны, с такой логикой и еды всегда впрок и вроде как совесть чиста – плохих людей караешь…, и всё равно как-то на душе не спокойно. Шкет встал, подошёл к стене. Облокотился плечом, закрыл глаза и повернул лицо так, что бы лучше чувствовать тухлый запах разложившихся тел, въевшийся в стену. Минуты три так стоял, вдыхал вонь тухлятины и блаженно улыбался. Когти сами, без участия сознания, то слегка вылазили из пальцев, то вновь в них втягивались. Потом Шкет вдруг отпрянул от стены и тряхнул головой.

– Что за хрень со мной творится? – Он чувствовал, как бурлит кровь, как организм буквально жаждет поохотиться на живую, визжащую добычу. Словно он большая кошка, хищник, а они все кролики, его законные жертвы, мясо на ножках…

Шкет поспешно вышел на улицу, на свежий воздух. В голове немного прочистилось. Сердце успокоилось, желание рвать и убивать, исчезло. Почему эта вонь так на него влияет? Ответа у Шкета не было. Он просто знал, что запах тухлого мяса, пробуждает в нём звериные инстинкты и сознание человеческое начинает затухать, растворяясь в них. И самое противное – ему нравится этот момент. Он преполняется таким наслаждением, какое не даст ничто в этом мире. Он становится зверем…

Парень тряхнул головой и зашёл в дом. Прошёл в комнату, где лежали мертвецы. Открыл шкаф. На пол посыпалась одежда, украшения, кошельки – вещи тех мертвецов. Всё более-менее целое или ценное, он укладывал сюда. Сам не особо понимая зачем. Тогда его не волновали вещи сами по себе. Наверное, трофеи, как у всех маньяков…, он переодел рубашку, сменив её на тонкую кофту, слабо пахнувшую духами. Взял один кошелёк. Рублей пятьсот. Хватит. Проверим, слова этого Штыка…, всё-таки именно этот урод палас изгадил. Сто процентов. Шкет хорошо запомнил тот момент. Ладно уж…, он всё-таки сумел вырвать его из этого кровавого безумия, даже дал какую-то зыбкую надежду и нечто вроде новой морали. А она ему сейчас дороже жизни. С прошлым мировоззрением ему одна дорога – в петлю. Что не вариант. Пробовал. Час провисел на перекладине. Раз сорок задохнулся и умер, а что толку? Секунда, оживает и опять задыхается. Только намучался и всё. Пробовал и вены резать, пока брат валялся на кухне с разорванной глоткой. А потом Артём начал вонять тухлятиной и крышу снесло. Шкет не помнил дней пять своей жизни. Только рваные фрагменты, картинки тёмных улиц, крики, кровь, тёмные фигуры и бесконечная зловещая радость настоящей охоты…

Шкет шёл до магазина обычным, человеческим шагом. В пути он думал о том, что произошло. Вспомнил всё, до мельчайшей детали. Как пришёл серый человек в плаще, как он укусил его и как утром загорелся в лучах восходящего солнца, прямо в его комнате. Он помнил, какая жажда жгла его, лишая разума. Помнил как услышал в соседней комнате тяжёлый стук человеческого сердца, как накинулся на брата, что-то готовившего на кухне, то есть в зале – они у них совмещены как бы, и зал и кухня сразу…, почему он не увидел того серого человека? Почему не услышал сдавленного крика ночью, когда вампир пил его кровь? Почему? Он убил Артёма, выпил его. А потом понял что натворил. Эта пелена, этот голод, они схлынули, едва Артём испустил последний вздох, а в желудке появилось приятное тепло – он был полон кровью брата. Шкет сходил с ума, пытался умереть, но не получалось. Раны заживали, смерть не длилась больше одной секунды. Потом вернулся голод, но Шкет не уходил из дома. А потом душок тухлого мяса…

Всё помнил, до мельчайшей детали. А подробностей безумия кровавой охоты, вспомнить не мог.

В столь ранний час, магазин оказался пуст. В плане покупателей. Продавец на месте, у весов скучает, тётя Клава звать. Полки ломятся от товаров. В основном крупы – народу тут немного, этот магазин на отшибе, если будет торговать пирогами, там рыбами всякими, быстро прогорит. Просто сгниёт всё. Вот и торгуют в основном крупой, да картошкой. Но иногда привозят и скоропортящиеся товары, такие как колбасу. Немного и расходится по местному населению довольно быстро. Впрочем, сейчас ещё не всё успели скупить.

– Здрасте тёть Клав.

– И тебе не хворать. – Поправив кокошник, мрачно отозвалась продавщица. – Опять бухаешь?

– Нет, что ты тёть Клав. Мне колбаски взвешайте.

– Чё нет-то? Вон, – толстый палец ткнулся вперёд, чуть не выбив глаз, – глазищи красные все. Алкаш! Да если бы не знала мамку твою, да вот как взяла б кочергу и по хребтине тебя ирода!

– И водки мне, пять бутылок. – Рыкнул Шкет, вдруг разозлившийся от таких слов и жестов. Вспышку ярости подавить стоило не малых усилий, но тётя Клава возмущаться перестала. Ворча, что-то выставила на прилавок водку, стала колбасу взвешивать. Отказываться как бы поздно. Раз уж на прилавке уже…, водка она помогает. От душевных травм лечит. А он брата…, не так давно.

Шкет расплатился и вышел.

– Алкаш проклятый. – Буркнула продавщица, в спину покупателя.

Шкет не отреагировал, просто вышел. Может этот Штык и прав. Может, стоит подумать о будущем в его ракурсе восприятия. Мораль санитаров леса…, хм, а звучит. И, если он поможет как-то этому миру, сделает его чуточку лучше – может, ему простится за братоубийство? Может, Артём его простит? Ведь если он спасёт много-много жизней от участи героинового рабства, от участи изнасилования, от смерти, может, это добро перевесит чашу весов Зла и его простят? А?

Раб героиновый, в миру Алексий, более известный как Штык, открыл глаза. Но ещё до того, он понял, что в доме остался один. Сел, закурил.

– Чё за нахер? – Буркнул вампир, почесался. Не, голова не чесалась. Ниже, там, где ремень. Ну, бывает, не так лёг не там повернулся и чесаться начинает. Это ничего, нормально. А вот куда Шкет стёрся с этой реальности? В смысле куда ушёл? – Ну если опять трупак притащит…, по зубам ногой, без вариантов! – Глянул вниз, на тапки свои. – Левой, с неё половчее.

Почему именно левой? А бес его знает. Просто с левой показалось удобнее.

Воняет ещё. Вот тоже догадался трупы в комнате складировать. Молодой ещё. Вот чего Артёма не превратили в вампира? Он нормальный был. И возраст нормальный и по всем прочим статьям. Например, траву уважал. Хороший был человек. А Шкет он какой-то…, малахольный что ли.

Ладно, как с козырями свезло, так и придётся колоду тасовать. Только бы мусорам не спалиться раньше времени. Сейчас даже самый сопливый стажёр легко сообразит, почему тут пахнет так невкусно. Блин, а ведь в кино говорят, что запах мертвечины вообще не выветривается. Вот если сдохла крыса в доме, за обоями там или ещё где. Полежит неделю и всё – обои менять надо мебель выкидывать. Ну, будем надеяться, в кино ошибались. Тем более вот живой пример – он, да Шкет. Дракула от солнца горел как факел. И распятия боялся панически…, впрочем, в кино ведь не говорили, что он именно от распятия как от вещи шугался. Ну, что там сила типа какая-то могучая вся страшная. Может по фильму, там режиссёрская задумка, может, Дракула головой болен был и боялся всяких вещей, не только там распятий каких, а ещё может, боялся фантиков от конфет «буратино» и женских трусиков – никто же прямо там не сказал, что вот Бог реальный авторитет для любого кровососа. У блин, слово это гадкое опять – кровопийца! Во, это звучит. А сосы эти, не очень оно как-то, ассоциации всякие нехорошие появляются.

Так, куда всё-таки свинтил этот мелкий пакостник?

А мощные у него когти. Штык посмотрел на свои ногти. Поскрёб один. Не, просто ноготь. Вряд ли он у него может тоже так выскакивать и превращаться в длиннющий коготь. Удобная фигня – в каждом пальце по ножу-выкидухе. Чего ему такой темы не досталось? Эх, судьба-злодейка! А что если у всех вампиров есть что-то эдакое, уникальное? Там, когти в пальцах, уши как локаторы или это, как в мультике, глянул так бровь одна вверх, другая боком и налево – бумс! Лазерный луч. И все в шашлык поджарились. Круто было бы. Ну-ка.

Штык вперил взгляд в стену. Напрягся, покряхтел, бровями пошевелил, нахмурился, потому выпучил глаза, даже сказал «у сезам сука откройся!», но всё без толку. Лазеры не появились.

– А и похер. – Махнул он рукой на стену. Закурил вторую сигарету. Поспать может? Да так вроде выспался…, хотя вроде как нет. Штык упал обратно. Снова сел – докурить надо. Самому себе ведьмин костёр устроить как-то не очень хочется. А оно в лёгкую – уснул с сигаретой, бычок упал на одеяло и всё, вызывай пожарных, пусть собирают тебя в маленький бумажный кулёчек. А на больше там не останется. С шлаком и головёшками всё перемешается, что из ботинок потом высыпят и всё, остальное на пожарище останется. Так что тут осторожно надо. Или спать на полу или не курить на сон грядущий. Покурил, бычок аккуратно затушил об палас – он всё равно воняет, хрен с ним, и спать лёг обратно. Спал хорошо, сладко. Даже сон приснился. Опять себя увидел. И ту странную девушку в фиолетовом костюме из кожи. Они занимались таким интересным приятным делом – ей богу, просыпаться не хотелось совсем. Классный сон. Увы, ничто не длится вечно.

Штык открыл глаза сел. Снова этот звук – стеклянный звон. Но не такой как от посуды, а сочный, приятный уху, с контрольными бульками, после каждого дзинька – бутылки с какой-то жидкостью внутри. Причём, скорее всего с вполне определённой жидкостью. У неё бульк особенный.

– Шкет, ты? – На всякий случай позвал Штык. Ну, по привычке. Тут же принюхался, и ответ получил раньше, чем из коридора отозвался мрачный голос.

– А кому ещё сдалась эта хата задроченная?

– А чего у тебя в сеточке звенит? – Поднимаясь на ноги, спросил вампир.

– Сметаны килограмм блять.

– Сметана не звенит. – Штык вышел в коридор. На пороге стоял и разувался Шкет. – Чего разуваешься? – Парень глянул на гостя, обутого и довольно улыбающегося. Потом на пол взгляд перевёл – пыли слой выше подошвы. Чертыхнувшись, обратно обулся. Мимо прошёл, к столу.

– Бухать будешь? – Спросил Шкет на ходу. Добравшись до стола, брякнул сумку на столешницу и полез в ящик, за рюмками, тарелками.

– Раз ширева нет, то не прочь и тяпнуть рюмашки три четыре, перед тем как литру в желудок уронить, гы. – Ощерился вампир, пристраивая стул к столу. – А закусон? – Залез в пакет и достал колбасу. – Во, тема. Давай нож и… – Шкет поставил на стол рюмки, забрал колбасу и наставил на неё указательный палец. С тихим шелестом коготь вышел наружу. Одно движения и палка разрублена пополам. Штык уважительно кивнул. – Нормально, не подумал. Ну, наливай что ли?

Шкет сел на стул, налил по первой. Выпили, закусили. Причём Шкет закусил так, что пол куска своей половины палки съел. Словно спирт палёный закусывает.

– Сивуха? – Жуя колбаску, поинтересовался Штык.

– Не. – Помотал головой Шкет, наливая по новой. – Проверить хочу, может ты мне пиздишь.

– Ты про хавчик человеческий? Ну, это ты зря. Я же сказал, можно и так хавать. Просто без крови всё равно скоро жрать будешь хотеть постоянно. Кропаль крови всё равно надо.

– Вон как…

– А ты думал? С этим вампирским кидняком одни ебучие сюрпризы брат. – Штык даже слезу смахнул. Её правда не было, но он всё равно смахнул, тут ведь главное не наличие слёз всяких, а конкретно реальный такой жест, ну, театрально показательный. Типа чувства иллюстрирует. Сильно глубокие. А это тема серьёзная, чувства там, эмоции, настраивает на дружеский лад, всяких оболтусов типа Шкета. Да и самому надо бы настроиться, собрат всё-таки.

Хорошо в тот день посидели. Колбасу всю съели, о жизни поговорили, о людях, Артёма помянули, тех людей, что Шкет убил. Потом случился конфуз – эмоции захватили парня так, что он забыл про контроль и в одно мгновение протрезвел. В ноль пьяному Штыку пришлось тоже трезветь, что бы объяснить, как удерживать этот контроль на постоянном уровне. Ну, а как иначе? Трезвый пьяному не товарищ. К тому же Штык уже с трудом ворочал языком и сам себя смутно понимал.

Минут за тридцать удалось объяснить Шкету, как держать контроль, что называется на автомате. После чего откупорили третью бутылку и продолжили поминки – Штык считал, что они празднуют, но Шкет упёрся рогом. Поминки и всё тут. Пришлось соглашаться и каждые десять минут изображать горечь утраты, скорбь на лице, да пить не чокаясь. В процессе Штык поделился интересной мыслью – водка начала действовать так же как раньше. Ещё неделю назад, он не опьянел бы с бутылки, а то и с двух. А с тех пор как стал вампиром и наловчился контролировать восстановительные возможности тела, водка действует, как после армии. Бутылка и в дрова. Шкет тоже поделился – он, оказывается, по литроболу слыл местным чемпионом и опьянеть с бутылки физически не мог. Так, слегка раскраснеется да словами запинаться начнёт, но что бы в дрова – уже года два такого не было. А тут, опять как в юности пьянеет. Тут Штык рассмеялся и обозвал собутыльника сопляком зелёным. Шкет ответил тем, что воткнул ему нож в плечо. Тоже вот, не доставал ведь, а как обозвали, покраснел, руку вниз, под столешницу, и оттуда нож достал – по привычки видать. Штык почему-то не разозлился. Честно говоря, он даже не сразу понял что произошло. Ну ударило в плечо что-то, а боли не почувствовал. Глянул – нож торчит, и вот пробило его на смех. Вроде не курил даже, а так это смешно ему показалось…, в общем, конфликт на почве пьянки умер не родившись. Нож вытащили, со смехом обнялись, руки пожали и ещё выпили.

Весело, в общем, время провели.

А на утром, проснувшись совершенно свежие без тени похмелья, вампиры отправились похмеляться. Тут выяснилось, что спиртного уже нет. Ну что тут сделаешь? Пришлось в магазин опять идти. Шкет снова полез в свой ящик с трофеями и Штык сие увидел.

– Серьёзно втарился. – Похвалил он парня. – Можно месяц хер пинать.

Идти решили вдвоём. По пути Штык обратил внимание, что, несмотря на дневное время, улица пустынна. Шкет пожал плечами и демонстративно указал на всё вокруг широким жестом. Собственно Штык и так знал, почему тут пустынно. Просто, что б разговор поддержать спросил. Да что бы к одному важному моменту, так сказать, мосты навести. После жеста Шкета, Штык задумался чего бы ещё спросить, что б, значит, мосты крепче были. Не придумал и решил, что так сойдёт.

– Слушай, – перешёл он сразу к сути дела, – я вот чего думаю. Домик твой палёный, трупаками пропах. – Помолчал, давая товарищу возможность самому догадаться, о чём речь. Шкет меланхолично сплюнул – толи не догадался, толи лень ему догадываться было. – Так вот, такая тема, тут ведь по любэ много брошенных домиков. Или таких где алконавты никому не нужные обитают, да? – Шкет кивнул, сигарету стал прикуривать. – Во. Так нахера нам на палеве обитать? Давай вытряхнем какого-нибудь алконавта или займём пустой дом. И не далеко, на районе останемся, и если что, не спалимся на мертвечине.

– А с алкашом что делать? – Шкет явно задумался. Разум у него прочистился, и доводы товарища сейчас воспринимались с позиции логики.

– Схаваем.

– А как же убивать только тех, кто заслужил этого? – Вполне оправданно удивился Шкет.

– У каждого исключения, должны быть правила. – Задрав указательный палец в небо, глубокомысленно проговорил Штык. Понял, что сказал что-то не то. Пожевал губами, затылок почесал, снова мысленно всё повторил. Правильно вроде сказал…, а чувство такое, что не правильно.

– У каждого правила исключения должны быть, ты это хотел сказать? – Проворчал Шкет, немножко раздражённо покосившись на Штыка.

– Бля, точно! – Вампир с силой хлопнул товарища по плечу, у того сигарета выпала. – Молодец кореш, соображалка у тебя, прям в натуре завидую. Без пизды, в натуре.

– Короче! Остаёмся пока в моей хате. – Рыкнул Шкет, закуривая новую сигарету.

– Ну как хочешь. – Штык тоже закурил. Глянул вперёд, пальцем показал. – Мы туда идём?

Шкет посмотрел по курсу пальца товарища – стоит деревянный магазин, чем-то напоминает русскую избу из школьных учебников истории. Вывеска с завитушками резными и надпись «Коловорот». Кивнул товарищу. Тут как бы на весь район магазинов больше нету. Ближайший от Коловорота, Бантик – два километра вверх по разбитому асфальту. Он там змеится, виляет весь, словно его по пьянке ложили. Впрочем, оно вполне возможно. Строительные работы вещь нудная, тяжёлая и долгая. Ещё и сейчас самый популярный вид чаепития среди рабочих строительного типа, обычно проходит с вкусной закуской. Чай просто крепкий сильно, без закуски никак.