Мишень

– Я не сумасшедшая.

– Ги-ги. Га-га. Не сумасшедшая она, – будто гром, прогремел голос монстра в подтверждение её жалкого существования. – Не сумасшедшая она. Какая? Какая? Спрашиваете? Вы меня спрашиваете? Ха-ха! Глупцы! Не сумасшедшая она! Чёрт бы её побрал! Посмотрите же, не сумасшедшая она.

Тимур подскочил к женщине и, не сгибая ног в коленах, словно автомобильный кран, медленно наклонился вперёд. Всё та же рукоять отвёртки, которой, надо признаться, всё-таки не удалось спасти Кристину, торчала из окровавленной глазницы. И всё тот же, оставшийся в живых, один единственный глаз впился в её взор и засверлил ненавистью и злобой. Сладкая парочка не расставались.

– Смотри на меня, – приказал здоровяк, – смотри и любуйся, не сумасшедшая дрянь! Благодаря тебе, было испорчено такое прекрасное тело. Такое сильное и весьма здоровое, не искалеченное лекарствами и всякой другой заразой тело…

С этим не поспоришь. Тим был спортсменом, фанатиком здорового образа жизни. Мало того, что его рацион питания был всегда ограничен лишь натуральной пищей, отсутствием алкоголя, он ненавидел тех, кто не пренебрегал фармакологией и вливал в своё тело всякие препараты, искусственно формирующие скульптуру тела. Поэтому к своим, тридцати с хвостиком, помимо весьма привлекательного лица, его комплекция выглядела на миллион долларов.

– …Такое подходящее… такое зачётное… тело, тварь! Видишь? – он вылупил уцелевший глаз, словно старался разглядеть что-то. – Видишь, вонючка? Это сделала ты! Ты!

Крис подумала, что дальше последует очередной удар, но, вместо этого, монстр выпрямил спину, сел на диван и, не отрывая прилипший к её лицу взгляд, продолжил:

– Знаешь, я повторю… Да, всё же повторю. Не держу зла на тебя за-а-а… – пальцем он повертел вокруг головы и многозначительным тоном заявил: – Не могу сказать, что не расстроен… Скорее разочарован, чем рассержен, но… Но это вполне, может быть, очередно-о-ой… – включился дефект речи, как отметила Тина, – … очередно-о-о-й. Да, чтоб тебя! У-у-урок! Да!

Его лицо засияло в адской улыбке. Что-то было в ней не так. Помимо зла и ненависти, присутствовало нечто такое, что Кристина не могла объяснить себе, что-то иное, не связанное с понятиями человеческой природы. Только она забыла об одном: воображение до сих пор играло с ней.

– Разочарован тем, что ты… поразила меня… – его слова больше походили на выученный урок, нежели на речь человека, подверженного эмоциональному всплеску. Словно и не он говорил вовсе.

Ты забыла? Тим умер.

– …поразила своим поступком. Я никак не ожидал такого поворота, понимаешь? – он развёл руками в стороны и покачал головой. – Надо сказать… Н-н-да! Да! Да!

– Отпусти меня, Тим, – попросила Крис, и сама удивилась тому, что сказала, поскольку уверенности в выполнении просьбы уж точно не было. Слова вырвались сами по себе.

– Отпустить? – удивился он. Не менее изумился и единственный глаз, который чуть не выпал из глазницы. – Отпустить? Кого? Тебя? Тебя никто не держит. Вали куда хочешь, скатертью дорожка! Ги-ги, га-га!

На мгновение монстр умолк, но уже через секунду продолжил, также размеренно и монотонно, будто читал заученную речь:

– Ах, да! Я и забыл. Ты об этом? – он ткнул рукой в сторону верёвочных оков, – Да, да. Я и забыл, что здесь такая беда. Непонятно, как они здесь оказались, и, вообще, что же происходит? Извини, дорогуша, я здесь не причём?

Он оскалился вновь, всем своим видом демонстрируя превосходство. Мол, да, женщина, я буду издеваться над тобой до самого конца, до тех пор, пока из тебя не выйдет последняя капля жизни. И в подтверждение мыслей Крис монстр возобновил речь:

– Я ничего такого не хочу сказать, но ты ведь знаешь, что бывают такие ситуации, что-о-о… Ты, как бы, не причём, но и, в то же самое время… причём. Тебе, наверное, будет трудно понять, о чём это я талдычу тебе, но… – Тимур снова развёл руками, – … вот так. Я здесь не причём. Да, да.

Молчание. Тина вспомнила о тех мыслях, которые разжигали в ней пламя надежды ещё несколько минут назад, о сверхспособностях человеческого мозга и тела, о силе духа. Муж, будто бы читал её мысли и в подтверждение тому выплёскивал на неё очередную порцию сарказма. Пугало другое: он никогда не освободит её, будет мучить и совокупляться. Последняя мысль привела Крис в дрожь, воспоминания нахлынули горькой волной, отчаяние застучало в висок, и заёрзала «полая тварь» позади.

– Отпусти меня, Тим, – повторила Кристина, – отпусти.

– Ты что, тупая? – вспыхнул монстр. Ни на секунду не сводивший с неё взор глаз на мгновение оглядел пространство вокруг жертвы и вернулся на прежнее место. – Ты не слышишь меня? Да?

Он снова умолк. На этот раз немного дольше обычного. Уже через минуту-другую супруг включился, всё тем же набором речи излагая мысли:

– Помимо того, что от тебя разит за версту и… заметь, воняло всегда. Помимо испорченных планов, разрухи идей и мыслей моего «я»…

«Он безумен, Тина. Разве ты не видишь?»

– … Помимо необходимости, я бы даже сказал, что вынужден был находиться рядом с тобой… И как же я хотел раздавить твою жалкую душонку! Дак, вот, помимо необходимости жить с такой вонючей тварью, как ты… Ты ещё и тупая, значит? Да! – крикнул он.

– Тим… – шепнула Кристи. Ей неожиданно захотелось, чтобы полугодовой лицемер на миг вернулся, и хотя бы на какой-то период, пусть на минуту или на час, она почувствовала себя нужной, ощутила ту маленькую надежды, которая до сегодняшнего дня теплилась в ней, оказалась в том завуалированном мире, в котором хорошо и сладко.

– Заткнись! – рявкнул он. – Я понял, ты не тупая, ты просто глухая! Глухая, не сумасшедшая! Ха-ха! – оживился Тимур от собственной шутки.

«Он безумен, Тина. И как же ты могла допустить такое? – спросила мама. – Как же так вышло, что твой муж ирод?»

– Теперь услышала? Ау-у-у! – он наклонился на диване, приблизив сладкую парочку к ней. – Я здесь не при-и-чём. Э-то не я! Услышала?

Впервые за долгие минуты монстр отвернулся, чтобы в следующий момент вновь выплеснуть на женщину очередную порцию сарказма:

– Правда, не видел, как ты здесь оказалась. Я смотрю, тебя нет. Знаешь, был так удивлён, когда не обнаружил тебя в коридоре… ну, там… в твоей моче… – последнюю фразу он выделил особенно чётко, наверняка, чтобы подчеркнуть всеобъемлющее отвращение, которое он сейчас испытывает, – …думаю, где она? Да, что за ерунда? А потом, хо-па-а! Джек пот! Ты здесь. Я, конечно, был опять-таки удивлён, что ты… – монстр повернулся к Крис, – …привязанная. Сидишь такая бедненькая, беззащитная.

Тимур застыл в ожидании. Казалось, он ждёт какой-нибудь реакции от супруги, чтобы продолжить издеваться и наградить её жалкую мольбу дозами остроумия. Кристина ощутила сухой огромный, будто бумажный, комок в горле. Ей ужасно захотелось пить. Спина больше не беспокоила её, ровно также как и живот – постигая всю серьёзность ситуации, они решили пока не беспокоить хозяйку, оставив жалобы и плач на потом, в более подходящий момент. Не капризничали и руки: на тех местах, где совсем недавно пылал огонь, теперь ничего не было: словно в солидарности пояснице и животу, уснула кожа. Вот только ко всем этим положительным элементам до безумия хотелось пить.

– Пить, – попросила Тина, – пожалуйста, Тим.

– Ой, – только и сказал монстр и вновь умолк.

Последующие минуты, пять или десять, а может и больше, он сидел, смотрел на женщину и не вымолвил ни слова.

«Готовься, дорогуша. Сейчас он вытрясет из тебя всю душу, – заявила мама».

Но вместо того, чтобы встать и убедить девушку в правильности рассуждений матери, Тимур встал, задумчиво сказал слово «идея» и удалился из комнаты.

Пошёл за ножом, – подумала Кристи.

«Ты думаешь, подобный вариант подходит? Нет. Отнюдь, не могу не согласиться, что мысль в целом движется в том направлении, но слишком уж просто, – подытожила мама. – Не в его стиле».

С каких это пор ты стала разбираться в нём?

«С тех самых, как он выстругал тебя полгода назад, дорогуша. И ты забыла, я всегда была рядом с тобой?»

Почему же ты не помогла мне?

Мать не ответила. Спустя минуту пришёл он. В одной руке он держал литровую банку с водой, в другой – пакет с чем-то белым. Кристина смогла разглядеть, что в кульке только когда монстр вплотную приблизился к ней, сел на корточки и в упор подставил своё лицо к ней, да так, что торчащая рукоятка коснулась её виска. В пакете был белый порошок, очень напоминающий соль или чистящее средство, но это было не важно. Не беспокоило девушку и то, что её муж замыслил и как собирается применить эти вещи (наверняка против неё). Сейчас Тину напугало другое, его выживший глаз. Помимо излучающей злобы и ненависти, было в нём что-то такое, что приводило в ужас. В памяти Крис вспыхнул эпизод некоего фильма, который ей довелось смотреть в далёкой юности, про ожившую каким-то колдовским проклятьем куклу, убивающую всех подряд. И ей всегда было интересно посмотреть на неё наяву. Как это может быть, чтобы пластмассовые детальки могли двигаться, губы шевелиться, и, самое главное, стеклянные глаза, приводившие её в ужас, вообще могли видеть? Эти вопросы остались без ответа, заняв ячейку в сознании под названием «сказка».

Конечно, в эту секунду на неё уставился не стеклянный глаз вполне реального и живого мужа, но что-то в нём было не так. Она заметила маленькие чёрные вкрапления на белке и радужке, которые вполне могли быть следствием напряжения и поломки сосудиков. Только смущает одно, цвет. Вместо красных точек лопнувших кровяных дорожек внутри под оболочкой глаза виднелись круглые правильной формы маленькие шарики, которые будто звёзды на негативе осыпали поверхность. Вместе с этим было что-то ещё, что не могла понять Крис. Нечто неуловимое и пугающее. Подобные вещи показались женщине весьма странными.

«Ну, не настолько странными, как твой муж, дорогуша, который, между прочим, собирается тебя убить»!

– Ко мне пришла одна идея, – заявил монстр. – Она, конечно, мне не совсем нравиться, но… выбора у нас нет. И… каким говном бы ты ни была, всё же придётся смириться с той идеей… Вот так.

Он отстранился, привстал на ноги и в следующую же секунду вылил на жену воду:

– Ты хотела пить? – произнёс он это с таким хладнокровием, что у Крис уже не возникло сомнений, что мамины заключения сейчас сбудутся. – Пей, дорогуша. Что же ты не пьёшь? Или тебе мало? Принести ещё?

Это и была его идея.

«Нет. Не совсем так. Он убьёт тебя медленно и… со вкусом».

– Что же ты молчишь, тварь? – спокойно спросил он. – Тебе не по душе? Не по душе? Ты думаешь, мне сейчас хорошо? Ты думаешь, вот так-то это просто? Взять и поменять план… поменять из-за тебя.

Опустошив стеклянный сосуд, он отшвырнул его в угол и снова присел к жене:

– Идея, конечно, абсурдная. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, это единственный шанс восстановить план, к которому я стремился, – монстр протянул к женщине руку и схватил за подбородок. – Дерьмо дерьмом, а выхода у меня нет, дорогуша.

Он безумен. Ты же видишь это. Болезнь прогрессирует, и уже ничего не изменить.

«Ничего не изменить уже было и тогда, когда он в первый раз убил в тебе человека. Когда Тим умер! – крикнула мама. – Не зли меня, дочь! Хватит кормить себя дурацкими надеждами и тупыми мыслями. Не могло быть иначе. Если бы ты вовремя пошевелила своей задницей и приняла меры, то жила бы сейчас где-нибудь в другом месте с каким-нибудь другим мужиком, гораздо лучше этого».

Тимур раскрыл пакет и высыпал содержимое на голову жертве, старательно распределяя правой рукой слой, чтобы тот был равномерный, и стряхивая излишки на голые плечи девушки.

– Ну, ничего, дорогуша! Всё будет хорошо, – проскрипел монстр, и, уткнувшись к супруге лицом к лицу, обхватил её голову руками. – Ты мне веришь?

Частички белого порошка попали на её лицо, нос и уши. Только, спустя каких-то пару-тройку секунд, когда на голове появилось весьма неприятное жжение, и по щекам на губы скатились капли воды, Кристи поняла, что это была соль.

«Что-то невообразимое, – поразилась мама, – это же бред!»

Почему соль?

«Если я тебя правильно поняла, то сам факт орошения и щедрой обсыпки тебя нисколько не смущает? А соль, значит, это что-то из ряда вон выходящее? – воспалилась мать. – Начинаю думать, что безумие, вероятно, есть не только у него».

– Вот так, чтобы было правильно… – заботливо произнёс монстр, – …правда, не уверен, что это поможет, но у нас нет выбора. Ага?

Выживший глаз, окроплённый, как сейчас уже показалось девушке, песком, вылупился на неё и уже не вызывал никаких сомнений, что его носитель был болен, в буквальном смысле этого слова. Вероятно, зараза возникла случайно, и не исключено, не без помощи кого-то или чего-то, о ком или о чём она совсем не могла знать. Будь то укус единственной в своём роде мухи, переносившей безумный вирус, которой на пути повстречался Тим, наградивший жаждущего крови паразита своей плотью. Или жалкий немощный умирающий от голода червячок, проклинающий создателя сложившимся положением вещей, получил с небес последний шанс и проник в тело случайного прохожего. Или проклятье старухи, обделённой вниманием молодого человека, который в силу, может быть, излишней задумчивости, не помог перейти улицу или помочь с тяжестью, что в последствие могло привнести в их семейную жизнь хаос. Или же это наследственный ген, алчущий расправы с «нелепыми», передающийся из поколения в поколение, дремлющий до сих пор, лопнувший, будто прыщ, в самый неподходящий (для Крис, конечно) момент. Так или иначе, и какой бы сумасбродностью не наполнялись мысли девушки, но факт невозможно скрыть или затушевать. Муж болен, и его нужно лечить.

«Или убить, – подытожила мама».

Кристина не находила слов, лишь дерзкие и глупые соображения ворошились в затуманенной голове, не находя поддержки на дурные предположения. И только после того, как трезвое сознание понемногу возвратилось к ней, как «полая бестия» разрешила на секунду отвлечься и ненадолго отлучиться, Крис в очередной раз ощутила всю горечь происходящего с ней. Игла печали и обиды пронзила и без того ноющую грудь, освобождая поток накопившегося несчастья. Девушка зарыдала. Горячие жгучие слёзы устремились так стремительно, что в глазах стало очень больно. Сдавленный хрип с букетом неестественных диких звуков прокатились по комнате, приводя в ужас только лишь виновницу их появления, когда как здоровяка, в руках которого находилась сейчас голова Кристи, ничуть не смутило это, напротив – привело в восторг.

– Ги-и-и-и… ги-и-и-и… – поспешил передразнить он, – ги-ги, га-га, сопля из носа потекла!

Монстр отстранился и сел на диван с таким видом, словно сделал что-то вполне стоящее и значимое, выполнив долг, с чистой совестью приняв результат и окунувшись в наслаждение. Он развалился, принял полулежащую позу и опрокинул голову назад, выставляя рукоятку строго в вертикальное положение. Ноты отчаяния, рвущегося из души женщины, сменил припадок бесконтрольного визга, с которым, уже не смогла справиться даже «полая зараза». Громкий безумный плач раскатился по комнате и ударил по вискам женщины. На короткий миг, ей даже показалось, что он не её вовсе, что она так и не сможет, что это в её голове. Нет никакой беды, нет никакого горя, есть только кошмарный сон, на улочках которого ей пришлось заплутать. И, правда, так легче: девушку больше не заботили безмозглые мысли, не донимал страх, даже мамы не было рядом. Некая лёгкость и беспечность навестили её, отстранили от действительности и привлекли к себе: «Пускай там кто-то орёт, непонятно кто! А мы тут посидим, помолчим и ни о чём не будем думать».

Так легче.

– Нет уж, дорогуша! – крик монстра перебил истерику и выволок женщину из пучины безумия. – Так дело не пойдёт! Мы же не одни в этом доме! Ты забыла.

Весьма огорчённый происходящим, здоровяк вскочил с дивана, в ту же секунду схватил пустую банку и поспешил к жене. Последнее, что ощутила Тина, это звон. Он раздался внезапно, прогремел в голове и колючим эхом застрял в полости. В тоже время, весьма неожиданно для Крис, закричала мама, и её крик тут же смешался с болью. Дребезг, крик и боль закружились в дьявольском танце, приводя в ужас и без того обессиливший рассудок. Безумная пляска обернулась горячим гудением, которое заполонило всё пространство, крепко ухватилось за нутро и поволокло к «полой подружайке». Как и прежде, она с радостью обняла хозяйку и крепко прижала к себе. Как ни странно, но сейчас Кристина была счастлива, как никогда.

***

Длительный монотонный, нестерпимо нудный, длящийся вечность, словно ветер в трубе, омерзительный нескончаемый звук. Он проник в каждую клеточку мозга, заставил тело выть до дребезжания костей, воспалил новый виток боли. Кажется, этот несносный гул невозможно удалить, и нельзя извлечь источник вибрации, ковыряющий голову. Гудение обрело некую форму, некую жизнь, словно вынужденной бороться за жизнь мыши пришлось прыгнуть в пучину воды и обрести новую непохожую жизнь, и как бы ни сопротивлялся разум, стать жительницей морской фауны, этакой уродливой рыбёшкой. Так и девушка, на миг почувствовала себя в другом мире, несходным с обыденным, будто в космосе. Шум занял место в пространстве, пришёл и уселся рядом с «полой», которая, отнюдь, была не против.

Правда, всему есть объяснение – так считала Тина. Всему, кроме, может быть, той малости, которая сейчас происходила с ней, и на которые она, к великому сожалению, никогда не сможет найти разумное толкование. Только гул в её голове всё-таки имел причину.

Когда она открыла глаза, в комнате уже властвовал, как сказала бы мама, божий свет. Сомнений не вызывало, что на дворе был уже день в самом разгаре, поскольку в эту комнату столь яркий свет приходит лишь днём, даже сейчас, когда за окном властвовала зима. Все те же звуки мимо проплывающих машин, детишек, играющих на площадке расположенного недалеко детского сада, и бряканья строительной техники, оформляющей близлежащую территорию посадкой новых жилых зданий. И, не смотря на то, что ранее её слишком уж раздражали посторонние шумы, проникающие в квартиру, сейчас они были как никогда родными. Крис была счастлива услышать их вновь, ведь это означает одно – она всё ещё жива.

«Ты этому рада? – появилась мама».

Тина не ответила. Хорошо это или плохо, но ей ужасно захотелось жить. Боже мой, как же хочется жить! Умчаться прочь из этого дома и не возвращаться, забыть всё, словно страшный сон, и… просто жить! Пусть мама говорит, что хочет, но сдаваться она не будет. Не для того полгода женщина мирилась с болью и обидами, чтобы сейчас вот так раскиснуть, покориться монстру и сдохнуть, точно старая собака. Почему именно старая и почему собака, девушку не волновало – просто эти термины пришли сами по себе и в собственных раздумьях вполне устроили её.

«Конечно же, дорогуша. Я согласна с тобой, – возразила мать. – Только как ты собираешься выкручиваться?»

И на этот раз Кристина предпочла промолчать. Она постаралась оглядеть комнату, которая по злому умыслу никак не желала показывать себя и плыла перед глазами, накладывая одно изображение на другое. Затем прикрыла веки в надежде, что зрение вернётся и, может быть, наконец, исчезнет гудение. Через пару секунд подняла их и попыталась вновь осмотреться, но неясные силуэты ни в какую не становились чётче. Наряду с ощущение бумажного комка в горле, который будто затруднял дыхание, появилось сухость всё в тех же глазах. Веки слипались между собой, оставляя мутный след при открывании и размазывая содержимое по радужной оболочке.

Ужасно хотелось пить, и от этого ещё больше возникало желание прекратить всё раз и навсегда. Кисти рук затекли и немного онемели, но после нескольких движений пришли в более-менее рабочее состояние (если не обращать внимания на то, что привязаны к трубе).

Кристи попробовала вновь оглядеться. На этот раз силуэты обрели форму и были доступны для формирования картинки, только немного сползали вниз. И каждый раз, когда Тина поднимала их вверх, они упрямо ускользали прочь, точно издевались. Так продолжалось минут десять или двадцать. Сказать наверняка сложно: в голове девушки время утратило измеримость и ощущение реальности. После очередной попытки разглядеть комнату у неё всё-таки получилось настроить изображение. Оно вышло не таким, как хотелось бы – предметы лишились былых красок и контраста – но уже вполне могло рассказать о том, что Тимура в помещении нет.

«Куда этот хмырь делся? – поспешила с вопросом умершая родственница. – Неужто окочурился?».

Думаю нет.

«А, может, его всё же не было? И твои предположения о самопривязывании не ерунда»?

Нет.

«Может, твоя родненькая «подмога» довела дело до конца? – не унималась мама. – Пошёл на кухню водички попить, споткнулся бедненький и… «хлоп» – отвёрточка в седле?»

Нет.

Слишком просто. Бесконечные часы вот так не закончатся. Нужно думать по-другому, уже смирившись с тем, что происходит, и искать выход.

Кристина долго вглядывалась в открытый дверной проём, осмотрела диван, стол, каждый угол, даже подняла голову вверх, чтобы убедиться, что на подоконнике нет мужа. Монстр ушёл, как и в прошлый раз – наверняка готовит какую-нибудь новую пакость. Нет никаких сомнений, что вскоре вернётся и применит на деле ещё более изощрённый приём ненависти и злобы. Девушка, как смогла вытянуться шея, заглянула за диван – снова никого. Здесь она была одна, а Тимур где-то рядом в квартире.

«Точит зубы ярый зверь, чтобы сожрать старую собаку!»

Крис вновь и вновь пробега взглядом по тем местам, где мог бы находиться монстр, но ни в первый раз, ни во второй его там не было. С дурными мыслями, что плохо посмотрела на диване, она возвращала взор туда снова, и, не находя его, швыряла взгляд в другие уголки комнаты, не замечая, что панические нотки уже проникли в её сердце. Раз за разом девушка осматривала окрестности помещения, но не находила мужа. Закрывала глаза, вскоре открывала и приступала к обследованию опять. И так на протяжении получаса или больше (опять-таки времени для неё уже не существовало) и, когда смятение полностью овладело душой, пришло странное ощущение нереальности. Плотный гул, захвативший сознание, точно подыгрывал страху: стал ярче и насыщеннее.

Неужели это происходит с ней? Неужто всё реально и творится на самом деле, в эту самую минуту? Сердце билось в груди, горло сжималось в нестерпимой жажде, боль в спине возвратилась вновь, и страх барабанил по телу, понуждая судорожно сокращаться.

Тина подняла голову и бросила взгляд на подоконник – никого. Но когда она вернулась в исходное положение, то от неожиданности вскрикнула, да так громко, что невольно перебила вопли буйствующего в груди мотора. Монстр сидел рядом слева на корточках, оперев локти на колени, а кисти рук о подбородок.

– Привет, вонючка! – воскликнул он. – Как спалось?

Кристина опустила голову. Ей не хотелось смотреть на него. Лишь отрывком памяти, за тот миг, когда он успел напугать её, ей удалось заметить, что рукоятка находилась всё там же, и с оболочки глаз никуда не исчез песок. Весьма ненормально, но в эти секунды из головы не выходили эти чёртовы вкрапления. Девушку не заботила вероятная собственная гибель, возможные истязания, даже совокупления с монстром не приводили в ужас так, как этот дьявольский песок.

Что же с ним происходит?

– Я же с тобой разговариваю, дорогуша, – ухмыльнулся Тимур. – А ты не отвечаешь? Что так? А?

Он попытался повернуть её голову к себе, на что Крис резко отстранилась.

– Ой-ё-ёй! Ай-я-яй! Ну, что ты? Сердишься на меня? Не нужно, – его речь походила на школьного учителя, диктующего контрольный текст, – я же не сержусь на тебя. Вот и тебе не следует.

Тина отметила для себя, что это могло быть как-то связано с дефектом речи, который перерос в некую иную форму, или же муж опять издевается, и его заторможенность может свидетельствовать о последующем после ударе.

– Я же не держу зла, – поучал он, – за все твои грешности, которыми пропитан твой жалкий мирок, за вонь, которую ты излучаешь, за эту штуку, которая торчит у меня из башки. Ведь так? Справедливо же будет, если ты перестанешь быть такой эгоистичной и подумаешь о нас. Я же думаю о нас, о тебе, о будущем, в общем, обо всём. А?

«Считаю, что отвёртка скрутила последние винтики его разума, – заключила мать. – Иначе, другого объяснения нет».

– Сколько трудов мне предстоит совершить, прежде чем наша цель, наконец, достигнет своего уровня, – продолжил Тимур. – Понимаешь?

Кристина подняла взгляд: на неё смотрел хладнокровный монстр, совсем не тот, за кого она вышла замуж и с кем была так счастлива.