Первый

скачать книгу бесплатно


Он был из той породы людей, которые не болеют. Таких обходят стороной эпидемии, весенне-осенняя сырость и зимние холода, но если они заболевают, то переносят процесс куда тяжелее часто болеющих среднестатистических граждан. Пока я сидела под дверью отталкивающе стерильной больничной палаты, я не раз подумала в сходном русле, несколько легкомысленно пренебрегая специфичностью и тяжестью травм Мага. Он так контрастно ослаб, что к нему получалось относиться по-человечески. Он так ослаб, что порастерял свою неумолимую жёсткость. Он так ослаб, что я решила доверять ему. Не будь доверия, я бы не упомянула при нём о существовании родителей, не то что не предложила бы убежище до выздоровления.

Он хотел уехать из больницы, мне казалось, что сами стены давят на него, хотя он, конечно, никогда такой избитой штампами фразы не произносил. Сон не приносил ему отдыха. Он выматывался. Нехорошая усталость его мучила, неестественная.

Как и ожидалось, стоило оказаться в машине и перенестись в знакомую местность, совесть чуть ослабила челюсти, стало хоть и немного, но легче. У Тимура на лице отражалось лёгкое удивление, сглаженное таинственным полумраком салона зачарованной машины. Праздно сидя на водительском сидении, я с трудом убеждала себя, что рядом именно Маг, которого я, казалось бы, вполне изучила. Попахивало совсем недавно снятым гипсом, и он, осунувшийся, всматривался в лобовое стекло.

Остальное было таким, каким я и запомнила. Снег облепил ландшафтные метки, но мои глаза он обмануть не мог. Пустая коробка остановки в шапке снега, погнутый столбик еле светящего, засыпающего фонаря, превращённая в сугроб скамейка. Машина, по сути своей не являющаяся продуктом одного лишь технического прогресса, вдумчиво выбирала безлюдные улочки между отстоящими от дороги пятидесятилетними трёхэтажками. Я на какое-то мгновение испугалась осуждающего взгляда Мага, его неодобрения, но он смотрел в окно, пытливо отыскивая следы того, чего не было, но ничем не обнаруживал презрения к откровенной непритязательной провинциальности окраины города моего детства. Наконец, когда петлять не осталось возможности, авто вырулило на выбеленный махровый и пушистый, как полотенце, проспект.

Стало ещё тише, чем прежде, колёса ехали как по бархату. Авто мягко остановилось у самого подъезда. Маг выступил вслед за мной с неестественной лёгкостью, словно был невесом. Я нерешительно остановилась у закрытой дверцы. Маг вопросительно смотрел на меня, не произнося ни слова. Он не застегнул куртку и даже ночью был отчётливо бледен. Я впервые задумалась, что скажу родителям. Я уезжала с чемоданом и убедительной легендой, а обратно возвращалась в совсем другой одежде с пустыми руками, с мужчиной, о котором никогда не упоминала.

Я ступила на тротуар. Машина бесшумно укатила. Дребезжащий лифт доставил нас на седьмой этаж. На площадке ещё горел вполне цивильный свет. Со времени моего отъезда в подъезде успели сделать ремонт, перила лестниц щеголяли свежей голубизной. Я нажала на звонок справа у отпечатавшейся в самом мозге коричневой двери. Знала ли я, что скажу? Нет.

Лицо обдало тёплым воздухом и запахами кухни. Как будто так и сидели и ждали у двери с того самого дня, когда я уехала. Не теряя времени, прошмыгнула внутрь. Тимур молча зашёл следом и прикрыл дверь.

Папка смотрел такими глазами, словно прежде не встречал особи своего пола. В голове не находилось ни одной мысли, подходящей для ушей и того и другого. Пауза несколько затягивалась, а действовать надлежало без пауз. В коридоре уже возникла облачённая в халат мама. Нужно было начать говорить и быстро.

– Привет! – выдала я и тут же поморщилась собственной неуместной жизнерадостности. – Простите, что не предупредила – я не планировала вернуться в скором времени… это Тимур (отец вяло пожал Тимуру руку). Он нездоров, мы ехали на поезде… я решила вы не будете против, если мы останемся у вас на какое-то время…

Я смотрела родителям в глаза и не видела в них радостного ажиотажа. Какого чёрта… Я мысленно махнула рукой. В мозг родителей поспешило по бригаде эндорфинов. Растерянность, отпечатавшаяся на лицах, медленно рассредоточилась, мускулы расслабились.

Родители раскланялись церемонными «добро пожаловать» и «совершенно не затруднит» и гостеприимно двинулись на кухню. Я обернулась к замершему Тимуру, чтобы увидеть расширенные зрачки, с червонец каждый. Представляю, что в первую минуту подумала мама.

Не уверена, понимал ли он вообще, где находится, и что происходит. Я просто подхватила его на воздушный подъёмник и унесла в свою прежнюю комнату. В ней ничего не изменилось… то есть, с тех пор как я стала собой. Прежде у меня было много всяких вещиц, развлекающих скучающий взгляд, но сначала пришлось убрать всё, потом я перестала быть собой, расщепилась на половинки, и «домашняя» половина была совсем не сентиментальной. Мелочи её отвлекали и потому раздражали. Она избавилась от них с полной уверенностью в правильности поступка. Выкинула детские игрушки, изношенную, но любимую одежду, прочитанные книги. Бесполезные подарки. Несколько коробок с паззлами. Она не была глупой. Скорее нечувствительной. Даже чёрствой. При всём желании я не могла вернуть себе прошлое. Комната до сих пор оставалась пустоватой.

Маг, не дожидаясь приглашения, медленно заволок себя на кровать. Я не успела убрать покрывало, он не стал снимать даже куртку. Маме это не понравится. Он устроился на израненный живот, неудобно извернув руки. Я смотрела на его спину со странным ощущением. Комнату освещал только настенный светильник, его слабый свет напоминал мне о таинственных чертогах подземелья нежити. Схожесть навевала самые отталкивающие воспоминания. Что, и от светильника избавляться? Скоро моё запасное убежище сможет сравниться по запустению с недообустроенной залой в Храме.

Я кратко подумала, что раненого Мага вполне можно было бы спрятать в этой самой зале. Запереть дверь, никого постороннего, особенно магов и ведьм не пускать. Благотворный климат города действует и за стенами Храма, проверено.

Маг выглядел беззащитно. Более всего меня сбивало то, что он всегда был начеку. А сейчас не был. Это всё равно что был другой человек. Я растерянно смотрела на вытянувшееся через всю кровать тело с высоты своего роста. Тело не помещалось на моей кровати, ноги свисали, касались носками пола.

На ум снова пришла пустующая зала. Ну да. В ней не было практически ничего, чтобы спокойно остаться на время, но она была пуста и недоступна. Если бы я озаботилась проблемой, я бы без труда нашла кровать, на которой Маг поместился бы целиком. Кажется, только теперь я подумала, как именно мы сбегали из Чертогов: расшвыривая заклятья и пиная морды в пятаки, прожигая дыры в стенах и кроша драгоценные кристаллы. Они не заявятся воздать нам по заслугам сюда, в дом моих родителей?

Сейчас поздно говорить об этом. Если припечёт, придётся тормошить больного Мага. В обычный дом много нечисти не пролезет, многоэтажки к этому не приспособлены.

Скрипнула дверь… как же знакомо она скрипела… и в щёлку заглянула мамина голова. Раньше бы Маг уже вскинулся, ни за что не стал бы лежать спиной к незнакомому человеку, но он не шелохнулся. По лицу мамы было видно, какие мысли её обуревают. Поставленный моим сладким даром эндорфин уже выветривался, и вопросы возникали сами собой.

– Васса, – без угрозы сказала мама, – он кто?

– Я его давно знаю, – приглушённо говорю я, стараясь не разбудить Мага, но всё же подстраховываясь на случай, если он слышит. – Я… была в поездке, и всё приняло скверный оборот. На меня напали. Он заступился за меня и пострадал сам.

Мама очень внимательно смотрела мне в глаза.

– Мы поехали в больницу… но больничный уход не пошёл ему на пользу, поэтому мы здесь.

– Почему ты не позвонила? Я вся растрёпанная, в квартире неприбрано…

– Брось, мам, – фыркнула я, – он не заметил. А с уборкой я сейчас помогу.

Я опустилась на колени и стащила с ног Мага ботинки.

– Ты не слишком устала? – с сомнением спросила мама, когда я прикрыла за собой дверь спальни, держа ботинки в одной руке.

– Нет, что ты, – убедительно отбивалась я. – Я просто просидела почти весь день в больнице. Голова такая тяжёлая, что лучше чем-нибудь заняться перед сном, а то не усну.

Мама вытащила из кладовки пластиковое ведро с тряпкой.

– А где ты будешь спать? – озаботилась она.

Двадцать минут мы искали и перетаскивали свёрнутый рулоном матрас. Наша суета не потревожила Мага, мы обнаружили его в той же позе, крепко спящим в куртке поверх покрывала. Мама потребовала, чтобы я проверила у него пульс. Маг лежал лицом вниз, так что я коснулась пальцами запястья.

Потом я протирала пол, вроде освобождая от уборки маму и давая ей возможность пойти спать, но она продолжала стоять надо мной, о чём-то задумавшись и изредка выдавая свои соображения на мой суд. Если бы она не смотрела, я бы управилась за минуту, не притронувшись к лежалой сырой тряпке. Однако я не чувствовала раздражения, ничего, ерунда. Мне действительно будет легче уснуть после физической нагрузки.

– Вы близкие друзья? – выдала очередное соображение мама.

– Не очень, – честно созналась я. – Он отвечает за большое количество людей, включая меня… мы не часто разговаривали… его контроль меня донимал… я старалась с ним не сталкиваться…

Я промыла тряпку и слила грязную воду. Мама заговорила снова, когда я заново набирала воду.

– Кто напал на тебя?

В её голосе чувствовалось сдерживаемое напряжение.

– Один парень.

– На улице?

– Это имеет значение? – удивилась я, ползая под столом.

– Одно дело, когда кто-то пытается отобрать сумочку на улице, и совсем другое, когда нападает кто-то знакомый, – пояснила свою мысль мама.

– А, – понятливо протянула я, – нет, я думала, что знаю этого парня.

Мама молча ждала продолжения.

– Я считала его настоящим другом, но он на меня напал.

Думаю, она всё поняла, хотя я бы предпочла, чтобы она поняла меньше.

– А как этот… Тимур там оказался?

– Похоже, он с самого начала заподозрил худшее…

– И оказался прав, – с каким-то торжеством заключила мама. – Заканчивай и иди спать. Завтра сменим бельё и поставим стирку. Ванную уже не успеваем привести в порядок. Придётся обойтись.

Она ушла, зевая, в свою комнату и погасила свет. В темноте я бесшумно закончила уборку, мыслью наводя безупречный порядок в ванной. Всё, начиная от кафеля на стенах и заканчивая полотенцем на крючке, дышало чистотой и порошковым ароматизатором.

Я подержала руки под холодной водой и вернулась в комнату. Усталость копилась, собиралась на шее, пригибала голову, опускала плечи, спину ломило, будь здоров. Я сдвинула лежащий параллельно кровати матрас ногой, образуя острый угол. Маг не отклонился от первоначального положения. Я посмотрела на тоскливый полосатый матрас и решила сходить за постельным бельём. Маг не оправится за сутки, так что же мне всё это время жаться в клубок на посеревшем от времени матрасе, кажется, когда-то прихваченном папкой из железнодорожного вагона?

Выудила из шкафа в прихожей первый попавшийся комплект, юркнула обратно в комнату, спеленала матрас в цветастую простынь, сходила за подушкой и одеялом. Маг спал. Я села на своей постели, внимательно его оглядывая. С хрустальной ясностью открылась простая и неопровержимая истина – не засну, как бы мне того ни хотелось. Я вскочила на ноги и подняла Мага воздухом. Голова с закрытыми глазами поникла бессильно, подвёрнутые, наверняка, затёкшие руки повисли расслаблено. Я забралась на кровать и стянула с него тонкую куртку, которую не так давно купила, руководствуясь лишь принципом экономии. Подумав, расстегнула и вытащила из брюк ремень. Ремень был одной из немногих вещей, которые удалось сохранить, коготь только слегка зацепил его, сделав надрез по верхнему краю. Вещи я сложила на пустой письменный стол. Потом сдёрнула покрывало с кровати и опустила левитирующего Мага на пахнущую забвением постель. Повернула его на спину, устроив довольно высоко на подушке, чтобы ноги поместились. Он не проснулся.

Тогда я переоделась в толстовку и цветастые брюки, которые носила тем летним днём, когда дала о себе знать, легла под одеяло и мгновенно заснула.

Проснулась довольно рано. На окнах висели плотные шторы, только сквозь щель проникал никакой не утренний свет. За окном стоял сонный январь, вставать по утрам не хотелось. Маг открыл тёмные, как январское утро, ввалившиеся глаза и посмотрел на меня, барахтающуюся в слишком просторном пододеяльнике.

– Доброе утро? – спросила я.

Он промолчал.

– Маленькая комната, – его губы разлепились с некоторым трудом.

Я приподнялась и подала ему воды. Спросонья ещё удавалось напоить, потом с переменным успехом. Вода появилась в моей руке в воздушной плошке. Он не отказался, без паузы выпил и поморщился, я вскинула брови, задавая немой вопрос – чем не угодила, но он приложил руку к боку под сердцем, и вопрос был снят.

– Ты спала на полу? – кривясь, спросил он.

– Ничего, здесь гораздо комфортнее, чем на костяной кровати или на стуле в больнице.

Маг откинул голову, показывая кадык, закрыл глаза, как будто утомление не рассеялось за ночь. Мне его сон казался хорошим восстанавливающим сном, он спал так крепко, дышал ровно – воздух равными порциями вылетал из носа. Его лицо в темноте зимнего утра выглядело землисто и понуро, щёки ввалились, он тихо и ровно дышал, но его дыхание скорее напоминало упражнение, чем естественный показатель здоровья.

– Останешься сегодня в постели? – чувствуя неловкость, осведомилась я.

Он приоткрыл глаза, посмотрел на меня сквозь едва различимые щёлки.

– Если бы Венька меня не порезал, уже можно было бы вернуться, – он вздохнул. – Какая маленькая комната. Я уже забыл, что они бывают такими.

Рано осиротевший, ребёнком поселившийся в столичном дворце Маг шире раскрыл глаза и огляделся:

– Хорошо, что вещей немного, а то она казалась бы ещё меньше.

Я хмыкнула. Конечно, он не мог знать, как моя комната пришла в такое состояние. В его глазах отразилось удивление, но он не стал расспрашивать. Вместо этого я решила задать по-новому заинтересовавший меня вопрос.

– Ты смог побороть заражение от когтей… Веньки?

Не сразу удалось произнести имя. Пережитый шок иногда возвращался неожиданными яркими вспышками суеверного непреодолимого страха. На миг меня сковало им, не хотелось даже произносить имя названного брата – словно он мог почуять и подумать, что я зову его…

Маг вздохнул.

– Это не так просто, Васса…

Моё сердце упало. Я привела его в родной дом. Когда тащила Веньку – ладно, дурой была и только собой рисковала, а теперь…

– Он – альфа-носитель всех свойств, когда-либо доступных нежити. Любое его прикосновение в преображённом виде, которое не убило, нацелено на передачу свойств. Если другое существо не обязательно способно передать свойство через касание, то Венька заражает в ста процентах случаев.

– Откуда ты знаешь?

Маг посмотрел на меня, словно просканировал. Он опять ожидал от меня отрицания. Я постаралась сделать лицо как можно более любознательным, чтобы он понял, что я не противоречу ему просто из принципа, а действительно хочу знать.

– Было время, – глухо заговорил он, – когда я учился жить с ним. Он позвал меня, я некоторое время слышал жалобный призывный вой, которого не слышал больше никто, сначала я на него не подумал. Почему-то я чувствовал, что мне предстоит длительное одиночество…

Маг прервался и опустил взгляд куда-то в одеяло на собственной груди, я села у кровати, устроив перед собой руки поверх покрывала.

– …я не ожидал найти Второго так скоро. Я был ребёнком, нашлось немало советчиков, запрещавших идти за зовом и не способных прояснить его природу, но вой не прекращался, сколько можно было его выносить? И я пошёл. Он… не был сиротой в изначальном понимании слова. У него были и мать, и отец, и даже четверо братьев. Они жили в двухкомнатной квартире с голыми стенами, на окнах не было штор, стёкла заклеены газетами, на полу рваный линолеум. В комнатах было грязно и пахло грибком. Отец и мать пили за заляпанным белой краской столом, даже не обратили на меня внимания, хотя меня трудно было спутать с одним из их детей, которые занимались чёрт знает чем. Я нашёл Веньку в углу большей комнаты, он лежал на железной кровати с прогнутой до пола сеткой. Смотрел безучастно куда-то в потолок, сжимал на груди руки. Я узнал его, но мне трудно было поверить, что он может быть в таком состоянии. Я потянул из его рук одеяло, он даже не перевёл взгляд. Продолжал едва уловимо скулить, как собака. Его состояние было хуже, чем я мог представить. Истощённый, голый под грязным одеялом с прорехами. У него не было ничего, ни одной личной вещи. Любому было очевидно, что с ним скверно обращаются.

Маг посмотрел на меня, наблюдая реакцию.

– Я решил, что заберу его, и что с этого дня ему лучше считать себя сиротой.

Я не издала ни звука, чтобы не перебить его. Я хотела всё знать.

– Как бы ты поступила на моём месте?

Взгляд Мага вновь стал невыносимо давящим.

– Так же, – успокаивающе шепнула я. – Хотя… я бы ещё, пожалуй, подстроила визит органов опеки.

Он кивнул.

– Я поднял его на руки, он весил не более тридцати килограммов – скелет, затянутый кожей. Я унёс его во дворец.

– Может, дело было в раннем возрасте, – с какой-то досадой на себя отметил Маг, – но я решил, что буду ему настоящим старшим братом. Он был так слаб, что требовал особой заботы. У меня было много дел уже тогда, но я заявлял своим помощникам-регентам, что должен позаботиться о брате. Они изображали негодование и озабоченность, но думаю на самом деле были рады, что я не буду им мешать…

Маг в очередной раз глубоко вздохнул.

– Сначала я кормил его по медицинским рекомендациям, маленькими порциями, легко усваиваемой пищей, но он не набирал вес, и я стал кормить его, как закармливают домашних питомцев сердобольные дети – на убой.

Я хмыкнула, не удержавшись.

– Он ожил, стал проявлять интерес, начал пытаться следовать за мной. Меня это трогало, – откровенно сказал Маг. – Началось с того, что я кормил его с ложки, как младенца, а теперь он даже иногда говорил что-то и таскал себя за мной на руках, ноги продолжали волочиться, словно неживые… может, я любил собственное вложенное в него усилие, а не его самого, но я искренне боялся, что он может умереть… глупый детский страх, когда знаешь, что что-то невозможно и всё равно боишься.

Я понятливо кивнула.

– Всячески поощрял его ползанье за собой, иногда переносил его поближе, старался выбирать места, где ему было бы легче перемещаться. Мне жалко было его ног, советники говорили обратиться к хирургам, но я продолжал надеяться, что сила вернётся к ним, как вернулась к рукам. Забота не прошла бесследно. Однажды он действительно стал очень бодрым. В тот день он больше всего напоминал ящерицу, носился кругом как-то неуклюже переваливаясь и куда быстрее, чем смог бы в таком положении человек. Я хотел увидеть, как он встанет на ноги, поэтому остался с ним в комнате, а мои люди ушли работать… Я ждал, а он продолжал азартно бегать. Я уже решил, что в тот день ничего не произойдёт, взялся за бумаги, чтобы не терять время, в этот момент он бросился на меня и вцепился зубами в щиколотку.

Я не ожидала такого поворота, но всё равно не перебила его.

– Я сначала ничего не понял, только почувствовал боль. Его зубы, как лезвия, втирались в мясо. Отчётливо помню, как они заскребли по кости, я почувствовал их на кости. Когда опомнился, попытался разжать вцепившиеся челюсти… голыми руками, больше у меня ничего не было. Пальцы резались о его зубы, как будто они в самом деле были бритвами, челюсть не поддавалась… и он, и я были все в крови. Я запаниковал. Легко было представить, что он перекусит кость. Из его горла безостановочно издавалось рычание, но разве хищник способен был бы так рычать с занятой пастью? Обычный хищник захлебнулся бы кровью… Вдруг я заметил его глаза: радужная оболочка была красной, а зрачки вертикальные с жёлтой искрой…Только тогда я вспомнил, что маг…

Маг иронично, но совсем не весело улыбнулся.

– Нас не сразу нашли, – после паузы продолжил он. – Бессознательного Веньку заперли в клетку. Дело временно замяли. Меня вылечили изрядной дозой зелий и заклинаний. Внешне я был цел, но не чувствовал себя лучше… тогда началось деление наследства.

Он ещё более невесело хмыкнул.

– Меня не кормили, слуги перестали приходить, как и врачи. Венька был заперт в клетке, меня заперли в комнате. Они объявили, что мы прикончили друг друга. Такой вариант в пророчестве не рассматривался, поэтому показался народу вполне убедительным. Нас обоих оставили умирать.

– Это бесчеловечно. – Я свела брови на переносице.

Маг вдруг показал зубы в беззвучной ухмылке.

– Я совсем не думал о заражении тогда, но был заражён. Моя нога восстановилась бы без всякой помощи, благодаря свойствам того существа, которым я должен был стать. Меня нужно было лечить от заражения, а не раны. Для перевоплощения мне не хватало массы, и я должен был набрать её за счёт пищи… а самой желанной пищей мне стала казаться человечина…