скачать книгу бесплатно
Час шёл за часом. Я сидела мокрым комочком на ковре в прихожей, по-прежнему в сырой одежде, по-прежнему с морщинистой кожей, а небо постепенно темнело.
Мягкий свет гирлянд, развешанных на стойках лестничных перил, мерцал, пока не сели батарейки, и тогда мрак окутал меня с ног до головы. А я всё сидела и ждала маму, папу и Бёрди. Мне не терпелось увидеть их и извиниться. Мне так хотелось обнять их, заглянуть им в лицо – они отругают меня и простят. Мой разум отчаянно цеплялся за этот призрак надежды, словно за спасательный плот.
Они скоро придут. Совсем скоро. Они вернутся. В любую минуту.
13
Жить нелегко, когда ты умер
Лунный свет пробивался сквозь облака за дверью. Никто не приходил. Где они застряли? Заблудились, что ли?
Я заставила себя подняться с пола, оставив мокрый след. Моя кожа блестела от влаги, а во рту всё ещё ощущался привкус соли. Меня трясло от холода, как обычно бывает, если слишком долго ходишь в мокром купальнике. Интересно, это нормально? Я всегда буду выглядеть и чувствовать себя так, как это было в момент моей смерти? Мокрой и израненной, в морской соли с ног до головы? Утыканная ракушками, будто шкатулка из приморского магазина подарков?
Ну где же они? Может, подать им знак, что я здесь и жду?
Я бросилась на кухню. Фонарик, вот что мне нужно. Я подам им сигнал на азбуке Морзе из нашего сада позади дома. Если они в море, они увидят мой сигнал и вернутся.
Оставалась только одна крошечная проблема. Я не знала азбуку Морзе.
И ещё одна проблема.
Я не могла открыть ни один кухонный шкаф, чтобы найти фонарь. Сколько бы я ни старалась, мои пальцы соскальзывали с поверхности. Я вспомнила свою неудачную попытку войти в контакт с задней частью того спасателя – моя нога отскочила в последнюю минуту, будто магнит, поднесённый неверной стороной к другому магниту.
Однако себя я потрогать могла. Я могла выдирать ракушки из своей похожей на резину мёртвой кожи и проводить рукой по спутанным солёным волосам, – вот уж повезло! Но я не могла прикасаться к живым людям.
И, как оказалось, это правило распространялось также на физические предметы – стекло, дерево, металл. То есть на всё, кроме меня.
Я пристально посмотрела на выдвижной ящик. Наш фонарь лежит внутри него. Я попробовала ударить по ручке изо всех сил, уцепиться за неё, стукнуть по ней от досады, даже наорать, – ничего не помогло. Мне так и не удалось за неё ухватиться.
Итак: я могу сидеть на ступеньке, но не могу открыть ящик комода. Я могу подниматься и спускаться по лестнице и ходить по комнатам, но не могу открывать двери. Я могу слышать и видеть живых людей, но не могу заставить их увидеть и услышать меня. Я могу наблюдать, но не могу ни во что вмешиваться.
Эх, пока что смерть никак не способствует повышению самооценки.
Хотя постойте! Может, не всё так плохо. Если я умерла, умею ли я…
…летать?
Я постаралась изо всех сил. Всё перепробовала. То есть попрыгала немного, помахала своими исцарапанными руками, наклонилась вперёд, напрягая все мышцы, и глубокомысленно уставилась в пространство. Никакого результата.
Не летаю и всё тут, прям как пингвин.
В смерти вообще нет ничего интересного.
Я хлопнула себя по лбу.
Да какая разница?!
Мне нельзя отвлекаться. Нужно связаться с мамой, папой и Бёрди, а то им придётся провести на улице ещё одну ночь – я глянула в окно кабинета и невольно вздрогнула – там. Могу ли я проходить через двери или летать, совершенно не важно по сравнению с этим.
К счастью, входная дверь всё ещё была открыта – так и висела на петлях, после того как её выбила команда спасателей. Я выбежала через неё во двор и обогнула дом, оказавшись в саду, откуда открывался вид на море.
– МАМ! ПАП! БЁРДИ!
Ночь молча проглотила мои слова.
Я снова выкрикнула их во тьму.
– Я ЗДЕСЬ! ЭТО ФРЕНКИ! Я ДОМА! ПОЖАЛУЙСТА, ВЕРНИТЕСЬ!
Ночное море улыбнулось своей предательской мокрой улыбкой, сытой после вчерашнего пиршества.
– МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ, ЧТО МЫ ВСЕ ПОГИБЛИ! БЕЗУМНО, БЕЗУМНО ЖАЛЬ!
Из-за серебристых облаков донёсся крик. Неужели это Бёрди зовёт меня? Я замерла, словно трепещущая стрела, всем сердцем желая услышать её снова.
Но это оказалась всего лишь глупая чайка – И-И-И-И, И-И-И-И.
Что же ещё мне сделать, чтобы найти их? Кричать в темноту бесполезно.
Нужно вернуться туда, где это произошло.
На пристань. Немедленно. Нельзя терять ни секунды.
14
Морские петухи-воришки и корабли в ночи
Первым делом надо одеться потеплее. Я повернула обратно к дому, но остановилась. Ах да, я ведь больше никогда не смогу надеть свою парку. Что ж, тем лучше. Я, должно быть, потеряла её в той гигантской волне. Сейчас её наверняка носит какая-нибудь рыба; морской петух, скорее всего. У них всегда такой вид, будто они замышляют недоброе.
Я побежала на поле, где пасся бык Алана. Он встревожился, навострил уши, затем вздыбился и бросился наутёк. Было даже приятно, а в такой кошмарный день я готова была радоваться чему угодно. Не такой уж ты и страшный теперь, правда?
Когда я добралась до ступенек, ведущих через забор, облака рассеялись, и безжалостный лунный свет пролился на развалины Клиффстоунса.
Я не узнала свою деревню – не было ни детской площадки, ни недостроенной ратуши, ни маленьких рядов рыбацких домиков. Волна прошлась по ним и сокрушила всё на своём пути. И, глядя, как мерцающий свет крадётся по развалинам деревни, я невольно вздрогнула. Я погибла там. А теперь я собираюсь туда вернуться?
Чего ты боишься, Френки Рипли, умереть?
Мрачно ухмыльнувшись, я перепрыгнула через забор.
И тут случилось что-то странное. Как только я добралась до тропы-убийцы, мои ноги перестали двигаться вперёд. Они стали дёргаться в разные стороны, будто игрушка, у которой заканчивается батарейка.
Я стояла в замешательстве на безмолвной тёмной дороге. Неужели моё тело будет постепенно отказывать? Возможно, эти двадцать четыре часа были случайной вспышкой сознания на пути к настоящей смерти. Может, я, как курица, которая бегает с отрубленной головой – если так, то сколько у меня осталось времени, прежде чем я действительно умру?
Пока я мучилась этими вопросами, два огромных жёлтых глаза засветились в темноте, и раздался скрежет ржавого металла.
Нахмурившись, я вгляделась во тьму. Моё измученное сердце заколотилось от ужаса. Что-то поднималось по тропе-убийце. Что-то большое. Покрытое засохшей грязью, изъеденное ржавчиной. Что бы это ни было, оно надвигалось прямо на меня.
Когда до него оставалось всего несколько метров, облака вновь рассеялись и пролили серебристый свет на эту громадину.
Это были обломки судна. Мокрые, с гирляндами морских водорослей, усеянные бугристыми моллюсками. От ржавого корпуса несло солёной водой и гнилью.
Мамочки!
Неужели смерть наконец пришла за мной?! Неужели волна всё-таки заметила, что из её кошмарного улова пропала одна жертва, и отправила это судно, чтобы выследить меня и приволочь обратно?
Я хмуро глядела, как корабль, разбрызгивая солёные капли, приближался ко мне.
Ох!
Да это не корабль.
Это автобус.
Искорёженный, будто в аварию попал. Двухэтажный разбитый автобус. Стёкол в окнах не было, и, хотя он каким-то чудом двигался вперёд – пусть и с тяжёлым стоном, – все четыре колеса оказались спущены. А за рулём, похоже, никто не сидел.
Когда, накренившись, автобус приблизился ко мне, словно подвыпивший гость на вечеринке моих родителей, я услышала – едва уловимо, но совершенно ясно – детский плач и стоны, доносившиеся из его нутра.
А это, как вы понимаете, самый приятный, обнадёживающий звук.
15
Садись в автобус, мой птенчик
Остолбенев, я стояла и смотрела на автобус, со скрипом приближавшийся ко мне. Луна подчёркивала все его неприглядные детали. Вместо колёс – лохмотья искромсанной резины, которая выглядела так, будто последний раз её накачивали ещё в допотопные времена. Несколько крабов уцепились за крышу и угрожающе клацали клешнями, будто суровые испанские танцоры. Боковые панели висели буквально на соплях. Подует ветер – и с ними придётся проститься.
А с каждого этажа, словно яички из коробки, выглядывали лица, – все, конечно же, повёрнутые в мою сторону.
Завыл ветер.
Я нервно сглотнула. Может, позвать на помощь?
Но кто меня услышит? Никого не осталось.
Изнутри развалюхи донеслись неспешные решительные шаги. Через несколько секунд покосившаяся дверь со скрипом и грохотом распахнулась. И на пороге под пепельными лучами январской луны появилась женщина средних лет в бесформенном бежевом костюме и с канцелярским планшетом в руках. На носу у неё сидели самые большие очки, какие я когда-либо видела.
Она сверилась со своим планшетом, затем поглядела на меня.
Я выпрямила плечи и отважно посмотрела на неё в ответ.
Где-то заухала сова.
Женщина откашлялась.
– Погибла в Клиффстоунском цунами третьего января? – вежливо поинтересовалась она.
– Что, простите?
– Ты погибла в Клиффстоунском цунами третьего января?
– Так вот что это было, – сказала я. – Цунами?
Она вздохнула.
– Ты умерла или нет в Клиффстоунском цунами третьего января?
Летучая мышь соскользнула с искорёженной крыши автобуса и пропала в ночи.
– Наверное, – сказала я.
Такой ответ удовлетворил её, и она поставила галочку в своём планшете.
– Френсис Фрида Рипли?
– Да, – сказала я. – Откуда вы знаете? Вы не поможете мне разыскать мою се…
– Ты моя последняя пассажирка, – сказала она. – Прошу на борт.
Я уставилась на неё.
– Что?
Сквозь очки на меня глянули два бесцветных, бесстрастных глаза.
– Садись в автобус, мой птенчик. Добро пожаловать в Клуб загробной жизни, – сказала она. Её голос не вызывал ни капли доверия, как и колёса автобуса.
– Клуб загробной жизни?
– Да, дорогая. – Она показала на переднюю часть автобуса. – Читай.
На выцветшем указателе маршрута значилось:
КЛУБ ЗАГРОБНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ ДЕТЕЙ 12 ЛЕТ И МЛАДШЕ.
НАСЛАЖДАЙСЯ СМЕРТЬЮ С ДРУЗЬЯМИ, ИГРАМИ И БЕСКОНЕЧНЫМИ ВЫХОДНЫМИ!
Я всегда с большим подозрением относилась к восклицательным знакам, но этот был самым страшным из всех, что я видела. Я боязливо поглядела на него, затем перевела взгляд на женщину.
– Я… я не понимаю… Что?
– Согласно нашим отчётам, ты утонула в возрасте одиннадцати лет, так что это твой автобус.
У меня возник сразу миллион вопросов, например, что за лица выглядывают из окон?
– Кто ещё в этом автобусе?
– Куча детей, таких же, как ты, подобранных за годы работы, – сказала женщина. – Теперь автобус переполнен из-за цунами. Пришлось спускаться на морское дно и делать незапланированный крюк. Набрали целую прорву новых пассажиров. По правде говоря, немного досадно, что тебя там не оказалось, – добавила она, поджав губы, как это делали почти все мои учителя в школе.
– Гм, – сказала я. – Простите.
