скачать книгу бесплатно
Потому что у меня притупилась чувствительность из-за шока, вот почему.
– Мам? Пап? Бёрди? – закричала я.
Ответа не последовало.
Наверняка они в саду, любуются нашей новой шумной газонокосилкой. Я бросилась к своему окну – смутно вспоминая, что прошлым вечером я не задёрнула шторы, а это очень странно – и выглянула наружу.
Но папы не было в саду, и газон он не стриг.
Оглушительный рёв производили три вертолёта, рассекавших по небу цвета мокрого асфальта. Их поисковые лучи мерцали в облаках.
Я побежала в спальню мамы и папы. Пусто.
Заглянула в комнату Бёрди. Пусто.
Я подошла к её перекошенному окну, выходившему на море. Такого я в жизни не видела. Море походило на переполненную ванну, в которую побросали сломанные игрушки. Из воды торчали здания. Я заметила крышу начальной школы Бёрди. И по меньшей мере семь белых домов-фургонов, качавшихся вверх-вниз на волнах. То тут, то там виднелись красные и жёлтые лодки, разломанные надвое, будто цветные карандаши, испорченные капризным ребёнком.
Я поспешила вниз, хромая в одной порванной кроссовке.
– Мам? Пап? БЁРДИ?!
Я кричала не своим голосом и звала их на кухне, в гостиной и мамином кабинете. Но они не пришли.
После того как я трижды осмотрела дом сверху донизу, мне пришлось взглянуть правде в глаза.
Их здесь нет. Они пропали.
И я вам скажу, что ещё пропало. Их зимние куртки и сапоги – их не было в прихожей. Моя парка тоже исчезла. Та, которую я надевала вчера.
Они пошли прогуляться перед школой? Без меня, но с моей паркой? ЗАЧЕМ?
И как тихо. По утрам у нас дома бывает шумно, поп-музыка орёт по радио, Бёрди, перекрикивая её, жалуется, что не может найти портфель с учебниками, а древняя кофемашина перемалывает первую порцию кофе за день. Но сегодня наш дом больше напоминает безлюдный пляж, каким он бывает под вечер – когда волны смывают человеческие следы, стирая саму память о существовании людей.
Вдруг во входную дверь постучали.
Наконец-то!
Я разбежалась и проехалась по половицам, чтобы быстрее добраться до двери, но резко остановилась. Зачем они стучат? У них же есть ключи.
– Ау! – загудел мамин голос.
– Кто-нибудь дома? – прогремел папин.
– Пострадавшие есть? – спросил третий низкий голос.
Нет. Голоса звучали совсем не похоже на мамин и папин.
В нерешительности я попятилась к лестнице, затем тяжело опустилась на нижнюю ступеньку. Я обхватила себя руками. Дверь загрохотала, задребезжала и через несколько секунд разлетелась грудой больших деревянных щепок, и высокий мужчина, точно не папа, перелез через её остатки.
Вслед за ним вошла женщина, точно не мама, и мужчина пониже ростом, совершенно точно не Бёрди. На чужаках были тёплые водонепроницаемые штаны, которые шуршат при ходьбе, большие флуоресцентные куртки и защитные каски с надписями «Береговая спасательная служба». Я почувствовала облегчение и страх одновременно. Они не походили на грабителей и убийц. Но при этом они только что выбили нашу дверь.
Все трое собрались прямо передо мной. Серый свет, наполнявший тёмную прихожую, отбрасывал тени на их лица, и мне было трудно разглядеть глаза. Я невольно поёжилась.
– Ау! – сказала женщина.
– Здрасьте, – ответила я.
– Есть кто-нибудь? – сказала она, бросая тревожные торопливые взгляды вокруг.
– Да здесь я, – отозвалась я со своей ступеньки. – Но моих родителей и сестры нет. Поможете их найти?
– Ясно, – сказала женщина решительно, и я улыбнулась ей с благодарностью. – Возле дома стоит машина, значит, вполне возможно, жильцы всё ещё здесь. Я заметила детский велосипед в саду, так что тут могут быть несовершеннолетние. Возможно, они пострадали и не в состоянии добраться до двери. Хорошо бы найти фотографии, чтобы знать, кого мы ищем.
Мужчины кивнули.
– Хорошо, – сказала женщина. – Эд, разыщи электрощит и выруби тут всё!
– Понял, – сказал не папа, высокий мужчина.
Женщина обратилась к мужчине пониже ростом:
– Сначала проверим внизу.
– Но я уже всё проверила, – сказала я. – Как минимум трижды. Их точно здесь нет.
Несмотря на мои слова, они поспешили в гостиную.
«Решили перепроверить, – подумала я, вставая со ступеньки и направляясь за ними. – Это неплохо, наверное».
И мы принялись за дело.
9
Семейная фотография
Я и двое незнакомцев разглядывали ворох одеял и подушек на диване, опрокинутые кружки на полу, папину газету, распластанную на ковре. Я смущённо стояла в дверях, надеясь, что они не почувствуют запах мочи.
– Я уже проверяла здесь, – напомнила я как можно вежливее.
Мужчина и женщина ничего не сказали.
Неужели так трудно ответить? Хорошие манеры ещё никто не отменял!
Хотя, если подумать, взрослые бывают такими, когда пытаются сосредоточиться. Будто детские голоса мешают их мозгам работать, поэтому они требуют тишины, если нужно решить сложную проблему.
В школе такое часто случалось, а ещё когда родители ехали на новое место для кемпинга, но забывали карту дома – в который раз. Вот и теперь я видела, что взрослым нужна полная тишина, чтобы подумать.
Гирлянда на ёлке погасла.
Высокий мужчина вошёл в гостиную.
– Электричество отключил, – сказал он.
Он подошёл к камину в своих тяжёлых чёрных сапогах и стал перебирать рождественские открытки.
Постойте-ка!
Мало того, что меня игнорируют, теперь они переходят все границы. У меня запершило в горле:
– Эй! Это личное.
Его руки замерли на мгновение.
– Вы что-нибудь слышали? – спросил он.
Все трое затаили дыхание, будто старались уловить далёкий звук.
– Очень смешно, – пробурчала я. – Намёк понят.
Опять же, ничего нового. Типичный пример старого банального принципа «притворимся, что мы оглохли, чтобы преподать ребёнку урок хороших манер». Скучно, не смешно, но довольно популярно среди старшего поколения.
– Нет, – сказала женщина, – но проверим на кухне.
Двое из них бросились на поиски, а я смотрела, как высокий мужчина копается на нашем камине. Под его покрасневшими глазами залегли тёмные круги, будто он провёл на ногах всю ночь.
Если задуматься, остальные тоже выглядели неважно. В их движениях чувствовалась усталость. Им не помешало бы лечь пораньше и хорошенько выспаться, если вы спросите меня.
Высокий мужчина взял что-то с камина.
– Взгляните-ка, – крикнул он.
Те двое тут же прибежали обратно – усталость как рукой сняло – и стали разглядывать фотографию в рамочке, которую он держал в руке. Я улыбнулась, когда поняла, на что они смотрят. Наша единственная приличная семейная фотография.
Мы на свадьбе, все вчетвером. Сидим в ряд на тюках сена – я и Бёрди посередине, мама и папа по бокам. Мы раскраснелись, присели отдохнуть в перерыве между танцами. Мама смотрит прямо в камеру и смеётся. На ней изумрудно-зелёное платье, которое она купила на блошином рынке в Сванидже, красный педикюр на грязных босых ногах, глаза сияют.
Папина улыбка в тот день была особенно кривобокой – безошибочный барометр, подсказывавший, что он на седьмом небе от счастья. Он смотрит через мою голову на маму и выглядит довольно симпатичным – белые зубы на загорелом лице, непослушные волосы он в кои-то веки худо-бедно причесал. Бёрди и я обнимаемся. В наши волосы вплетены васильки. Они похожи на синие звёзды. Бёрди прикрыла глаза и, довольная, улыбается во весь рот, прижимаясь ко мне.
Трое незнакомцев слишком долго рассматривали эту фотографию. Слушайте, мы обычные люди! Серьёзно. Вы бы видели наши семейные альбомы, я там ужасно выгляжу…
Вдруг я заметила, что никто из них не улыбается. И всё вокруг изменилось. Словно капля краски, упавшая в воду, печаль окрасила комнату в мрачный, гнетущий цвет.
Женщина плотно сжала губы, прежде чем заговорить.
– Значит, ищем семью. Один мужчина, одна женщина и две маленьких девочки.
– Э, вам надо искать не двух девочек, – сказала я. – Только одну.
Я же здесь. Это моя сестрёнка пропа…
10
Правда
Правда плясала перед глазами, будто бенгальские огни в Ночь костров[1 - Или Ночь Гая Фокса, отмечают в Англии с 4 на 5 ноября. В 1605 году в эту ночь заговорщики, в числе которых был Фокс, попытались взорвать английский парламент. Но потерпели неудачу. (Здесь и далее – примеч. ред.).], дразнила своей неуловимостью, слепила глаза, внезапно гасла, оставив слишком много вопросов.
Но неужели это действительно правда? Шансы-то невелики!
Трое береговых спасателей поднялись на второй этаж, выкрикивая наши имена быстро, отрывисто.
Я поплелась вслед за ними, будто в оцепенении, пытаясь осмыслить происходящее. Чтобы проверить свою догадку, я подкралась к ним сзади на лестничном пролёте и закричала во всё горло.
Ноль реакции.
Ничегошеньки. Совсем. Даже не вздрогнули.
Мужчина пониже ростом зашёл в комнату Бёрди.
– Сейчас будет больно, – предупредила я и попробовала пнуть его ниже спины.
Как оказалось, беспокоиться не о чем. Моя нога остановилась в сантиметре от шуршащих штанов, будто его защищал какой-то невидимый барьер. Он даже не оглянулся.
Потрясённая, я бросилась в ванную на втором этаже и уставилась в зеркало над раковиной. Оттуда на меня глядело нечто бурное, могучее и неистовое – точно не я. Это были папины морские пейзажи, висевшие на противоположной стене.
Я помахала своей израненной рукой перед зеркалом. Ничего.
Последняя проверка.
Сделав глубокий вдох, я бросилась вниз с лестницы, специально ударяясь головой о стойки перил. И ничего не почувствовала.
Тогда я села на нижней ступеньке и посмотрела фактам в лицо. Я проснулась не в моче. Я проснулась в морской воде.
Теперь я помню, на что так отчаянно лаял пёсик. От чего мы пытались убежать. Внезапно, за одну кошмарную секунду, я вспомнила, что произошло.
Всё, как есть.
В начале, когда мы увидели волну с наших мест в ресторане, возле окна, мы даже не испугались. Мы отреагировали на неё, словно на плохую шутку. Волна ещё была довольно далеко, на краю причала, и мы были уверены, что дальше она не продвинется.
К тому же жители Клиффстоунса неторопливы по своей природе, они ничего не делают в спешке. Так уж принято в Дорсете.
Поэтому мы даже не думали бежать.
Просто смотрели на волну. Разглядывали её, пока она собиралась с силами, бесшумно, крадучись. Мы наблюдали. Конечно, мы не догадывались, что она тоже наблюдает за нами.
Глянцевое, как ежевика, море собралось в гармошку и покрылось рябью, а затем поднялось – морское чудище, порождённое самим морем, – и, вырастая до кошмарных размеров, оно будто говорило: «Спорим, вы не знали, что я так могу!» Тогда море изменилось до неузнаваемости – то море, где мы плавали на байдарках, с пронзительным визгом забегали в волны, ярко-синее море, где мы ловили крабов, море наших летних каникул, красивое, как на открытке, исчезло.
Это было другое, чужое море. Это было море глубин. То море, которое заставляет тебя содрогнуться и выдернуть руку из воды, когда ты вглядываешься в него с лодки.
Только когда волна перемахнула через пристань, а не обошла её, и проглотила людей, словно безумная мать собственных детей, в ресторане началась паника, хотя к тому времени было уже слишком поздно.
