Азбука спасения. Том 71

Думаю, что тогда изготовляется ткань духовной одежды, когда к назидательному слову присовокупляются и дела с ним сообразные. Как, в основу вплетая уток, ткут одежду для тела, так, когда за предваряющим словом следуют сообразные с ним дела, утотовляется сим благолепная одежда душе, имеющей вполне и словом и делом добродетельную жизнь. А рясны привешивают к одежде, и их должно понимать также в духовном смысле, почему и называются они златыми. Поелику слово обширнее дела, то оно составляет как бы некие рясны, которые спущены вниз с ткани деятельности.

Если не запасено в сердце добра, то, как изнесет устами сокровище не обладающий им втайне? Если имеющий доброе в сердце не возвещает о нем словом, то ему будет сказано: премудрость сокровена и сокровище не явлено, кая польза есть во обоих? (Сир.20:30). Посему для пользы других уста моя да возглаголют премудрость (Пс.48:4), а для собственного моего преуспеяния сердце да поучается разуму.

Какая польза кричать на ветер, когда жизнь так сильно обуревается, что ум всякого оглашаемого словом, наполнившись обманчивыми лжеумствованиями, как глаз пылью, приходит в замешательство и слух у всякого оглушается несносными и непривычными звуками.

В рассуждении того, что не определено в Писании ясным повелением, должно увещевать каждого к лучшему.

Предстоятель слова должен быть для других образцом всего доброго, сам прежде исполняя, чему учит.

Непозволительно вменять в необходимость другим, чего сам не исполняешь.

Для евангельской проповеди не должно пользоваться человеческими преимуществами, чтобы ими не затмевалась Божия благодать.

Не должно проповедовать Евангелия из любопрительности, из зависти и соперничества с кем-нибудь.

Не должно думать, что успех проповеди производится собственными нашими примышлениями, но всю надежду надобно возлагать на Бога.

Те, которые в угождение слушателям не с дерзновением возвещают волю Божию, раболепствуя пред теми, кому хотят угодить, не подчиняются уже владычеству Господню.

Тайны спасения повергать пред всяким без разбора и принимать одинаково всех… походит на то же, что и в нечистый сосуд вливать многоценное миро.

Если орудиями пользоваться никто не дозволяет неопытным, то тем паче употребление слова надобно уступать людям способным, которые в состоянии распознать и место, и время, и образ вопросов, которые, возражая без любопрительности и благоразумно, а также с разумом выслушивая, могут точно наводить на разрешения вопросов к общему назиданию.

Тот, кто приставлен к Домостроительству слова, если вознерадит о том, чтобы возвестить Слово, будет, по написанному, осужден, как убийца (Иез.33:8).

Настоятель навлекает на себя великую и нестерпимую беду, когда скроет талант Слова, и не будет наперед объявлять каждому о мече, грядущем на грех.

Святитель Григорий Богослов

Обильное слово не полезнее мудрого; доставив, может быть, несколько удовольствия, оно улетает и исчезает вместе с колебанием воздуха, не производя ничего больше, а только очаровывает краснословием пленяющийся им слух, а мудрое слово проникает в ум, расширив уста, исполняет их духом, переживает свое рождение, и не многими слогами возделывает многое.

Лучше мне пять слов сказать в Церкви с разумом, нежели тысячи одним языком (1Кор.14:19) и невразумительным звуком трубы, который не возбуждает моего воина к духовной брани.

Обременение словом столько же неприязненно для слуха, сколько излишняя пища для тела.

Ты любослов, ты исполнен ревности, для тебя несносно, если не польется у тебя слово! И в этом случае желаю тебе не больше, как свойственного человеку. Говори, но со страхом, говори, но не всегда, не обо всем, не всякому и не везде, знай, кому, сколько, где и как говорить. Всякой вещи, как слышишь, есть свое время, а всего лучше всему мера.

Какой же вред видишь в том, что молодые люди чрез благопристойное наслаждение приводятся в общение с Богом? Их трудно вдруг перестроить. Пусть же будет в них некоторая благородная смесь. Но когда доброе со временем окрепнет, тогда, отняв красное слово, как подпорку у свода, соблюдем в них самое доброе. Что может быть полезнее этого? И ты, ревнитель строгости, нахмуривающий брови и самоуглубляющийся в себя, разве не подкладываешь сладостей в кушанье? За что же охуждаешь мою речь, дела ближнего измеряя своею мерою?

Святитель Григорий Нисский

Да не ослабевает слово, привлекающее к прекрасному, хотя иной, как младенец и несовершенный умом, по непривычке к искушениям, детски боится их. Ибо вредоносный и тлетворный демон о том и старается, чтобы подчинившийся ему человек не на небо взирал, но поникал очами к земле, и делал в себе из брения плинфы.

Чистым очам Церкви свойственно размягчающею силою ланит приуготовлять телу такую пищу, чтобы в сказанном не усматривалось ничего глубоко скрытого и неясного, но все было видно насквозь, свободно, далеко от всякой обманчивой скрытности и глубокости, явственно и для младенцев.

Всякое слово без дел являемое, как бы ни было красноречиво составлено, подобно бездушному изображению, которому краски и цвета придают некоторый вид живости, а кто сотворит и научит (Мф.5:19), … тот есть истинно живой человек, цветущий красотой, действующий и движущийся.

Вполне прекрасно и весьма полезно повествованиями о добродетели питать юношей и укреплять мужей. Слух есть вид чувства самый полезный и не менее зрения способный служить к научению, ибо посредством ушей ясно вводит учение в душу, и немаловажно то, хорошие, или дурные слышать повествования.

Всякое слово, не сопровождаемое делами, суетно само по себе и несостоятельно.

Когда душа целомудренна, тогда не будет никакой потери от незнания красноречия, а когда она развращена, тогда бывает величайший вред, хотя бы язык был весьма изощрен, и тем больший вред, чем больше это искусство.

Святитель Иоанн Златоуст

Духовное слово питает лучше хлеба, исцеляет лучше лекарств, выжигает сильнее огня, не причиняя никакой боли, останавливает смрадное течение дурных мыслей, сильнее железа безболезненно рассекает загнившие раны, и при этом не требует никакого расхода денег, не повергает в нищету.

Для надлежащего занятия красноречием нужна добрая нравственность, а добрая нравственность не нуждается в пособии красноречия. Можно быть целомудренным и без этого знания, но никто никогда не приобретет силы красноречия без добрых нравов, проводя все время в пороках и распутстве.

Порочность в соединении с искусством в слове производит гораздо худшие беды, чем необразованность.

Кто составляет всю речь свою всецело из предметов тяжелых, тот бывает несносен для слушателя и часто вынуждает душу, не переносящую тяжести его слов, отвращаться от них, а кто разнообразит речь и составляет ее больше из легких, чем трудных предметов, тот прикрывает тяжесть предмета и, успокоив слушателя, таким образом, успешнее убеждает и привлекает его.

Как тот, кто любомудрствует только на словах, без дел, не приносит великой пользы слушателю, так, напротив, тот, кто может предложить совет, наперед исполненный им самим, этим больше всего увлекает слушателя.

После примера дел предоставлен один вид и способ врачевания – учение словом. Вот орудие, вот пища, вот превосходное растворение воздуха! Это вместо лекарства, это вместо огня, это вместо железа; нужно ли прижечь или отсечь, необходимо употребить слово, если оно нисколько не подействует, то все прочее напрасно. Им мы восставляем падшую и укрощаем волнующуюся душу, отсекаем излишнее, восполняем недостающее и совершаем все прочее, что служит у нас к здравию души. Наилучшему устроению жизни может содействовать жизнь другого, располагая к соревнованию, но когда душа страждет болезнью, состоящею в неправых догматах, тогда весьма полезно слово, не только для ограждения своих, но и для борьбы с посторонними. Если бы кто имел меч духовный и щит веры такой, что мог бы совершать чудеса и посредством чудес заграждать уста бесстыдным, тот не имел бы нужды в помощи слова, или лучше, оно по свойству своему и тогда было бы не бесполезно, но даже весьма необходимо.

Если кто не имеет этой силы <слова>, то души подчиненных ему людей постоянно будут находиться в состоянии нисколько не лучше обуреваемых кораблей; я говорю о людях слабейших и любопытнейших. Посему священник должен употреблять все меры, чтобы приобрести эту силу.

Иное зависит от дел, а иное от слова, и каждая из этих двух частей имеет нужду одна в другой, чтобы здание было совершенно.

Увлекающийся страстью к похвалам, хотя может вести беседы назидательные для народа, но вместо них предлагает то, что более услаждает слух, приобретая этим себе шум рукоплесканий.

Когда… <пастырь>, выступив среди народа, станет говорить обличения живущим беспечно, но потом смешается и станет запинаться, и по скудости речи принужден будет краснеть, тотчас исчезает вся польза от сказанного. Обличаемые, негодуя на сказанное и не имея другого средства отмстить ему, осыпают его насмешками за его неумение, надеясь этим прикрыть свои недостатки.

Так как сила слова не дается природою, но приобретается образованием, то хотя бы кто довел ее до высшего совершенства, и тогда он может потерять ее, если постоянным усердием и упражнением не будет развивать этой силы. Таким образом, образованнейшие должны более трудиться, нежели менее образованные, ибо нерадение тех и других сопровождается не одинаковым ущербом, но у первых он столько важнее, сколько различия между тем, чем владеют те и другие.

Слушатели… судят о проповеди не по ее содержанию, а по мнению о проповедующих. Потому, кто превосходит всех красноречием, тому более всех нужно усердно трудиться; ему нельзя извиняться тем общим недостатком природы человеческой, что невозможно успевать во всем, но если беседы его не вполне будут соответствовать высокому мнению о нем, то они сопровождаются множеством насмешек и порицаний от народа.

Принявший на себя подвиг учительства должен не внимать похвалам посторонних людей, и не ослабевать своею душою без них, но составляя поучения так, чтобы угодить Богу (ибо это должно быть у него правилом и единственной целью тщательнейшего составления поучений, а не рукоплескания и похвалы), если будет хвалим людьми, пусть не отвергает похвал, если же не получает их от слушателей, пусть не ищет и не сетует, потому что для него достаточное и наилучшее утешение в трудах есть то, если он может сознавать в самом себе, что он составлял и направлял свои поучения на благоугождение Богу.

Подлинно, кто предается страсти к безрассудным похвалам, тот не получит никакой пользы ни от многих трудов своих, ни от силы своего слова, потому что душа, не умеющая переносить неразумных осуждений народа, слабеет и теряет охоту к упражнению в слове. Посему больше всего нужно приучаться презирать похвалы, потому что без этого недостаточно одного умения говорить для сохранения в себе этой силы.

Много трудиться, а получать мало похвал – это действительно может изнурить и погрузить в глубокий сон не умеющего презирать похвалы.

Не все равно – бороться или учить, поражать врага словом или исправлять своего ближнего; в последнем случае от меня требуется больше усилий.

Источники текут, хотя бы никто не черпал из них, и родники источают воду, хотя бы никто не брал ее, и реки бегут, хотя бы никто не пил из них, так и проповедник, хотя бы никто не внимал ему, должен исполнять все от него зависящее.

У кого слушатели нерадивы, тот, хотя и сократит беседу, кажется скучным, а у кого слушатели усердны, внимательны и бодры, тот, если и далеко продлит речь, и тогда еще не удовлетворит желанию слушателей.

Человекоубийца умерщвляет одно только тело, а говорящий льстиво и делающий слушателей более беспечными губит душу; тот предает нынешней смерти, а этот… отсылает на бессмертные мучения и наказания.

Напрасная трата денег делает иногда ущерб имению, а слово, произнесенное без рассуждения, разоряет целые дома, губит и разрушает души. Ущерб имения можно опять поправить, а слово, раз вылетевшее, возвратить назад нельзя.

Бог ценит не качество речи, а расположение проповедника и любовь слушателей.

Бросая духовное семя, мы иногда не получаем плодов, по беспечности слушателей, тем не менее в будущем нам уготована награда, потому что мы пускаем в оборот вверенное нам серебро, и исполняем повеленное нам от Господа, а слушатели впоследствии дадут отчет Тому, Кто востребует от них с лихвою данное им.

Лучше слово, нежели даяние (Сир. 18:16). Часто… усердное слово утешает нуждающегося больше, чем подаяние.

Как попутный ветер, устремившись прямо на паруса корабля, двигает судно вперед быстрее стрелы, так и молитва Церкви, обращенная на язык проповедника, увлекает его слово сильнее ветра.

Не нужно держать всегда в напряжении душу слушателей, потому что она скоро изнемогает; не нужно и давать ей всегда послабление и покой, потому что от этого она становится недеятельною. Нужно разнообразить поучения и касаться предметов, то более общепонятных, то более трудных.

Кто намеревается говорить о предметах любомудрия, тому особенно нужны… слушатели, сокрушенные и смиренные, чуждые гордости и тщеславия.

Превосходнейший способ увещания – отклонять от слабого и приводить к твердому, уничтожать ложное и представлять истинное, обличать вредное и показывать полезное.

Не велик плод красноречивого проповедника, но зрел; тонка струна, но важен звук; не много слов, но драгоценны мысли.

Нельзя, конечно, требовать, чтобы проповедник только однажды пользовался известным изречением, но если необходимо постоянно врачевать рану греха, то необходимо и возвращаться к однажды сказанному.

Не говори: все противятся, все противостоят; твои слова утверждены на истине, а потому взывай свободно.

Мед вещественный доставляет удовольствие только языку и портится, а мед учения о Христе проникает в совесть, доставляя постоянную радость и руководя нас к бессмертию.

Тот, кто сеет <учение> в души послушные и исполненные благочестия, хотя бы бросал скудные семена учения, увидит богатую жатву, потому что мудрость слушателей прикрывает скудость говорящего.

Никто не будь нерадив, никто не будь рассеян, когда священники входят и преподают поучение: за это угрожает немалое наказание.

Как искра, когда коснется дров, зажженное ею делает новым источником огня, и таким образом простирается дальше и дальше, – так и проповедь.

Проповедь расширяется подобно горчичному дереву, превозмогает, подобно закваске, многоценна, как бисер, и доставляет бесчисленные удобства, подобно сокровищу.

Отсюда мы научаемся тому, что надобно не только прилежать к проповеди, отрешившись от всего прочего, но что даже должно это делать с радостью.

Не столь многие приводятся (ко Христу) тогда, когда говорят им о Боге что-нибудь великое и возвышенное, как тогда, когда говорят о благости, человеколюбии Его и о том, что относится ко спасению слушающих.

Долг усердного проповедника, как и заботливого земледельца, – не оставлять своего дела, пока не увидит, что насажденное слово укоренилось.

Для того-то Христос часто и говорил неясно, чтобы побудить слушателей к вопросам и сделать их более внимательными. Ясно сказанное нередко проходит мимо слуха, а неясное делает слушателя внимательнее и усерднее.

Наставники не все говорят так, как бы хотели сами, но как требует состояние немощных.

Приступающие к слушанию божественной проповеди и внимательные к вере должны выказывать расположение жаждущих и возжигать в себе такое же, как у них, желание. Чрез это они будут в состоянии вернее удержать в себе проповедуемое.

Врачи употребляют несколько раз одно и то же лекарство. Так и мы не перестанем одно и то же внушать, об одном и том же напоминать, учить, умолять. Ведь у нас много житейских забот, которые могут приводить нас в забвение, а потому и наставление нам нужно постоянное.

Не бездейственно слово при изъяснении Божественного учения, однако то, что говорится, должно соразмеряться с человеческою способностью, не само по себе имея значение для понимания, но насколько Бог даст.

Обыкновенно не столько внедряются в душу наставления словами, сколько делами, и если ты не имеешь дел, то, разглагольствуя, не только не приносишь пользы, но больше причиняешь вред, лучше бы молчать. Почему? Потому что предлагаешь мне дело невозможное. Если ты, который говоришь так много, рассуждаю я, не исполняешь этого, то тем больше я достоин извинения, который ничего не говорю.

Гораздо больше вреда в том, когда кто, хорошо поучая словами, опровергает свое учение делами. Это стало виною множества зол в церквах.

Если бы какой отец своему слишком нежному и притом больному сыну давал пирожное, прохладительное и все, что только услаждает, а полезного ничего не предлагал, и потом на замечания врачей стал бы говорить в свое оправдание: «Что же делать? Я не могу видеть плачущего сына». Несчастный, жалкий, предатель! – ведь я не назову такого отцом, – не гораздо ли лучше было бы, причинив кратковременную скорбь, возвратить ему совершенное здоровье, нежели временное услаждение сделать причиною всегдашней скорби? То же бывает и с нами, когда мы заботимся о красоте выражений, о составе и благозвучии речи, чтобы доставить удовольствие, а не принести пользу, чтобы возбудить удивление, а не научить, чтобы усладить, а не обличить, чтобы получить рукоплескания и отойти с похвалами, а не исправить нравы.

Успех проповеди зависел не от апостолов, но от благодати, им предшествующей. Их дело было обходить и проповедовать, но убеждение производил Бог, действующий в них.

Говорящие без приготовления часто погрешают, так как ум не в состоянии и рассматривать Писание, и в то же время следить за красотою речи.

Поистине (для благовествования) недостаточно одного человеческого усердия, а нужна высшая сила.

Нужно благоповедение, а не остроумие, – нравственность, а не сила речи, – дела, а не слова: вот что доставляет Царство, дарует действительные блага. Не язык изощряй, но душу очищай. Говорю это не с тем, чтобы запретить образование, но чтобы не привязывались к нему исключительно.

Если ты наставляешь кого-нибудь вере, то говори, что относится к предмету, потом молчи. Если слово твое будет растворено солью, то хотя бы оно попало и в раздражительную душу, произведет в ней нежную привязанность, и хотя бы в жестокую, умягчит ее суровость.

Если пророки, будучи побиваемы камнями, не умолкали, то тем более нам должно переносить неудовольствия и не говорить бесед в угоду вам, чтобы за обольщение вас самим не быть рассеченными.

Как врачи часто бывают принуждены во многом огорчать больных, приготовляя им пищу и лекарства, которые не имеют приятности, хотя приносят великую пользу, или подобно тому, как отцы бывают часто суровы к своим сыновьям, так и учители.

Ничто столько не содействует успеху учения, как то, чтобы любить и быть любимым.

Тот, кто питает себя словом учения, прежде сам извлекает отсюда пользу, потому что, уча других, и себя приводит в умиление.

Бог дает проповедующим благодать не по достоинству творящих, но по нужде слушающих.

Кто имеет дело с людьми невнимательными и не понимающими преподаваемого, тот не может вполне объяснить им учения.

Я и страшусь, и хотел бы молчать, чтобы не увеличить для вас опасности, так как часто слышать и не поступать так – значит оскорблять Владыку. Но боюсь и другой опасности от молчания для меня самого, если бы я, поставленный на служение слову, стал молчать.

Такова благодать Духа: она не заключает во множестве слов мало мыслей, но в кратких словах излагает много великих мыслей.

Всякое слово пребывает крепким и твердым, снабженное защитой от всех дел, а всякая речь легко исчезает, разливаясь из уст в воздухе, лишенная свидетельства от дел.

Мы, учащие, не виновны в том, что не убеждаем слушателей, а отвечаем только за то, если не обращаемся с наставлением, потому что наше дело только увещевать, а повиноваться от них зависит.

Тот, кто говорит внимательным слушателям, находит утешение для себя в повиновении их, но если кто постоянно говорит, и его не слушают, и тем не менее он не перестает говорить, тот достоин большей части, потому что исполняет угодное Богу и свой долг во всей точности… Но хотя нам и больше награды от вашего непослушания, однако, мы лучше желаем, чтобы она уменьшилась, а умножилось ваше спасение, так как мы считаем для себя великой наградой вашу славу.

Блаженный Диадох Фотикийский

О том, что производит духовное слово…

Духовное слово вносит удовлетворительное убеждение в умное чувство, потому что оно (слово) действием любви исходит от Бога. Почему тогда ум наш без труда и тяжести движется в волнах богословствования, не терпя прискорбной и озабочивающей скудости светлых помышлений. В этом состоянии он свободно носится в многообъятных созерцаниях, сколько желает того действо любви. Доброе убо дело есть – для беседы о Боге всегда с верою ожидать воздействуемого любовью умного просвещения, ибо ничего нет скуднее ума, когда он без Бога берется любомудрствовать о Боге.

Как тому, кто не просвещен в Духе, не должно касаться духовных созерцаний, так и тому, кто богатно осиявается благодатью Святого Духа, не подобает приступать к беседе о них: ибо там скудость светлых помышлений облекает ум мраком неведения, а здесь обилие их не дает говорить, так как в эту пору душа упиваясь любовью Божией, желает безмолвно наслаждаться славою Господа. Итак, к богоглаголевым словесам (к беседе о Боге) надлежит приступать тогда, когда замечается средняя мерность в возбуждении духовном, ибо такая мера доставляет душе некий образ преславных словес (точно и ясно изображающих невидимые духовные предметы), между тем, как в тоже время вожделенное осияние духовное питает веру говорящего в вере, чтоб учащий первым вкусил от плода ведения, источаемого любовью. Трудящемуся делателю прежде подобает от плода вкусити (2Тим.2:6).

Слово духовное хранит душу нетщеславной, ибо, исполняя все части ее ощущением богатства света духовного, делает то, что душа никакой не имеет потребности в чести людской. Почему оно и ум соблюдает всегда немечтательным, изменяя (погружая) его весь в любовь Божию. Слово же мудрости мирской всегда позывает человека к славолюбию, потому что оно не имеет возможности дать чувству опытно ощутить благо от себя (которое насыщало бы сердце) и в замен того дарит своим питомцам любовь к похвалам людским, будучи и само изобретением людей тщеславных. Таковое свойство духовного Слова Божия мы и сами не погрешительно познаем, если часы, в которые не имеем нужды говорить, будем проводить в теплой памяти Божией, при беспопечительном молчании.

Преподобный Ефрем Сирин

Не хвались, величаясь краснословием, но возвещай лучше действенное учение людей простых и не книжных, чтоб стать тебе учеником апостолов Господних, а хвалиться внешнею мудростью запрещено, особливо христианам.

Ухищренно сказанное не для всех вразумительно, особливо же для незнакомых с мирским любомудрием.

Духовное слово может убедить послушных вере даже без пособий грамматики и риторики.

Что пользы, возлюбленный, если, увещевал других, сами делаем противное?

Учи, чтобы самому научиться, и доставишь пользу слушателям.

Преподобный Григорий Синаит

Которые же от своих помыслов говорят, прежде стяжания чистоты, те прельщены духом самомнения. Различно бывает устно произносимое к научению других слово, по различию способов, коими собирается, ибо иное бывает от учения, иное от чтения, иное от деяния, иное от благодати. Но как вода, всюду одинаковая по естеству, претворяется и прелагается в свойственное инде ей особое качество по различию лежащего под нею перстного вещества, так что и на вкус бывает то горька, то сладка, то солона, то кисла, так и слово, произносимое разно, бывает соответственно нравственному строю каждого и разное потому производит действие и неодинаковую приносит пользу.

Преподобный Нил Синайский

Ни малой не сделает пользы, кто обращает речь к ушам омертвевшим.

Преподобный Феодор Студит

Слово строгое, не со смущением и страстью, а щадительно и с любовью сказанное, бывает спасительным врачевством.

Для чего говорится поучение?., для того, чтоб вы вникли в говоримое, всею душою прияли силу слова и плод принесли благодатию Христовою.

Преподобный Никодим Святогорец

Остерегайся говорить сурово и высокоточно, ибо то и другое крайне ненавистно и заставляет подозревать, что ты очень суетен и слишком много о себе думаешь.