Американская энциклопедия истории, биографий и путешествий с древней до современной истории. Биографии выдающихся деятелей Европы и Америки и жизнеописания выдающихся путешественников

В некоторых городах и местностях провинций италийское право было распространено в знак благосклонности. В целом, управление провинциями было таким, которое, хотя и приводило к полезным результатам, связывая воедино большую массу человеческой расы и одновременно продолжая различные расы и языки в карьере цивилизации, все же давало большой простор для угнетения. Подобно сети, исходящей из центра, политическая система римлян пронизывала массу миллионов людей, населявших берега Средиземного моря, удерживая их вместе своей механической цепкостью и медленно приводя их к единению своей собственной силой оплодотворения, а также посредством тех идей и моральных агентов, распространение и действие которых на больших территориях она так чудесно облегчала. Какая карьера таким образом открывалась для тех, кто занимал центр этой сети – населения Рима! Какое великое дело в те дни быть римским гражданином; так что, куда бы ты ни пошел – в Испании, в Африке или даже в некогда великих Афинах – за тобой следовали, тебя угощали, льстили тебе в лицо и насмехались за спиной! Какие средства зарабатывания денег в провинциях для алчных римлян! Какие возможности для благодеяний для филантропов! Увы! филантроп-римлянин был почти противоречием в терминах. Быть патриотом было высшей добродетелью; и если римлянин, вместе со своим патриотизмом, обладал справедливым нравом, те, кто находился под его управлением, могли считать себя счастливыми. Да и карьера администрации в провинциях была открыта не для всех римских граждан. Следующий отрывок, который мы переводим с французского произведения («Etudes sur l'Histoire Romaine, par Prosper Mérimée, Paris, 1844»), даст представление о том, каким образом римский гражданин достигал общественных почестей, и проиллюстрирует общий дух римской администрации. «Законы, – говорит этот автор, – открывали всем гражданам карьеру магистратуры; но в действительности она была закрыта для всех, кроме тех, кого состояние или семейная репутация ставили в исключительное положение. Поскольку все государственные должности приобретались путем голосования народа, было крайне важно создать креатуры в каждом классе общества. Чтобы собрать всех их в великий день выборов, не было никаких трудов, изнурительных работ и даже подлостей, которым римляне из знатных семей не подвергались с самого раннего детства. Некоторые предлагали покровительство своих семей смущенным ходатаям; другие открывали свои кошельки бедным ремесленникам; всякий, кто имел голос в комициях, был польщен и обольщен всеми возможными способами. С того времени, как кандидат достигал возраста, в котором закон позволял ему претендовать на звание квестора – того, в котором он должен был дебютировать в общественной жизни, – он появлялся на Форуме, одетый в белое одеяние, пожимал руки всем сельским жителям и низшим плебеям, просил их голоса и часто покупал их за деньги. Квестор, будучи назначенным, находил двери сената открытыми для себя. Обычно он был прикреплен к особе консула или магистрата высшего ранга, становясь его заместителем; иногда он получал немного управления для себя. На этих должностях он мог научиться деловым привычкам и найти случаи отличиться и заставить часто упоминать свое имя в сенате или народных собраниях.

После квестуры наступил курульный эдилизм, чисто гражданская магистратура, обязанности которой состояли в наблюдении за прибытием продовольствия, охране общественных памятников, заботе об украшении города и, наконец, в подготовке игр и торжественных представлений. Эта обязанность влекла за собой огромные расходы для тех эдилов, которые хотели сделать себя популярными. Они строили храмы и портики за свой счет, прокладывали дороги, сооружали акведуки; прежде всего они старались превзойти своих предшественников великолепием игр, которые они заставляли праздновать, и поистине колоссальными расходами, которые они отчасти несли. Счастлив был тот эдил, который мог показать на арене смерть необычайно большого количества способных гладиаторов или который представлял народу животных редкого вида или ранее неизвестных. Его имя было у всех на устах, и все аплодировали его зарождающемуся честолюбию. Эдилизм длился год. После него наступал преторский сан. Было шесть преторов – двое председательствовали на трибуналах в Риме, остальные управляли провинциями или командовали армиями. Наконец, после того, как они последовательно прошли три предыдущих этапа, один из них выдвигал себя в качестве кандидата на консульство. Интриги, коррупция, маневрирование всех видов теперь удвоились; ибо это было целью амбиций римлянина. Консулы председательствовали в правительстве республики или лично руководили важными войнами. По истечении срока их полномочий – то есть через год – их отправляли в провинцию с титулом проконсулов; часто командовать военными экспедициями, почти всегда управлять обширным правительством. Таким образом, главной заботой кандидатов на почести было накопление и расходование большого богатства. Прибыль от квестуры позволяла им стать блестящими курульными эдилами. «Погубленный своей расточительностью, эдил восстановил свое состояние на преторстве и вернулся в Рим достаточно богатым, чтобы купить голоса на консульских выборах. Часто он ставил все на эти последние выборы, уверенный в том, что сможет наверстать упущенное в провинции, которая будет ему назначена после его консульства. Одним словом, карьера государственного служащего была своего рода азартной игрой, в которой прибыль была пропорциональна ставкам».

Такое положение вещей, как здесь описано, подразумевает, что в характере римского общества произошли огромные изменения во время стремительного развития иностранных завоеваний, которые подняли Рим от положения метрополии Италии до положения метрополии цивилизованного мира. Различие между патрициями и плебеями теперь едва ли было слышно (в 172 г. до н. э. оба консула впервые были плебеями); оно было заменено различием между знатными и безвестными, богатыми и бедными. Хотя, однако, система коррупции была настолько распространена, что едва ли кто-либо мог достичь должности, кроме как недостойным путем, все же в то время и среди этой системы было много людей действительно благородного характера. Среди них нельзя забывать честного старого цензора Катона, врага Карфагена, который всю свою жизнь постоянно протестовал против того, что он называл растущей роскошью своих соотечественников, и умер, заявив, что они были выродившейся расой. Столь же честными, как Катон, хотя и совершенно иного склада характера, были два брата с мировыми именами, чьи действия мы сейчас кратко рассмотрим.

РЕВОЛЮЦИИ ГРАКХОВ

«Фатальным следствием римского господства, – говорит г-н Мериме, – было обнищание и обезлюдение Италии. В Риме, где презирали торговлю и промышленность, к богатству вел только один путь – карьера на государственной службе. По возвращении из правительства римский чиновник покупал земли, строил виллы и сразу становился крупным землевладельцем. Если ему случалось иметь по соседству поместье по своему вкусу, он заставлял его уступить ему; иногда он захватывал его, пока законный владелец сражался где-то далеко под римскими орлами. Постепенно все мелкие землевладельцы были разграблены, чтобы образовать обширные поместья для привилегированного класса государственных служащих. Парки, сады и дорогие пруды для разведения рыбы заняли место возделываемых полей. Рабочие исчезли, и страна была заселена рабами, опасными своей численностью, а также своими грабительскими привычками, которые они практиковали безнаказанно. Говорят, некоторые хозяева делились с этими негодяями прибылью от грабежа.

Великие социальные пороки того времени – исчезновение старых крестьян-собственников в Италии; и огромное увеличение рабов, опасность которых уже проявилась в нескольких восстаниях рабов в Сицилии; и скопление в городах, и особенно в Риме, огромных масс населения, живущего не так, как ремесленники и торговцы в современных городах, честным трудом, а живущего в шумной праздности на подаяния провинций и суммы, которые они получали за свои голоса, – эти социальные пороки, должно быть, поразили многие благородные сердца среди римлян. Однако человеком, на которого они произвели столь решительное впечатление, что он посвятил свою жизнь их устранению, был Тиберий Семпроний Гракх, сын плебея высокого ранга, добившегося отличия в испанских войнах, и Корнелии, дочери великого Сципиона. Отказавшись на первом этапе от более заманчивой карьеры, которая вела через квестуру, эдилитет и преторство к консульству, Тиберий выбрал должность народного трибуна, которая была более подходящей для целей политической агитации. Избранный на эту должность в 133 г. до н. э., на двадцать девятом году жизни, он предложил свои планы реформ. Его великим проектом было возрождение, с некоторыми изменениями, знаменитого аграрного закона Лициния, который давно уже пришел в негласное забвение. Все граждане, которые владели большим размером государственной земли, чем 500 югеров, разрешенных законом Лициния (за исключением случаев отцов двух сыновей, которым должно было быть разрешено по 250 югеров дополнительно на каждого из них), должны были быть лишены излишка; здания, виноградные прессы и т. д., возведенные на этих излишках земли, должны были быть куплены по справедливой оценке; и вся земля, таким образом захваченная, должна была составить запас, из которого бедные плебеи города должны были быть снабжены небольшими фермами для честного содержания себя и своих семей, эти фермы не могли быть отчуждены лицами, которым они должны были быть выделены. Совершенно революционной, как эта мера могла бы показаться в современном законодательстве, и достаточно всеобъемлющей, как она была, даже с римской точки зрения, учитывая, что как бы несправедливо ни достались предкам многих крупных собственников их земли, тем не менее длительное владение и частая передача во многих случаях освящали собственность, – тем не менее эта мера была строго в духе римского права, и одним из сторонников Гракха, предложившего ее, был выдающийся юрист Муций Сцевола. Тиберий и его соратники, вероятно, думали, что предлагаемые цели – удаление продажной черни из Рима и восстановление в Италии населения трудолюбивых крестьян-собственников вместо банд разбойников-рабов – были достаточно трудными, чтобы требовать, и достаточно славными, чтобы оправдать несколько революционные средства. Соответственно, отстаивая своим красноречием на Форуме план, который он вынашивал втайне, он не останавливался, пока, несмотря на самое упорное сопротивление со стороны сенаторов, которые использовали в качестве своего орудия против него одного из его собственных коллег по трибунату, он не добился своей цели. Для надзора за исполнением закона были назначены три комиссара – сам Тиберий, его тесть Аппий Клавдий и его младший брат Гай. Громкими и глубокими были клятвы мести со стороны сенаторов; и Тиберий увидел, что его единственный шанс на жизнь заключается в переизбрании на трибуна, достоинство которого было неприкосновенной защитой. Чтобы предотвратить это, сенаторская партия собрала все свои силы; и в результате беспорядков, последовавших в один из дней выборов, Тиберий, вместе с примерно 300 его сторонниками, был убит.

Около десяти лет продолжалось волнение, вызванное законом Гракха, Фульвий Флакк и Папирий Карбон действовали как его преемники в народных интересах и вели борьбу против знати, которая чинила препятствия исполнению закона. Но в 123 году до н. э. Гай Гракх, который теперь чувствовал себя достаточно взрослым, чтобы принять карьеру, которую его брат оставил ему в наследство, потребовал и получил трибунство. Гай был человеком более яростного характера и более всесторонних взглядов, чем его брат, и схемы, которые он предлагал, охватывали большое разнообразие пунктов, помимо реконструкции аграрного закона его брата. Фактически, будучи реформатором по репутации и образованию, он поставил себе целью обнаружить злоупотребления и либо выступить против них, либо предложить средства для их устранения. Возможно, самой предосудительной из его мер был закон, предписывающий ежемесячную раздачу зерна городскому населению по номинальной цене – закон о бедных, если можно так его назвать, который привлек всех бедняков Италии в Рим. Более ценной мерой была передача им судебной власти от сенаторов, которые до сих пор ею обладали и которые были виновны в большой коррупции при ее осуществлении, всадникам или богатым капиталистам, посредникам между сенаторами и беднейшими классами общества. Он также предложил и осуществил учреждение различных колоний в разных частях империи, что давало простор для предпринимательства, тем самым избавляя Рим от части его разросшегося населения. Более удачливый, чем его брат, он занимал должность трибуна в течение двух лет и, таким образом, имел время для более обширных действий. Однако, покинутый народом в конце второго года вследствие политики его противников, которые приняли план перекупить его для получения народной благосклонности, он потерял свою должность. Сенаторы, имея его в своей власти, не жалели средств для мести; и Гракх, и его друг Фульвий Флакк, прибегнув к вооруженной помощи своих сторонников, чтобы сохранить свои жизни, когда они появлялись на публике, это было истолковано как замысел мятежа. Консул был уполномочен прибегнуть к силе против них; ужасная драка произошла в одном из кварталов города, 3000, как говорят, были убиты; и Гракх был убит при попытке бежать в страну (121 г. до н. э.). Ему тогда было только тридцать три года.

Аристократия, таким образом, восторжествовала на время, и недавние меры реформы были допущены, чтобы выйти из употребления; но некоторые части политики двух братьев вступили в полную силу, и волнение, которое они породили, не утихало в течение многих лет. Семена многого, что впоследствии проявилось в буре и кровопролитии, были посеяны во время этих движений 133–121 гг. до н. э.; и пока мир интересуется римской историей или уважает беспристрастное политическое мужество, он будет помнить Гракхов.

ЮГУРТИНСКАЯ, КИМБРИЙСКАЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ВОЙНЫ – МАРИЙ И СУЛЛА.

В год первого трибуната Гая Гракха Белеарские острова были присоединены к римскому владычеству; а шесть лет спустя (117 г. до н. э.) Далмация была понижена до римской провинции. Примерно в это же время знаменитый Югурта, незаконный сын одного из сыновей Масиниссы, уже упомянутый как царь Нумидии в интересах римлян, был оставлен наследником этого царства вместе со своими двумя кузенами, Миципсой, их отцом и своим дядей. Стремясь к безраздельному владычеству, он убил одного из своих кузенов, а другого изгнал в Рим. Вмешавшись в дела изгнанного принца, римляне вынудили Югурту разделить с ним Нумидию. Однако, подкупив уполномоченных, которые были посланы для осуществления раздела, Югурта получил лучшую часть для себя; и вскоре после этого (112 г. до н. э.) он проявил свое презрение к римлянам, вторгшись во владения своего кузена и предав его смерти. Взятки и хитрые приемы на некоторое время защитили его от мести римлян; но в конце концов, в 109 г. до н. э., храбрый консул Метелл, который был невосприимчив к взяткам, отправился в Нумидию, чтобы вести войну, которую его предшественники плохо управляли. После того, как он успешно вел войну в течение двух лет, его сменил его заместитель, Гай Марий, человек скромного происхождения и почти пятидесяти лет, который, хотя и почти не имел образования, поднялся до высокого положения своими военными талантами, и чьи услуги при Метелле были так благоприятно представлены в Риме, что он был назначен консулом (107 г. до н. э.), с явным намерением, чтобы он закончил Югуртинскую войну. Это он быстро осуществил, с большой помощью своего квестора, молодого человека из знатной патрицианской семьи и необычайных литературных достижений, по имени Луций Корнелий Сулла. Югурта был отправлен в Рим, где его морили голодом в тюрьме (106 г. до н. э.); и услуги Мария были в распоряжении римлян для войны бесконечно более грозного характера, чем та, которая велась против этого злополучного африканца.

Около 113 г. до н. э. многочисленное племя дикарей, называемых кимврами, но которые, скорее всего, были кельтами, пришло в движение на юго-востоке Европы; и, переселяясь на запад, они передали свое беспокойство тутонам и, несомненно, германской расе, через чьи территории они, должно быть, прошли. Бродя в поисках поселений, иногда вместе, а иногда по отдельности, два варварских войска, состоявших из мужчин, женщин и детей, повергли всю Галлию в ужас; и поскольку римляне уже колонизировали часть Галлии, прилегающую к Альпам, обязанность сдерживать дикарей легла на них, тем более, что существовала некоторая опасность вторжения в Италию. Но такую движущуюся массу людей, движимую самой сильной из сил – голодом, было нелегко сдержать; и армия за армией, посланные римлянами, чтобы противостоять им, были разбиты вдребезги. Вся Италия начала дрожать, и среди римлян раздался всеобщий крик: «Сделайте Мария снова консулом». Соответственно, Марий был избран консулом во второй раз в его отсутствие (104 г. до н. э.), чтобы он мог отбросить кимвров. Тем временем бедные бездомные создания совершили общее наступление в Испанию; и римляне, чтобы обеспечить услуги Мария, когда они потребуются, переизбрали его на консульство в 102 г. до н. э. В последний год, когда Марий был консулом в четвертый раз, варвары, отброшенные из Испании, направили свой марш к Альпам. К счастью, они разделились на две массы – тевтоны пошли по одному пути, кимвры – по другому. Первые, насчитывавшие около 300 000 человек, были встречены Марием и убиты, все, кроме 90 000, которые были взяты в плен и проданы в рабство. Между тем кимвры продвигались вперед по своему маршруту, и чтобы противостоять им, Марий был избран на пятое консульство (101 г. до н. э.). Еще одно кровавое поле, в котором около 140 000 были убиты и 60 000 взяты в плен, избавило Италию от ее страхов. Странная и трогательная мысль, что полмиллиона людей, женщин и детей, должны были годами бродить по Европе, бедные изгои, со своими маленькими тележками и котлами для приготовления пищи, и что цивилизованная нация должна была быть вынуждена, из-за необходимости самосохранения, принять меры, чтобы смести их с лица земли!

Марий был вознагражден за свои усилия шестым консульством (100 г. до н. э.), которое, поскольку теперь не было врага, который мог бы вызвать его военную активность, он использовал в политических планах для унижения аристократической или сенаторской партии, для которой, как по случайности рождения, так и по принципу, он был решительным врагом. Однако усилия знати, подкрепленные жестоким поведением сторонников Мария, особенно трибуна по имени Сатурнин, вызвали реакцию; и по истечении своего консульства Марий покинул Рим и предпринял путешествие на Восток, где распространялось римское влияние. В течение следующих десяти лет политические волнения были непрерывными, либеральный дух той партии, главой которой был Марий, развивался с каждым годом в новых проявлениях, а аристократическая партия становилась с каждым годом все более яростной и упорной в своем противостоянии. С аристократической стороны самым способным и самым серьезным человеком, хотя еще и не самым выдающимся, был Сулла – бывший квестор Мария, который с тех пор занимал различные должности как военные, так и гражданские. Наконец, в 90 году до н. э., долго назревавшая буря разразилась в той войне, которая в истории названа «Социальной или Марсовой войной» или «Войной за независимость Италии».

Еще во времена трибуната Гая Гракха раздавались призывы к освобождению различных италийских государств от рабства, в котором они находились у римлян. Ход времени, сплотивший различные италийские народности в одно общее общество и давший всем частям полуострова общие интересы, сделал их чувствительными к обидам, вытекающим из их подчиненного положения. Система тройного избирательного права – римского, латинского и италийского – неизбежная, возможно, поначалу, теперь стала источником вопиющей несправедливости. Чтобы положить конец этой несправедливости, италийцы потребовали полного римского избирательного права. Гай Гракх хотел даровать его им; и со времени его смерти «италийское освобождение» стало одним из лозунгов либеральной партии. Отчаявшись добиться своей цели путем агитации, и особенно спровоцированные недавним преследованием италийских торговцев, обосновавшихся в Риме, италийские народы прибегли к оружию (90 г. до н. э.). Десять из них, а именно пицены, вестины, марруцены, марсы, пелигны, самниты, френтанцы, гирпинцы, луканы и апулийцы, объединились в конфедерацию для разрушения Рима и основания нового Содружества, столицей которого должен был стать Корфиний под новым названием Италика, и которое должно было охватить весь полуостров. К счастью для Рима, латиняне (включая различные колонии с латинским названием по всей Италии), этруски, умбры и кампанцы не присоединились к конфедерации. Латиняне были немедленно вознаграждены римским правом, и поле было выдвинуто против конфедерации. В течение двух лет война велась энергично с обеих сторон, наиболее выдающимися из римских полководцев были Марий, Сулла и Гней Помпей Страбон. Наконец (89 г. до н. э.), когда италийцы были значительно ослаблены, а весь полуостров сильно пострадал, римляне сочли нужным уступить требованиям, которые многие, даже те, чей патриотизм побуждал их сражаться против союзников, считали справедливыми. Римское гражданство распространялось на все народы полуострова к югу от реки По, новые граждане либо распределялись, согласно одному источнику, среди восьми старых племен, либо, согласно другому, в пятнадцати новых. В то же время латинское избирательное право было предоставлено галлам между рекой По и Альпами.

Сулла добился большего признания в Марсийской войне, чем Марий, который теперь был на грани старости. Общественный взор, следовательно, был обращен на Суллу; и как при появлении кимврских войск двадцать лет назад римляне возложили свою зависимость на Мария, так и теперь, с началом войны на Востоке, они возложили свою зависимость на его молодого соперника. Митридат VI, молодой царь Понта, восточный по происхождению, но греческого образования и человек блестящих способностей, в течение нескольких лет молча расширял свои владения в Западной Азии; и римляне, долго завидовавшие его передвижениям, наконец, открыто предупредили его воздержаться. Митридат не обратил внимания на предупреждение; прошел через Малую Азию, предав римлян мечу; и был везде встречен азиатскими греками как избавитель от римского ига: в конечном итоге (88 г. до н. э.), переправившись в Грецию, он угрожал империи вблизи ее центра.

Сулла, тогда занятый самнитами, последними отбросами Союзнической войны, был избран консулом и наделен командованием против восточного монарха. Ему тогда шел сорок девятый год. Раздосадованный предпочтением своего соперника, мрачный старый Марий приложил все усилия, чтобы отменить назначение, и сам был назначен на командование Митридата. Его политические взгляды рекомендовали его многим, и трибун по имени Сульпиций добился принятия предварительной меры по распределению новых италийских граждан среди всех старых триб, которых теперь было тридцать пять, он, наконец, добился своего, и Сулла был заменен. Но аристократический полководец был не из тех, с кем можно шутить. Двигаясь с юга Италии, где он находился, когда услышал новости, он появился со своей армией перед городом, прорвался сквозь гнилые стены, выбил своих противников из домов, из которых они бросали камни и метательные снаряды в его людей, и заставил Мария и его сторонников спасти свои жизни поспешным бегством. Марий бежал в Африку; Сулла, уладив дела в Риме, отправился в Грецию. Здесь он быстро восполнил римские потери; разграбил Афины, которые спровоцировали его своим сопротивлением; и довел Архелая, полководца Митридата, до таких крайностей, что, переправившись в Азию, Митридат был рад заключить с ним мир (84 г. до н. э.), по которому он отказался от всего, чего он достиг, и согласился оплатить военные расходы. Тем временем в Риме в отсутствие Суллы произошла ужасная реакция. Едва он покинул город (87 г. до н. э.), как Луций Корнелий Цинна, один из консулов, назначение которого он санкционировал, объявил себя сторонником популярной стороны и начал ряд мер, прямо противоположных взглядам Суллы. Его коллега Октавий изгнал его из Рима, и сенат лишил его консульства. Однако италийцы собрались вокруг Цинны; Марий и его товарищи-изгнанники, услышав о движении, поспешили обратно в Италию; все способные военные из партии Мария, и среди них молодой и щедрый командир по имени Серторий, приложили все усилия, чтобы собрать войска; и в конце концов аристократическая партия оказалась осажденной в Риме. Голод и эпидемия начали опустошать город; и сенат, восстановив Цинну в консульстве, капитулировал, понимая, что кровь проливать не следует. Но в характере Мария было мало мягкости. Впущенный в город, суровый старик, который уже шатался на краю могилы, отомстил за свои обиды ужасной резней, в которой пали многие выдающиеся люди. Затем Марий добился своего избрания на седьмое консульство (86 г. до н. э.), его коллегой был Цинна. Он пользовался беспрецедентной честью всего несколько дней, умерев 13 января (86 г. до н. э.), и Валерий Флакк был назначен его преемником. Флакк, отправившийся с полномочиями, чтобы заменить Суллу в войне с Митридатом, был убит своим легатом Флавием Фимбрией, который принял командование армией и добился некоторых успехов; но впоследствии, будучи сильно притесненным Суллой и покинутым своей армией, покончил с собой. Это произошло примерно во время заключения мира с Митридатом (84 г. до н. э.); и Сулла, уладив дела в Малой Азии и осушив страну настолько безжалостно, что это повлияло на ее процветание на целое столетие, начал свой путь домой с кровавыми намерениями против Цинны и его сторонников и с армией, готовой казнить их.