скачать книгу бесплатно
– Они сами напросились.
Придон промолчал, взгляд поверх руин уходил вдаль.
– Им же предлагали сдать город, – продолжил Олекса зло. – Никто бы их не тронул!.. Это их вина.
Придон промолчал снова. Чернели руины, от них шел жар, накаленные в пожаре камни потрескивали, возвращаясь к прежнему виду. Серый пепел взлетал из-под ног, сильный запах гари забивал дыхание. Кое-где поднимались сизые струйки дыма, а среди крупных головешек еще прятались багровые угли.
На восточную часть города, где много свободного места, согнали всех, кого не зарезали, а дальше дорогу углом преграждает стена. Охраняли их артане, ибо местная чернь уже пыталась перебить или хотя бы поглумиться всласть, орала и требовала выдать кровопийц, что заставляли их работать…
Среди согнанных выделялись куявы из числа знатных, за которых можно бы получить выкуп или продать вантийцам. Придон оглядел их хмуро, куявы завидели его издали, жалобно кричали, обещали сейчас же послать за богатым откупом.
Олекса спросил с надеждой:
– За хороший выкуп отпустим?
Придон помедлил, голос прозвучал странно:
– Зачем нам выкуп?.. Разве мы пришли за такой мелочью?..
Олекса сглотнул ком в горле, спросил тихо:
– Так что же… перебить их сразу?
Придон отмахнулся:
– Можно и перебить. Хотя… зачем? Пусть идут себе. Передай, что я велю отпустить. Не понял еще?.. Олекса, мы пришли, чтобы взять Итанию. Куда бы эти ни убежали, всюду прогремят копыта наших коней. И всюду падут стены, а ворота распахнутся.
Одер сам обошел выставленные вперед посты, наказал двоих, что недостаточно расторопно выскочили из тайных укрытий. Воины, судя по их лицам и здоровому смеху, артан не страшатся, в бой вступят с легким сердцем. У него настоящее войско, а не наспех набранная толпа Долонца.
Артан, судя по слухам, вторглось в пределы Куявии видимо-невидимо. Но в то же время понятно, что войска артан будут неминуемо разгромлены. Если не в первом, так во втором бою. Если не в бою, то в битве. Артане хороши в лихих налетах, но потрясти Куявию никакое войско дикарей с топорами не в силах. Уже не раз артане вторгались в пределы Куявии, всякий раз забывая полученные жестокие уроки. Впрочем, в этой дикой стране, где нет грамотных, память о страшных поражениях улетучивается тут же, а вот о победах сочиняют песни, поют всюду, и подрастающим артанам кажется, что вся история Артании из одних побед!
Никогда еще артане не подступали к стенам Куябы. Никогда жителям столицы не приходилось со стен смотреть на артанское войско. Всегда, всегда врага разбивали задолго до подступов к столице. Никогда не давали углубиться в просторы Куявии…
В ее истории многие полководцы останавливали артан, громили их нестройные орды, гнали до самой пограничной реки, а то и углублялись в пугающие просторами степи. На этот раз к славному перечню имен победителей добавится его имя. Имя князя Одера, у которого есть все: обширные земли, множество городов и сел, свой порт и три десятка больших кораблей, не считая сотен малых, своя армия и свой прапор… но все еще не было больших побед. Он знал, что силен как полководец, его отряды успешно выдерживали натиск и артан, и славов, и вантийцев, но пока еще не было большой победы.
– А сейчас будет не просто победа, – пробормотал он. – Будет разгром!.. Который в Куябе заметят…
За ним неотступно ходили военачальники, умелые и закаленные на кордоне, он их держал при себе, вызывая нарекания знатных беров, что хотели бы пристроить сыновей повыше, дать им в управление большие массы войск. Тихонько приблизился Вишап, красивый и очень изнеженный берич, в котором Одер, однако, заметил признаки будущего умелого военачальника.
– Простите, – сказал он тихонько, – что прерываю ход ваших мыслей… но река начинает мелеть, в одном месте намечается брод. Я прошу вашего позволения перебросить туда часть панцирной конницы.
Одер кивнул:
– Толково. И на всякий случай там можно углубить дно. А на берегу напротив брода поставить ямы-ловушки.
– Будет сделано, – ответил Вишап.
Он отстал, спустя минуту Одер услышал частый стук копыт. В куявской армии, продолжал размышлять Одер, около пяти тысяч конницы. О ратных частях с такой же точностью не скажешь, немалая часть войска двигается еще далеко, отстав, но эти пять тысяч – из тяжеловооруженных воинов. Они с головы до ног закованы в доспехи, те не пробить легкими артанскими стрелами. Да и кони закрыты попонами с головы до хвоста, только для глаз пара дыр, такие попоны стрела не пробьет, вязнет.
Так что, чем кончится битва, непонятно. Иногда одного удара тяжеловооруженной конницы бывало достаточно, чтобы разбить легкое войско артан. Правда, артане от преследования уходят легко, но если гнать и гнать, не давать собираться в большие отряды, то таким образом удавалось рассеять начинающееся вторжение.
Он сам помнил, что, когда задрались со славами, Мельник, бер Нижнего края, всего с двумя тысячами конницы смял и растоптал могучее десятитысячное войско славов. Тогда позади шло основное войско славов, числом больше сорока тысяч, но бегущие едва не смяли их, ошеломили паническими слухами, и, когда измученное и обескровленное войско бера Мельника показалось на горизонте, славы дрогнули и отошли за пограничную реку.
Точно так же в Куявии помнили и славили Голоту и Сиромаху, они с пяти– и семитысячным войском сумели остановить один – двадцатитысячное войско вантийцев, а второй разгромил восемнадцать тысяч артан и гнал их, устилая степь трупами, до кордонной реки, а потом с разбегу одолел ее и продолжал избиение артан уже на их землях.
Перед возвращением в свои горы зашел Иггельд. Он бы уже улетел, но его задержал Антланец, родня – пятая вода на киселе, но упорно звал Иггельда племянником, а тот его вежливо – дядей, хотя, на взгляд Одера, родством и не пахло. Антланец велел кормить дракона как на убой, тот все жрал и жрал, Иггельд вынужденно снова пришел к Антланцу, а к тому заглянул сам всесильный Одер.
Одер, всесильный и знатнейший, прекрасно понимал, кого нужно вызывать к себе, а к кому лучше заходить самому, демонстрируя расположение и привязанность. Антланец вообще-то мог бы и не идти на защиту Куявии: его земли далеко, высоко в горах, туда артане никогда не доберутся, а этот Иггельд вроде бы вообще и не куяв по сути, так как сам отыскал незанятые земли, то есть ничьи, поселился, а потом еще и приютил у себя таких же полусумасшедших, полунищих, полуодержимых.
Антланец оказался в его войске лишь потому, что возвращался из Артании, где гостил у какой-то дальней родни, но все-таки он куяв и при первых признаках вторжения тут же остановил свою малую дружину и влил ее в войско Одера. Одер это ценил, всячески подчеркивал поступок горного вождя, ставил в пример, стыдил тех, кто даже на захваченных артанами землях не оказывал сопротивления.
Антланец и его племянник поднялись навстречу командующему, тот милостиво усадил их за стол, сам с наслаждением снял плащ и принял из рук оруженосца чашу с вином.
– Что известно про артан?
Антланец и Иггельд переглянулись, Антланец ответил:
– Мой племяш еще не взлетал, но и того, что видел, немало… Да и вести, что с гонцами или от чародеев, все подтверждают. Кое-что противоречит одно другому, но одно совершенно ясно: худо Куявии, и с каждым днем все хуже. За конницей артан в наши пределы уже вступили их обозы. Виданное ли дело, чтобы артане таскали за собой телеги?.. В тех обозах есть все, чтобы на местах строить осадные башни, тараны, стенобитные машины. Канск уже захвачен, Щелепа сдалась без боя, Гдыню артане захватили за пару стычек, сейчас артане уже под Уманью.
Одер нахмурился, чаша в руках вздрогнула так, что на стол упала капля красного вина.
– Оттуда же до Куябы рукой подать?
Антланец сказал раздраженно:
– Не хочется в это верить, но, говорят, Тулей не надеется Куябу удержать, потому ночью тайком бежал под защиту гор.
Иггельд ахнул:
– Как же так? Куябу защищает башня чародеев!
– Две, – обронил Одер.
– Что?
– Говорю, давно вы, юноша, не были в Куябе. Ее защищают две башни. Обе стоят так, что перекрывают даже дальние подходы к городу.
Антланец сказал с недоумением:
– Так чего ж Тулей усомнился в них? Вообще-то Тулей не был страхополохом.
Одер сказал медленно:
– Думаю, что слухи о бегстве Тулея – всего лишь слухи…
– Думаете, артане?
– Нет, – ответил Одер, – не артане…
– Почему?
– Артане… скажем так, народ честный и простодушный. Они просто не додумаются до такой военной хитрости. К тому же она им покажется скорее подлостью… Да, подлостью, что унижает их самих. Полагаю, это кто-то из могучих противников Тулея старается его опорочить. Тулей давно не блистал на поле брани, вот его и топчут заранее, чтобы утвердить и возвысить себя.
Антланец взглянул остро, ощутил в тоне Одера невольное злорадство, сказал угрюмо:
– Вообще-то башни не так уж и… несокрушимы. Тулей это знает. Они хороши для защиты от малых отрядов, ибо чародей одним ударом убивает по десятку человек! Пусть даже по сотне. Три-пять таких ударов – и даже большого отряда нет. Если так по стотысячному куявскому войску, тут же разбегутся: а вдруг, мол, в следующий раз в меня? Но артане прут такой массой, что всех не перебьешь, а смерти не страшатся, это же артане! Даже если чародей успеет сжечь тысячу человек, остальные ворвутся в его башню и сбросят под топоры тех, кто жаждет отомстить за павших… Тулей это прекрасно понимает.
Иггельд спросил недоверчиво:
– А если в самом деле убежал, то куда?
– К нам, в горы. Там башен больше. А самое главное, дорога наверх трудная. Чародей может вот так по десятку все войско перебить! Там массой не налетишь… Кроме того, это только слухи, что Тулей сбежал. Может быть, и не сбежал.
Иггельд задумался, сказал убежденно:
– Не поверю, что это артане распустили такой слух. Мне Придон понравился. Да и Аснерд с Вяземайтом…
Одер откинулся на спинку кресла, глаза не отрывались от молодого наездника драконов.
– Юноша, вы меня все больше удивляете… Вы знакомы с Придоном? И самым лучшим полководцем – Аснердом? И с Вяземайтом, о котором столько страшных слухов?
– Да, – ответил Иггельд простодушно. Щеки его окрасились румянцем. – Но это не моя заслуга… так случилось.
Одер некоторое время рассматривал его пристально, потом вздохнул, лицо разом постарело, огонь в глазах угас.
– Да, – сказал он, – главная беда в том, что такие слухи распространяют вовсе не артане. Для них такие интриги – слишком сложно. Это не для их простых, как у их коней, мозгов. Хотя, конечно, ссылаются на свою честность и нелукавство. Это кричат наши удальцы на всех перекрестках, чтобы оправдать свою трусость и предательство, чтобы опорочить центральную власть. А это гораздо хуже, чем вторжение еще двух таких артанских армий!
Антланец сочувствующе смолчал. Он сам из таких, что признает власть Тулея только из вежливости. И потому ему все равно, что там творится внизу на равнинах. А равнинным господарям, могучим князьям и наместникам земель, власть Тулея хуже, чем кость в горле.
Глава 14
С запада небо начали затягивать тучи. Вяземайт зарезал барана, советуясь с богами, потемнел лицом. Велел своим помощникам принести в жертву двух-трех куявов познатнее, чтобы перепроверить волю богов, а сам поспешил к Придону.
– С завтрашнего дня пойдут дожди, – сказал он торопливо. – На неделю, а то и больше!.. Если сейчас не перейти реку, утопим половину войска. Люди падут духом.
Придон кивком подозвал Аснерда. Тот придвинулся, огромный и спокойный, только пальцы задумчиво скребли щетину на массивном подбородке.
– Аснерд, раздели войско. На три части. Одну ночью отправь вверх по течению, другую вниз. Поставь одной командовать Щецина, другой… лучше сам поведи, это очень важно! Костры пусть горят, чтобы Одер ничего не заподозрил. Я буду все время делать вид, что начинаю переправу. Поторопись, надо успеть до начала дождей.
Аснерд коротко обнял, исчез с поистине медвежьей грацией: был – и нет. Кто думает, что медведь двигается медленно, жестоко ошибается. А то и смертельно.
Дождь полил холодный, еще весенний, чуть ли не со снегом, короткие летние ливни пойдут позже, небо затянуло без малейшего просвета, сразу стало грязно, гнетуще, сумрачно, хотелось забиться в нору и дожидаться солнечных дней. Трава мокро блестела потемневшими листьями, подрагивала от холода и пугливо кланялась каждой капле, мелкой, жидкой, но их сыпало с неба во множестве. Мир стал серым, все приходилось видеть как сквозь тонкую грязную кисею.
Люди, что раньше охотно выскакивали под тугие струи дождя и прыгали в восторге, сейчас угрюмо выглядывали из шатров и шалашей, многие укрылись в ближайшей роще под раскидистыми во все стороны густыми ветвями. Земля под деревьями сухая, но воздух все равно влажный, тоскливый.
Дождь не шумел, не стучал каплями, как положено дождю, а сеялся тихо и неслышно, но так часто, что весь воздух был дождем. А люди плавали в нем, как рыбы. И, как рыбы, забивались в шалашики и впадали в тягостную вялую дремоту.
Войско артан, заметил Одер, продолжало накапливаться на том берегу. Всадники одного из самых нетерпеливых отрядов, явно стремясь блеснуть удалью, попытались первыми проскочить на противоположный берег. Лучники открыли бестолковую стрельбу, один из артан зашатался в седле, у других кричали раненые кони, вставали на дыбы, двое даже рухнули, как башни, бешено бурлила вода вокруг блестящих, как у больших рыб, тел.
Артане выбрались обратно, раненого подхватили с двух сторон, даже раненые кони сумели подняться и дикими прыжками понеслись вслед за хозяевами.
Одер, укрывшись под широким плащом с низко надвинутым капюшоном, раздраженно следил за рекой. Подошел Антланец, короткая рубашка без рукавов промокла и не скрывает могучие пластины груди, мокрые плечи блестят, как спины буйволов. Он был так огромен, что Одер с трудом удержался от желания отодвинуться.
Одер прорычал в сильнейшем раздражении:
– Что за идиоты, не могли подпустить ближе? Это же еще не все войско, это просто такие же непослушные дураки!
– Зато удаль, – заметил Антланец. – Для них это очень важно, показаться всем.
– Показать дурость?
– Артанскость, – пояснил Антланец. – У вас… простите, у нас важно одно, у артан – другое.
Одер покосился на гиганта с подозрением. Тот стоял по-артански: выпрямившись, хотя люди его роста обычно горбятся, живот подобран, взор ясен, на дождь обращает не больше внимания, чем на мух в Куябе, струи воды бьют по голове, стекают по мокрым волосам и лицу, но он же мужчина, на такие мелочи не поведет даже бровью…
– Вы о чем?
– Артане стремятся показать себя, – ответил Антланец любезно, это было похоже, как если бы огромный медведь попытался стать любезным. – Они смертельно страшатся уронить лицо, что куявам непонятно. Это же ваше… гм, наше куявское: стыд не дым – глаза не выест, спина от поклона не переломится… и все такое, а вот артане… Смотрите, смотрите!
Еще несколько всадников безрассудно ринулись в воду. На них посыпался град стрел, артане принимали их на щиты, у самого отважного, что выдвинулся дальше всех, щит стал похож на спину ежа, щедро утыканную иголками. Умело работая поводом и шпорами, он заставил коня пятиться по воде до тех пор, пока не оказался за спинами товарищей, там повернул коня и с гиком вынесся на берег. Его приветствовали радостными криками. Он привставал на стременах и всем показывал щит, который и не рассмотреть из-за множества оперенных стрел.
Антланец кивнул:
– Видите? Можете себе представить, чтобы куяв вот так играл со смертью, а потом еще и похвалялся?
– У нас бы такого дурака заплевали, – ответил Одер с отвращением. – Ни одна дура не пойдет за такого замуж!.. Эй, Збиранько!.. Выставь копейщиков у самой воды, а за их спинами расположи лучников.
Збиранько, подтянутый молодцеватый военачальник, что ходил следом и преданно заглядывал Одеру в лицо, со всех ног бросился выполнять приказ.
Дождь не дождь, а может, и благодаря дождю артане время от времени делали попытки переправиться малыми силами: возможно, рассчитывали, что куявы забьются в норы, пережидая непогоду и надеясь, что артане тоже спят.
Но как только хоть малый отряд пытался войти в воду, с этого берега взвивался целый рой стрел. Река в этом месте разлилась широко, что позволяло переправиться, едва ли замочив брюхо, только в одном месте пришлось бы плыть вместе с конями.
Артане заменили небольшие круглые щиты, что обычно у них за спиной, на огромные, вытянутые, похожие на двери, с ними беспрепятственно подбирались почти до берега, но там ждали копейщики, самые страшные враги всадников, и артане вынужденно отступали.
Лучники мстительно выпускали рой стрел вдогонку, метя в незащищенные спины, артане пытались укрываться и за такими щитами, однако из сотен стрел две-три находили уязвимые места, бывали случаи, когда артане падали с седел, их тела уносила вода.
Река, получив массу воды из множества вздувшихся ручьев, превратилась в стремительного зверя, что нес в себе вырванные с корнем кусты, подмытые на крутом берегу деревья, хворост, палки, даже остатки изгороди.
Ночью дождь сеялся все так же и все такой же, утро наступило серое, слякотное. Река вздулась, пошла вширь, грозя вообще выйти из берегов. Переправляться становилось все труднее, конные удальцы только входили в воду, и уже кони едва удерживались на ногах. Противоположный берег тонул в серой пелене.
Антланец покачивал головой, артане теряют время, река становится все непроходимее с каждым часом. Одер довольно потирал руки, заявил с удовольствием:
– Вот теперь пусть переправляются!.. Треть унесет река. Треть погибнет под стрелами, а оставшихся перебьют без потерь копейщики!
Антланец ответить не успел, в шатер ворвался запыхавшийся воин, вода с него стекала ручьем, на сапогах повисли жирные лохмотья грязи. Одер вскипел, как посмел грязными сапожищами на его роскошные чистые ковры, а воин прохрипел:
– Срочно!.. Збиранько сообщает, что артане переправились выше по течению!..
