скачать книгу бесплатно
Одер опешил, сказал невольно:
– Но там князь Ежеван…
– Ежеван разгромлен, артане идут сюда! Передовые отряды все сбиты.
Антланец перевел дыхание. Этого и следовало ожидать, артане при всей храбрости все же не последние идиоты. Здесь только имитировали переправу, даже подготовку к переправе…
– Голову даю на отрез, – сказал он, – что и ниже по течению они переправились тоже. Так, на всякий случай! Вдруг вверху не получилось бы.
Одер взглянул остро, велел гонцу:
– Иди отдыхай. И кликни моих слуг.
Антланец как в воду смотрел: к середине дня пришли новости, что и ниже по течению артане нашли переправу, уже на этой стороне, и пытаются окружить куявское войско.
Одер, обеспокоенный, но без паники, быстро отвел все огромное войско от реки, перестроил. Артане перехитрили, но этого следовало ожидать, не может река удержать артан на всем протяжении. Вот теперь скоро решится, смогут ли удержать артане удар панцирной конницы. Нет, не так: долго ли смогут выдерживать ее натиск до того, как побегут?
Небо все такое же серое, земля раскисла, дождь сеется отвратительно мелкий, настолько мелкий, что зависает в воздухе, второй день люди не могут разжечь костры под открытым небом, а чтобы принести жертвы, пришлось срубить из деревьев и накрыть ветками огромный навес. По лагерю потекли густые струи благовоний, воины вдыхали и чувствовали, как уходит страх перед ужасными артанами, а предстоящая битва начинала казаться таким же простым делом, как посещение базара.
Одер предупредил одного из жрецов:
– Не переборщи!.. Мне не надо, чтобы они встретили артан с улыбками.
– Нет, мы просто убираем страх…
– Мне надо, – сказал Одер, – чтобы мои люди дрались! А будут драться от страха или от радости – мне все равно.
Жрец ушел, низко кланяясь, Одер со злостью швырнул ему вслед кубок с недопитым вином. Сильные колдуны по городам, сильнейшие – в Куябе. А в войска присылают либо учеников, либо шарлатанов.
На сером небе наметился просвет, дождь на пару часов прекратился, потом наверху образовались отдельные тучи, хороший признак, однако тучи укрупнились, сползлись и закрыли небо в три слоя. Воздух стал еще плотнее, скачущие кони едва не взлетали с разбега, тучи набухли, потяжелели. Небо, и без того свинцово-серое, потемнело, опустилось к земле. Снова посыпался мелкий гадостный дождь, перешел в крупный. Летом дожди короткие, не дожди, а ливни, но сейчас настоящий затяжной дождь. Вяземайт вознес благодарственную жертву богам, ибо основное войско куявов под командованием Дуная-богатыря еще не сдвинулось с места, а достаточно сильное войско под началом осторожного Одера ударить в одиночку не решится.
– Боги на нашей стороне, – сообщил он возбужденно. – Пока Дунай подойдет, здесь уже все размокнет. А когда они сойдутся, это дня через два, то нам панцирная конница не страшна!
– Почему?
– Дождь продлится еще дня три-четыре!
– Прекрасно, – сказал Придон мрачно. – Пусть эти трусы в тяжелых доспехах тонут в грязи. И станут мишенями для наших стрел!
– Хвала богам!
– Да, куявские боги тоже признали нашу правоту…
Угольно-черные тучи опустились к земле, задевали раздутыми животами верхушки деревьев. Мелкий гадкий дождик давно превратился в ливень. Среди бела дня потемнело так, что в шатрах пришлось зажечь светильники. Дождь лил сильный, упорный, в тучах ни просвета. Придон с тайной радостью видел, что это надолго, а раз так, то легкая конница артан хоть и замедлится в скачке, но останется маневренной, зато тяжеловооруженные воины куявов завязнут.
Последние отряды артан переправились через реку уже здесь, на главном направлении, благо куявы отступили. Самые горячие не возжелали находиться позади всего войска, самовольно выезжали вперед, проносились перед железным строем куявов, предлагая поединки. Ни один куяв не сдвинулся с места, не принял вызов. Артане нагло хохотали, подбрасывали вверх топоры и кричали, что сегодня же возьмут Куябу, их жирных жен и толстых дочерей, будут держать их вместе со скотом.
Куявы мрачнели, сопели зло, но никто не покидал строя. Наконец Одер велел и здесь за выдвинутыми вперед копейщиками расположить лучников. Те сразу же выпустили с полсотни стрел, пятеро артан остались на поле, а кони примчались обратно с опустевшими седлами.
Наконец дождь прекратился, небо посветлело, хотя оставалось затянуто тучами. Да и тучи постепенно редели, обещая вскоре очистить синее небо. Войско куявов снова построилось по зову трубы, но Придон сразу обратил внимание, что воды на поверхности нет, впиталась вся. Это значит, земля размокла и в глубину, что хорошо для урожая, но губительно для тяжелых телег и тяжеловооруженной конницы. Вообще все кони у куявов негодные для быстрого бега, для скачки. Это тяжелые могучие животные с толстыми ногами и бычьими шеями, с легкостью несут на себе закованного в железо человека, но вскачь идут очень неохотно и скоро выдыхаются. Неважно, со всадником на спине или без, они – серьезные кони, не кузнечики артан.
Для пробы Придон послал отряд легкой конницы прямо на укрепленный лагерь куявов. Тяжелая конница встретила их, не сдвинувшись с места. Артане метнули в них стрелы, кто-то пожертвовал топором, причем настолько удачно, что один из куявов содрогнулся всем телом и повалился лицом на конскую шею, укрытую попоной.
Жестокая улыбка тронула губы Придона.
– Они почти не могут передвигаться, – обронил он. – Вся их сила в стремительном ударе!.. В силе разгона этой бронированной лавины…
– Полагаешь, – сказал Аснерд полуутвердительно, – настал наш час?
– Сам видишь, зачем спрашиваешь… Или все проверяешь?
– Да не совсем, – ответил Аснерд с двусмысленной усмешкой.
Придон взял в руки топор, взгляд был устремлен на красиво и правильно устроенный лагерь куявов.
– Теперь я поведу моих воинов.
– Вождь должен руководить с холма…
– Да, – прервал Придон. – Ты прав. Но бой будет коротким. Ничего неожиданного не случится!
Громко и устрашающе запели медные трубы. Клич их был настолько пронзителен, что на время заглушил все звуки, доносящиеся из обоих лагерей. В лагере куявов показались синие фигуры людей в остроконечных колпаках. Маги встали в одну шеренгу с конными.
Содрогаясь, Придон смотрел на длинные ледяные стрелы, что выстреливались из их ладоней. Они устремлялись навстречу скачущим артанам, там слышался протяжный звон, сухой треск, взлетали бледные осколки, слышались отчаянные крики и дикое ржание обезумевших от боли коней. Ледяные стрелы пропахивали широкие борозды, успевая унести по семь-десять всадников, прежде чем рассыпались на осколки.
Маги бросали и бросали стрелы, Придон все настегивал коня, стремясь успеть поскорее на это страшное поле, где гибнут его воины. Но стрелы становились все короче, а из магов то один, то другой отступали в изнеможении. Конница же артан неслась в едином порыве, наконец донесся страшный удар, лязг, грохот.
Впечатление было такое, что артане натолкнулись на железную стену. Ряды куявов колыхнулись, но выстояли. Началась страшная бойня, где пешие куявы стояли сплошной стеной, загородившись щитами, второй ряд положил на их плечи копья и прицельно бил в обнаженные тела степняков, а третий ряд стоял во весь рост и, сомкнув щиты, защищал их от стрел и бросков топора.
В это же время один молодой вождь по имени Перекатиполе собрал в одно стадо весь скот, что гнали за артанским войском, затем по его сигналу погонщики набросились на животных с горящими головнями, диким криком, нещадно стегали кнутами. Быки и коровы в животном страхе бросились бежать, за ними мчались на конях, не давали остановиться, прижигали горящими факелами. Обезумевший от ужаса скот все ускорял бег, наконец страшной тяжелой массой ударил в левую сторону куявского войска.
Там стояли пять тысяч тяжеловооруженных конников благородного бера Медвянко и три тысячи закованных в железо ратников обедневшего князя Гуданца. Они не успели ни расступиться, ни перестроиться, а ошалевшая от ужаса масса уже стоптала передние ряды, ломилась дальше, стараясь уйти, спастись от ужасной боли, от огня. Погонщики, разогнавшись вместе с ними, врывались следом, в руках вместо кнутов уже топоры, рубили смятых и растерянных.
Сын Жука вел свою тысячу к центру, но, завидя такой удобный случай, тут же повернул весь отряд и первым вломился вслед за погонщиками. Аснерд заскрежетал зубами при таком нарушении приказа, но отважный Сын Жука уже дорубился почти до середины панцирного войска, там мечется обезумевший скот, ломая железный строй куявов, при котором они непобедимы…
– Щецин! – заорал Аснерд. – Подбрось этому мерзавцу еще пару тысяч!
Щецин воскликнул жарко:
– Что там пару тысяч! Я сам туда поведу.
Он в самом деле пронесся на коне перед своим десятитысячным отрядом, взмахнул топором, и они всей массой ударили в расколотое панцирное войско.
Куявы в центре оказались смяты взбесившимися быками и ворвавшимися отрядами Сына Жука, по краям еще держались, но артане уже окружили, расчленили на отряды и ударили со всей яростью, чувствуя победу. Бой шел по всему полю, земля чавкала и повисала на копытах пудами грязи, сражение растянулось от самой реки и до зеленых лугов, после этого ливня залитых водой так, что казались сплошным бескрайним озером.
Остатки разгромленной армии наконец-то обратились в бегство. Конь под Придоном храпел, ноги дрожали и разъезжались. Бока в мыле, с удил срываются желтые клочья пены. Придон повернулся, чтобы велеть подать ему свежего коня, но ярость боя уже испарялась, он ощутил усталость, ушибы, обнаружил кровоточащую рану на плече и еще одну на груди.
– Все-все, – сказал он почти виновато. – Обратно доберешься?
Конь тяжело повернулся и даже попробовал потрусить рысцой, потом вздохнул тяжело, сдался и перешел на шаг.
Тучи разошлись, в землю с шипением врезалось широкое острое лезвие небесного меча. Солнце выглянуло еще хмурое, но уже жаркое, тут же скрылось, но тучи истончались, светлый круг победно шел сквозь тучу, сжигая ее небесным огнем, а когда выглянуло снова, на небе быстро таяли остатки грязных лохматых облаков, серых, неопрятных, старающихся стать белыми барашками.
По бранному полю пронесся Вяземайт, руки вскинуты к небу, серебряные волосы развеваются по ветру.
– Боги! – услышал Придон зычный голос верховного волхва. – Вы дали дождь, чтобы не дать куявам убежать от наших топоров… теперь дайте жаркое солнце! Чтобы мы догнали их в куявских гнездах!
Придон ощутил, как губы сами искривились в горькой усмешке. И без призыва к богам видно, что погода налаживается, наступят дни жаркого лета.
Донесся крик. Двое артан согнали в кучу пленных, троим набросили на шею петли и волокли к деревьям. Там уже висели, как переспелые тяжелые груши, с десяток повешенных. Десятник указал на другое дерево: тащите туда, а то здесь ветки обломите, дерево жалко.
Один с петлей на шее, завидев Придона, упал на колени и с криком протянул к нему дрожащие руки. Придон поморщился, эти трусы даже умереть достойно не могут, тронул коня, подъехал Аснерд, начал рассказывать, как проще всего захватывать мосты и переправы, пока подлые куявы не разрушили, а в спину донесся крик:
– Придон!.. Я потеряю всего лишь жизнь… но ты теряешь больше!
Придон насторожился, повернул коня. Пленных уже подогнали к дереву, один из всадников встал ногами на седло и быстро захлестывал веревки на толстых ветвях. Тот же пленник снова упал на колени и протянул руки к Придону.
– Говори, – велел Придон, – но только быстро.
– Придон, – воскликнул пленник, это был тощий и невзрачный человек, совсем непохожий на воина, – нет на свете куявской или артанской магии!.. Мы все едины… это как меч или топор, что в любой руке – меч и топор…
Придон отвернулся.
– Колдун? – спросил он у стражи. – Вешать!
Начал поворачивать коня, но пленник, видя неминуемую гибель, вскричал отчаянно:
– Я мог бы дать тебе возможность уже сегодня увидеть ту… из-за которой эта война!
Сердце Придона дрогнуло, застыло. С остановившимся дыханием он повернулся к пленнику. Его веревка уже закреплена, двое уже дергаются рядом, не доставая ногами до земли, артане вздергивают быстро, умело, без лишних движений, колдуна начали поднимать, лицо посинело, но Придон сделал повелительный знак, тело колдуна упало на землю.
Он поспешно привстал на колени, прохрипел:
– Ты ее увидишь… сегодня…
– Развязать руки, – распорядился Придон. – Но учти, если соврал, чтобы продлить жизнь, ты прогадал. С тебя живого сдерут шкуру, а потом на кол… А там будешь корчиться очень долго.
Колдун побледнел, веревку на его руках разрезали, сказал дрогнувшим голосом:
– Я знаю, что я могу, а чего не могу.
К вечеру солнце стало огромным, пурпурным, но не багровым и сияло так ярко, что смотреть на умытый дождем круг было невозможно. Втрое ярче блистали браслеты, топоры, железные бляшки на конской сбруе, а металлические обручи на головах искрились, как раскаленное железо, выхваченное из горна.
Вяземайт, услышав, что Придон пощадил куявского колдуна, прибыл, с пристрастием осмотрел и допросил трепещущего пленника, сразу потерял интерес, а на вопросительный взгляд Придона лишь брезгливо отмахнулся:
– Слаб. Приставь к нему человека, чтобы не убежал. Больше ничем навредить не может.
– А колдовать? – спросил Придон в нетерпении.
Вяземайт сдвинул плечами.
– В Куявии много магов, потому они, чтобы не мешать друг другу, совершенствуются каждый в своем умении. Если этот умеет видеть… и даже показывать другим нечто очень дальнее, то уж ничего больше не умеет – это точно.
Придон повернулся к пленнику:
– Как тебя зовут?
– Мирош, благородный повелитель…
– Вот что, Мирош. Ты знаешь, что я жажду увидеть. Требуй все, что нужно для такого колдовства. Но если не сумеешь сделать к вечеру, то… помнишь, что тебе обещано?
Мирош побледнел, вздрогнул, синие губы прошептали:
– Кожу с живого, смерть на колу…
– Медленная, – подчеркнул Придон. – Все, пошел!.. Не теряй времени.
Лишь за полночь Мирош высунулся из шатра, где колдовал под охраной, стражи тут же злорадно потянулись за топорами. Он пролепетал умоляюще:
– Скажите славному и великому повелителю, что я уже… приготовил нужный отвар и составил заклинание.
Придон, прервав воинское совещание, примчался, как жаркий ветер, остановил коня перед распахнутым пологом. Мирош отступил, суетливо поклонился.
– Великий господин… Все готово.
В огромной серебряной чаше колыхалось густое масло, как казалось Придону, хотя колдун уверял, что это совсем не масло. Был взвинчен, испуган, руки тряслись, однако слова выговаривал громко и четко. Придон выдворил охрану из шатра, Мирош указал ему на стул перед чашей.
– Когда я закончу… заклинание, – сказал он с запинкой, – там появится…
– Что?
Мирош поклонился.
– То, о чем будете напряженно думать.
Придон поспешно сел. От масла пахло рыбой, потом запах исчез или просто притерпелся. Голос колдуна звучал монотонно, будто дятел стучал в затылок железным клювом. Масло в чаше отблескивает, яркие язычки светильников бросают косые блики, перебегают, сливаются, расплываются, и в какой-то миг он уловил, что там что-то проступает, становится видимым ясно, четко. Так бывает на грани сна, когда еще не заснул, еще понимаешь, что лежишь, подогнув колени, но в то же время уже бредешь по дивному яркому миру…
Жар ударил в голову, в расширяющемся круге света проступили знакомые очертания покоев Итании. Ноздри затрепетали, почудилось, что улавливает тончайший аромат. Наклонился, всматриваясь, сразу начало расплываться, будто в тумане, отпрянул, медленно восстановилось, он начал твердить себе, что жаждет увидеть ее, самую красивую, самую необыкновенную, и почти сразу изображение сместилось, блеснуло синее небо, слева темнеет гранит стены, а справа выдвинулся туманный профиль, облекся четкостью.
Итания стояла на парапете и задумчиво смотрела вдаль. Лицо ее показалось Придону печальным, и пальцы сразу начали шарить нож на поясе: кто посмел? Кто осмелился ее обидеть, огорчить? Как мир еще не рухнул, почему все не бросаются исполнять ее желания?
– Итания… – прошептал он страстно, – Итания… именем твоим живу, именем твоим молюсь, именем твоим творю…
Он слышал за спиной учащенное дыхание колдуна, тот пытался всмотреться в то, что видит он, Придон, но Придон ревниво приподнял плечи.
Итания прерывисто вздохнула, Придон ухватился за сердце. Ее прекрасные глаза затуманила печаль, а щеки слегка побледнели.
– Итания, – прошептал он страстно, – скажи, шепни, подай знак!.. Никто не смеет огорчать тебя. Весь мир должен для тебя жить, работать, творить, существовать!
