скачать книгу бесплатно
Она чуть вздрогнула, зябко поежилась. Он едва не сунулся лицом в масло в страстной жажде немедленно укрыть ее, уберечь от ветра. Удивительные глаза смотрели вдаль, в них появился влажный блеск, Придон заскрежетал зубами: дивные глаза наполняются слезами, а он, Придон, ничего не может сделать!
– Итания! – вскрикнул он. – Итания!.. Я иду к тебе!
Она снова вздрогнула, повела плечами, даже удивленно посмотрела по сторонам. Безумная мысль пронеслась через мозг Придона, как раскаленная добела стрела.
– Итания, ты слышишь меня?.. Это я, Придон. Я лечу к тебе на крыльях северного ветра. Я приду!.. Я возьму тебя с Куябой вместе!
Глава 15
Он не мог спать, не мог никого видеть, увиденное в колдовском тумане заставило гореть в подземном огне, он вскочил на коня, чтобы никто не видел его мук, отдохнувший конь резко вынес в поле, пересек рощу, там наткнулись на немалый отряд схоронившихся куявов.
Не раздумывая, Придон стегнул коня и ринулся, как сокол на стаю уток. Он успел повергнуть на землю десятки фигур с блещущими в лунном свете шлемами, прежде чем куявы поняли, что он один. Кто-то закричал, призывая к сопротивлению, оставшиеся развернулись и дали бой. Он изрубил половину, прежде чем к нему подоспела сотня охраны.
Меклен, белый от ярости, прокричал, заикаясь, что потребует, да, потребует, чтобы у Придона отобрали этого коня, он самый быстрый в Артании, иначе с ним потеряют тцара и походного вождя.
Придон помалкивал, теплая струйка, в лунном свете совсем черная, обильно стекала по плечу. Рана не выглядела глубокой, но, когда двигал рукой, кровь не успевала загустеть и закрыть рану.
Когда вернулись к располагающемуся на долгий отдых войску, Вяземайт вместе с Аснердом и военачальниками выехал навстречу. Вяземайт на фоне черного звездного неба выглядел пугающе и величественно с его длинными серебряными волосами, что сияли нестерпимым колдовским блеском.
– Придон… – сказал он призрачным голосом. – Раны на тебе заживали мгновенно, когда ты был… другим.
Придон повернул коня и поехал рядом, за время ночного боя осунулся еще больше, из-под насупленных бровей блеснул недобрый взгляд.
– А сейчас я какой?
– Другой, – ответил Вяземайт. Ехал, глядя перед собой, пояснил нехотя: – Все меняются, Придон. Кто-то сильно, кто-то слабо.
– Ну и что?
– До утра, – сказал Вяземайт резче, – можешь истечь кровью, вот что!
Придон чувствовал, как подергивается лицо, отвык от болезненных ран помимо той, что на спине. Слушал краем уха, а то и не слушал, прервал раздраженно:
– Все не так, Вяземайт.
– А как? – спросил Вяземайт саркастически.
– Гораздо хуже, – отрубил Придон. – Вот смотри, эту царапину, даже не рану, мне нанесли позавчера!.. И все еще не зажила.
Аснерд насторожился, подал коня ближе, рука властно развернула Придона к себе спиной. Похоже, кто-то метнул вдогонку дротик. Явно из куявских героев, простой воин не прошибет простым дротиком дубленую шкура артанина. Он вчера сам видел эту царапину, в полночь от нее должен был остаться крохотный шрамик, а к утру вообще на том месте наросла бы чистая молодая кожа. Однако же сейчас там все такая же ранка!
Он повернулся в седле, молодой лекарь, его помощник, подъехал, вытащил из мешка и бережно приложил к ранке целебные травы. Придон болезненно дернулся. Вяземайт покачал головой, в глазах верховного волхва появилась печаль.
– Терпи, Придон. Теперь ты – человек.
Они въехали в лагерь, спешились, стражи приподняли перед ними полог шатра. Вяземайт вошел за Придоном следом, Аснерд и военачальники остались, бурно обсуждая победную битву.
Придон снял через голову перевязь с топором, швырнул в угол. Ноги подкосились, он тяжело рухнул навзничь на ложе из шкур, разбросал руки. Темные глаза сурово смотрели на волхва.
– Я человек?.. Ах какая это для меня новость! Ты лучше скажи, почему эти чертовы раны не затянулись в полночь, как было раньше?.. Нет, я не про ту рану, что на спине. То… моя рана. В сердце она еще больше. Я говорю про эти, что на плече, и вот эта царапина на груди.
Вяземайт запнулся, он привык к плавному течению мысли, к ее глубине, к множеству потоков, что пересекаются, создают дивные течения, неожиданно вымывают со дна золотые самородки, а грубая манера военачальников всегда вторгалась неожиданно, ломала, приходилось барахтаться среди обломков, стараясь понять, что же он строил новое и прекрасное.
– Я уже сказал, – ответил он невесело. – Знаешь ведь, что в небесном чертоге, куда попадают все герои, павшие на поле боя с оружием в руках, они веселятся, сражаются, а ровно в полночь раны заживают. Ты был одним из них, хотя и жил среди нас… Но теперь ты, увы, стал простым смертным.
Брови Придона грозно сошлись на переносице.
– Как это?
Рык его был подобен льву. Вяземайт с преувеличенным смирением поклонился.
– Не гневайся, светлый тцар. Это я, Вяземайт, а не Тулей. Позволь напомнить тебе одно дело старых дней. Когда-то высший бог, чье имя и называть нельзя, сотворив мир, землю и людей, решил удалиться от дел и потому разделил весь белый свет между самими людьми, чтобы управлялись сами. Ну, сам понимаешь, что одни ухватили власть и стали тцарами, другие взяли леса и превратились в охотников, третьи возжелали пашни и зажили простой и светлой жизнью землепашцев… Купцы взяли дороги, воины – оружие, моряки – реки и моря… Словом, разобрали все, а когда все разошлись, пришел певец. Бог рассердился: а где был ты, песни которого даже меня бросают то в жар, то в холод, заставляют плакать или смеяться? Я слагал песни, отвечал певец, а про дележ забыл, прости… Тебе ж ничего не осталось, отвечает бог, что ты за ворона?.. Певец повесил голову, снова ему оставаться ни с чем… И тогда бог говорит: даже я не могу совершенное повернуть вспять. Все, что разобрано, – разобрано. Тебе, певцу, не осталось ничего в мире и отныне не будет принадлежать. Но я для тебя открою небеса, ты будешь приходить в высший мир, как к себе домой, когда возжелаешь.
Он умолк. Придон ждал продолжения, но Вяземайт молчал. Вошел младший волхв, осторожно начал отдирать старую повязку. Кровь засохла, прикипела к телу, но дальше текла сукровица, а сама позавчерашняя рана стала красной, начала воспаляться.
– И что же? – спросил Придон нетерпеливо.
– Сейчас тебе промоют рану, – ответил Вяземайт. – Величко, не забудь про целебные листья.
Придон рыкнул:
– Да не о ране я!
– Да? – переспросил Вяземайт. – Тогда что еще? Я, мне кажется, сказал все!
– Тогда я не понял, – сказал Придон с тоской и злостью. – При чем здесь небеса, песни, раздел мира?.. Я не мог сомкнуть глаз всю ночь. Эта царапина ныла, как будто пилили тупым ножом!
Вяземайт сам взял из рук помощника листья, растер в ладонях, приложил кашицу к ране. Придон вздохнул, зеленая жижа сразу начала вбирать боль, а жар как будто начал затихать.
– Зря ты не понял, – ответил Вяземайт с печалью. – Ведь ты раньше ходил по небесам…
– Брось, – ответил Придон с досадой. – Что мне раньше… Я веду огромное войско на Куявию, я возьму Куябу, я возьму Итанию, вот что сейчас важно!
Вяземайт кивнул, подумал, кивнул снова:
– Да, это важнее. Но верно и то, что ты в самом деле ходил по небесам, был вхож к богам, когда… когда еще не был тцаром.
Придон отмахнулся:
– Это время я уже не помню.
– Да, время для тебя тянется, понимаю. Ты не забыл еще, что это ты слагал песни? В то время ты бродил по небесам, как вот сейчас по своему воинскому лагерю. Ты был равен богам во всем… а в чем-то и выше. А вернувшись на землю, ты сохранял часть божественной мощи. Потому твои раны в полночь заживали.
Придон слушал молча, темные глаза мерцали, как темный уголь под лучами солнца. Потом огоньки погасли, но челюсти сжались, под кожей проступили тяжелые рифленые желваки.
– Пусть я был богом, – вырвалось у него с приглушенной яростью, – но бог не сумел добыть ее, единственную!.. Так, может быть, ее сумеет добыть смертный?
Вяземайт развел руками, вышел, слишком озабоченный, чтобы поклониться еще разок. Из темноты слышался далекий скрип множества телег, мычание волов, это подтягивался обоз, а свежие воины, не участвовавшие в сражении, спешно ставили шатры, быстро разжигали множество костров.
Аснерд раздавал распоряжения военачальникам, кому где встать, гонцы вскакивали в седла и разлетались, как вспугнутые птицы. Заметил наблюдающего за ним верховного волхва, оскалил зубы в невеселой усмешке, подошел. Оба разом, не сговаривась, оглянулись на полог шатра Придона. Туда заходили темники, гонцы из Артании, лазутчики, как только и помещается столько в его шатре, Вяземайт нахмурился, покрутил головой.
– Да, сейчас ему не до песен, – сказал Аснерд виновато, словно это он сам изменил благородному делу творения песен всего лишь ради тцарской власти. – А когда ему сочинять? Его не готовили, все приходится на ходу. Это Скилл должен был вести…
Вяземайт нахмурился, тень пала на и без того темное лицо. Он опустил глаза, голос стал надтреснутым:
– Не сердись, я же не враг. Просто нам нужно самим быть готовыми, что Придон уже… другой.
Аснерд хмыкнул:
– Третий.
– Что?
– Третий, говорю. Один Придон был до той нашей первой поездки в Куявию… Другим стал, когда добывал меч. А третий – сейчас. Ни один человек не менялся так быстро.
Вяземайт сказал невесело:
– Но сейчас он как раз тот, кто нужен для Артании. Так что все правильно, Аснерд! Все правильно.
– Да, – согласился Аснерд, – все правильно.
Но голос старого полководца был невеселым.
Глава 16
В простую крестьянскую телегу были запряжены три коня, тянули вдоль кромки чахлой рощи достаточно резво, но возница то и дело покрикивал на левого пристяжного. Тот потряхивал гривой, сопел, всячески показывал, что тянет изо всех сил, прямо жилы лопаются, в то время как коренник и пристяжник с другой стороны в самом деле исполняли долг честно, по-солдатски, не роптали на хитреца, даже хозяину не жаловались, не ворчали.
Возница взмахнул кнутом, заорал, теряя терпение:
– Эй, куяв!.. Тебе бы купцом стать, а то и жрецом при куявском тцаре! Но меня не перехитришь, морда твоя куявская!.. Этим двум я дам овса, а тебе сена охапку… А то и вовсе соломы. Кто как работает, того так и кормят. У нас в Артании. У вас там все наоборот, но над тобой сейчас артанская плеть!
Мимо, пригибая головы под низко растущими ветками, проскакивали артанские всадники, посмеивались, слушая гневные вопли. Телеги и кони явно краденые, куявская чернь торопится награбить, хотя здесь украли явно только телегу и коней, а в самой телеге молодой оборванец склонился над другим оборванцем, старым и с отросшими длинными неопрятными волосами. От обоих прет нечистотами и сильным запахом вина. Чтобы подольститься к победителям, громко именуют себя артанами, как будто за версту не видно обыкновенных куявских мародеров…
Возница обернулся к оборванцу, что сидел над распростертым человеком.
– Ну как он?
– Выдержит, – ответил оборванец. – Достопочтенный Комах, твоя мудрость достигает небес и проникает в глубины земли, но сейчас ты, похоже, переигрываешь…
– Похоже, – признался возница, которого оборванец назвал достопочтенным Комахом. – Просто дрожь по телу, когда эти звери пронеслись совсем близко. Я же видел в их ненасытных глазах, как высматривают человека в красном плаще, в позолоченных доспехах, в шлеме с пышным гребнем из перьев жар-птицы. Сперва, понятно, искали среди сраженных в бою, надеялись, что удастся отыскать раненого и лежащего без памяти среди трупов…
Оборванец кивнул:
– Раз уже шныряют по дорогам, значит, перерыли все места, где отгремели самые жаркие схватки. Быстрые они, ничего не скажешь!
– Самый быстрый способ закончить войну, – сказал возница задумчиво, – это потерпеть поражение… Но я не думаю, что Тулей примет такой великолепный план!
– Великолепный? Ах да, вы о том, чтобы перемолоть артан, сдавшись им?
– Да. Но, увы, у наших правителей не хватит смелости на это пойти…
В стороне послышался радостный рев. Из-за деревьев навстречу показались всадники, за ними на длинной веревке шли с десяток связанных и с петлями на шее военачальников разного ранга. Комах взглянул коротко, быстро отвернулся.
Оборванец тоже бросил короткий взгляд, тут же посмотрел на лежащего в беспамятстве лохматого старика.
– И Велигора поймали, – обронил он тихо, не поднимая глаз. – Ох, Гвидона и Сулиму тоже ведут… Да, я могу так видеть, я много могу, но только не остановить эту войну. Надеюсь, артане потребуют с них выкуп, а не принесут в жертву своим жестоким богам.
– Могут и не потребовать…
– Полагаете?
– Да, хотя и падкие на грабеж, а ради добычи удавятся. Но иногда, желая показать свою артанскость, швыряют деньги в грязь, а дорогими шелками выстилают дороги перед своими конями. Так и пленников могут просто казнить. Мол, нам плевать на выкуп. Поступки артан и зверей предсказать нельзя.
– Но мы должны?
Комах не ответил, сосредоточенно бормотал. В телеге возник ворох цветного тряпья. Он оглянулся, буркнул:
– Зачем?
– Артане могут удивиться, что едем со стороны разгромленного стана, но ничего не пограбили. Пусть хоть одежда…
– Тогда разбросайте чуть. Пусть видят, что ничего, кроме одежды. Ни под нею, ни сверху.
Бородатый грязный старик застонал, тяжелые красные веки поднялись. Кровяные жилки полопались, глаза казались залитыми кровью. Некоторое время он смотрел в проплывающие зеленые ветки, сквозь которые часто просвечивало синее небо.
– Где… мы?
– Спите, дорогой Одер, – сказал Комах ласково.
– Что… – пробормотал грязный старик. – Кто вы… Неужели сам великий…
Комах сказал тихо:
– Тссс!.. Так надо.
– Великий Комах… – пробормотал старик, – мудрый Блакыть… почему в таком виде?
– А вы хотите, чтобы ехали в роскошных плащах верховных чародеев?.. Да еще выкрикивали во все горло свои имена и титулы? Доберемся к своим, вам тоже вернем прежний облик.
Оборванец, которого Одер назвал Блакытью, хмыкнул:
– Можем даже подправить.
– Что…
– Ну, что-то увеличить, что-то уменьшить. К примеру, пузо добавить…
Сзади послышался конский топот. Их догоняли трое верховых артан. Блакыть поспешно коснулся лица старика, тот всхрапнул и вытянулся в глубоком сне. Всадники поравнялись с телегой, возница съежился и снова начал клясть ленивых куявских коней, подлых, как все куявы, оборванец вытащил из вороха дорогой одежды с пятнами крови баклажку с вином, вскинул над головой:
