День Рожденья – Запрещамбель!

Горшков обследовал чулан по всем правилам детективного искусства: с фонарем и лупой. Чулан был довольно длинным и вместительным и имел несколько выходов: по одному в каждую залу. Горшков искал таинственные знаки, следы сокровищ или, на худой конец, старые рыцарские латы. Но увы, ничего кроме сломанных стульев, медных тазов и засохшего бутерброда с сыром найти не удалось. Горшков вытер лупу об штаны и стал наблюдать за тем, как ребята перетекают в следующий зал, обдумывая, как бы кого напугать неожиданным появлением. Как вдруг его внимание привлекло появление небольшого серого комочка около каминной полки. Приглядевшись, он увидел, что это была мышь. Она спокойно сидела на пакете с бубликами, забытом Хомяковым и, держа в лапках кусочек съестного, обтачивала его со всех сторон.

– Вот это да! Мышь! Вот бы ее поймать, а потом подбросить девчонкам! Только как…

Его мысль лихорадочно работала, а пальцы мяли в кармане рогатку, и в этот момент он почувствовал на плече что-то теплое и мягкое. От неожиданности он обернулся и увидел перед собой рыжие усищи Афанасия Ивановича.

– Тссс! Спугнете! – тот кивнул на мышь. И вообще, что вы здесь делаете, молодой человек? Неужели вас интересуют сломанные стулья? – прошептал хранитель, не отрывая взора от мыши.

– Я… Да я… просто посмотреть.

В этот самый момент в комнату вошел Хомяков, ища глазами пакет с бубликами. Мышь приподнялась на задних лапках. Афанасий Иванович взглянул на нее, глаза его округлились и загорелись желтым огнем. Хомяков увидел пакет, двинулся было к нему, как вдруг, ощерившись, Афанасий Иванович ринулся прямо на мышь. Но не на двух ногах, а на всех четырех! Мышь моментально соскочила с полки и заметалась по комнате. Хранитель, издавая короткое «Рь-яяуу», бесшумно носился за ней. Наконец мышь, сделав обманную петлю вокруг кресла, устремилась прямо в черную пещеру камина. Афанасий Иванович, сложив ладони лодочкой, нырнул мгновенно следом. И тут же пропал. Только трубка, покачиваясь, лежала возле каминной решетки.

Хомяков от неожиданности раскрыл рот и только мотал головой, переводя взгляд от камина к пакету с бубликами. Горшков очухался быстрее. Выйдя из чулана, он посветил фонариком в камин, но увидел лишь закопченную кирпичную кладку.

– Видал, Хома? Куда он пропал? Вот это трюк! Офигеть!

– Он туда… Я только даже это, не успел того… Надо позвать Светлану Евгеньевну, – пролепетал Хомяков. И ребят.

– Говорил я тебе, что не простое это место. Так, ты, короче, беги, зови ребят, а я здесь подежурю. Вдруг он еще чего выкинет.

– А не боишься?

– У меня рогатка есть. Если что – как вмажу! Ты давай, скорее зови всех!

– Ла-адно.

Хомяков ушел, не забыв, впрочем, прихватить бублики, ошарашенный Горшков шарил глазами по комнате, ища другие признаки страшного злодеяния или запутанного преступления, которое ему предстояло раскрыть. Он чрезвычайно гордился тем, что прочитал три тома Конан Дойля и с тех пор не расставался с лупой, при первом удобном случае вынимал ее из кармана, пытаясь определить, кому принадлежал огрызок яблока в столовой или соринка на парте. В последнее время, правда, никаких злодеяний не совершалось, и лупа служила в основном для прожигания дырок в деревянных поверхностях. Сделав несколько кругов по комнате, он решил, что надо вооружиться посерьезнее. Сняв с крючка кочергу, он помахал ею перед камином. Приняв позу бейсболиста, он застыл с кочергой в руке, прислушиваясь.

Однако минуты через две затекли руки. Хомяков и ребята будто пропали, из камина не доносилось ни звука. Петя решительно размотал рогатку, выбрал шарик поувесистее, тщательно прицелился в черноту камина и выстрелил. Однако вместо щелчка раздался глухой «фуп», как если бы он выстрелил в подушку. И шарик пропал!

– Ну все, теперь я сам с этим разберусь! – сказал вслух Горшков и шагнул через решетку.

VI

Хомяков тем временем пробирался к своим. Пройдя половину комнаты, он обнаружил у стены широченный диван, а также то, что очень устал. «Присяду-ка ненадолго», – подумал он и, обняв пакет с бубликами, утонул в куче подушек. Подушки были пыльными, но никогда еще Сева не чувствовал себя так умиротворенно. Съев по случаю пяток бубликов, он и вовсе разомлел, а там и заснул.

Проснулся он от чего-то мягкого, трогающего его за плечо. Открыв глаза, Сева увидел перед собой Афанасия Ивановича.

– Вы устали, молодой человек? Это случается, – предобрейшим голосом сказал тот, высвобождая Севу из мягкого плена.

– Пойдемте, экскур-рсия пр-родолжается, ваши коллеги ждут вас. Вперед, ать-два!

Хомяков смотрел на хранителя, и в памяти всплывали камин, мышь и исчезновение Горшкова. Но он отогнал от себя эти мысли, решив, что это ему приснилось в то время, когда он сладостно дремал на диване. Вместе с Афанасием Ивановичем они вошли в зал, где ребята уже разобрались по кучкам, обсуждая что-то. Афанасий Иванович мягко хлопнул в ладоши:

– Дор-рогие др-рузья, мы пр-родолжаем! Зрелые годы Ильи Антоновича проходили в селе Большие Бубенцы, где он получил в наследство от тетки имение…

И только наблюдательный Великанов заметил, что левое ухо хранителя было едва заметно испачкано сажей.

VII

Горшков сделал решительный шаг, протянул руки вперед и сгруппировался, ожидая наткнуться на холодный кирпич. Но руки уткнулись будто в пыльную вату, а потом и вовсе прошли сквозь нее. От неожиданности Горшков потерял равновесие, вывалился вперед и грохнулся на четвереньки, подняв тучу пыли и золы. Когда пыль рассеялась, он увидел гнома. Самого настоящего гнома, ростом не более чем по пояс ему самому, в малиновом колпачке, зеленых штанах, бархатном камзоле и чудесных желтой кожи сапожках. Гном сидел на полу, рядом лежал шарик от рогатки. Гном потирал шишку на лбу, тихонько похныкивая.

– Бабочки, да что ж это такое? Освободили королевским указом от колотушки, и все давно в лоб получил, уи-и-и, как больдо!.. Уволюсь! Прямо сейчас пойду и попрошу жалованья, сил боих больше нет! Поеду к тетке, огород копать…

Горшков, медленно выползая на свет, стал оглядываться вокруг и увидел просторную залу с мраморным полом. По всей видимости, раньше это был тронный зал, о чем свидетельствовали королевский трон, портреты царственных особ на стенах и рыцарские латы по углам. Но потом, кажется, приемы иностранных гостей стали реже, и зал использовался не по назначению. Трон, правда, был на месте, хоть и с облупившейся позолотой и отломанной ногой, но за ним стояли ряды банок с вареньем и повидлом. В углу громоздились корзины с сухофруктами, другой угол содержал несколько мешков с картошкой. Одна из портьер стыдливо прикрывала огромную бочку с квашеной капустой.

Тем временем гном перестал хныкать, выпучил глазенки на Горшкова и гнусаво заверещал:

– А-а-а! Пожалуйста, не ешьте бедя! Я девкусный! – одновременно суча ножками и тем самым отползая назад. Бабочки! Черное чудовище! Говорила бде бабушка, не соглашайся чистить этот камин! Пожалуйста, не ешьте бедя!..

– Вы… гном? – изумленно пролепетал Горшков. Настоящий?

– Оно еще и разговаривает! Уи-и-и! – наконец, гном вскочил на ноги и кинулся прочь. Но, не пробежав и трех шагов, он споткнулся о корзину лука и растянулся во весь рост. Лук покатился по залу, гном начал хватать луковицы и швырять в Горшкова.

– Уходи обратно в свой кабид! Ба-а-абушка!

Горшков с изумлением взирал на эту картину, не исключая возможности сдать назад.

– Погодите, мистер… эээ… сэр, господин гном! Я не чудовище! Я вас не съем.

Гном, поняв, что его загнали в угол между связками чеснока и мешком орехов, решил перейти в контрнаступление. Вооружившись огромной морковкой и заслонившись корзиной, он стал наступать на Горшкова, не скрывая, впрочем, некоторого любопытства. Известно, что гномы – чрезвычайно любопытный народ.

– Кто ты такое? Говори скорее, или я тебе задам! Ба-ба-бушка-а!

– Я – Петя Горшков. Школьник…

– А за что ты, Петя Горшок из рода Школьников звезданул бде в лоб стеклянным шаром? А? За что? Или бало бде было колотушек? – плаксиво верещал гном, размахивая грязной морковкой.

– Простите, господин Гном, я не специально.

– Не специа-а-ально, – передразнил тот. А зачем ты лазишь по кабинам? То есть, по кабидам? Проклятая пдищепка… Пугаешь добропорядочных гдомов? То есть гы-добов?.. Тьфу ты!..

– Видите ли… Я и сам не знаю, мы пришли на экскурсию…

VIII

– Паша, а где Горшков? – шепотом спросила Синичкина.

– Э-э-э… Горшков? Не знаю… Там был, – он неопределенно махнул рукой.

– Вы же вместе были! Паша, ну ты чего? Вспоминай! Где он?

– Ну он, это, там остался, где камин… Мы пошли, потом я пошел… Ну и…

– Все как обычно, – назидательно произнесла Лейнеккер. – Горшков как всегда набедокурил, куда-то залез и подвел класс. Светлана Евгеньевна, а Гошков пропал!

Светлана Евгеньевна вмиг оказалась рядом.

– Опять…

– Спокойствие, др-рузья, только спокойствие. Здесь ничего и никуда пр-росто так не пр-ропадает, – проворковал Афанасий Иванович.

– Реально, Светлана Евгеньевна. Куда он денется? – загомонили ребята. Он в соседнем зале, поди, кинжалы разглядывает. Сейчас мы быстренько сходим, приведем его.

– Хорошо, идите, одна нога здесь, другая там. Синичкина, будешь всю экскурсию его за руку держать. Ой, какой сервиз…

– Ха-ха-ха! На экскурсию! Ха-ха-ха! – гном отложил корзину и заливался смехом. Хорошенькая экскурсия: выбазаться сажей и залезть в камин! Впрочем, я не удивляюсь. Со времен, как кодоль пдидумал свои колотушки и пдищепки, в этой зале редко появляются люди. В основном, быши и гуседицы! – и он снова залился смехом. Известно, что гномы – очень веселый народ.

Только теперь Петя заметил, что на носу гнома красовалась… прищепка. Именно она придавала голосу гнома гнусавый оттенок. Прищепка была сделана очень искусно и покрыта резьбой и позолотой. Известно, что гномы очень искусно изготавливают вещи.

Гном резко вскочил и закрыл себе рот рукой, подбежав к изумленному Горшкову, он зашептал:

– Тссс! Нас богут устышать. В общем, так, Горшок из рода Школьников. Кородь пдоснулся, он сильно не в духе. Скодо он будет здесь. Советую тебе умыть лицо, если де хочешь испугать его. А пугать нашего кодоля дучше де дадо – испугаться может, – с этими словами гном подвел Горшкова к зеркалу. Петя не узнал себя: лицо было черным, как уголь, шея и воротник в копоти и золе, а что было со штанами – и сказать страшно.

– Мамочки, ну и трубочист! – только и смог выговорить Петя. – Что же делать?

– Бимбаклюй Мокрошляп! – неожиданно раздался громкий голос позади. Гном подскочил на месте.

– Бимбаклюй Швампедуп Третий из рода Мокрошляпов! – повторил голос, но уже мягче. – Тебе велели вычистить камин, а ты чем занимаешься?

– Господин бидистр, я стал чистить, а тут из камина ка-ак вылетит! Да как шмякнет! Вот, подюбуйтесь – пдеогдомный стеклянный шар стукнуд бедя пдямо в лоб! А потом вот это ка-а-ак вылезет! Чедное, стдашное!..

– А банку сливового варенья ты от страху съел? – министр носком туфли подтолкнул банку из-под варенья, которая была аккуратно замаскирована между мешков с луком.

– Я… я просто хотел подзаправиться перед сложной даботой. Ведь я дикогда до этого не чистил кабидов.

– Хорошо. Возьми эту банку и отнеси на королевскую кухню. Да смотри не попадись никому по дороге. Иначе не миновать тебе колотушки.

Гном убежал, а Петя тем временем разглядывал пришедшего человека. Он был небольшого росту, чуть выше самого Пети, одет был в бордовый камзол, некогда богатый и расшитый золотом, теперь же изрядно поношенный, батистовая манишка украшала грудь. На ногах лиловые панталоны с чулками и крепкие туфли с медными пряжками. Человечек был энергичен, лыс, но при этом носил аккуратную бородку. На поясе красовались чехольчик с выглядывающим из него пенсне и золотое яблоко на палочке. На лбу его красовалась лиловая шишка. Петя сразу отметил, что на его носу не было прищепки, иначе снова пришлось бы прислушиваться и разбирать каждое слово.

– Здрасте. Я тут на экскурсию, и это… гном.

– Добрый день, уважаемый господин посол, – человечек заговорил мягко и примирительно. – Король уже на пути в тронный зал и вскоре примет вас. Разрешите представиться – Бука, премьер-министр, руководитель кабинета министров королевства Гнусавия, Уныния и герцогства Полбустук, – он изящно раскланялся. – Не желаете ли чашку чаю?

– Я… не совсем посол, То есть, вроде как посол, но я…

– Понимаю. Сейчас я распоряжусь. Прошу меня извинить, но гном сказал, что вы появились из камина. Как вы там оказались?

– Я, понимаете… – запальчиво заговорил Петя, – мы пришли на экскурсию. С котенком. Потом Афанасий Иванович, то есть, кот, то есть, ну он не настоящий кот… В общем, мышь…

– Понимаю, то есть не совсем, – министр был невозмутим. Давайте же взглянем, как вы вообще там уместились…

Бука подошел к камину, Петя последовал за ним. Министр вытащил из чехольчика пенсне, нацепил на нос и, нагнувшись, стал вглядываться в окно камина.

– Ничего. Совершенно обычный камин.

Бука стал осматривать камин, дымоход, а также стены, Горшков уселся в кресло и стал раздумывать. Где он оказался? Где Хомяков и все ребята? И что же делать дальше? Но основательно поразмыслить ему не удалось. Створчатые резные двери зала распахнулись, и скачущим шагом прискакал человечек. Он походил на министра Буку телосложением, что наводило на мысль о том, что в королевстве все люди были похожи. Упитанный, небольшого роста, он был одет гораздо богаче Буки, а корона на голове однозначно указывала на его принадлежность к королевской фамилии.

– Министр Бука! – властно произнес он. – Почему тронный зал в таком ужасном состоянии? Когда починят трон? Где королевский столяр? У нас будут иностранные гости, а здесь – картошка!

Министр Бука отвечал невозмутимо, и Горшков понял, что на эти вопросы ему приходилось отвечать не в первый раз.

– Осмелюсь доложить, Ваше Величество, что королевский столяр, Шпиндиклюв Орешек – сбежал. После того, как вы обязали всех граждан носить прищепки, Орешек обратился к дворцовому завхозу за инструментами и деревом, не смог выговорить слово «трон», а также слова «палисандр» и «цинубель». Завхоз же решил, что Орешек его оскорбляет, и стал драться. После чего оба сбежали. Посему – трон починить некому. Картошку в тронном зале вы повелели хранить особым распоряжением. Вот копия распоряжения, – Бука раскрыл папку, которую держал в руках.

– Довольно! Какой еще орешек? Каким еще распоряжением? Я не помню такого!

– Осмелюсь напомнить, что позапрошлым летом крысы съели всю картошку и репу в королевских кладовых. Королевским котам надлежало носить на носу прищепки, так же, как и жителям, на общем основании. Коты, не желая носить прищепку, взбунтовались, а потом и вовсе сбежали. Вследствие чего крысы расплодились, съели все припасы, вы распорядились перенести припасы в тронный зал.

– Не хочешь ли ты сказать, что из-за того, что я повелел носить прищепки, крысы съели припасы? Что за глупости! А гном? Этот несчастный Орешек, или как там его? Почему он сбежал?

– Гном узнал о том, что вы собираетесь издать тройной указ о запрете дней рождения, а у него как раз сегодня день рождения!

– Ах вот как? Так, значит, подданные соблюдают мои указы! Сбежал, а кто будет чинить? Ну хорошо же! Указ выйдет сегодня! Сегодня! Я им всем покажу! Дни рождения захотели?! Запретить все дни рождения сегодня и навсегда!

– Ваше Величество, гномы очень любят веселиться. Боюсь, если их лишить этой возможности…

– Веселиться? А работать кто будет? Я лишу! Я запрещу! Я всем запрещу! – Король бегал по зале, махал кулачками и растопыривал пальцы, унизанные перстнями. Горшков смотрел на происходящее с изумлением.

– Так… А это кто? Без прищепки! Без колотушки! – король подскочил к Горшкову и разглядывал его. – Так-так, дайте-ка угадаю, господин премьер-министр. Это, – он показал пухлым пальцем, – очередной задержанный за неисполнение королевских указов! А именно – за не-ношение… то есть, за отсутствие ношения… тьфу! то есть… в общем, за то, что не носит прищепку! А что бывает за отсутствие ношения?.. то есть… В общем, он ожидает оправки в тюрьму?! – ехидно спросил король.

– Ваше Величество, окончательное решение…

– Окончательное решение – в тюрьму! И немедля! И только так следует поступать с теми, кто не выполняет указы короля! Стража!

– Да где же Хомяков?! – Петя вцепился в ручки кресла, раздумывая, стоит ли броситься обратно в камин. – Сказал же ему, зови всех. Тут такое… Меня тут сейчас в тюрьму посадят…

– Ага! Камин! – снова возопил король, подбежав к камину и отрезав путь к отступлению. – Я велел почистить камин! И где? Где, я вас спрашиваю, чистый камин? – с этими словами он заглянул поверх решетки.

Вдруг оттуда вылетел бублик и шмякнулся королю прямо в лоб. От неожиданности Гнампердабль попятился назад и сел на пол. Бублик сделал торжественный круг по полу и остановился.

– Надо же, прямо в лоб! – констатировал Его Величество, потерев лоб, и поморщившись, взял бублик в руки и обнюхал его.

– Бублик, и преотменного качества! – заключил он, вставая. – Господин Министр Бука, – заговорил король, багровея от возмущения, – не соблаговолите ли объяснить, почему мы каждый день питаемся черт знает чем, а из камина тем временем сыплются свежайшие бублики? А? Я бы с удовольствием съел бы бублик на завтрак, вместо вашей противной подгорелой каши!

– Ваше Величество, мы выясняем обстоятельства случившегося…

– Ах, вы выясняете?! Выясняют они, а король голодный! Надо действовать! Нужно поставить специального гнома с сачком, и пускай он ловит бублики! Нет, двух гномов!.. Интересно, как они оттуда появляются? – и король, подбоченившись, заглянул в камин.

Пуфф – облачко сажи выпорхнуло из камина прямо в лицо королю. А-а-пчхи! – чихнул король, а из камина полез темный ком и, перевалившись через решетку, выкатился на пол. При ближайшем рассмотрении ком оказался Хомяковым, обнимающим пакет с бубликами. Хомяков был, казалось, ничуть не удивлен происходящему. В отличие от короля, который, спрятавшись за Буку, заверещал:

– Чудовище! Черное чудовище! Стража! Скорее сюда! Защитите короля!

Бука, сохраняя хладнокровие, осторожно подошел к Хомякову, оглядел его со всех сторон и изрек:

– Ваше Величество, осмелюсь предположить, что бояться нечего. Это иностранная делегация. Не могу понять, почему они выбрали такой необычный способ войти – через камин.

– Но почему они черные? – продолжая трястись от страха, проговорил король.

– Все просто: они из Африки. Здравствуйте, уважаемый посол, – Бука поклонился сидящему на полу Хомякову.

В камине опять произошло шевеление, и показался Ватрушкин. Он был менее черен, чем Хомяков, вылезший следом Великанов был еще светлее, потом совсем чуточку чумазый Антонов и уже совершенно светлые девочки: Шушкина, Поросенкова, Дубовицкая и Синичкина. Последней выкатилась Лейнеккер, отряхнулась, и, вздернув носик, стала оглядывать присутствующих.

– Приветствую вас в королевстве Гнусавия, Уныния и Великом Герцогстве Полбустук! – не растерялся министр Бука. – Прошу вас садиться, уважаемые послы, – он сделал пригласительный жест в сторону кресел, где уже сидел Горшков. Король в этот момент выскользнул из зала и ждал за дверью, намереваясь появиться более торжественно.

Министр Бука взял черенок от метлы, служивший жезлом, трижды стукнул им об пол, набрал побольше воздуха и торжественно произнес:

– Его Величество Гнампердабль Дубомяжский! Король Гнусавии, Унынии, Великий Герцог Полбустук!

Король втиснулся в двери и, выпятив живот, прошелся по зале, воздевая руки к потолку.

– Сегодня исторический день в нашем государстве! Сегодня я, король Гнампердабль Дубомяжский, издаю новый указ: дни рожденья – запрещаю! Веселье – запрещаю! Петь песни – запрещаю! Запрещаю, запрещаю! – это мое любимое слово. Хм… А не сменить ли мне фамилию? Дубомяжский на Запрещамбель? – остановился он. – Или Запрещанте? Запрещадзе? Запрещонсон? Или нет, Гнампердабль Запрещанди. Звучит! Интересная идея, надо обдумать… – король откашлялся и, не замечая, что его щеки испачканы сажей, продолжал:

– Мы рады приветствовать вас, дорогие гости, в нашем королевстве Уныния, Гнусавия и Великом Герцогстве Полбустук! Я глава этих государств. Король Гнампердабль, пока еще Дубомяжский! А какие державы представляете вы?

Ребята переглянулись. Великанов осторожно произнес:

– Мы не послы. Мы на экскурсию пришли. Правда, ребят?

– Тогда кто же вы? – изумился король.

– Мы… дети. Самые обыкновенные дети, – предположил Сережа Антонов.

– Ты, Антонов, может и обыкновенный, а я – нет! – фыркнула Соня Лейнеккер. – Я, может, королевских кровей.

– Тогда назовите ваш титул, сударыня? – выглянул Бука.

Короля известие привело в бешенство.

– Обыкновенные дети! Да еще чумазые, как трубочисты, – он подскочил к Горшкову. – Министр Бука! – завопил король пуще прежнего, – они! без! прищепок!

Ребята переглянулись.

– Где колотушки? Стража! Схватить! Наказать! – вопил король, размахивая кулачками.

– Ваше Величество, наши гости, послы племени «детти», прибыли издалека, – мягко заговорил Бука. – Они еще не знакомы с обычаями нашей страны. Позвольте мне побеседовать с ними. Я уверен, они будут рады почтить наши многовековые традиции: надеть прищепки и получить колотушки.

– Но этот-то не посол! – и король показал пальцем на Горшкова. – А-а! Я знаю! Это вредитель! Наш старый камин решил прийти на помощь королю в трудную для страны минуту и стал производить бублики! А он залез туда и все сломал! Это государственное преступление! Этого сразу в тюрьму!

– Ваше Величество, сию же минуту! Дайте мне минутку, может быть, мне удастся убедить его все исправить.

Король с недоверием смотрел на Буку, однако, кажется, начал смягчаться.

– Кроме того, позвольте напомнить вам, Ваше Величество, королевские Прищепочная и Колотушечная работают день и ночь, и все равно не справляются. Ведь нужно обеспечить колотушками и прищепками три государства!

– Ну хорошо, побеседуйте с ними, – буркнул король. Только смотрите, без вольностей! Чуть что – сразу в тюрьму! Я отправляюсь осматривать королевские сады.

– А как же доклад, Ваше величество?

– Доклад? Какой еще доклад? Ах да, доклад. Ну давайте, только быстро.

– Ваше Величество, королевские сады находятся в ужаснейшем состоянии! Мыши и плодожорки! В подвалах и хранилищах преогромные крысы съели все запасы. Лень и халатность! Гномы и местные крестьяне совсем не хотят работать и сбегают целыми семьями, – тараторил Бука, раскрыв папку. Лицо короля потихоньку наливалось гневом.

– Наши запасы подходят к концу! А все потому, что крестьяне не хотят больше привозить во дворец свежие овощи и курятину, и муку, и булочки… Все жалуются на то, что им не дают работать проклятые колотушки! Королевские коты вместо того, чтобы ловить мышей, катаются по двору и пытаются снять прищепки. А гномы вместо того, чтобы работать в мастерских, ловят котов и пытаются эти прищепки надеть. В столице Гнусабле солдаты подрались с трактирщиком… Рекордные урожаи пропадают на полях, потому, что их некому убирать… А королевский повар…

Король подскочил к Буке, схватил его за локоть, и зашипел:

– У нас зарубежные гости, болван! А ты здесь разглагольствуешь…

– Но, Ваше Величество… Скоро весь дворец останется без еды, – чуть не плакал Бука. А все зеляне… ээ… то есть, Угрюмцы и Гнусавяне – любят поесть.

– Это измена! – завопил король. Стража! Схватить и в тюрьму министра! Сейчас же!

Бука наклонился к уху короля, и зашептал:

– Ваше величество, осмелюсь напомнить, что вся стража отправлена в столицу и близлежащие деревни. Для того чтобы контролировать исполнение ваших указов. Во дворце остался только капрал Бельбундий Толстопуз. Он сейчас допрашивает заключенных в королевской тюрьме.

Король удивленно вскинул брови.

– Хм… А ведь и правда. Министр Бука, отправляйтесь в тюрьму самостоятельно! Сдайтесь капралу и скажите, что я заключил вас на неопределенный срок до выяснений обстоятельств измены.

– Но… я не хочу в тюрьму! Там крысы и слизняки. Там холодно и сыро! – затянул Бука. – Это несправедливо! После всего, что я сделал для государства…

– То есть, я, король Гнампердабль – несправедлив?! Да я…

Бука закрыл папку и поплелся садиться в тюрьму. Король победоносно смотрел то на него, то на ребят.

– Ну все, блин, приехали. Теперь точно в тюрьму посадят! – подумал Горшков. – С короля станется.

Бука уже дошел до дверей залы, как король спохватился.

– Министр Бука!

– Да, Ваше Величество!

– Вы это, того… Погодите покамест в тюрьму. Нужно разобраться, что это за мослы… то есть послы. Или они вовсе никакие не послы, а просто дети… В общем, вы тут разберитесь, а потом сразу же в тюрьму!