Полная версия:
Монстр из Арденнского леса
«Ни от тюрьмы, ни от сумасшествия никто не застрахован…»
Она мысленно оставила себе заметку непременно погуглить эту историю. Беатрис д’Аннетан. Наверняка что-то найдется.
– Но, конечно, приезжали они редко, всего раза три за все время, на кладбище. Ну и понятно, что им тут делать – глухая провинция! Никаких развлечений! Природа разве что… Лес, но вы, молодежь, туда не ходите. Ох, как же быстро время летит! Марк уже взрослый мужчина, тридцать два года, подумать только! А ведь помню его еще мальчишкой! Тощий такой и длинный, под окнами у меня бегал, как сейчас вижу. А теперь какой огромный медведь стал! – Наклонившись, мадам Дюпон сунула какой-то кусочек Ребельону, после чего тот устроился под столом. – Ну, садитесь. Хоть супа рыбного поедите. А то знаю я, там-то с ним и не пообедать нормально. Небось, одни сэндвичи едите да кофе с утра до вечера…
Алис послушно села за стол. Ее так и подмывало спросить, что же урожденная д’Аннетан забыла в этом городке, но не хотелось выглядеть охочей до сплетен про Деккера и его семью. Аристократ! Старинный род! Ничего, она погуглит вечером. Обязательно погуглит.
Старуха Эва меж тем придвинула ей тарелку с супом, а сама отошла к буфету, чем-то звякнула. На столе неожиданно появился графинчик и две крошечные рюмки.
– Аперитив! – возгласила мадам Дюпон. – И не вздумайте отказываться! Обижусь!
* * *Входная дверь хлопнула, и Марк вздрогнул, только сейчас осознав, с каким напряжением ждал этого звука. Шаги были ее, без сомнения: он знал, как бодро топает Шмитт, как, волоча ноги и натыкаясь на углы, бредет Матье, и уже знал, как звучит девчонка.
Но что-то было не так. Марк это ощущал безошибочно, он это буквально видел. Слышал изменившееся звучание. Что там с ней случилось, черт возьми?
– Янссенс! – окликнул он. Распахнул дверь кабинета и встал на пороге, скрестив в руки на груди.
Девчонка обернулась и одарила его такой широкой улыбкой, что Марк замер, приоткрыв рот. Это было так неожиданно. И… черт. Красиво. Обезоруживающе, как внезапный удар, к которому он не был готов.
– Я… вернулась! – сообщила она.
Марк оглядел ее с ног до головы, оценил походку и обычно не свойственный ей расслабленный вид, уловил еле ощутимый запах алкоголя… О, он знал этот запах. Отлично знал. Господи боже! Старая перечница напоила его криминалистку?
Его криминалистку… Черт!
– Мадам Дюпон вам наливала свою настойку, так? – задал он риторический вопрос.
Янссенс со вздохом покивала. Марк не мог на нее не смотреть. Как же ей шло быть такой: спокойной, улыбающейся, веселой, без выставленных во все стороны колючек. Словно ее тщательно скрываемый внутренний огонь вдруг немного вырвался наружу.
– Вы же ушли всего на полчаса! Вот и отпускай вас после этого без присмотра!
– Но я вернулась, – повторила она. – Как вы велели.
Как вы велели.
«Черт. Черт!..»
Он смотрел ей вслед, как она направляется в подсобку, и пытался вызвать в себе привычную злость, думая о том, что она точно так же улыбалась и старому козлу Жану. Точно так же отвечала. Марк мог бы подумать, что это флирт, ей-богу, если бы не знал уже, насколько она холодна и осторожна с ним. Недотрога, смущающаяся из-за невинных прикосновений, явно опасающаяся мужчин. Жан наверняка выбрал ее еще и поэтому: Янссенс не знала, каким бывает нормальный секс, и принимала его вялые старческие ласки за любовь, считала, что он так о ней заботится, что относится к ней нежно. А старый импотент просто пользовался девчонкой. Жан, уже не способный доставить ей наслаждение, трахнуть ее так, чтобы она забыла о всяких приличиях, чтобы потеряла контроль, чтобы кричала в экстазе, царапая ему спину, просто забирал себе ее юность, ее огонь, ее жизнь.
Какого хрена она согревает собой чужую старость? Ярость вернулась, смешанная с ревностью, соперничеством и неожиданным странным желанием… забрать себе эту девчонку. Украсть ее у старика, спасти от мертвечины, этого эрзаца секса и любви, показать, как все может быть по-настоящему, научить ее, перетянуть на свою сторону…
Каким-то невероятным усилием воли Марк вернулся к досье Боумана: к работе, которая наконец-то стала походить на то, чего ему так хотелось. Что ему было жизненно необходимо, чтобы не сойти с ума в этой сонной дыре.
Списки имен, какие-то непонятные планы. Путаные записи от руки, отпечатанные на пишущей машинке листки, отметки, подчеркивания, вымаранные строчки. Глобализация, распространение биологического оружия, мигранты, план на случай убийства мэра агентом ЦРУ Деккером… Боуман писал о своей готовности. К чему? И о том, что хранилище надежно замаскировано. Хранилище? Какое-то место в лесу, куда он ходил якобы наблюдать за птицами? Но больше ничего, никакой конкретики, никаких координат. Похоже, придется положиться на Янссенс. И как бы его это ни злило, Марк понимал, что если кто и может ему помочь, то только девчонка.
Голова была тяжелая, никак не получалось нормально сосредоточиться. Мысли снова и снова то возвращались к ночному лесу, к грязи на его собственной одежде, то устремлялись к ней, в ее подсобку. Хотелось как-то… поставить точку? Сказать последнее слово? Развеять это наваждение, это ощущение растерянности оттого, что Янссенс, такая улыбающаяся, загадочная, чуть ли не флиртующая, взрослая, просто прошла мимо, а он остался молча стоять и смотреть вслед.
Марк то расхаживал по кабинету, то останавливался у окна и тер лицо руками, то снова садился за стол и листал бумаги. Да чтоб тебя! Невозможно! Пока он ощущает эти отвлекающие флюиды…
Он решительно направился к подсобке и у самой двери налетел на Матье.
– Вот! Тебя я и искал! – тут же заявил Марк. – Я ухожу, ключи у тебя, Янссенс пока работает. Скажи ей, чтоб дождалась меня. Вечером заеду.
* * *Припарковав машину, Марк подошел к старой обшарпанной калитке. Давно надо было покрасить ограду, заняться садом, привести все в порядок, но он все время откладывал. Не мог себя заставить. Чувствовал и знал, что это означало бы окончательно смириться с такой жизнью, признать это место домом.
Он привычным жестом поправил покосившийся почтовый ящик, достал газеты и конверты. Счета и реклама. Поднявшись на крыльцо, открыл тяжелую деревянную входную дверь, в прихожей небрежно бросил кипу бумаг на столик у зеркала. Там уже скопилась целая гора, и, разумеется, вся она вдруг лавиной посыпалась вниз. Символично, черт подери. Он наклонился, чтобы поднять бумаги, и замер. Посреди привычных посланий электрической компании, мэрии и страховой лежал конверт. Абсолютно белый, без адреса, без штампа.
Марк подобрался, уже понимая, чувствуя, что сейчас будет. Как всегда в таких ситуациях, ощущения обострились до предела, стали четкими, ясными, будто многократно увеличенными. В ушах зазвенело, к горлу подкатил ком от волнения. Так. По порядку.
Он надел перчатки, взял конверт. Пошел к себе в кабинет за ножом для бумаг. На столе аккуратно вскрыл заклеенную полосу и пинцетом вынул фотографию. Сердце пропустило удар. На снимке, сделанном с близкого расстояния, были он и Янссенс: они сидели в машине и пили кофе. Она уткнулась в стаканчик, а Марк смотрел на нее.
Один край фото был обуглен.
Огонь.
Огонь будто плеснулся внутри, полыхнул красным перед глазами. Марк сделал несколько глубоких вдохов. Обвел взглядом комнату. Заземлиться. Вернуться в реальность. Вот стол, кресло, кривой кактус, который он зачем-то взял у Себастьяна и который неожиданно стал разрастаться во все стороны. Старое пресс-папье, портрет бабушки на стене. Стеллаж, от пола до потолка заставленный книгами.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Марк заставил себя снова посмотреть на фотографию. Оценить ее отстраненным профессиональным взглядом. Потом достал пакет и аккуратно положил в него конверт. Помедлил.
Наконец, вытащив пачку сигарет, вышел на крыльцо, закурил и выпустил струю дыма в сырой ноябрьский воздух.
Значит, вот оно.
Не то чтобы он этого не ждал. Напротив. Учитывая преследующее его странное ощущение знакомого присутствия, которое в то же время он не мог точно определить. Ускользающее, не дающееся…
Нет, Марк как раз давно ждал, что это проявится: не именно так, не через письмо или что-то подобное, но он все время предчувствовал какое-то неизбежное… возвращение.
Он только сейчас осознал, что ощущение незавершенности, тянущееся из прошлого, все это время не давало ему вдохнуть полной грудью. Чутье никогда его не подводило. И сейчас он чувствовал прилив адреналина оттого, что это наконец началось.
Но фото, на котором неожиданно оказалась криминалистка…
Разумеется, она была ни при чем. Послание в конверте адресовано ему и только ему, а Янссенс – как статистка – случайно попала в кадр. Просто оказалась рядом.
Но все же, все же было что-то, что мешало ему спокойно отбросить неприятную мысль об опасности именно для нее. Он чувствовал это – неясно, смутно, неопределенно, – но чувствовал, а значит, не мог игнорировать. Не имел права.
Ладно. Что дальше делать – понятно. Действия были простыми и логичными, оставалось только решить, по какому пути он пойдет. Взвесить все за и против. Один, как обычно, или… Что будет хуже, что опаснее? Включать ее в эту игру или оставить в неведении? Девчонка случайно оказалась рядом именно в тот момент, когда прошлое нагнало его в этой дыре – и не в виде кошмаров. Но она же была той, кто мог бы ему помочь…
Марк снова затянулся, выдохнул дым. Усмехнулся.
И если уж быть до конца честным с самим собой, кроме рациональных доводов был и еще один. Вдруг показавшийся не менее весомым.
– Само по себе ничто ни дурно, ни хорошо, – процитировал он, словно девчонка могла его услышать. – Мысль делает его тем или другим.
Затушил окурок и пошел в дом.
* * *Алис прикрепила на череп еще один маркер толщины тканей. Задумалась.
«Нет, пожалуй, надо чуть подкорректировать. Да. Теперь еще один…»
По коридору вдруг загрохотали шаги, дверь резко распахнулась, и Алис едва не выронила маркер.
– Да?
Какого черта он тут забыл? Опять «без прелюдий»?
– Вы закончили?
– Как видите, пока нет.
– Заканчивайте и поехали.
– Куда? Что-то случилось?
Как же бесил этот приказной тон! Утреннее превращение в нормального человека и адекватного шефа продлилось недолго.
«Впрочем, мудак – всегда мудак, – напомнила себе Алис. – Не стоило обольщаться».
– Отвезу вас в гостиницу.
– Я прекрасно доеду сама, спасибо.
– Нет. Во-первых, вы в обед у мадам Дюпон выпили, и отнюдь не пива. А во-вторых, нам надо поговорить. Собирайтесь.
И, не слушая возражений, развернулся и вышел.
Черт! Почему он смеет так себя вести? Почему обращается с ней как с… Алис, кипя от возмущения, не могла даже найти нужного слова. На каком основании он отдает ей приказы? Выпила! Да господи боже, он что ей – отец? Старший брат?
Нарочито неторопливо собравшись, она вышла на парковку. Деккер курил около своего внедорожника, его темная фигура в сумерках напоминала огромного зверя, который под вечер вышел из леса к людям, чтобы чем-нибудь поживиться.
Заметив ее, он выбросил сигарету в урну и открыл пассажирскую дверь. Алис едва не взвыла от злости. Сказать, что она прекрасно доберется сама, алкоголя в крови не так много, а ехать совсем недалеко? Но это его «надо поговорить»… О чем? И ей показалось, или он быстро огляделся, прежде чем сам сел в машину?
Ехали молча. Алис пыталась подавить клокотавшую внутри злость. Деккер то и дело смотрел в зеркало заднего вида, постукивал пальцами по рулю. Она время от времени искоса на него поглядывала – его лицо казалось бледнее, чем обычно. Или просто ей так чудилось в полутьме?
Уже у самой гостиницы, резко остановившись и дождавшись, когда Алис потянется отстегнуть ремень безопасности, он вдруг обронил:
– Мне нужна ваша помощь. И это строго конфиденциально.
И ярость мгновенно утихла.
– Я вас слушаю.
Глава 4
Алис подобралась, вся обратившись во внимание, – меньше всего она ожидала, что инспектор станет с ней откровенничать и доверять какие-то свои секреты. Она чувствовала, что он как будто еще не решил до конца, насколько ей откроется, что он взвешивает все за и против, и почему-то отчаянно хотела, чтобы доводы за победили.
– Мне нужно… я хотел попросить вас посмотреть одно письмо, – наконец сказал Деккер. – Найдите все, что сможете. Едва ли там есть отпечатки, кроме моих, но… может, что-нибудь еще.
Он протянул конверт в пакете, но в последний момент замер.
– Это… касается только меня, вам нечего бояться. Все остальное – случайность.
Алис взяла пакет из его рук, и он тут же добавил:
– Посмотрите у себя в номере. Я завтра за вами заеду. Раньше обычного, как вы помните.
Она кивнула.
– До завтра.
– До завтра.
Алис открыла дверь машины и уже перенесла ногу на асфальт, когда Деккер вдруг оглянулся и легко дотронулся до ее рукава.
– Подождите.
Она замерла:
– Что-то еще?
Он напряженно вглядывался в темноту и пробормотал:
– Это что, Матье? Что он там делает?
Алис нахмурилась. Деккер как будто говорил сам с собой, и она не знала, как на это ответить. Тоже взглянула в том направлении, куда он смотрел.
– Я никого не вижу.
– Черт. Значит, показалось. Спокойной ночи, Янссенс.
– Спокойной ночи.
Выходя из машины, Алис услышала, как он щелкнул зажигалкой. На пороге, прежде чем открыть дверь «Берлоги», обернулась – «рендж ровер» еще стоял на парковке.
«Что же там такое… конфиденциальное?»
В номере она первым делом зажгла верхний свет, включила стоявшую на небольшом столике лампу и надела перчатки. Вскрыла пакет, аккуратно достала конверт. И замерла.
Вам нечего бояться.
Кто-то хотел дать понять инспектору, что… следит за ним? Что нашел его? И именно в этот момент рядом с Деккером оказалась она! Случайность. Алис всмотрелась в его лицо на фотографии. Изображение было четким, видимо, снимали хорошей оптикой. Даже с такого расстояния получилось запечатлеть напряженный взгляд инспектора, словно буравящий ее насквозь. Тот самый взгляд василиска, которым он все время на нее смотрел. Какие выводы сделает из этого тот, кто за ними следил?
Это… касается только меня.
Алис стало не по себе. Как будто неясная опасность, грозящая Деккеру, теперь дохнула и на нее. Но странная и необъяснимая радость оттого, что он доверился ей, никуда не делась. Этот жест, просьба о помощи почему-то ощущалась как дар, как… чуть приоткрывшаяся дверь или приглашающе протянутая рука. И вряд ли кто-то лучше, чем Алис, знал, как невыносимо трудно сделать первый шаг навстречу чужому человеку.
Не будь ее на снимке, решился бы Деккер к ней обратиться? Она подошла к окну, осторожно отодвинула штору. Его машины видно не было, парковка тонула во тьме, впереди простирался только бесконечный лес, неразличимая темная громада, на которую уже опустилась ночь.
Что все это значило? Инспектор и в самом деле нуждался в ее помощи? Или это какая-то игра? Алис вспомнила его взгляд, волчью ухмылку… Просил ли Деккер дать ему путеводную нить или, напротив, заманивал во тьму? Кем он был в этой истории: Тесеем, принявшим вызов чудовища, или Минотавром, притаившимся, чтобы сожрать свою жертву?
«Он ее потом бросил», – напомнила она себе.
Тесей бросил Ариадну одну на острове. Героям нельзя доверять. Иногда они превращаются в чудовищ. А может быть, они и сами чудовища, только умеют хорошо прятаться среди людей. Фанатичное служение идее и одержимость высокой целью и чистотой точно так же убивают человечность, как и темные желания и страсти. Она это видела своими глазами. Герой – обратная сторона чудовища.
Алис прислонилась лбом к стеклу. Днем, когда она вернулась от мадам Дюпон, вдруг оказалось так просто – улыбнуться и встретить удивленный взгляд. Да, удивленный и… заинтересованный? Неожиданно почувствовать себя равной и уверенной не только в работе, но и… в этом.
Она покачала головой, заставляя голоса из прошлого замолчать.
«Из этого лабиринта я тоже выберусь, – сказала себе Алис. – Однажды, когда-нибудь, может быть, не сразу, но выберусь».
* * *– Говорят, без вас бы не догадались, где искать! – Вивьен выключила кофемашину и подала еще чашку.
Алис сделала глоток. Хотелось посидеть в тишине, сосредоточиться перед трудным днем, но Вивьен явно намеревалась разузнать свежие сплетни.
Может быть, перевести тему, расспросить про Ксавье? Впрочем, Алис уже догадывалась, как именно его историю могли раздуть в городке, какими чудовищными деталями мог обрасти этот… несчастный случай?
Она и сама вчера нагуглила достаточно про Ксавье Морелля, сошедшего с ума после того, как его оставила жена. Про то, как он ранил ножом несколько человек. Как через несколько лет сбежал из психиатрической больницы. Как его нашли в лесу – в коме, из которой он так и не вышел.
Вивьен, наблюдавшая за тем, как Алис пьет кофе, шумно вздохнула, а потом решилась пойти напролом:
– А… это правда, что Боуман собирал на всех досье? И мое там есть?
Алис, как раз отпив еще глоток, не успела ничего ответить, потому что сбоку неожиданно появился Деккер:
– Есть, и там написано: «Вечно сует нос не в свое дело».
Она изумленно оглянулась – когда он вошел? Видимо, кофемашина шумела, и не было слышно, как открылась входная дверь.
Вивьен недовольно поджала губы.
– С твоей криминалисткой и поговорить уже нельзя. Что, штраф выпишешь?
Алис неожиданно для себя смутилась оттого, как подчеркнуто прозвучало это «твоей», но Деккер проигнорировал шпильку.
– Вы готовы? – буркнул он.
– Да. – Алис быстро допила кофе и кивнула Вивьен. – Хорошего вам дня.
Деккер резко развернулся спиной и направился к двери, очевидно, не желая размениваться на прелюдии. Она подхватила чемоданчик и пошла за ним. Не торопясь. Подождет пару минут, не развалится.
Он снова открыл перед ней дверь машины, и Алис вдруг подумала, что устала из-за этого злиться. Пока он не ставит под сомнение ее компетентность, пусть. Пусть изображает из себя джентльмена. Как будто открытой дверью можно прикрыть мудаческую сущность! Она даже улыбнулась краем рта и тут же встретила внимательный взгляд инспектора. Почему он всегда так смотрел, что невозможно было понять, что скрывается за этим взглядом? Неприятие или интерес, изучение или насмешка?
«Черт с ним», – подумала Алис, пристегиваясь.
Впереди поиски, идет расследование, и это занимало ее куда больше, чем странное поведение Деккера. Надеялась ли она, что он спросит про фотографию? Может быть. Но его молчание ничуть не удивило.
Так же, ни словом не перебросившись, они доехали до участка. Деккер вынес все ее оборудование и загрузил в багажник. Алис вылезать из машины не стала, наблюдала за этим через окно.
Пора было отправляться на место. Они въехали в лес; Деккер вел машину, напряженно вглядываясь в дорогу, которая быстро стала грунтовой и тряской, в наползающий туман и застывшие высокие темные ели.
Алис была рада, что выпила две чашки кофе, которые давали хоть какую-то бодрость, – в такое хмурое утро хотелось сладко спать под несколькими одеялами, а не бродить по лесу в поисках страшных находок.
Наконец Деккер остановил машину. Здесь не было густых мрачных елей, поэтому лес казался светлее. На опушке, как раз где за прогалиной начиналась территория заброшенной шахты, уже стоял фургон – Кристин привезла рабочих, которых попросили помочь с поисками. Себастьян сидел на пеньке со стаканчиком кофе в руке, сама Кристин курила, прислонившись к машине. Рабочие тоже ждали кто где, и, заметив подъехавший «рендж ровер», все сразу оживились.
Алис выпрыгнула из машины – под ногами захрустели прелые листья, обломки веток. Деккер тоже спрыгнул со своей стороны, махнул рукой, подзывая людей, чтобы раздать указания.
Все собрались вокруг него.
– Начнем рядом с шахтой, потом будем расширять круг поисков. Идем по двое, на всякий случай. Смотрите себе под ноги, ничего не трогайте, если что – зовите меня, а лучше Янссенс. – Он махнул рукой в сторону Алис. – Понятно? Если да, приступаем.
А лучше Янссенс.
Деккер не пытался отодвинуть ее в тень, и это было приятно, почти так же, как когда он доверил тот конверт. Мысль о том, что с ним вполне можно работать, возникла снова, хоть Алис и отдавала себе отчет, что это только до следующего явления мудаческой ипостаси. Скорее бы уже определился, кто он на самом деле!
Она даже не заметила, как все рассредоточились: рабочие ушли вперед, Себастьян потащился за Кристин. Алис осталась вдвоем с инспектором.
– Пойдемте для начала проверим решетку, – буркнул он и направился к темному провалу в склоне, заросшему кустарником и невысокими деревьями. – Шахту закрыли после обвала, вход заварили.
Пришлось идти за ним. Деккер спрыгнул вниз, включил фонарь; Алис, поскальзываясь на листьях, тоже спустилась под склон. Небольшой ход напоминал короткий туннель, прикрытый сверху дощатым навесом. В полутьме, выхваченная лучом света, виднелась решетка.
– Хм-м-м…
Деккер резко наклонился и поднял с земли обрывок каната, привязанный одним концом к верхней перекладине. Как будто кто-то пытался вырвать решетку, но не преуспел – прутья, хоть и покрытые ржавчиной, держались крепко. Алис, тоже включив фонарь, присела, чтобы осмотреть канат. Оторван. Она посветила в стороны и назад, за пределы туннеля, и заметила, что почва рядом деформирована. Определенно, машинные следы…
– Инспектор Деккер! – крикнула она. – Подойдите сюда.
Он за пару шагов оказался рядом.
– Нашли что-то?
– Видите следы гусениц? И они довольно свежие, – показала Алис, подсвечивая фонарем. – Не больше месяца, судя по корням травы. Хорошо, что тут навес, потому что дальше все размыто дождями.
– Бульдозер или что-то в этом роде? Но самой машины нет… – задумчиво протянул Деккер, наклонившись. – И о новых работах нам ничего не сообщали. Кто-то реанимировал старый? Тут, кажется, стоял раньше…
Он пошел по следу, ведущему к небольшой площадке перед спуском, снова наклонился.
– Проехать в туннель он не мог, кабина слишком высокая. Остановился, похоже, здесь. Тут пятна масла и бензина. И если следам не больше месяца, значит, это произошло незадолго до того, как Боуман нашел череп… хм… пойдемте посмотрим, куда уехал этот… бульдозер.
Алис снова пошла рядом с ним, высматривая едва заметные отпечатки гусениц. Местами они были совсем размыты, но потом возникали вновь – на возвышенностях и там, где их, очевидно, прикрывали густые кроны деревьев, они мелькали на темной сырой земле, прихваченной ночными заморозками. Кое-где особенно четко были видны повреждения корней, глубокие царапины на стволах. Поваленные молодые деревца.
Слева что-то зашуршало, дрогнула ветка осины. Алис обернулась и увидела на дереве белку – черную, с белой грудкой. Ей тут же вспомнилась шутливая реплика Кристин о белке из «Моссада». И свои собственные соображения о том, почему Боуман перенес череп. Что-то случилось, что-то его заставило это сделать. А что если… что если он вдруг наткнулся на череп где-то рядом со своим хранилищем? Хотя как можно внезапно наткнуться на череп рядом с местом, которое он, судя по всему, часто посещал? Кто-то туда положил череп? Или…
– Вы сказали, тут был обвал. Значит, почва нестабильна. А бульдозер достаточно тяжелый… – начала она, и Деккер вдруг резко остановился, так что она чуть на него не налетела.
– Чтобы сдвинуть землю? – закончил он за нее. – Обрушить какой-нибудь склон…
– И открыть захоронение.
– Если оно рядом с хранилищем, Боуман мог запаниковать.
– И решил перенести череп куда-нибудь подальше!
Они взглянули друг на друга, и Алис вдруг осознала, что обоих охватил одинаковый азарт.
– Черт, Янссенс, вот соображаете же, а!.. – довольно выдохнул Деккер и развернулся. – Сейчас найдем!
Алис вспыхнула – его слова прозвучали с искренним восхищением. И, что самое удивительное, она могла сказать в его адрес то же самое. Деккер хорошо соображал. И быстро. Они отлично понимали друг друга, буквально с полуслова. Как команда они могли бы…
Она отогнала эти мысли, сосредоточившись на деле. Надо найти признаки сдвига почвы, а это было не просто. Скорее всего, он произошел там, где землю не сдерживали корни, значит, стоило поискать склон незаросшего оврага, старое русло. Может быть, остатки строений.
Бульдозер, накренившийся и словно воткнувшийся в землю, они нашли в лесу достаточно быстро.
– Удивительно, что его вообще смогли завести, – заметил Деккер, бегло осмотрев машину. – Сколько лет этому ископаемому? Проверьте тут все на отпечатки и… а, вы уже. Отлично. Я позову остальных. Сосредоточим пока поиски здесь.
Натянув перчатки и открыв чемоданчик, Алис быстро сняла отпечатки с двери, рычагов и приборной панели, радуясь зацепке. Теперь надо было понять, где мог произойти сдвиг почвы. Не обязательно совсем рядом, но и не слишком далеко…
