Должок Амадея

– Ой, да было бы там на что смотреть! – отмахнулась Леська. – Ну, я ему намекнула, что у него непорядок в одежде. Сообразительный попался: всего с третьей попытки понял намёк. Ну, поржали, познакомились, то-сё. Он попросился меня после работы проводить. Дошли до дома, я его на пару палок чая пригласила, ну и там уже всё завертелось.

– Ну и как? – с профессиональным любопытством поинтересовался Жахарь.

– Как-как? Каком к верху! – саркастически ответила Леська и выставила кулак с оттопыренными большим и указательным пальцами. – Стоял солдат, стояла пушка. Упал солдат, упала пушка.

Пальцы по ходу этой фразы сложились в фигуру, известную нам всем как «дуля».

– Да ты что! – удивилась Наташка. – Неужели оловянный солдатик оказался совсем не стойкий?

Леська безнадёжно махнула рукой.

– Оказался даже не оловянный, а деревянный, – она выразительно постучала костяшками пальцев по столу, – и совершенно не стойкий. Минут тридцать поднимала, чтобы полторы попыхтел – и готов. А потом ещё такой спрашивает: «Тебе понравилось?».

Мы дружно заржали, я аж чуть не ошпарилась кофе.

– Охранник он охранник и есть, – назидательно сказала я.

– У меня муж бывший работает охранником, – мрачно сказала Наташка. Я замерла с чашкой в руке, уже готовясь каяться.

– Я с тобой полностью согласна, – добавила она.

Общий хохот продолжился. Дальше мы по очереди выражали своё сочувствие Леське, уточняли разные детали. Она отвечала, не стесняясь делиться самыми интимными подробностями. Но это никого не смущало. Все мы были взрослыми женщинами без постоянных отношений, близкими по возрасту да ещё и в некоем виртуальном «родстве» через Жихарева.

Я быстренько допила кофе и побежала за комп. Остальные, конечно, и не почешутся, пока не придёт Грымза, также известная как Гертруда Андреевна, наша начальница. А мне она накануне сказала со свойственной ей змеиной задушевностью: «Грешных, если в пятницу не закроешь все «хвосты» и не сдашь отчёт, то отпуск у тебя будет не две недели, а два дня – суббота и воскресенье. А в понедельник придёшь доделывать то, что не доделала». И пришлось мне в последний день перед отпуском разгребать всё накопившееся дерьмо и пахать, как савраска, не отрывая глаз от монитора. Я так ушла в работу с головой, что даже не заметила прихода «любимой» начальницы. Коллеги, разумеется, делали всё, чтобы меня отвлечь и сбить с мысли. Леська пять раз поинтересовалась, буду ли я проставляться за отпуск, я, соответственно, пять раз послала её в жопу. Так же она спрашивала, пойду ли я сегодня на день рождения к Златке Королёвой, и была послана в шестой раз. На это Леська что-то буркнула про мою «анальную фиксацию», а потом, наконец, отстала.

К часам четырём я поняла две вещи. Я таки успею сегодня сделать всё, что ждёт начальство. И я проголодалась. Грымза, хотя и имеет очень тяжёлый характер, но при этом руководительница умная. Это значит, она не конопатит мозги на тему опозданий или чтобы обедали строго по расписанию, как собачки Павлова. Приходи во сколько хочешь, хавай когда хочешь, но задачи должны быть закрыты строго в срок. Поэтому я спокойно встала из-за компа и отправилась в ближайший магазин за салатиком для себя и за тортиком для коллег. Не стоит отрываться от коллектива и зарабатывать репутацию скряги, зажавшей проставу. Боком выйдет!

Тортику все очень обрадовались и с удовольствием накинулись на халявное угощение. Я из вежливости постучалась в кабинет к Грымзе, предложила кусочек и ей. Та, не отрываясь от своего «макбука», отказалась и поинтересовалась моим отчётом. Я клятвенно заверила, что к концу рабочего дня всё будет готово. Вот тогда она подняла на меня глаза, и под этим взглядом я почувствовала себя как под прицелом двустволки. Сразу внутри врубилась сирена тревоги, а уверенность в том, что я успеваю, испарилась, как плевок на раскалённой сковородке. И я опять нырнула с головой в работу.

Когда я вынырнула, было уже начало седьмого. Почти все свалили, в офисе остались только я и Жихарев. Я сладко потянулась и встала из-за компа. Ныла перенапряжённая поясница. Только сейчас я почувствовала, что дико хочу в туалет. Я быстро направилась к двери, но по дороге Жихарев неожиданно перехватил меня, весьма фамильярно положив руку мне на бедро.

– Мариночка, постой, не уходи! – нарочито жалобным голосом сказал он.

– Чего это вдруг? – удивилась я.

– Не оставляй меня! Я боюсь один в офисе. Мне всё время кажется, что Грымза беззвучно подойдёт сзади, вопьётся мне в шею и будет пить кровь.

Рука Жахаря сползла чуть вниз по ноге, но это был лишь тактический манёвр. Ладонь нырнула под подол сарафана и сразу устремилась вверх к трусам.

– Лапы!

– Да я ж так, по-дружески, – извиняющимся тоном сказал Жахарь, но руку убрал. – Не уходи!

– Я не ухожу ещё. Я только пописать. Не плачь!

Мне аж живот свело, и опасаясь не добежать, я на всех парах устремилась в туалет. Успела. Сделала все свои дела и, вытираясь, вдруг вспомнила недавний жест Жахаря, крепкие мужские пальцы, скользящие по внутренней поверхности бедра. «По-дружески»! Вот же нахал! Но нахал свой, привычный. Можно сказать, родной…

Вернувшись, я сама подошла к Жахарю и села половинкой попы на край его стола.

– А ты чего так допоздна засиделся?

– Я-то? – Жахарь оторвался от монитора и на автомате положил руку мне на коленку; убирать её я не стала. – Да мне Грымза сказала, что уволит к херам собачьим, если я сводку по конкурентам не доделаю к понедельнику. А я к ним не хочу.

– К кому? К конкурентам?

– Нет. К собачьим херам.

Я рассмеялась, откинулась, опершись руками сзади о край стола. Коленки слегка разъехались, и только ткань сарафана сдерживала их окончательный побег в сторону греха.

– Долго тебе ещё?

– Минут десять, – сказал Жахарь. – Потерпишь?

Рука его так же автоматически опять поползла под подол.

– Ладно. Там торта не осталось случайно?

На круглой физиономии Жахаря расплылась хитрющая улыбка, и он стал необыкновенно похож на Чеширского кота из старого мультика про Алису в Стране Чудес.

– Я специально для тебя сховал кусочек, – сказал он. – В холодильнике, на верхней полке, в дальнем углу.

– Жора! Ты настоящий друг! – искренне восхитилась я.

– И отличный любовник! – моментально добавил Жахарь.

– Это… мы скоро проверим.

– Да? – он удивлённо приподнял бровь.

– Да, – уверенно сказала я и пошла за тортом.

Ещё возвращаясь из туалета, я всё решила. Раз уж меня так обломали утром, грех упускать свой шанс на оргазм вечером, если мы остались с Жихаревым вдвоём в офисе. Почему бы не порадовать себя перед отпуском? Вспомнила утренний рассказ Леськи и сказала себе, что лучше уж Жахарь в руках, чем «черепашонок»… М-м-м… Где? Не в небе, конечно. Ну, скажем, в коридоре. Да! Чем не афоризм? Лучше Жахарь в руках, чем «черепашонок» в коридоре. Надо будет потом Леське сказать, поржать.

Поглощая заначенный тортик, я наблюдала, как Жихарев, явно замотивированный скорым сексом, добивает свою сводку. Смотрела на него и думала, что Жахарь – типичный гамма-самец. Это когда альфа дерётся с бетами, выясняя кому достанется самочка, а самочка в это время трахается в ближайших кустах с гамма-самцом. И рост у Жихарева небольшой, и лицо самое заурядное, залысины уже проявляются надо лбом, одевается, как… Даже не знаю, как кто. Никак, в общем. Денег у него нет, карьера не светит. Но при этом у женщин имеет постоянный успех, не знает отказа. Потому что у него есть врождённое обаяние.

И крепкий неутомимый член. Вспоминая этот член, подаривший мне немало оргазмов, я смотрела на ширинку Жахаря и в своём воображении видела его сквозь ткань джинсов. Я так залипла, что не заметила, как Жахарь закончил работу, и даже вздрогнула от неожиданности, когда услышала:

– Ты сейчас дыру у меня прожжёшь на штанах своим взглядом!

Но я не растерялась и ответила:

– Это потому, что я заманалась ждать, когда ты эти штаны наконец снимешь!

Жахарь не заставил себя уговаривать и через минуту он уже стоял около меня, одетый в трусы, носки и мятую голубую рубашку с коротким рукавом. Джинсы остались валяться бесформенным комком под его рабочим столом. Я положила руку на член и сжала его сквозь трусы. Пальцы почувствовали приятную упругость. Ощущение теплоты побежало от пальцев по руке, отозвалось в груди и ещё в одном месте – пониже.

– Соскучилась по мне, Маринка? – понимающе усмехнулся Жахарь.

– Не по тебе. По сексу.

– Давно мужика не было, – с интонацией не вопроса, а утверждения сказал Жахарь. – Я сразу сегодня понял.

– Да ладно! Как вы догадались, Холмс? – с издёвкой спросила я этого самоуверенного нахала, продолжая массировать член через трусы и чувствуя, что мои движения находят живейший отклик.

– Элементарно, Ватсон! – парировал Жахарь, и я хихикнула, потому что мы сейчас являли собой очень необычную трактовку этих персонажей. – Это видно по твоему платью. Женщина в красном платье практически кричит: «Трахните меня! Прямо здесь и сейчас!».

О. Хре. Неть!

Какие же эти мужики идиоты!

– Во-первых, – сказала я, отпустив член, который уже не нуждался в моей стимуляции, – это не платье, а сарафан. Стыдно не различать.

Я поднялась со стула, взялась за подол, одним рывком стянула сарафан и бросила на рабочий стол.

– А во-вторых… – сказала я, выдержав большую, практически мхатовскую паузу… – Трахните меня прямо здесь и сейчас!

С этими словами я потянула вниз «боксёры» Жахаря, и освобождённый член радостно выпрыгнул на свободу уже в полной боевой готовности. Я нежно обхватила его пальцами и пару раз вздрочнула вверх-вниз, как бы здороваясь со старым знакомым.

– И ещё неизвестно, у кого из нас дольше секса не было, – сказала я. – Вон у тебя стояк как быстро вскочил.

– Это потому, – Жахарь жарко шепнул мне на ухо, решительно прижимая к себе и ещё умудряясь той же рукой профессионально расстёгивать лифчик, – потому что ты очень сексапильная. У меня от одной мысли о тебе встаёт!

Вот понимаю мозгами, что он это всем подряд говорит! Но предательское бабье нутро верит этому шёпоту безоговорочно, и между ног начинает влажнеть. А тут ещё и вторая рука Жахаря ныряет ко мне в трусы, чуткие ловкие пальцы скользят по лобку – хорошо, что утром побрила! – и нежно нажимают кнопку клитора. В организме моментально включается режим «Возбуждение». Одновременно другая рука помогает освободиться от лифчика и сжимает мне грудь, теребит сосок. И эти ощущения в чувствительных местах накладываются друг на друга, подстёгивают, заводят, распаляют.

– Ж-ж-ж-орочка… – всё, что я могу выговорить, потому что голова кружится и все слова куда-то разбегаются.

– Да? – спрашивает громким шёпотом Жахарь и проводит языком по свободному соску, одновременно раздвигая средним пальцем мои женские складочки.

– Жорочка, трахни меня, пожалуйста, – жалобно пищу я, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях тела.

– Ну, если ты настаиваешь… – отвечает Жахарь, и его рука с груди перепрыгивает мне на попу, сжимает булочку.

– Не-не-не! Верни! – шепчу я, отрываю его руку от попы и возвращаю на грудь. – Сосочки… ещё…

Жахарь всё понимает и вновь уделяет внимание моим соскам, теребя их, сжимая, пощипывая, облизывая и нежно покусывая. А я кайфую и теку, тем более, что рука внизу не простаивает без дела. Пальцы ласкают мою щёлочку, почти так же точно стимулируя все нужные местечки, как когда я ласкаю себя сама. Ещё одно достоинство Жахаря – чуткость к реакциям женщины и хорошая память. Когда мы трахались первый раз, он действовал очень осторожно, внимательно, будто доктор ощупывает: «А здесь больно?». Я даже была слегка разочарована. Зато уже во второй раз он точно попал во все мишени: нашёл все мои эрогенные зоны, точно знал, что мне нравится, а что нет. Уникум, самородок.

Я тоже не стою истуканом. Одной рукой я ласкаю член, другая гладит его по плечам, по спине, по крепкой упругой заднице. Возбуждение разгорается, пустота внутри сладко ноет и требует, чтобы её заполнили.

– Презик есть? – шепчу я Жахарю.

– Обижаешь! – отвечает он, и непонятно откуда каким-то загадочным волшебным образом у него в руке появляется серебристый прямоугольничек. Я забираю презерватив, зубами вскрываю и быстренько экипирую его бойца. За секунду мы оба избавляемся от трусов. Я поворачиваюсь к нему спиной и становлюсь раком. Одна из моих любимых поз: проникновение глубже, внутренняя стимуляция сильнее.

Но Жахарь (умничка мой) не торопится сразу нашампурить меня на член и начать вколачивать его внутрь. Он ещё некоторое время дразнит мою киску пальцами, а другой рукой одновременно поглаживает попу. И я млею от его прикосновений, от его внимательных ласк, но мне уже хочется большего. И я издаю нетерпеливый стон:

– Жора! Ну давай уже!

И Жахарь входит в меня, медленно, плавно, давая в полной мере насладиться этим ощущением проникающего в меня члена, по-хозяйски раздвигающего стенки влагалища, погружающегося вглубь, до тех пор, пока я не ощущаю, как бёдра Жахаря упираются в мою попу. Всё. Он внутри целиком. Ка-а-йф! А дальше начинается медленное обратное движение, и желанный гость выходит из меня почти полностью, но не совсем. И вновь вдвигается внутрь, сладким трением разжигая мой потаённый огонь.

Жахарь не спешит. Сначала он задаёт ритм, позволяя мне в полной мере насладиться ощущением члена, движущегося в моём влагалище. Этот ритм и это ощущение завораживают меня, словно бы вводят в какое-то подобие транса. А потом, очень постепенно, ритм ускоряется, нарастает, и вместе с ним растёт наслаждение. Толчки становятся всё быстрее, резче, грубее. И мне это нравится.

Жахарь хватает меня за волосы и тянет. Болезненное ощущение в затылке создаёт контраст с той сладостью, которая разливается у меня между ног. И от этого ещё слаще! Я задираю подбородок и издаю какой-то совершенно животный стон.

Какой кайф! Сейчас я не занималась любовью, даже не трахалась – сейчас меня жёстко драли, и я наслаждалась этим. Жахарь смачно, с оттяжечкой шлёпнул меня по попе, и я опять застонала и сама сжала себе пальцами соски.

– Да-а-а! Жорочка, давай, давай, дери меня, дери как сучку!

– Нравится, когда тебя дерут?

– О-о-очень…

Шлепок.

– Ах ты шлюшка!

Ещё шлепок.

– Сучка ебливая!

– Да-а-а… Я такая…

Удовольствие растёт, ширится, уже буквально распирает меня изнутри. Оно уже готово вот-вот взорваться сокрушительным оргазмом.

Но вдруг в эту гармонию сладких ощущений проникает что-то постороннее. Какой-то лишний элемент. Который мешает, отвлекает, ломает кайф.

Телефон!

Это звонит мой мобильный. Ну уж нет! Второй раз за день я себя обломать не позволю.

– Марин, у тебя мобильный…

– ТРАХАЙ! – рычу я. – Насрать на него! Я хочу кончить!

И Жахарь послушно продолжает меня драть. И у меня получается исторгнуть проклятый звонок из зоны моего внимания, сосредоточиться только на ощущениях тела. И они не подводят. Очень скоро у меня начинают дрожать ноги, потом на несколько секунд все мышцы становятся как каменные и между ног взрывается феерия счастья, удовольствия и безумного восторга! Я кончаю! Кончаю!

Жора не снижает темпа, пока волны оргазма, одна за другой, накрывают меня, но приостанавливается, почувствовав, что я уже всё. Он даёт мне небольшую паузу, чтобы я могла выровнять дыхание и чтобы влагалище, болезненно-чувствительное после оргазма, чуть-чуть успокоилось. Только потом он возобновляет свои толчки и довольно скоро кончает сам, под конец уже практически наваливаясь на меня всем своим, хоть и небольшим, но ощутимым весом.

В ушах немножко звенело, голова чуть-чуть кружилась, ноги слегка подрагивали.

– Нормально было? – вежливо поинтересовался Жахарь, выйдя из меня и аккуратно стягивая скользкий презик.

– Жора, всё супер! – честно ответила я и увидела его самодовольную улыбку. Ладно, пусть лыбится, заслужил.

Интересно, кто это звонил так вовремя? Одной рукой натягивая трусы, другой я взяла мобильник. Пропущенный звонок от Леськи. Сообщение в телеге от неё же: «Ты на ДР к Королёвой придёшь? Всё уже началось».

Бабочки-ебабочки! Совершенно забыла про этот день рожденья!

С трусами, натянутыми до колен, я поворачиваюсь к застёгивающемуся Жихареву.

– Жора, умоляю, скажи, что ты сегодня на машине!

Глава 3. Шайка-лейка

Злата, как всегда, выглядела сногсшибательно и, как всегда, даже не догадывалась об этом. На ней было нежно-палевое вечернее платье с подгрудным корсетом и с умопомрачительным разрезом сбоку. Оно очень подходило её голубым глазам, кукольно-правильному личику и длинным светлым косам. Ну просто диснеевская Рапунцель! Увидев меня, она совершенно искренне обрадовалась и пошла мне навстречу.

– Привет, именинница! – громко сказала я. – С днём варенья!

– Привет, Марина! Спасибо, что приехала.

Мы обнялись и соприкоснулись щеками.

– Поздравляю! – сказала я и протянула ей картонный пакет со своим подарком. Как же непросто было его придумать! Потому что крайне сложно решить что подарить человеку, у которого всё есть. С самого рождения.

Но я слегка забежала вперёд.

Прежде всего, нужно сказать, что мне сегодня таки улыбнулась удача. Оказалось, что Жихарев действительно приехал в офис на машине, а отказаться меня подвести у него не было ни одного шанса. Впрочем, он и не пытался. Жора всегда вёл себя по-джентльменски и никогда не отказывал женщинам в помощи. По крайней мере, мне.

На своей старенькой аудюхе он добросил меня сначала до моего дома. Там я молниеносно переоделась, подкрасилась и прихватила подарок. В прихожей на обувнице я увидела книжку Гофмана, счастливой обладательницей которой стала сегодня утром. Мелькнула шальная мысль: а не добавить ли её к подарку Злате? Эдакий экстравагантный бонус. Нет? Нет. Будет перебор по экстравагантности, пожалуй.

Потом бедный Жора попёрся через половину Кёнига, чтобы отвезти меня к роскошному особняку Златиных родителей на улице Чернышевского. Когда его драндулет выехал на брусчатку, она задребезжала так, что я испугалась, как бы машина не рассыпалась на ходу. Когда мы остановились, я чмокнула Жахаря в щёку, провела рукой по ширинке и промурлыкала:

– Спасибо за всё! Пока! Через две недели увидимся!

– Можешь и раньше меня набрать, если соскучишься.

– Я подумаю.

Но, разумеется, я и не собиралась созваниваться с Жихаревым в ближайшие четырнадцать дней. Потому что в отпуске нужно отдыхать от работы.

Я уже несколько раз была в гостях у Златы и всякий раз поражалась, как она живёт. На улочке между заурядных немецких двухэтажек разной степени облезлости притаился за высокой кованой оградой невероятно изящный особняк. Во дворе – фонтанчик в виде девочки, которая поит водой оленёнка. Лев с лапой на щите охраняет крыльцо. Всякие смешные жабки сидят на ступеньках лестницы, которая ведёт к дверям с сияющими бронзовыми ручками, сделанными в форме улыбающихся носатых уродцев.

Звонок прозвенел какой-то глубокой и красивой мелодией. Двери распахнулись, и я увидела нарядную Злату с её всегдашним выражением лица: как будто она абсолютно не понимает, кто и что перед ней, но всячески пытается скрыть своё непонимание.

Мы дружим уже десять лет. Ещё со студенческих времён, когда на первом курсе сплотилась наша шайка-лейка из пяти девчонок. Наш чатик для общения так и называется «Шайка-Лейка». Кстати, Леська Дудкина, с которой мы вместе работаем, тоже в него входит.

Злата присоединилась к нам позже всех. Сначала нам было вообще непонятно, каким ветром эту жар-птицу занесло к нам на экономфак. Шмотки, в которые она одевалась, парфюм, которым она пахла, её сумочки, её новейший айфон – это было для нас абсолютно недоступно, и кроме чёрной зависти, мы не могли к ней ничего испытывать. Однако, пообщавшись со Златой совсем чуть-чуть, мы очень быстро поменяли к ней отношение. В ней всегда была какая-то необъяснимая магия.

Вот и сейчас, поприветствовав меня, Злата взяла подарок, но не достала его сразу, а сначала ввела меня в зал, где уже тусила куча народа.

– Это Марина, моя подруга! Знакомьтесь, кто не знает! – сказала она громко, и с разных сторон послышались разнокалиберные «Привет!». Злата достала подарок из пакета и стала осторожно снимать упаковочную бумагу.

– Ну-ка, ну-ка… Что там? – сунула свой нос из-за Златиного плеча Катька Дубинцева, тоже участница нашей шайки.

– Ой! Какая прелесть! – абсолютно искренне воскликнула Злата. – Колода эротического Таро!

Таро, йога, рэйки и прочая эзотерика – это была абсолютно её тема, и я не сомневалась, что подарок понравится.

– Злата, погадаешь нам на ней? – сразу же спросила Катька.

– Ну нет, – помотала головой Злата. – Это же эротическое Таро. На ней нужно только голыми гадать.

Вот в этом была вся Злата. Я читала, что написано на упаковке колоды, и ничего про то, чтобы гадать голыми, там и в помине не было. Откуда она это взяла – совершенно непонятно. И если её спросить: «Почему голыми?», она просто пожмёт плечами, посмотрит своими голубыми глазищами и скажет: «Ну а как ещё?». За это мы её и любим. И ещё за то, что она абсолютно не замечает богатства, в котором живёт (у неё отец строительный магнат), как рыба не замечает воды, в которой плавает. И в ней нет даже намёка на какие-то понты или зазнайство.

– Если голыми, то можно будет как-нибудь в сауне собраться. Погадать, – сказала Дубинцева.

А вот в этом уже – вся Катька. Потому что сказала она это без тени иронии. Между собой мы её ласково называем «Дубинка».

– Для сауны мы пока слишком трезвые! – к нам подошла ещё одна участница «Шайки-Лейки» Янка Звонарёва, маленькая, полненькая, лицом и фигурой слегка похожая на капибару. – Грешных, тебе полагается штрафная за опоздание! Пойдём накатим! Сто лет вместе не бухали!

– Надо так надо, – ответила я. – Готова понести заслуженное наказание.

– Яночка, проводишь её к бару? – уже вслед нам сказала Злата. – Там, кажется, ещё кто-то подъехал. Пойду встречу.

– Со мной она не пропадёт, не волнуйся! – ответила Янка, уже утаскивавшая меня под руку вглубь дома.

– Маринка, тут столько шикарных мужиков! – восхищённо шепнула она мне на ухо. – И очень многие без пары!

Это была ещё одна причина, по которой мы все быстро подружились со Златой. Вокруг неё, такой завидной невесты, постоянно роилось множество шикарных мужиков, просто как стая мотыльков вокруг фонаря летней ночью. Но если нас всех прикалывало, что Злата всегда на своей непонятной волне, постоянно в каком-то астрале, то мужики этого долго не выдерживали. У них от общения со Златой слишком быстро взрывался их примитивный мозг. И в этот момент на них набрасывались мы, как стая голодных гиен на отбившуюся от стада антилопу. Я, например, нашла пару парней, с которыми потом встречалась, именно среди знакомых Златы. Тем более, что она очень любила устраивать шикарные и многолюдные вечеринки.

Вот и сегодня в особняке её родителей, как я увидела, собралось человек тридцать или сорок. И весь этот шикарный фуршет обслуживала какая-то кейтеринговая компания.

– Родители Златкины здесь? – спросила я Янку, когда мы, пройдя через дом, вышли через заднюю дверь в небольшой сад.

– Не, на дачу уехали, – ответила Янка. – Вон там бар, где наливают. Пойдём быстрей!

Бывала я на той «даче». Там три этажа. Три. Грёбаных. Этажа. Это всё, что угодно, но только не «дача».

В милой светлой палатке находился бар. Бармен, симпатичный мальчик лет тридцати, с руками, зататуированными от запястий до плеч, с тоннелями в ушах, быстро и эффектно раздавал выпивку.

– Два шампанских! – тоном герцогини Мальборо сказала Янка, и через минуту мы чокались высокими фужерами на тонкой ножке, в которых весело искрились золотые пузырьки.

– За именинницу! – сказала я.

– За неё, сучку! – поддержала Янка.

Последнее слово подсказало, что Яночка уже успела неплохо накидаться. По жизни она хорошая девчонка, не злая, но стоит ей слегка захмелеть (а от алкоголя она никогда не отказывалась), как Яна становится грубой, язвительной и крайне резкой на язык. Причём она была такой всегда, сколько я её знаю. В студенческой молодости из-за этой её манеры мы несколько раз влипали в истории. Но надо отдать должное Янке: она провоцировала такие ситуации, и она же умудрялась их разруливать. Потому что, кроме острого языка, у неё были ещё и мощные мозги. В универе она была круглой отличницей и потом устроилась в очень крутую фирму, где работала по сей день.

– Наши все тут? – поинтересовалась я, когда в три жадных глотка опустошила бокал. Шампанское сразу ударило в голову.

– Кто «наши»? – уточнила Янка.

– Шайка-лейка.

– Дались тебе эти козы! И так чуть ли ни каждый месяц видимся, – проворчала она, громко чихнула и потом добавила. – Вроде, все здесь. Дубинку ты видела. Насчёт Дудки не знаю, не встречала.