Обратная дорога

Дрожащими пальцами я превратил в бомбу первый рюкзака, кое-как натянул второй на плечи и перевел оружие в режим миномета с детонацией мин на движение. Это заняло уйму времени. Но мне был нужен хороший взрыв, чтобы отвлечь стрелка и прикрыть минами отход. Внезапно раздались шаги. Стрелок был на крыше. По окну скользнула тень, и я замер. Силуэт на фоне неба пролетел между домами, и фигура стрелка скрылась за скатом соседней крыши. Он не прятался, выманивая жертву из убежища. Меня так сковал страх, что я задержал дыхание. На ватных ногах я подошел к окну и, разбив дулом стекло, послал вдогонку три мины. Я бы выстрелил еще, но в суете выбрал слишком крупный заряд, и оружию требовалось время для формирования следующей партии. Надо было убегать, а я стоял, опять впадая в ступор. Прогремевший вблизи взрыв, вернул меня к жизни. Это детонировала одна из моих мин. Позабыв о страхе, я выскочил на крышу. Наверху было пусто. Разбежавшись, я прыгнул на крышу соседнего дома, который располагался в противоположном от взрыва направлении и, не оглядываясь, побежал. В двадцати метрах слева от меня в кровлю ударила мина и, подпрыгнув два раза, взорвалась. Я нажал взрыватель, дав команду на подрыв оставленного в комнате рюкзака. Ударная волна догнала меня на середине крыши и, сбив с ног, швырнула в кирпичную кладку вентиляционной трубы. Я лежал, закрыв голову здоровой рукой, и ждал, когда закончится град из осколков мусора. Сломанное ребро не давало дышать полной грудью, и я сопел как ежик. Опять жив. Вставать не было смысла, в пыли я ничего не видел, а ползти означало выдать себя звуком. Когда появилась видимость от уплывающего солнца осталась четверть, внизу уже трудно было разглядеть детали. Судя по тому, что меня еще не убили, взрыв достал и стрелка. Я приподнял голову и огляделся. До конца деревни оставалось два десятка домов. Внизу послышался шорох: «вот же живучий гад». Я перекатился и, приготовив гранатомет, выглянул за край парапета. Сначала я ничего не разглядел, но, присмотревшись, увидел стрелка. Ему оторвало ноги, но он упорно полз, цепляясь руками за каменные выбоины. Я убрал палец с курка и поискал глазами пожарную лестницу. Спустившись, подошел к раненому. Тот остановился, посмотрел, наверно ждал что добью.

– До парома подбросишь?

Я присел на колено, а он ловко вскарабкался мне на спину. Всю дорогу молчали, несколько раз ударами по плечу он показывал короткий путь и я, сопя как паровоз, плелся дальше. Автомат тянул лямку и бил по ногам, но выбросить его я не мог, это как удачу выкинуть.

Я был пуст, ничего не осталось, даже места для страха не нашлось, только боль не теряла хватку. Любопытство тоже испарилось, мне было не наплевать на то, что со мной произошло, но мне стало неважно. Через полчаса мы были на пароме. Старик аккуратно принял раненого, а я рухнул на сбитые бревна. Набежавшая волна прокатилась через плот, накрыв голову холодной водой. Я сделал глоток, и мне показалось, что у воды давно забытый вкус детства.

– Живой, это хорошо, а усталость пройдет – старик тянул трос и улыбался.

С утра я встал как новенький. Мы разбирали и чистили оружие, кроме знакомого автомата был пистолет с не изменяющимся стволом и несколько видов импульсного оружия. Затем продолжились занятия по минному и подрывному делу. К полудню мой мозг был перегружен информацией, а возможности миномета казались безграничными. Два наполнителя из трех можно было изготовить самому в бытовых условиях, но кроме стандартных имелись специфические, на все случаи жизни, от задымления и химической атаки – до запуска устройств слежения. А еще самонаводящиеся снаряды, устройства, блокирующие связь и что-то наподобие напалма. Список включал тысячу опций, поэтому, выбирая наполнители перед боем, надо было крепко подумать. Но Ник был прав – главное понять принцип работы. Практически все управление оружием было универсальным, а импульсное, в силу изменения лишь двух параметров, вообще отличалось простотой. Из информации, полученной в Союзе я знал, что оружие СБС кроме ручного режима имело возможность управления напрямую от мозга через вживленные устройства. В бою это экономило время и позволяло избежать ошибок. Раз солдаты Сум смогли эффективно противостоять Союзу, значит и их оружие обладает такими же возможностями – или они супермены.

Когда спустились к реке, зарядил нешуточный дождь, превращая все, на что наступала нога, в жижу. К кросам быстро налипла грязь, и они стали весить как два чугунных утюга. У парома нас ждали Ник, Вилла и Дэн. Все в чёрном, у каждого по два пистолета и три подсумки за спиной. Мой серый свободный комбинезон не гармонировал с черной плотно облегающей формой соседей по отсеку. Мы пожали друг другу руки.

– Ты у нас вчера отличился, поэтому дальше будем тренироваться вместе.

Вилла говорила за всех.

– В качестве противников выступила группа Рона, наши соседи. Их цель убить нас, наша убить их. Каждый убитый появляется в начале деревни, мы со стороны парома – они с противоположной. Как ты заметил, умирать или нет, является твоим выбором. Если ты можешь терпеть боль, и остаешься эффективным – продолжай, если нет – умри и начни сначала. Победят те, кто убьет больше, чем умрет сам.

– Они тоже все в черном, и с таким же оружием?

– Да.

– Я вас не отличу, особенно издали.

– Можно изменить цвет. Как вам серый? – Ник обратился к остальным, те утвердительно кивнули и костюмы сменили окраску.

– А что мне делать? Это ведь командная игра.

– Бежать и стрелять – у тебя это неплохо вчера получалось.

Похоже Вилла была сегодня за старшего.

– А у нас есть тактика? – я все не унимался.

– Не отставай и не забывай стрелять, чем не тактика.

– А если я вас задену?

– Чтобы этого не произошло, мы поздороваемся с твоим оружием, – сказал Ник и первым дотронулся до моего автомата, за ним процедуру знакомства повторили остальные, – теперь он в нас стрелять не будет и мины нас не разнесут, если ты ему не прикажешь.

– Это как?

– У тебя с ним связь, ты главное не думай: «как» что-то сделать, сосредоточься на том: «что» надо сделать, – Ник подтолкнул меня – Тронулись!

Я начал натягивать два рюкзака, ребята с удивлением посмотрели на меня и вопросительно взглянули на Ника, тот улыбнулся и прыгнул с парома. На краю деревни остановились. Ник подогнал мне лямки рюкзаков.

– Насчет тактики. Если кто-то из нас бежит тебе на встречу, займи позицию и открой заградительный огонь по преследователям, а потом сразу убегай. И чуток расслабься, не относись к смерти так серьезно, а то не умрешь.

Мы остановились, не добежав двухсот метров до центра. Пелена дождя скрывала от меня то, что находилось дальше центрального фонаря, но судя по действиям остальных, на противоположной стороне нас уже ждали. Ник помахал рукой вдаль. Дождавшись невидимого мне ответа, кивнул нам головой, и все рванули вперед. По мере приближения к центру площади они увеличивали скорость, постоянно меняя вектор движения и маневрируя. Пересекая траекторию друг друга, совершали невероятные прыжки с боковым вращением, или внезапно прижимались к земле как гончие собаки. Оппоненты, которых я наконец смог разглядеть, исполняли не менее сложный танец. Зрелище завораживало. Я с рюкзаками сразу начал отставать и предчувствуя близкую развязку, задал на рукоятке максимальную скорострельность. Такие же ощущения должен испытывать человек, бегущий навстречу разъяренному быку. Будь я один, давно бы ушел в сторону.

Когда между противниками оставалось пятьдесят метров, раздался первый выстрел, сразу перешедший в учащенный хруст. К этому моменту я сильно отстал, и главные события прошли без меня. Сначала я не мог открыть огонь, слишком быстро противники метались из стороны в сторону, а несколькими мгновениями позже все смешались, и я потерял всякую надежду прицелиться. Затем черные и серые тени стали падать. Все произошло так быстро, что, когда я решился стрелять, на ногах был один серый и два черных. Я открыл огонь и, скользя по грязи, продолжал жать гашетку, водя стволом, пока не кончился наполнитель. Ник, в эффектном прыжке поставил финальную точку. Я заорал во все горло. Адреналин наполнял все клетки тела.

– Мы победили!

– Второй раз они тебя на закуску не оставят, – Ник улыбался. Я увидел, минимум три раны в его боку, – Ты молодец, я сейчас тебя покину, у тебя есть минут пять, не трать их зря.

Ник опустил веки и упал. Я огляделся. Все убитые получили множественные ранения, только Дэн схватил пулю в голову, и она вынесла часть затылка, не тронув лицо. Глаза продолжали куда-то смотреть, и я невольно заглянул в них. Приступ рвоты был настолько внезапным, что я не успел отвернуться. Меня трясло, голова кружилась, в нос ударил резкий запах и приступ повторился. Начав заваливаться, я лишь смог отклонится, чтобы не упасть в собственную рвоту. Лёжа на боку и смотря вдаль улицы, я думал о жене и детях. Жалость к себе накрыла как цунами, подхватила и утащила на дно. Слезы текли по лицу, и ни что не смогло бы меня заставить пошевелиться. Через пару минут стало легче, и как-то спокойно. Как будто любимые люди обняли меня, прошептав – «все будет хорошо».

Черный быстро приближался, даже не пытаясь прятаться или бежать зигзагами. Использовав тело Ника в качестве бруствера, я прицелился, и дал длинную очередь. Черный заметался, но бежать не перестал, как будто предчувствовал движение изгибающейся плети из сотен пуль. Когда раздался щелчок магнитных захватов, я не стал повторять попытку – я знал, что нужно сделать. Автомат быстро менялся, я ждал. Будто почувствовав, противник открыл огонь, но попасть мне в голову с расстояния в двести метров, на бегу, не так просто. Я наконец выстрелил. Черный ушел с траектории снаряда, но тот взорвался рядом. Его откинуло в сторону, он вскочил, но в движениях уже не было былой прыти. В этот момент рядом разорвался второй снаряд. Третий выстрел достиг цели. Бежавшие следом черные фигурки скрылись в боковых улицах.

По результатам дня мы проиграли, но все были в приподнятом настроении. Попрощавшись с ребятами, я пошел к старику. Он сидел у бани, любуясь закатом.

– Сегодня нормально поедим, я ужин приготовил.

– Я смогу, когда-нибудь двигаться также как они? – поинтересовался я.

– Тело сможет. Если безногому калеке пришьют отличные ноги и скажут: «Иди, у тебя все функционирует нормально», он все равно сразу не пойдет. Так же и с тобой. Тут привычки надо ломать. Вот ежели бы ты спортсменом был, то другое дело, они-то привыкли жилы рвать. А ты, небось, вечерком поел – и на диванчик, так к тридцати пяти годкам и подошел, с брюшком и ленью.

– Ты с моей бабушкой в родстве не состоял? Она, то же деликатность и чувство такта считала лишними.

– В бою равных противников выигрывает более умный и опытный. А бегать и стрелять я и обезьяну могу научить, она у меня еще и лазать, стреляя, будет. Тут универсальных подходов и решений нет. Каждый противник требует особого к себе отношения, и даже изучив его манеры, нельзя быть застрахованным от смены тактики. Одним словом, мозги надо напрягать не меньше мышц и, если ты думаешь: «Сначала бегать научусь быстро, потом стрелять, а потом уж будем думать куда бежать и в кого стрелять», так и будешь – бегать и стрелять как обезьяна. Ты видел, что у всех оружие для ближнего боя?

– Ну?

– А какие преимущества у универсального автомата с кучей возможностей, про которые я тебе часами в голову вбивал, перед пистолетом, из которого можно стрелять и колоть орехи.

– Я вроде как в команде был?

– Ты если за людей в команде переживаешь, становись командиром, а если тебя стадное чувство охватило, так я тебя в стадо отведу, вместе траву щипать будете, челюстные мышцы станешь развивать.

– Я стараюсь. А если тебе шахматист нужен, так мне больше шашки нравятся. И что за вожжа тебе попала?

– Взялся за оружие, пошел в бой – так относись к происходящему серьёзно и используй все, что у тебя есть, чтобы выжить и победить. А парни дурью маются, для развлечения бои «стенка на стенку» устраивают, у них свои командиры есть, чтоб им мозги вправлять.

– Так ты мне командир?

– Я тебе учитель и других здесь у тебя нет. Поэтому завтра ты напряжешь извилины, вспомнишь, чему я тебя учил и сделаешь все, как надо.

С утра продолжили заниматься с автоматом в режиме миномета. Выяснилась еще одна способность оружия. На выбранной местности можно было пометить цель на расстоянии, зафиксировав захват на прицеле, и в дальнейшем, если цель находилась в радиусе поражения выпустить мину. Которая, самостоятельно скорректировав траекторию, накрывала заданную цель. В памяти автомата могло храниться бесконечное количество целей. Выбор цели и наведение оружия должны были происходить в моей голове. Как это работало, я не понял, а старик в объяснения не вдавался.

По окончании занятий напутствий не было, только на пароме старик прикрепил к моему поясу бутылку с водой.

– Пей воду. – на том и расстались.

Я опять нацепил два рюкзака и никак не отреагировал на насмешливые взгляды остальных.

Приблизившись к деревне, побежали.

– Ник, когда начинается бой?

– Он начался, когда мы вошли в деревню. Тебе дед мозги промыл? Ребят можно понять, им адреналина подавай, много и сразу. Застоялись. Да и ты быстрее привыкнешь.

Я отстал за пятьдесят метров до визуального контакта. Бросил рюкзак на землю с края у дороги и сделал посередине рюкзака канавку, куда бережно опустил оружие, успевшее преобразоваться в снайперскую винтовку. Занял положение лежа, поправил оружие для удобства и прицелился.

В прицеле было видно, как по дороге с противоположной стороны площади приближалась черная четверка, они бежали чуть развернутой под углом цепочкой. До цели было примерно шестьсот метров. Я поймал в прицел замыкающего и начал его вести. Когда черные начали замедлять темп в виду близкой остановки для приветствия, я на выдохе мысленно дал команду. Пуля еще не достигла цели, а я уже держал на прицеле следующую цель. Попал. Замыкающий упал, его товарищ повернулся и сам получил пулю. В этот время ведущий черных поднимал руку, вглядываясь вдаль, он не успел отреагировать, его голова неестественно откинулась назад. Еще один. Уцелевший боец скрылся во дворе. Серые кинулись за ним. Фору тут никто не давал, и жалеть никого не собирались.

Я рванул в сторону точки реинкарнации черных. Через минуту совершил необходимую остановку и побежал дальше. Старик не зря предупреждал, сегодня бежать и впрямь было тяжелее. По моим прикидкам – я был на месте. Завернул за угол дома, и отдышавшись выпил воды. Пора. Я высунул ствол и поймал цель.

Они быстро бежали вдоль домов, где-то здесь им нужно уходить во дворы, дальше по прямой опасно. Меня заметили, прежде чем я успел выстрелить. Три бойца рассыпались в стороны, и выпущенный мною снаряд детонировал в опасной, но не смертельной близости от противника. Не надеясь на второй выстрел, я дал деру обратно по улице. Расстояние, разделявшее нас, таяло на глазах. Преследователи не стреляли, вложив все старание в бег. Когда дистанция стала критической, я забежал во двор.

Перед нужным поворотом охотники разделились, один свернул раньше, двое других выскочили, готовые атаковать. Пусто, только одна неплотно закрытая дверь дома, внутри двора. Из единственного сквозного прохода появился третий, все ясно – «он в доме».

Я лежал под окном и старался справиться с дыханием. Сработала липучка на втором этаже, вряд ли она уравняет шансы. Досчитав до пяти, я дал команду на подрыв.

Три бомбы не шутка, даже если ты рядом с заминированным домом, а если ты внутри это смерть. Я вышел на угол центральной улицы и увидел свою команду.

– Ты что, уговорил их покончить жизнь самоубийством?

– Повезло, – а в голове пропело: «А могло и сорваться».

Во время остановки я заминировал дом в глубине двора, а чтобы было правдоподобно, оставил на втором этаже пару липучек и, уходя, не до конца закрыл дверь. В доме с угла от главной улицы открыл окно, выходящее в проход двора. Трудность заключалась в том, чтобы, забежав за угол быстро запрыгнуть в окно, карниз которого начинался на высоте двух метров, и успеть его закрыть.

Следующие дни мы успели повоевать с десятком команд. Ник и Дэн относились ко мне как к равному, но прощали ошибки и все время подбадривали. Вилла не обращала внимания на потуги парней и использовала меня в качестве суетливой и неуклюжей наживки. Ее действия были результативней и помучившись, я сам попросил Ника с Дэном, пока я не наберусь навыков, придерживаться тактики Виллы.

– Ты за этим сюда пожаловал? Свежие впечатления, смена обстановки или тебя там никто не ждет?

Вилла очередной раз оказалась рядом совершенно незаметно для меня.

– Ждут.

– Они тебе надоели?

– Нет.

– Тогда чего ты тут забыл?

– Думал быстро туда и обратно. И только оказавшись здесь понял, чего лишился.

– Оценка ущерб на расстояние. Видно хорошо у тебя все было. Чего бы и к звездам не слетать. А домашние и дома подождут.

Она это говорила слишком лично.

– А сама то ты, что тут делаешь?

– Тоже дура. А ты мне послан в наказание. И вот что. Мы с тобой не товарищи по несчастью и не смотри что я баба, от меня жалости не дождёшься. Иди давай, приближаются.

Дэн наверняка слышал наш разговор потому что всегда был рядом с Виллой. Она делала вид что не замечает его внимания, но всем окружающим было понятно, что он по ней сохнет. Во время очередной засады мы оказались с ним рядом.

– Ты не обижайся. Просто у её сестры сейчас такой возраст, а её нет рядом. Она думает, что из-за тебя мы не смогли отправиться домой. Хотя все знают, что пока тут не сдвинется путь домой заказан.

– Проблема в том, что я думаю так же как она. Нефик мне тут делать. Если бы я мог, то поверь, уже бы был дома. Но ваш мудрый Ханрад скорее спустит меня в унитаз, чем подработает таксистом. Так что, это ты не обижайся. Я не верю, что чем-то могу вам всем помочь. Вы за столько лет не нашли выход, что изменилось с моим появлением?

– Ханрад в тебя верит, а мы верим Ханраду.

Две недели в симуляторе пролетели быстро. Наставник хоть и ворчал, но я знал, что он доволен.

– Старик, ты единственный по кому я буду скучать.

– Прибереги лирику для девчонок.

Переход был мгновенным и безболезненным. Я лежал голым в подсвеченной кабине. Не было сомнений, что я вернулся. Каким бы замечательным не был симулятор, он не сможет подменить реальность. Поднялся и сразу почувствовал что то не так. Вылезая почувствовал что мозгу явно приходилось корректировать движения, чтобы сохранить равновесие. На скамейке лежала аккуратно сложенная форма. В помещении кроме меня никого не было, остальные кабины были закрыты. Я с волнением прислушался к своим ощущениям. Согнул кулак, посмотрел на руку, нагнулся, проверил как гнется позвоночник, присел, резко подпрыгнул, и окончательно убедился – все как там. Только падение после прыжка показалось замедленным. В симуляторе время текло быстрее, догадался я. Захотелось подержать настоящее оружие, хотя я уже знал – я смогу все, чему научился.

На корабле я не встретил слоняющихся без дела людей и сразу отправился в рубку.

Ханрад находился на мостике и обсуждал отчет одного из техников. Все были сосредоточены на работе. По изображению с тактических экранов и трехмерной картинке над командирским столом, я увидел наш корабль, приклеенный к гигантскому астероиду и большую часть экипажа в скафандрах с различным оборудованием. Размах работ поражал, из корпуса транспортника, как из скорлупы появлялся незнакомец с очертаниями космической яхты.

– Нравится?

– Да. Здравствуйте, Ханрад. Вы времени зря не теряли.

– Сделать из военного корабля транспортную калошу сложно, но можно, а превратить получившееся чудо в дорогую яхту – это действительно трудно.

– Для меня работа найдется?

– Да. Только сначала, настоятельно рекомендую зайти в столовую. После симулятора почувствуете себя настоящим гурманом. А работа будет такая: Источники энергии ремонтного оборудования излучают фон. Для станций слежения, сканирующих космос, это как разлить чернила на белую скатерть. Чтобы не привлекать внимание мы выбрали астероидный пояс с богатым содержанием элементов, которые можно использовать в качестве чистого топлива, но от этого процесс ремонта стал более трудоёмким. Необходимая руда лежит на поверхности астероида, для её сбора приспособили тягач, но вся область кишит метеоритами, а защитное поле корабля в силу удаленности не накрывает комбайн. Поэтому Костя, вы войдете в состав звена истребителей по защите тягача. В ангаре вас проинструктируют, – Ханрад улыбнулся. – Рад вас видеть.

Обед и правда растворялся во рту, все рецепторы будто взбесились, а запах еще больше разжигал аппетит. Единственная девушка из сотрудников столовой, не спускала с меня глаз, а когда я сделал паузу, раздумывая о добавке, засмеялась.

– Что, проголодался?

– Да вроде нет, но так вкусно.

– Заканчивай, а то лопнешь.

– А компот?

До ангаров дошел не спеша, пусть хоть немного переварится, а то опять куда-нибудь засунут и прощай вкуснятина.

На палубе никого не было, но стоило спуститься, появился техник.

– Сан, это ты? Тебя не узнать. Такой важный.

– Просто моя работа не прощает ошибок.

– Тогда начинай инструктаж?

– Когда ты был в симуляторе, ты научился управлять оружием, думая о том, что нужно сделать. С управлением истребителем все обстоит также. Достаточно взяться за штурвал. Ощущение сродни пребыванию в симуляторе. Только здесь ты смотришь глазами корабля. Все необходимые данные возникают в голове, не отвлекая от управления. Если упростить, во время управления ты знаешь о корабле все, что только возможно знать. Все эти знания всплывают по мере необходимости и в силу привычного для тебя восприятия.

– То есть истребителем может управлять даже ребенок?

– Нет, ребенок не сможет.

– У корабля есть имя?

– У него есть номер.

– А как обращаться к кораблю во время пилотирования?

– При чем тут корабль, ты управляешь им через стигма.

– Как это?

Сан заволновался и замолчал, как будто ляпнул лишнее.

– Ладно, не переживай, сам узнаю, показывай мою птичку.

Истребитель не был зализанным болидом. Агрессивный вид, углы с выступающими ребрами, короткие острые крылья во всю длину под углом уходящие вниз. Не знаю, как он летает, но выглядит круто. Кабина рассчитана на одного пилота, никакой панели управления, никаких дисплеев с приборами, только две ручки для рук и все.

– Красивый, да? – рядом в легком скафандре для пилотирования стоял Ник.

– Привет, а где твой? – Ник показал рукой на близнеца моей машины. Весь корпус покрывали полоски шрамов, то ли от метеоритов, то ли следы боевых столкновений, от этого машина имела и вовсе угрожающий вид.

– Не хватает трафаретов уничтоженных врагов.

– Зачем?

– Вызывать у противника страх и уважение, этим говорят: «Знайте, кто я. Вам не будет пощады».

– Сильный враг будет внимательнее, а слабому ничего не поможет. Но идея мне нравится.

Ник показал раздевалку и научил одевать скафандр. Кабина истребителя находилась под действием гравитационного поля, но не была герметичной, это позволяло избежать перегрузок, поэтому скафандр со шлемом был неотъемлемой частью пилотируемой машины. Сам истребитель был относительно небольших размеров три на двенадцать метров и как сказал Ник, на нем не было ничего лишнего, просто боевая машина.

Когда я взялся за рукоятки, мир исчез, как и я сам, передо мной был ангар, я посмотрел по сторонам и, не увидев своих рук и ног, не на шутку заволновался, но, почувствовав своё дыхание начал успокаиваться. Машина Ника скользил к взлетной палубе. Я тронулся за ним. В меня так вдолбили мысль: «Не задумывайся – как?», что у меня даже удивления не возникло, от легкости, с которой корабль делал то, что я хотел. При этом я отчетливо ощущал возможности корабля и понимал последствия моих действий.

Многие люди мечтают летать, а, испытав, что-то похожее заболевают этой болезнью. За последний месяц со мной произошло больше приключений, чем за всю жизнь, но даже они меркнут перед почти детской радостью от чистого полета. Если моя душа покинет тело, наверно именно таким будет её полет.

Мы присоединились к группе из трех истребителей. Когда пилоты убедились, что я справляюсь, две машины ушли на базу, а мы, заняв позиции над выделенными секторами, преступили к дежурству.

Тягач медленно окучивал поляну, усеянную кратерами, Ник втирал ребятам с тральщика про торжество с супер пирушкой, которое они пропустили, но им об этом никто не сказал, потому что не хотели их огорчать. Те сначала не верили, но Ник приводил все новые подробности и ребята начали расстраиваться. Третий пилот истребителя Брэд, своим молчаньем окончательно убедил ребят в состоявшемся банкете. И те начали злиться. Ника это только раззадорило, и он перешёл к описанию танцев со стриптизом и пролезанием счастливчиков между ног танцовщиц. Не знаю, как Брэд, я сдерживался из последних сил, чтобы не засмеяться. В этот момент кто-то с тральщика не выдержал и связался с рубкой.