Четыре сезона в Японии

Ник Брэдли

Четыре сезона в Японии

© Nick Bradley, 2023

© Shawn.ccf, makieni / Shutterstock.com / FOTODOM

© dhtgip / Shutterstock.com / FOTODOM

© Флейшман Н., перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

* * *

Посвящается Э. Брэдли и коту Пэнси

Не сдаваться дождям

Не сдаваться дождям,не сдаваться ветрам,Стойким быть перед снегоми летней жарой.Крепким тело беречь,неподвластным страстям.Не пускать в душу гнев и обиду.Хранить на лице лишь покоя улыбку.В день довольствуясь лишь четырьмя чашками риса,супом мисо и горсткой овощей,Беспристрастно за всем наблюдать,ни к чему не питая корысти.Все видеть, все слышать и стараться постичь,не забывая усвоенных истин.Жить в скромном доме с соломенной крышей,под сенью соснового бора.И если на востоке болеет дитя,идти и выхаживать, вновь наполняя здоровьем.Если на западе иссякли у матери силы,пойти и помочь ей в жатве риса.Если на юге кто-то достиг края жизни,пойти и сказать, чтобы он ничего не боялся.Если на севере распри и склоки,пойти примирить враждовавших.В засуху смачивать землю слезами,холодным летом скитаться по долам.Пусть все остальные считать меня будут никчемным,никто не заметит и не похвалит,И все же таким человекомхочу быть я.Миядзава Кэндзи (1931)

Фло. Весна

– Да что с тобою все-таки творится в последнее время, Фло-тян?[1] – Киоко сделала глоточек пива и поставила стакан обратно на столик рядом с миской, полной стручков эдамаме[2].

– И правда, что у тебя стряслось? – спросил Макото, стряхивая пепел на тарелку с куриными косточками, и снова затянулся сигаретой. – Ты в последнее время ходишь поникшая.

Фло стиснула пальцами стакан с чаем улун и неестественно хохотнула:

– Поникшая? Да нет, все у меня отлично.

Киоко, Макото и Фло сидели за низеньким столиком в одном из уютных идзакая района Синдзюку[3], славившемся хорошим импортным пивом. Отправились они сюда сразу после работы. Фло поначалу пыталась отнекиваться от приглашения, ссылаясь на сильную усталость и нежелание очутиться в толпе горожан, любующихся цветением сакуры, ведь стоял самый разгар ханами[4]. Тогда Киоко цепко подхватила ее под локоток и препроводила к дверям конторы – точно охранник, выводящий из общественного места нарушителя спокойствия.

– Ты пойдешь с нами, – заявила она, не обращая внимания на вялое сопротивление Фло, – хочешь ты того или нет.

И вот, уже сидя в заведении, Фло не могла не признать, что очень даже рада оказаться где-то, кроме работы, дома или кафешки по соседству в компании ноутбука. Только эти три места и разнообразили ее жизнь в последние несколько месяцев. Поначалу Киоко с Макото предложили пойти в парк Уэно – посидеть на свежем воздухе под кронами цветущих вишен. Но когда Фло начала распространяться о том, сколь, по ее мнению, переоценивают цветение сакуры в сравнении с осенним роскошным убором кленов, Киоко прервала ее и настоятельно предложила навестить их любимый идзакая. Этот небольшой паб в традиционном японском стиле имел весьма скромное убранство с тростниковыми татами[5] и низкими простыми деревянными столиками. От табачного дыма, то и дело выпускаемого Макото, в воздухе стояла духота, даже при том, что этим вечером в заведении оказалось на редкость мало народу.

– Ты в последнее время прямо сама не своя, – произнесла Киоко, и на лбу у нее пролегла тонкая морщинка. – Никуда с нами больше не выбираешься! Не отвечаешь на мои эсэмэски. Даже каллиграфичка без конца справляется, почему тебя нет на занятиях. Мне пришлось соврать Чиё-сенсэй, будто ты заболела.

Фло ничего не ответила. Поставив на стол стакан с чаем, она проводила взглядом сизое облако дыма, что Макото неумышленно направил в сторону соседнего столика. Ужинавшие там две девушки недовольно поглядели на него, однако Макото этого даже и не заметил.

Киоко была одета в свой обычный офисный наряд: розовый свитерок поло и сливочно-белые брюки; волосы собраны в аккуратный конский хвост, на лице угадывался очень сдержанный макияж. Идеальна, как всегда! Фло даже немножко завидовала тому, насколько красиво выглядит Киоко, не прилагая к тому никаких усилий. Офисная одежда Фло, напротив, была поношенной и старой, что определенно не сошло бы с рук любому японскому служащему. Свободные слаксы и блузка с воротничком – это все, на что Фло была способна ради поддержания рабочего стиля.

Их спутник Макото, можно сказать, ничем не отличался от любого офисного труженика города Токио – единственным нюансом его облика служил стильный темно-бордовый галстук, что Киоко в прошлом месяце купила ему в торговом квартале Гиндза. Сейчас, сидя в идзакая, узел галстука Макото уже подраспустил.

– Уж прости, если чересчур прямолинейно, – заговорила вновь Киоко, немного смягчив тон, и на это Фло не смогла не улыбнуться: Киоко всегда отличалась исключительной прямолинейностью в общении. Одно из тех качеств, что Фло в ней как раз очень ценила. – Я просто боюсь… Не знаю, как сказать… Что ты больше не считаешь нас друзьями.

– Да нет же! – аж подскочила Фло. – Ну что ты! Конечно же нет!

Киоко была одной из ее ближайших подруг в Токио. Нельзя сказать, чтобы лучшей, – это предполагало бы определенную степень доверительности, чего Фло не разделяла ни с одним человеком в этом городе. За исключением Юки. Когда Фло с Киоко только начали где-то вместе бывать после работы, – в частности, записались на уроки каллиграфии в Тибе, к востоку от Токио, – у Фло даже теплилась надежда, что они станут ближе, но в какой-то момент Киоко с головой погрузилась в свою влюбленность. К счастью, ее парнем оказался Макото – обходительный, умный и приветливый сотрудник, с которым Фло была уже знакома и который успел снискать ее симпатию. Так что Фло более чем с радостью проводила время с этой парочкой, никогда не чувствуя себя третьей лишней.

И если не считать последних нескольких недель, совместный ужин по средам сделался для их дружной троицы настоящим ритуалом, особенно с тех пор, как у Фло убавились присутственные дни в офисе. В сравнении с прочими сотрудниками она оказалась в весьма завидном положении, заканчивая свою рабочую неделю в среду, с тем чтобы четверг, пятницу и субботу посвящать литературным переводам. Однако Фло уже целую вечность никуда не выбиралась с друзьями. Когда они в последний раз где-то зависали? Месяц назад? Или два?

– Даже Макото заметил, что ты сильно изменилась, – быстро проговорила Киоко, переключившись с японского на английский, дабы вытеснить Макото из беседы. – А уж он-то обычно ничего не понимает в женщинах!

Макото навострил уши, старательно вслушиваясь в отменный английский Киоко, и даже отчасти понял. Киоко хихикнула, заметив его напряженные усилия.

– Это верно, – согласился он тоже по-английски, хотя и с сильным акцентом.

Бедняга Макото!

Он сидел рядом с Киоко, причем оба они расположились по другую сторону стола от Фло. Макото уже хотел было снова стряхнуть пепел на тарелку с косточками, но Киоко мягко тронула его за запястье. Он кивнул и послушно потянулся к пепельнице, которую Киоко подвинула поближе.

– Ну, давай рассказывай, Фло-тян! – снова перешла на японский Киоко. – Нам-то ты можешь открыться.

Фло прикусила губу. Опустила взгляд к мобильнику – сообщений по-прежнему не поступало.

В общем и целом Фло держалась с друзьями открыто и честно, однако свою личную жизнь все же хранила в тайне, даже от этой парочки. И теперь, когда они знали друг друга уже так давно, она не представляла, как вообще поднять эту тему. Фло как будто возвела вокруг себя гигантскую стену, этакий неодолимый защитный барьер, и ее страшила сама возможность того, что он разрушится, стоит ей попытаться кого-либо к себе впустить. Куда спокойнее – и куда безопаснее – она чувствовала себя замкнувшись. Нет, она ни за что не расскажет им про Юки! Ни о том, как они встретились, ни о том, как съехались. А уж тем более – о планах Юки через месяц перебраться в Нью-Йорк и устроиться там в книжный магазин, одновременно изучая на языковых курсах английский. Именно ее отношения с Юки – сильнее, чем что-либо, – в последнее время вгоняли Фло в состояние депрессивного психоза.

Так что нет, ей не следует даже заикаться об этом! Поэтому Фло сделала то, что сделал бы любой на ее месте: использовала этот вопрос как возможность поговорить о других переживаниях, также омрачающих ей жизнь. Они не меньше угнетали душу, но их можно было свободно обсуждать в компании.

– Просто я… – начала она и запнулась.

– Да? – с готовностью кивнул Макото.

– Продолжай, – подбодрила ее Киоко, не в силах скрыть нетерпение.

– В общем… у меня в последнее время появились кое-какие сомнения…

– Какого рода? – не удержалась Киоко.

У Фло поникли плечи, и она опустила взгляд к столику, не в состоянии поддерживать зрительный контакт с друзьями.

– Наверно, это прозвучит несколько патетически… – Она чуть помолчала. – Но… я просто не знаю, верно ли распоряжаюсь своей жизнью.

Киоко и Макото разом притихли, ожидая, что она скажет дальше. Макото загасил окурок в пепельнице.

– В том смысле, – продолжила Фло, – что сейчас я даже не уверена, что мне доставляет какую-то радость то, чем я занимаюсь.

– Ох, Фло-тян… – Безупречное лицо Киоко подернулось морщинками, выразив ее глубокую озабоченность услышанным. – Быть может, работа в офисе мешает твоей переводческой деятельности? Если так, то мы можем еще сильнее сократить твои присутственные дни. Можно…

– Нет, – помотала головой Фло. – Дело не в этом.

– Или скучаешь по Портленду? – предположил Макото. – Тоскуешь по семье?

– Ну да… – Фло запнулась и неуверенно продолжила: – Да, я, конечно же, скучаю по маме. Естественно! И иногда по Портленду. Но это не то, что сейчас меня терзает.

– Так поделись же! – Киоко и Макото одновременно подались вперед.

Фло было трудно избавиться от ощущения, будто ее допрашивают, но собеседники ее не раздражали. Они были ее друзьями. А разве не так должны поступать настоящие друзья – заботиться друг о друге? И как неделикатно было по отношению к ним, что Фло их так долго игнорировала!

Подтянув повыше рукава свитера, Фло оперлась голыми предплечьями на край стола.

– Просто… Я не уверена, что, как прежде, получаю удовольствие от чтения книг. – Она снова запнулась, чувствуя, как глупо прозвучали эти слова. Киоко с Макото глядели недоумевающе, и Фло продолжила: – Я хочу сказать, что всегда считала, будто самое важное в моей жизни – это литература и переводы. Я столько труда вложила в перевод той книги, так старалась довести ее до публикации…

– Так ведь отличная получилась книга! – перебила ее Киоко. – И ты проделала потрясающую работу. Ты просто невероятный переводчик, Фло! – Тут Макото легонько пихнул ее локтем, закуривая очередную сигарету, и Киоко немного качнулась назад: – Извини… Продолжай, пожалуйста.

– Да нет, все нормально, – отозвалась Фло. Ей всякий раз бывало не по себе, когда Киоко принималась ее хвалить. Или вообще кто-либо. Какими пустыми казались ей эти слова! Но, опять же, ей не следовало бы с кем-то делиться этими мыслями. – Я очень довольна своей работой, но теперь я чувствую… знаете… какую-то опустошенность. Не хочу выглядеть неблагодарной, но… Бог ты мой, я сейчас чувствую себя просто каким-то стенающим нытиком! О, горе мне, горе! – театрально помотала головой Фло и сделала еще глоток чая.

Что она устроила тут, в самом деле? Что за плач в жилетку? Сидела бы и просто молчала в тряпочку, вместо того чтобы нагружать друзей своими переживаниями!

– Ничего подобного, Фло-тян, – тихо сказала Киоко. – Нисколько. Любая проблема – это проблема, будь она большая или маленькая.

– Мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – глубокомысленно кивнул Макото.

– Ты о чем? – прищурилась на него Киоко.

Макото с притворной досадой цыкнул зубом.

– Фло достигла того, о чем мечтала.

– Откуда тебе знать ее мечты? – раздраженно закатила глаза Киоко.

– Ну, не именно ее мечты, – возразил Макото. – Но в общем плане я кое-что смыслю в человеческих стремлениях. – Он глубоко затянулся и выпустил еще одно гигантское облако дыма в направлении девушек за ближайшим столиком. На сей раз те, сморщившись, стали энергично разгонять перед собою воздух. Однако Макото, погруженный в свои мысли, задумчиво изрек: – Порой бывает опасно достигать своей мечты.

– Ты кем вообще себя возомнил?! – вспылила Киоко, мотая головой. – Сидит тут, смолит сигареты и пытается делать глубокие философские заявления! Изображает из себя голливудскую кинозвезду! И вообще, не перебивай! Фло-тян только стала объяснять, что у нее на душе, – и тут ты несешь какую-то околесицу про мечты, как будто и так уже знаешь, о чем она хочет сказать. Помолчи лучше! Выслушай.

– Но я, кажется, и так уже понимаю, что она имеет в виду, – тряхнул головой Макото.

– Дай ей закончить.

– А может, ты мне дашь закончить?

Наблюдая их шуточные препирательства, Фло не могла не рассмеяться. Она понимала, что они сейчас разыгрывают все это исключительно ради нее, точно комедийный дуэт мандзая[6], – чтобы подбодрить ее и поднять настроение.

Наклонившись вперед, Фло подняла ладонь:

– Пожалуйста, не ссорьтесь! Я просто хотела сказать… Пожалуй, Макото отчасти прав. Вот вы что будете делать, когда осуществите свою самую большую мечту? Что будете делать дальше?

Макото закурил новую сигарету, и подавшись назад, самодовольно сложил руки у груди:

– Я так и думал, что ты именно это имела в виду! – Он быстро глянул на Киоко, которая в этот момент трясла головой, отчаянной мимикой сопровождая слова Макото. Никак на это не отреагировав, он снова воззрился на Фло и продолжил: – Это все равно как бойцы в Street Fighter II.

– Что?! – ошарашенно уставилась на него Киоко. – Это-то тут при чем?

– Да дай мне наконец договорить! – произнес Макото, явно теряя терпение.

– Тебе всё лишь бы «Уличные бойцы», – проворчала Киоко. – Всё на свете сводишь к этой игрушке! Причем сам-то в ней не шибко и силен: я всякий раз надираю тебе задницу.

– Тш-ш-ш!

Фло снова от души рассмеялась, а Макото с Киоко постарались сохранить серьезные лица.

– Я что пытаюсь до тебя донести… – продолжал Макото. – Когда осуществляешь одну мечту, то просто начинаешь стремиться к следующей… Так, наверное… – неуверенно добавил он и умолк.

Киоко вздохнула.

– И ради этого нам пришлось так долго тебя выслушивать? Столько слов… Ради чего, спрашивается?

Макото склонил голову набок:

– Ну, когда это родилось у меня в мозгу, то выглядело вполне себе мудро и конструктивно. Пока не вылилось в слова.

– Может, тебе следовало все же побольше слушать и поменьше болтать? – сердито зыркнула на него Киоко, после чего с улыбкой посмотрела на подругу.

Фло улыбнулась в ответ. Она, конечно, чувствовала себя слегка приободренной, однако не успела еще выговориться.

– Просто я все читаю и читаю, одну за другой, книги, которые меня никак не вдохновляют.

Киоко, внимая ей, кивнула, и Фло продолжила:

– Мне необходимо найти свою книгу для перевода, но, похоже, этого никогда не случится.

Макото загасил в пепельнице очередной окурок, выпустил дым через ноздри.

– Случится, Фло-тян! – внимательно поглядел он на Фло. – Нужная книга явится к тебе в нужное время. Просто наберись терпения.

* * *

Вечером, расставшись с друзьями в здании железнодорожной станции Синдзюку, Фло возвращалась на поезде домой. Киоко на прощанье нежно пожала ей руку, Макото просто улыбнулся и взмахнул ладонью, после чего парочка двинулась через переполненный зал в направлении своей платформы. Обычно Фло старалась не тянуть до последней ночной электрички – с тех пор, как ехала однажды в плотно набитом вагоне и в нем кого-то вырвало. Снова испытать подобное ей как-то не хотелось.

Сидя в вагоне, Фло машинально в очередной раз проверила сотовый, однако новых сообщений не было. Она пошарила по соцсетям, но и там никаких уведомлений не нашлось. Вместо этого она наткнулась на массу выложенных фотоснимков, вызвавших у нее сомнительный интерес. Напомнивших, что она не в отпуске, и давно не ужинала в дорогом ресторане, и у нее нет детей, и она не замужем, и что Юки в ближайший месяц уедет, а Фло останется совсем одна, если не решит уехать тоже.

Ее последний пост в соцсетях был оставлен еще два месяца назад – что-то вроде рецензии на книгу, которую она перевела для небольшого издательства. В последнее время у Фло пропало даже желание продвигать плоды собственного труда. Впрочем, нельзя сказать, чтобы сейчас у нее было так уж много этих «собственных трудов».

Фло начала было писать новый твит на переводческую тему. Время от времени она добавляла к давней теме, посвященной излюбленным японским словам и выражениям, свежий пост.

木漏れ日 (komorebi) – просачивающийся сквозь деревья солнечный свет.

Впрочем, теперь этим словечком никого не удивить. Она встречала его в многочисленных блогах с названиями типа «Горячая десятка непереводимых японских слов». Смешно сказать – все эти десять слов были тут же даны с переводами!

Удалив твит с komorebi, Фло попыталась написать другой:

諸行無常 (shogyo mujo) – изменчивость всего мирского.

Криво усмехнувшись, удалила и эту запись.

Поезд неспешно катился по рельсам кольцевой линии Яманотэ, и Фло тоскливо провожала взглядом высокие здания из серого стекла и светящиеся рекламные щиты центрального Токио, мелькающие за окном на фоне вечернего неба.

Когда это она начала принимать японскую столицу как нечто привычное, обыденное, как само собой разумеющееся? У нее на родине, в штате Орегон, и вообразить не могли то, что она лицезрела каждый божий день, и тем не менее Фло уже настолько привыкла к городскому пейзажу Токио, что он казался ей ничем не примечательным. Даже немного скучным. Что за дикая, казалось бы, мысль! Токио – и скучный! Но даже всеобщие гуляния по случаю ханами больше не будоражили ей душу – так она и заявила сегодня Киоко.

Может, она просто пресытилась Токио и ей следует на пару с Юки перебраться в Нью-Йорк?

Юки уедет в будущем месяце. Так что рано или поздно Фло все же придется принять окончательное решение…

Она прошлась взглядом по вагону, ища что-нибудь, способное отвлечь сознание от терзающих тревог. Сейчас даже о рабочих делах думать было бы предпочтительнее, хотя, разумеется, в последнее время работа не сильно обременяла.

С тех пор как Фло перешла на неполную занятость, она фактически могла сама определять свой график. Киоко, будучи ее непосредственным начальником, исключительно щедро относилась к Фло по части рабочего времени и должностных обязанностей. Но, как ни странно, стоило Фло сократить период своего пребывания в офисе, как ей начало недоставать всех этих людей, постоянно трудившихся бок о бок. Все на работе горячо поддерживали ее робкие вылазки в мир литературного перевода. Коллеги искренне радовались за Фло и желали ей успеха на этой стезе.

Когда в свет вышел первый перевод Фло – сборник научно-фантастических рассказов ее любимого японского писателя Ниси Фуруни[7], – они даже устроили небольшую встречу, посвященную книге. Киоко и Макото сделали ей приятный сюрприз, организовав не просто презентацию, а целый праздничный ланч в отгороженном приватном пространстве того самого идзакая, где они побывали сегодня, и принеся туда книжки, которые она могла бы подписать для всех желающих.

Поздравить Фло с публикацией пришли даже сыновья писателя, которого уже не было в живых. Его отпрыски оказались на редкость колоритной парочкой! Старший из братьев, Охаси, явился в официальном кимоно и пурпурно-малиновой бандане. Он с удовольствием раздавал автографы случившимся на презентации поклонникам. В прошлом Охаси был известным исполнителем ракуго[8], пока не сделался жертвой алкоголизма. После нескольких лет пьянства и, как следствие, бродяжничества он победил свои проблемы и снова стал востребован как ракугока в многочисленных театрах района Синдзюку. На протяжении всего вечера он ходил с чашкой горячего чая, попивая его маленькими глотками, в то время как его младший его брат, Таро, с протезом вместо левой ноги, потихоньку цедил из бокала пиво. Потомки автора попросили Фло прочитать в ее переводе небольшой отрывок из опубликованного в сборнике рассказа «Копия кошки». Фло воспроизвела текст на английском, а Охаси – тот же самый фрагмент на японском. Он выступил первым, и Фло пришла в восторг от его несомненного искусства чтеца, от того, как Охаси резко менял голос, озвучивая разных персонажей, от точно выверенных пауз и изящной жестикуляции, с помощью которой он оживлял читаемый текст. Фло перевела взгляд на Таро, слушающего, как читает старший брат, и заметила слезы в его глазах и выражение ликующей гордости, что почти даже успокоило ее собственные нервы.

Но больше всего в тот вечер ее угнетала подспудная тревога. Гостям презентации Фло демонстрировала счастливое и бодрое выражение лица, однако ее душу разъедала неудовлетворенность – досада на саму себя. Она не одну неделю энергично анонсировала в интернете выход книги, приглашала всех на презентацию. И вот теперь, когда гости действительно явились, на Фло давило тяжелое бремя: их невозможно было подвести. От нее требовалось сделать так, чтобы их приход не был напрасным.

В сравнении с выступлением Охаси, профессионального эстрадного исполнителя, ее чтение выглядело куда бледнее. Когда она читала вслух, голос ее звучал с неестественной напыщенностью, и под прикованными к ней взглядами слушателей Фло чувствовала себя не в своей тарелке, спотыкаясь на самых простых словах родного языка. Так, она прочла предложение, что прежде казалось ей уморительно смешным, и даже осмелилась оторвать глаза от книги ради зрительного контакта с собравшимися, – но, к своему ужасу, обнаружила, что ни один из них даже не улыбнулся. Ее неуверенная подача напрочь убила весь юмор. Мало того! В тот день, когда Фло начала репетировать перед презентацией, она вдруг обнаружила на первой странице опечатку. Опечатку! И это после стольких вычиток! Она исправила ошибку в книге прямо ручкой, но в итоге все равно запнулась в этом месте.

Разумеется, все были в высшей степени великодушны, излучали всяческую поддержку и горячо аплодировали Фло, когда она закончила читать. Но она все равно не могла избавиться от позорного ощущения, что не оправдала надежд. Фло чувствовала, что все слишком вежливы, чтобы признать в открытую ее провал, и это наполняло ее разочарованием. Ведь, может быть, именно так они втайне и думали?

И сейчас, сидя в поезде, Фло снова и снова прокручивала в памяти тот вечер.

Казалось, это было так давно!

Возьмется ли она еще когда-нибудь переводить книгу?

Прежде Фло полагала, что будет запредельно счастлива, когда ее перевод выйдет в свет. И она действительно испытывала огромную радость – этого было не отнять. Она чрезвычайно гордилась своей кропотливой работой над сборником. И тем не менее с этой публикацией в ее жизнь просочилась некая подавленность, неуверенность в себе, чувство незащищенности, которых она не знала прежде. В каком-то смысле теперь, после того как ее перевод вышел в тираж, Фло стала куда более мнительной. Намного менее убежденной в своих силах, нежели тогда, когда работала над осуществлением мечты.

Макото попал в самую точку!

«Порой опасно достигать своей мечты».

Любой другой сейчас с восторгом оказался бы на месте Фло – в этом она даже не сомневалась. Очевидно, что-то в ее натуре давало сбой.

Фло потянулась, зевнула и даже поморщилась от внутреннего напряжения. Снова и снова, бесконечными изматывающими петлями кружили эти мысли в ее мозгу.

Она опять достала телефон, открыла приложение TrashReads. И хотя все ее существо инстинктивно сопротивлялось, отчаянно вопя: «Не делай этого! Нет! Не заглядывай туда!», Фло все равно нашла страницу с переведенной ею книгой.

Вот она – с рейтингом 3.3. Неплохо! Хотя и не бог весть сколько. Будь это оценка ресторана в Google, она бы, наверное, не пошла туда ужинать. Фло была бы рада, будь этот рейтинг хоть чуточку повыше. Но когда она увидела там свое имя в качестве переводчика, в ней вновь взыграла гордость. Вот оно – черным по белому. Фактическое доказательство того, что она действительно литературный переводчик.