скачать книгу бесплатно
Заданный извиняющимся тоном вопрос заставил Артура усмехнуться. Перегнул… очевидно, стоило донести до подопечного информацию о том, что таким потоком он может запросто убить вирфорта ранга так до третьего включительно, если тот, конечно, не специализируется на защите. Аннет он бы немного ранил и повредил доспехи, но и это для человека, тренирующегося чуть больше года, результат невероятный. Что можно вылепить из такой «заготовки» при должном подходе – вопрос сложный. Но Артур считал, что боевой потенциал его подопечного не уступал его собственному, а то и превосходил его.
А уж как оно на самом деле – покажет время.
Глава 21
Этим же вечером Виктор, вырвавшись из цепкой хватки наставников, которым не терпелось понять, что за глина такая попалась в их руки, посетил одно из складских полуподземных помещений поместья. Здесь изначально складировалось всё то, что проклятый собирался взять с собой в столицу, и большую часть этого всего составляли станки и инструменты, которые имело смысл везти с собой. По большей части это были изделия с востока и, частично, с севера, ибо даже там находились мастера, у творений которых не было сносных аналогов. И что самое забавное, до поры проклятый даже не знал, что всё обстоит именно так, ибо закупки он поручил Дрофэру, тому самому полукровке, которому и предстояло в дальнейшем корпеть над созданием ценных магических предметов.
– Всё готово к транспортировке?
– Практически, Виктор. – Наедине и там, где не было лишних глаз, полутарбит обращался к хозяину по имени. А после отбытия в столицу такое обращение и вовсе должно будет стать нормой, так как одним из пунктов их «соглашения» было как раз-таки молчание о статусе полукровки. – Вчера я закончил с последним контейнером для резцов и щекотлов. Твоя семья хоть и магическая, но артефакторикой, увы, пренебрегает…
– Практически все артефакты, которые ты видишь сейчас на мне, сделаны нашими мастерами. Просто вопрос перевозки оборудования куда-либо перед Бельвиосами никогда не стоял. – Виктор пожал плечами, закончив обходить по кругу «свой» угол на складе. Выходило, что только здесь добра будет на две с половиной телеги. – А ещё я обязан сказать, что говоря тебе о необходимости подготовить оборудование для мастерской я рассчитывал на куда меньшие… объёмы.
Ссылаться на деньги парень не стал, ибо в них он изначально Дрофэра не очень-то и ограничивал, посчитав, что отдать горсть золотых монет сейчас лучше, чем полный кошель – потом, в столице, где цены на изделия из некоторых далёких регионов и соседних стран были заметно выше, чем в Тарбиллиане.
– Если нам нужна мастерская, Виктор, то и инструмента потребуется много. А в столице потребуется ещё и подмастерий нанять, что б рутинную работу было на кого оставить. – Видимо, во взгляде третьего сына промелькнуло что-то такое, заставившее полукровку продолжить. – Работать в одиночку, да с примитивным инструментом себе могут позволить только те, для кого окупаемость стоит на самом последнем месте.
– Говоришь так, словно у тебя уже был опыт такого дела.
– Был. – Дрофэр отложил в сторону тряпицу, полюбовавшись любовно отполированным металлическим бруском, в котором были протравлены дорожки для дальнейшей работы. – Я полукровка, Виктор. И в родном городе мне приходилось работать с малых лет, преследуя чужие интересы. Не то, чтобы я был этим недоволен, ведь меня допустили до святая святых моего народа: до артефакторики…
– Это многое объясняет. – Стало ясно, почему полутарбит изначально был совсем не против работы над артефактами и говорил о прибылях и мастерской с такой уверенностью. Ну и его отношение к собственному статусу тоже стало хоть сколь-нибудь объяснимым. – Но почему ты раньше об этом не говорил?
– Ты не спрашивал, а навязываться или что-то обещать я не люблю. Как и все тарбиты, между прочим.
– Буду иметь ввиду. От меня ещё что-то потребуется?
– Едва ли. Всё, что можно было подготовить, мы подготовили, а последний контейнер я упакую уже сегодня. Собственно, этим я и планировал сейчас заниматься…
Столь толстая просьба не отвлекать полукровку от работы была замечена и понята, но у Виктора ещё оставались вопросы. Или, что вернее, всего один вопрос, касающийся возможности своими силами улучшить тренировочную болванку, переданную проклятому наставницей. Скьявона, это незаконнорожденное дитя палаша и тяжёлой рапиры, понравилась парню, а ведь орудовал он ей всего пару часов. Орудовал – и смотрел за тем, как с таким же оружием управляется Аннет, в мастерстве которой не было и не могло быть никаких сомнений.
– Последний вопрос, Дрофэр. Ты можешь укрепить этот меч без потерь в пластичности клинка? – Полукровка на удивление быстро оказался рядом с хозяином, приняв из его рук покоящийся в простеньких ножнах тренировочный меч. Впрочем, «тренировочность» его проявлялась лишь в некоторой простоте материалов и исполнения, да отсутствия артефактной структуры. И последнее можно было исправить довольно простым, практически поверхностным вмешательством. Виктор собирался собственноручно разработать схему такой модификации, но только в том случае, если полутарбит не предложит ничего дельного со своей стороны.
Опыт у него, как оказалось, был весьма обширный.
– Хм-м-м… – Дрофэр взвесил оружие в руке, обнажил клинок и пристально тот оглядел. Даже несколько частичек маны в металл послал, проверяя металл и прикидывая, что с таким материалом можно сделать. – Для боя лучше отковать новый. Можно переделать и этот, но смысла в том хрен да маленько.
– Это меч для тренировок. Просто мне очень не хотелось бы, чтобы он переломился на полпути в столицу. – Что вполне могло произойти, учитывая тот напор и силу, с которой Аннет порой наносила удары. По идее, опытный и сильный вирфорт мог сносно сражаться даже веткой, но проклятый не был в себе настолько уверен. Кое-какие потуги в напитывании маной оружия он уже предпринимал, и это даже было довольно эффективно, но одна ошибка – и меч переломится. Доработка артефактором эту проблему решит всецело, ибо там потеря контроля уже будет не столь критична.
– Так сразу и надо было сказать. Заберёшь завтра вечером. – С этими словами Дрофэр аккуратно положил меч на одну из коробок. – Сделаю так, что его даже при желании переломить не получится. Но рубить и резать он будет паршиво.
– Ну и отлично. – Парень хмыкнул. Не то, чтобы ему было очень надо калечить спарринг-партнёров. – Спасибо. Завтра определится день отбытия, так что вечером, часов так в десять пополудни, я посещу ваше жилище и лично объявлю, что, как и куда.
– Я передам эту весть. – Полукровка довольно глубоко поклонился, на что Виктор, впрочем, внимания не обратил. Мыслями он уже был где-то далеко, так что прощание вышло автоматическим, чисто формальным. Потому-то Дрофэр ещё долго сверлил взглядом дверь, раздумывая над тем, что, возможно, судьба раба на службе у этого человека не хуже многих прочих.
Искренняя благодарность среди тарбитов дорогого стоила, и выросший среди этого народа полукровка умел отличать лицемерие от чистых слов и поступков. Так вышло и сейчас: сам того не заметив, Виктор сказал рабу-артефактору куда больше, чем, по собственному мнению, мог. Для него этот разговор был всего лишь разговором, а для Дрофэра – переломным моментом, точкой выбора между служением отпрыску Бельвиосов и отправкой на вольные хлеба. Что ни говори, а артефактору, за которым практически не присматривают, сбежать – что под ноги сплюнуть. Даже усилий прилагать было не надо.
Но Виктор не нарушал своего слова, и Дрофэр не собирался нарушать своего.
***
К своим покоям Виктор подходил с чистым разумом и лёгкостью на душе, ибо основная масса проблем, на которые он мог как-то повлиять, разрешилась – так или иначе. Присланные церковью наставники оказались в плане знаний и навыков выше всяких похвал. Ну а что до характеров, то привыкнуть к карикатурной весёлости Орана Гезелера и лицемерной стервозности Аннет дор Парии поможет время. Все люди разные, и Виктор не видел проблемы в том, что кто-то может ему не нравиться или раздражать. Он и сам со своими особенностями мимики и обусловленным обстоятельствами характером мог многим показаться тем ещё засранцем, так что же – застрелиться теперь?
А о Клариссе, на которую Аннет местами слишком сильно походила, Виктор намеревался забыть. И любопытство, вызванное запечатлённым в изученной доктрине образом, не могло ничего изменить. Быть может, при случае третий сын почившего графа и наведёт справки о путешествиях человека, опыт которой служил основой довольно известной доктрины, но целенаправленно этим заниматься… Увольте. Всё равно он как вирфорт был не ровня Клариссе, и ровней станет совсем нескоро. Изводить себя желанием отомстить, гневом и прочими тёмными чувствами проклятый считал делом дюже бессмысленным. Особенно на фоне реально полезных вещей, которые могли, в перспективе, принести пользу. Будь то попытки попасть на изнанку или даже работа над воздействием на чужие души…
Потянув на себя тяжёлую дверь своих покоев, Виктор ступил в прихожую. Та выглядела пустой и безжизненной, чего не бывало в те дни, когда Лиса навещала своего любовника, самовольно или по приглашению.
«Значит, у меня есть час-другой для других, реально важных дел…» – подумал проклятый, устраивая верхнюю одежду на свободной вешалке. – «Изнанка? А почему бы и нет?..».
Одиночество, тишина и никаких дел. Обстановка подталкивала Виктора к очередной попытке проникнуть в измерение маны, место, в котором тайное становилось явью, а то, что маги постигали десятилетиями, раскрывалось за часы. Изнанка была соткана из маны, с отражением которой люди пытались взаимодействовать в материальном мире. И одно только это говорило о многом, полностью объясняя своего рода одержимость, требующую от Виктора раз за разом пытаться туда попасть.
И проклятый пытался, игнорируя существенные риски.
С комфортом устроившись на своей постели, парень закрыл глаза, в этот раз решив сосредоточиться не на призрачном выходе из тела, а на чём-то более реальном и осязаемом. На мане, которая струилась в его теле неудержимым потоком независимо от того, хотел он того или нет. Да-да, тренировки дали свои плоды, и теперь циркуляция маны происходила как бы сама собой, и заметно быстрее, чем можно ожидать. При попытке это осознать стабильно работающая система разваливалась, отдавая всё на ручной контроль, но аналогичный процесс человек мог воспроизвести буквально со всем тем, что делал инстинктивно. Поддержание баланса, дыхание, движение – подсознательное можно было «отстранить от руля», начав действовать куда эффективнее, но ресурсы мозга безграничными не были даже у практиков и магов.
Впрочем, ускорять циркуляцию для, например, боя, Виктору всё ещё приходилось осознанно, и он подозревал, что так будет всегда. Схватка подразумевала выход за пределы, а подсознательное само по себе на такое было не способно. Как не могло оно и ослабить подконтрольное себе, чем проклятый, немного подумав, и решил заняться. Началось постепенное снижение скорости циркуляции маны вплоть до того самого момента, когда это стало вызывать не просто неприятную, но опасную боль. Не без удивления, но Виктор почувствовал, как его тело начало… не умирать, но готовиться к этому неприятному процессу. Даже восприятие – и то ослабло, колеблясь, словно пламя свечи на ветру, а уж оно проклятого никогда ещё не подводило.
А стоило ему только «отпустить» контроль над маной, как та хлынула по проторенным дорожкам, причиняя боль куда большую, чем была от её сдерживания. Правда, Виктор оценить сюрприз уже не мог, так как взирал на окружающий, исказившийся и лишившийся красок мир не совсем с той стороны, с которой должен был. Он не покинул тело, как в прошлый раз, но частично вывалился из него, и теперь одним глазом созерцал своё внутреннее строение, – из маны и только из неё, естественно, – а другим осматривал окружающий мир. Картина получалась в высшей мере странной, и опущенные веки Виктору не только не помогли, но и помешали, ибо это простое действие позволило ему узреть всё вокруг себя. Обзор на триста шестьдесят градусов не с одной точки, и даже не с двух. Казалось, что каждая частичка тела, – или маны? – проклятого может одинаково хорошо взирать на мир. Это пугало, путало и мешало. Колоссальным молотом било по разуму, защищённому тонкой прослойкой самоконтроля и силы воли.
Благо, последним Виктор был не обделён. Не сразу, но довольно быстро он справился с надвигающимся сенсорным шоком, ограничив свой взор и загнав в привычные рамки. Тогда и только тогда он смог обратить внимание на своё тело, которое на этот раз умирать не спешило. Мана текла в нём, как должно, все органы идеально работали, и лишь сердце маны, самый главный орган мага, дрожал от напряжения. Словно что-то давило на него, испытывало на прочность… и угрожало.
Лишь это удержало Виктора от того, чтобы незамедлительно приступить к столь желанным наблюдению и экспериментам.
– Речь… – Ни единого слова не вырвалось из того, что ныне было телом проклятого, но вместо этого пространство практически незаметно задрожало от разошедшегося по округе мыслеобраза. И стоило этому случиться, стоило Виктору осознать им же выпущенный мыслеобраз, как мешанина, своего рода фон вокруг него перестал ощущаться таковым. Он лишился целостности, распался на сотни кусков – и оказался не мыслями, но общими течениями таковых. И думали в сердце частично разрушенного поместья все, начиная от слуг, выполняющих свою работу в подступившей вместе с ночью тьме, и заканчивая другими носителями крови Бельвиосов. Кто-то из них читался как открытая книга: то были дети, изредка – подростки. С кем-то всё было много сложнее, ибо зрелые личности оказались защищены от такого рода «прослушки», и их волнах удавалось разобрать лишь эмоциональный настрой, предстающий перед сторонним наблюдателем в форме мазка, собравшего в себе сотни разных красок. Были в этих категориях и исключения, но слишком редкие и, скажем так, специфические. Не по годам развитый мальчишка, размышляющий о сути магии и её месте в жизни, читался хуже, чем недалёкий, простой, как топор, прямолинейный садовник, мысли которого занимала лишь красота растений и ничего больше. Сравнение весьма грубое, но хорошо отражающее картину, представшую перед Виктором в этот раз.
И с тем, что он видел тогда, нынешняя изнанка в деталях имела слишком мало общего. Контуры, сам фундамент, вроде бы остался тем же, но наполнение кардинально поменялось. Было ли это следствием искажения восприятия в те минуты, когда Виктор оказался не очень далеко от своего последнего вздоха, или же причины были иными – сказать невозможно. Слишком мало данных было у проклятого, и слишком разношёрстной оказалась впитываемая им информация. Виктор ощущал себя глухим, слепым и парализованным человеком, который неожиданно обрёл всё утраченное прямо посреди забитой людьми ярмарочной площади. Отличить одно от другого было крайне сложно, но проклятый честно пытался это сделать. Примитивно обосабливался от всё новых и новых элементов, пытаясь привести изнанку в некое подобие порядка.
Ведь в первую очередь его охочий до новых знаний ум интересовала, всё-таки, собственная безопасность. Изнанка не могла быть мирным и светлым местом, так как именно здесь, теоретически, рождались тёмные. И отсюда в материальный мир лезли демоны, с которыми так рьяно боролась церковь.
Но чем дольше Виктор смотрел, чем дольше вслушивался, чем шире взирал на изнанку, возвращая собственноручно задвинутое как можно глубже – тем чётче понимал, что работы тут не на день, не на неделю и не на месяц. На изнанке придётся провести много лет, чтобы просто разобраться, что она из себя представляет и как здесь существовать простому, – ха-ха! – человеческому разуму. Что же до чуждых форм жизни, то здесь и сейчас Виктор никого и ничего не наблюдал. Вот только «экспедиция» заканчиваться на этой ноте не торопилась, ибо проклятого вело вперёд любопытство.
То самое, что одинаково часто губило и возносило как целые цивилизации, так и отдельных их представителей…
Глава 22
«Входит, выходит. Замечательно выходит…».
Уже практически целый час Виктор находился на изнанке, но до сих пор многое оставалось для него непонятным. Как, например, его «тело» в этом измерении. Откуда оно взялось и что из себя представляет, видимо ли там, в материальном мире? Ведь если опираться на раннюю теорию о том, что мана в материальном измерении есть просто отражение маны здесь, то прямо сейчас по комнате третьего сына почившего графа должен бродить светящийся фантом, в то время как сам парень – лежать в постели с мизерными объёмами маны. Но восприятие, – если так можно назвать обобщение всех органов чувств на изнанке, – упрямо твердило, что как раз-таки маны в теле Виктора ван Бельвиоса ровно столько, сколько и должно быть в обычном уставшем состоянии.
И при этом Виктор-на-изнанке обладал колоссальными запасами, которые, так-то, не могли болтаться по этому измерению отдельно от маны в его материальном теле. Ведь если мана в материальном мире есть отражение маны на изнанке, то оторваться от тела, оставив в том ману, проклятый не мог просто никак. Но он оторвался, и на мане в материальном мире это никак не сказалось.
Теория маны плавно превращалась в, простите, четырежды переваренный кал.
Так или иначе, но перемещаться и сносно ориентироваться как минимум в пределах своей комнаты проклятый научился. Правда, понимания ему это не принесло, и едва ли принесёт в ближайшие годы. Изнанка «работала» по другим законам, которые нужно было изучать. И почему-то проклятый сомневался в том, что одиночка в принципе может это сделать. Что люди в родном мире практика, что люди в этом изучали мир вокруг себя на протяжении многих веков, и до сих пор ни там, ни там не понимали мироздание целиком и полностью. Даже наполовину вряд ли понимали, если говорить честно. А это значит, что приоритеты Виктору всё-таки придётся изменить, перенацелившись с простого познания на познание с извлечением практической пользы в моменте.
В следующий раз Виктор твёрдо вознамерился заняться изучением своего физического тела, в частности – каналов, по которым ныне двигались потоки маны, и неиспользуемых из-за проклятия линий жизни. Сейчас же проклятый ограничился освоением базиса по существованию на изнанке, после чего лёг, – буквально, – в своё тело, предприняв первую попытку вернуться. Вот только просто лечь на место оказалось явно недостаточно, и Виктор задумался. Ничего не зная об изнанке и её природе, по сути впервые осознанно покинув тело, мог ли он догадаться о том, как в него вернуться? Осознанно – едва ли. Но проклятый шёл по жизни рука об руку со своей интуицией, которая не подвела его и сейчас.
Взяв под контроль потоки маны в теле-которое-не-тело, Виктор попытался синхронизировать её течения с аналогичными в физической оболочке. И чем дальше заходил процесс, тем меньше оставалось от тела-не-тела, и тем чётче проклятый начинал ощущать своё привычное вместилище. Удивительно, но вид на изнанку пропал лишь в самом конце, когда Виктор мог даже руками-ногами худо-бедно шевелить. Отметив этот очень важный факт, проклятый первым делом замер, выровнял сбившееся на мгновение дыхание и начал со всем тщанием проверять состояние своего тела и, что важнее, маны.
Концепция использования маны с изнанки всё ещё ускользала от Виктора, так как по ту сторону он буквально не видел вариантов позаимствовать даже частичку внушительной мощи. Но не исключал того, что процесс мог быть пассивным, и протекать сам по себе. Что-то вроде смешения жидкостей или, чего уж мелочиться, диффузии. Собственно, по этой причине ещё полчаса парень провёл за тщательнейшим изучением своей маны, не найдя в той ничего лишнего.
– Даже как-то подозрительно…
Развалившись на простынях, Виктор заметил, что его сердце маны уже почти отошло от навалившейся из ниоткуда нагрузки. Собственно, для этого органа пребывание на изнанке прошло ничуть не проще тренировки с очень активным применением маны, но причина, опять же, ускользала от понимания проклятого. Нагрузки по факту не было, но сердце отчего-то напрягалось.
– Какая-то связь между телом материальным и телом на изнанке всё-таки существует? Способы проверить, конечно, есть, но приятного в этом… – Поморщившись, Виктор всё-таки решился на наиболее оптимальный опыт. Ничего серьёзного или страшного: всего лишь временное исключение мизинца левой ноги из круга циркуляции маны. Уже следующим вечером можно будет увидеть эффект, выйти на изнанку и проверить, повлияло ли это на местное тело. И если результат покажет себя, Виктору придётся продолжить эти жизненно необходимые эксперименты над самим собой. Понять, как изнанка взаимодействует с оказавшимся на той стороне человеком было критически важно, и перед этим меркли любые другие проблемы кроме, разве что, тренировок, необходимых для выживания. – А ведь по дороге в столицу на изнанку выбраться вряд ли получится. Что, если люди церкви могут это обнаружить? Слишком рискованно…
Виктор и так поступил не слишком разумно, ибо в стенах поместья ныне проживали не последние в плане силы и навыков церковники, но тут он мог хотя бы надеяться на фон, создаваемый стенами обители Бельвиосов. Особенно сейчас, когда все уцелевшие системы защиты были приведены в полную готовность. Их бы всегда такими держать, да только маны на это удовольствие не напасёшься. Но экономия привела к тому, к чему привела, так или иначе. Логика тут проста: если незваного гостя от тебя отделяет дверь на засове, который можно тихонько открыть изнутри, то это одно. А если вместо деревянной двери возвышаются могучие ворота, открыть которые без шума едва ли получится – это совсем, совсем другое. Бельвиосы забылись, посчитали, что угроз на данный момент нет.
И об итоге уже судачат во всех знатных домах королевства, посмеиваясь над зазнайками, получившими по носу.
Перед тем, как лечь и уснуть, Виктор достал из своего стола небольшую пустую колбу, покрытую замысловатой вязью рун. Секунда – и в той оказался запечатан образец его нынешней маны. Не то, чтобы это было необходимо, но проклятый решил перебдеть. Если какие-то метаморфозы всё-таки будут происходить, и по каким-то причинам он их не заметит, на выручку придёт образец, который можно будет лоб-в-лоб сравнить с маной, наполняющей тело. И если последняя будет сильно отличаться…
Что ж, значит не так уж и неправы были те, кто говорил, что тёмным можно стать от одного лишь соприкосновения с изнанкой…
***
– Есть, что добавить, Оран? – Артур стоял, подпирая спиной каменную стену коридора, и пристально смотрел на лицо улыбчивого, добродушного старика. Лицемерием от того и не пахло, так как Гезелер действительно был самым светлым человеком из всех, кого паладин только знал. Вот только причина этой добродушности могла отвадить от такого наставника даже Виктора, который особой притязательностью не отличался.
– Я успел поговорить со многими, Артур, но так и не смог составить его однозначный портрет. Можно сказать даже, что за последние пару лет что слуги, что знать в этом поместье сталкивалась с тремя разными Викторами. Один существовал до травмы, второй после неё, а третий появился лишь несколько месяцев назад…
– Мы все понимаем, что такого не может быть. Больше конкретики, Оран. – Оборвала старика на полуслове Аннет. – Если, конечно, тебе есть, что сказать.
В ответ служитель посмотрел на не в меру наглую девушку суровым взглядом.
– Виктор расчётлив, умён и импульсивен. За то, что считает своим, будет бороться до конца. Прецедентов не было, но всё указывает на это. – Несмотря на предшествующую этому пикировку, Аннет слушала «коллегу» не менее внимательно, чем Артур. – Очевидно так же, что он мало кому доверяет и предпочитает организовывать свою жизнь самостоятельно. Он основательно готовился к отправке на север, насколько я могу судить, но становление Святым эти планы порушило.
– Ха. Не столицей единой, Оран. Обучаться можно где угодно, было бы желание и наставники. – Своё веское слово снова ввернула Аннет.
– Сейчас, насколько я, опять же, могу судить, Виктор разрывается между самосовершенствованием в качестве вирфорта и мирскими делами. Учитывая провальную попытку делегировать полномочия, конфликт интересов может выйти нам боком. Его следует направить…
– Подробнее про провальную попытку? – Артур требовательно взглянул на старика, которого это ничуть не смутило.
– Виктор пытался использовать грамотных слуг для поиска нужной ему информации в книгах. Безо всякого толку, как я и говорил. Рабы… с ними сложнее, ибо кроме самого юноши с ними мало кто контактировал, если не считать, конечно же, северянина. На него мне удалось собрать неплохое досье…
– Варвар нас не интересует. – Отмахнулся паладин. – Предложения касательно того, как нам вывернуть ситуацию с этим конфликтом себе на пользу?
– Собственно, об этом я и пытался сказать. Юношу следует направить и наставить, показать, что его путь идёт бок о бок с церковью. Отлучить его от семьи и мирских дел едва ли возможно, но помочь с ними, постепенно изменив приоритеты… – Старик коварно прищурился. При том его лицо ничуть не изменилось, оставаясь всё таким же добродушным. – Пусть не за год, но за три или четыре года из него выйдет отличный Святой. Особенно если он будет в меру пестовать свою ненависть ко тьме.
– Значит ты считаешь, что Виктор может принести церкви большую пользу, но потребуется порядком вложиться людьми и ресурсами. Замечательно. – Артур покивал своим мыслям, после чего перевёл взгляд на Аннет. – Твои выводы?
– Если отбросить эти его крылья, то в боевом плане он недалеко ушёл от пустого места. – Девушка сложила руки под грудью. – Видно, что ему давали базу. Темпы его развития как вирфорта, опять же, пугающе велики. Но непосредственно бой… Оружием парень машет, как банным веником. Двигается неплохо, но в отрыве от меча подвижность не имеет смысла. Тактическое планирование на довольно высоком уровне, но всё упирается в его навыки…
– Тебе так не понравилось то, как он орудовал твоей скьявоной? – В глазах Артура смешливо заплясали бесята. – Объективность, Аннет, объективность. Ты сможешь сделать из него достойного воина за пару лет?
– Если он будет налегать на тренировки так же, как здесь – да. – Девушка кивнула. – Даже за месяц, который мы проведём в пути, посещая все положенные святые места, из него можно вылепить что-то приемлемое. По крайней мере, ни один вирфорт третьего ранга или маг вплоть до пика второго круга для него проблемой не будет.
– Тогда этим и займись. Можешь действовать так, как сама сочтёшь нужным, и прибегать к любым методам. – С каждым словом Аннет выглядела всё более и более довольной, ибо любые ограничения были для неё большим бременем. – А ты, Оран, начни подготовку фундамента для дальнейшей работы наших коллег. На этом всё.
С этими словами прозрачный барьер, отрезавший церковников от окружающего мира растрескался и бесшумно осыпался ворохом осколков, а сам Артур направился в отведённые ему покои, напоследок бросив:
– И да благоволит вашим снам Лункос.
– Да благоволит…
***
– Господин, я прибыл с отчётом.
– Я весь внимание. – Деймос отвернулся от внушительных размеров окна, смерив вставшего на колено слугу нейтральным взглядом. – Что важное, или же?..
– Важное, господин. Как вы и предполагали, церковь рассчитывает завлечь вашего племянника в своё лоно. Один из наставников Виктора опросил множество людей, и даже встретился с агентами церкви в наших стенах. Их личности определены, и по одному вашему слову двуличники будут захвачены. – На несколько секунд мужчина замолчал, перевёл дух – и только после этого продолжил. – Помимо этого, нам удалось подтвердить лидерство Артура Наома. Он и формальный, и подлинный глава этой миссии церкви, в чём более нет никаких сомнений. И цель он преследует всё ту же: заполучить нового Святого, привязав того к церкви всеми возможными способами.
Немногим дольше минуты Деймос молчал, обдумывая услышанное. Для него не была секретом чрезвычайная ценность Виктора, ставшего Святым, но масштабы бедствия ещё только предстояло определить. Как минимум часть информаторов церкви уже была раскрыта, что радовало. Но сколько таковых величайшая сила континента оставила в тени, дабы сохранить эти источники на будущее, когда они смогут регулярно делиться добытыми тайнами рода Бельвиос?
Деймос этого не знал. Не знал, но рассчитывал на то, что его племянник не дастся церкви так просто, и не начнёт плясать под их дудку, значительно всё усложняя для своей семьи. Бельвиосам после такого позора и так приходится туго, а удар в спину от нового Святого может всё усложнить стократно.
– Мы… не будем вмешиваться. – Знал бы кто, чего стоили Деймосу эти слова. Но лидер на то и лидер, что иногда ему приходится принимать неприятные, тяжёлые решения. – Сделай так, чтобы в течение оставшихся суток мы раскрыли как можно больше людей церкви в наших рядах. Проверь даже самых низкоранговых слуг и тех, кто с ними как-то контактирует. Выполнять.
– Будет исполнено, господин!
Мужчина стремительно покинул кабинет, а ещё-не-глава поспешно опустился в кресло, откинувшись на обитую бархатом спинку. Ночь уже началась, а ему предстояло столько всего сделать…
Пожалуй, даже слишком много для простого, лишённого всякой магии человека.
Глава 23
Следующий день пролетел так, что поребённые делами и тренировками Виктор его, казалось, не заметил вовсе, и лишь вечер худо-бедно, но отпечатался в памяти парня. Дрофэр организовал присутствие всех рабов Виктора в одном месте, и даже собрал небольшую кучку слуг, которые изъявили желание следовать за Святым. К последним проклятый относился скептически, хоть и виду не казал. Мало ли, чья рука подтолкнула их в его сторону, и с какой целью это было проделано?
Впрочем, отказываться от дармовых рабочих рук Виктор тоже не стал, справедливо посчитав, что в столице ему пригодятся даже ненадёжные люди. Как минимум через них можно будет снабжать «хозяев» этих агентов пустым информационным шумом, забивая тем уши и притупляя их внимание. Да и дезинформировать Виктор чисто теоретически умел, и в случае стечения ряда обстоятельств вполне себе мог воспользоваться этим известным инструментом для подкрепления собственных интриг. Каких интриг, спросите? Столичных, господа, столичных. Это в Тарбиллиане молодым поколениям вовне семьи играть в такие игры было не с кем по понятным причинам. В сердце королевства всё было иначе, и аристократ, неспособный сражаться на незримом, но слышимом фронте был обречён изначально.
Даже если этот аристократ – Святой под протекторатом церкви.
Или особенно если он Святой?..
Так или иначе, но уже следующим утром Виктор выезжал за стены Тарбиллиана верхом на добром коне, по левую руку от вереницы повозок, из которых аж пять штук принадлежали именно ему. Скарб и люди, люди и скарб – так можно было описать, в общем-то, любой караван. Из всех отличий в нашем случае было только внешнее оформление: всюду, куда ни кинь взгляд, в поле зрения попадались знаки пантеона девяти. Да и самих церковников в качестве сопровождения тоже было прилично, плюс охрана от Бельвиосов и, собственно, «пассажиры». Не все из них ехали в повозках. Были и те, кто, как и Виктор, предпочёл ехать верхом. И оттого размеры вытянувшейся на добрых полкилометра гусеницы из людей, телег и животных казались ещё более впечатляющими.
Проклятому не в нове было видеть стольких путешественников в одном месте, ибо в его родном мире, на старушке-Земле, любая более-менее крупная столица вмещала в себя людей даже больше, чем обитало в королевстве Альтум-Нубиус. Соответственно и на дорогах там ажиотаж был такой, что караван длиной хоть в три километра «Ого-го!»-эффекта бы не вызвал. Но на фоне всего того, что Виктор видел в этом мире, их миссия выделялась. И особенно забавно было видеть удивление пополам с восхищением в глазах тех из людей, которые за пределы Тарбиллиана-то ни разу не выбирались. Можно сказать, что проклятый ощущал себя кем-то очень древним и мудрым в окружении толпы детей. И церковники в этой толпе были старше основной массы на пару-тройку лет, чем невероятно гордились, глядя на остальных свысока.
Виктор понимал, что он сам, что весьма вероятно, в чьих-то глазах недалеко ушёл от местного люда. И те же паладины могли смотреть на его нелепые попытки овладеть мечом точно так же, со снисхождением и лёгкой насмешкой. Но меняло ли это что-то непосредственно для Виктора?
Нет.
– Виктор. – Спокойный старческий голос раздался у проклятого над самым ухом, отчего парень едва не подпрыгнул в седле. Слишком уж он расслабился, ушёл в себя и, как итог, проморгал приближение наставника по теоретическим дисциплинам. Тех было не мало, если вспомнить озвученный Ораном Гезелером список на двенадцать позиций. Как оказалось, «святому» нужно было разбираться во всём, и верить Виктору наслово касательно его знаний в некоторых предметах старик не собирался. Собственно, своего рода «аттестацию» и планировалось провести по дороге в столицу, дабы на месте наставник уже мог не тратить время попусту, организовывая процесс обучения. – Вижу, тебя не слишком беспокоит оставленный позади отчий дом…
– Каждый Бельвиос, независимо от его принадлежности к той или иной ветви семьи, покидает Тарбиллиан как минимум на несколько месяцев. И я в любом случае не был бы исключением. – Философски подметил парень, потянув за поводья и позволив наставнику с собой поравняться. – К тому же в столице сейчас живёт моя сестра, так что одиноким я себя точно не почувствую.
– Её зовут Страйя, верно? Очень талантливая волшебница, насколько мне известно.
