Клеон, сын Трояна. Том I

– Умею, пусть и не очень хорошо. – Чистая правда. Как владелец тела умел это делать откровенно плохо из-за своего недуга, так и я с горем-пополам продирался через местную письменность из-за конфликта навязанных знаний с моим личным прошлым опытом. С речью получилось само собой, а вот о буковках-циферках такого сказать было нельзя.

– Тогда завтра утром тебя навестит посыльный. Ежели не застанет тебя в доме, то оставит послание.

– Благодарю вас, мудрый Теокл…

На том и разошлись. Мне за сегодня предстояло ещё пройтись по рынку, чтобы составить «продуктовую корзину» для скорейшего приведения тела в порядок, – особенно по местным меркам, – а после можно будет взглянуть одним глазком на обитель местной армии, в которой невозможно было добиться многого, не обладая развитыми магическими цепями и прочими специфическими умениями…

Глава 4

«Чтобы тело не стало помехой душе, его нужно тренировать. Гимнастика – целитель слабости»

(с) Платон, «Государство».

Я вышагивал по рынку, глядя на выставляемые здесь товары, иногда справляясь о ценах и нет-нет, да покупая что-то из продуктов. Пришлось сделать небольшой крюк через дом, чтобы захватить оттуда потрёпанную жизнью, но готовую послужить ещё не один год корзину. Куда-то же надо было пихать продукты: чистых мешков у меня не было, а пакетов в этом застывшем во времени мире почему-то не водилось.

К слову, это даже странно: как я понял, боги увели свои народы, – лишь избранных, а не полностью, конечно, – больше двух тысяч лет тому назад как минимум, а за это время тут в целом мало что поменялось.

Бесспорно, были свои нюансы, но завязаны они на магию. Вычеркни её – и тогда древнюю грецию из исторических трактатов и эту, живущую здесь и сейчас во всём своём великолепии, было бы друг от друга с первого взгляда ну никак не отличить.

И я не говорю о мушкетах или автоматическом оружии, электричестве, паровых двигателях, нет: где хотя бы нормальная одежда? Почему мечи и броня, да даже инструменты у повстречавшихся мне торговцев подобным не то, чтобы очень хороши, и выручает их лишь та же магия в виде кривоватых рун, высеченных в металле? Что с продуктами питания, которые я, например, с натяжкой мог назвать приемлемыми? А гигиена? Водопровод по всему городу, а не личный для каждой обеспеченной усадьбы в центре?..

Этот мир будто бы застыл, словно муха в янтаре, и почти не поменялся за эти годы. Слегка прокачалась в лучшую сторону мораль и этика, как минимум в вопросе взаимоотношений полов, но и только.

Бесспорно, древние греки в плане уровня жизни были привлекательнее многих народов даже из более поздних периодов истории, но, например, по возможности шагать без риска наступить в наваленную лошадкой кучу я буду скучать ещё очень долго, а об ароматах в воздухе и говорить не приходится.

Помои в окна не выливают – и на том спасибо.

Так или иначе, но я, помимо закупок, ещё и слушал. Бесконечный поток имён и прозвищ, – фамилий как таковых у греков не водилось и спустя пару тысячелетий, – титулов, деяний, обсуждений стычек с, не поверите, скандинавами, славянами, титанидами, египтянами и «желтолицыми», не удостоившимися отдельного названия – самая верхушка айсберга. Говорили тут и о мифических тварях за стенами, о рейдах наружу, об артефактах, обо внешних поселениях, уничтожаемых и основываемых, да прочих проблемах с покорением, на минуточку, местными же богами созданного мира…

Две. Тысячи. Лет. Я бы ни разу не удивился, услышь я это лет через двадцать после появления ведомых Олимпийцами людей в этом мире. Или через сто, на крайняк – двести. Но две тысячи! Чем они тут занимались, и что за охрененно опасное местечко выбрали боги для размещения своей смертной паствы? Вряд ли они бы стали создавать такой мир с нуля, зависимые от паствы. Или стали бы, а смертные им как мёртвому припарка – не очень-то и нужны? Чёрт их поймёт, на самом-то деле, но в моих глазах это выглядело малость нелогично.

Город до сих пор жил по древнющим стандартам, хотя мог бы уже развернуться во всю ширь и хотя бы население увеличить! Тут же и пары сотен тысяч человек не наберётся, в единственном городе целой нации, со своим личным пантеоном богов!

Где это видано, чтобы рацион даже довольно-таки обеспеченного гражданина ограничивался хлебом, сыром, рыбой, оливками, скромным набором овощей с фруктами и мясцом по праздникам? Ну и вино разбавленное добавьте – оно тут вместо воды ходило, по сути. Если список без учёта фруктов составлять, то без проблем на собственные ноги и кошель можно было добыть от силы двадцать различных наименований «чего бы пожрать», и не всё из этого было самостоятельным продуктом.

Лук, например, который на моих глазах не брезговали и так, сырцом жевать, словно яблоко откусывая…

Одежда – большие отрезы льна или шерсти, плащи из того же материала, застёжки-фибулы, сандали, повязки на бёдра для атлетов и воинов… и всё на этом. Из достаточного куска ткани шаловливые ручки каждого грека могли сварганить хитон минут за пять, было бы чем застегнуть на плече, а за полчаса всё это дело сшивалось где надо, и получалось нечто чуть более на одежду похожее. Короткий хитон – для работы, длинный – прогуливаться по улицам и философствовать, выходить в свет. Из опций – рукава есть-нет, плюс скромный набор цветов, примерить которые на себя обычным трудягам, например, было не суждено. Дорого это. А что-то уникальное лично я вообще не особо понимал, откуда бралось. Не в набегах же на соседей?

У женщин вариантов было поболе, но и тут всё упиралось в треклятый отрез ткани, с которым изгалялись по-всякому. А! Если ты особо богат, то можно на шёлк раскошелиться, да украшения какие.

С другой стороны, в Подолимпье были широко, – не путать с глубоко! – развиты ковка оружия и изготовление брони. Не в плане технологий, там всё недалеко ушло от античности, но в плане выбора, да и чисто визуально всё было на уровне.

Просто на рынке, как обмолвилась парочка торговцев независимо друг от друга, что-то достойное ты не купишь – надо идти брать штурмом кузни именитых мастеров из числа посвящённых Гефесту. Те же мечи в таком случае впечатляли разнообразием – почему-то в моей голове осели одни гладиусы, но с ними я промазал с запасом, перепутав греков и римлян. Совсем другие орудия смертоубийства тут «ходили», далеко не только лишь «культурно-соответствующие».

Броня, опять же, для масс – одинаковая древность, но в исключительных случаях кузнецы могли и извратиться по-всякому.

Но глубоко в тему я не залезал, и так было пока, над чем подумать.

После рынка я снова сделал крюк через дом, подкрепился тем, что было, а свежее съестное схоронил в погребке – набрал я всякого-разного с учётом собственных знаний о питании людей, занимающихся физическим трудом. И только после этих, в будущем грозящих стать рутинными, действий, направился к уж точно последнему на сегодня пункту, обязательному к посещению.

Раз уж время осталось и быстро с храмом обернулся, то почему бы и нет, собственно?

Ближайший к моему месту жительства гимнасий – что-то навроде совмещённого со школой спорткомплекса, если вкратце. Владелец этого тела там никогда не был, а я об этом месте имел представление сугубо теоретическое и, подозреваю, имеющее некоторые расхождения с реалиями этого мира.

Но одно знал точно: там тренируется и стар, и млад. Устраиваются соревнования. Обучают чтению и письму всех желающих, читают всякие-разные лекции, если повезёт на них попасть.

Может, ещё что-то – точно прошлый Клеон не знал, да и говоря об одной гимнасии все они в целом как бы и не подразумевались. Банально, но стандартизация учебных заведений в Подолимпье была весьма условной: есть минимум того, что должно быть в гимнасиях, академиях и аналогах, но никто не запрещает «наращивать мясцо».

Социальное разделение, опять же: понятное дело, что центральные гимнасии не чета тем, что распахивают свои двери для всех горожан во внешней части города, а то и для бедноты с окраин.

Но как ни крути, а именно на гимнасий я делал ставку. Рассчитывал, во-первых, начать таки развиваться в потребном этому обществу виде, а во-вторых – приступить к процессу обрастания ценными знакомствами. Мужчины из стражи и армии вполне могли обретаться в гимнасиях, а мне нужен был выход на владеющих мечом и применяющих оружие на практике людей. Ну и магия, как без неё?

Глядя на эти события из далёкого будущего, я как никогда ясно понимал – если бы остановился тогда хотя бы на денёк, то сразу понял бы, что с моим энтузиазмом что-то не то, а принятие новых реалий прошло подозрительно мягко. Но я не остановился… и хорошо, что нет. Потому что в ином случае сгинул бы, как те немногие, к кому я успевал проникнуться симпатией.

Улочки полиса с каждой пройденной сотней метров теряли в плотности застройки, пока по левую и правую руки жилища людские не начали мелькать несоизмеримо реже деревьев, кустарников и прочей буйной растительности. «Вечное лето» способствовало такому засилью зелени, а размеры Подолимпья позволяли местным не особо париться насчёт оптимизации жизненного пространства. Шутка ли – под стенами в черте города умудрялись даже сады держать с виноградниками пополам?

Впрочем, место, куда я притопал на своих двоих с мешочком на плече, возделывания плодородных земель ничуть не касалось. Просто тут находился гимнасий, окружённый «зелёной полосой», как бы изолирующий горожан от учащихся. Очень правильный, на мой взгляд, подход, если учитывать нрав половозрелых, накачанных тестостероном юношей, собранных в одном месте.

Впереди как раз показались принадлежащие гимнасию постройки, начали доноситься воинственные выкрики, болезненные стоны и, неожиданно, гомон толпы. Когда моё недоумение достигло своего апогея, из-за зарослей выплыли тренировочные площадки, вокруг которых столпились люди…

Мне повезло: видимо, тут уже не первый час идут какие-то соревнования.

Лучше повода пообтереться вокруг и не придумаешь!

Я весьма органично, как мне казалось, влился в толпу, заняв место, с которого открывался недурственный вид на сам стадион – благо, я был повыше многих. Ничего от привычного нам значения этого слова, просто открытая площадка с небольшим количеством грубо сколоченных лавок или вообще брёвен, неспособных вместить прорву присутствующего тут сейчас народа.

Интерес представляло происходящее действо, а именно – эфебии в количестве двенадцати человек, пытающиеся что-то сделать двоим матёрым воинам, явно забавляющимся с «зеленью».

Все бойцы не щеголяли голыми задами, как атлеты обычно, и пользовались обезопашенным, тренировочным оружием.

Так, копья-дори были лишены наконечников в обычном понимании этого слова: вместо них присутствовали плотно сбитые, покрытые мелом мешочки с, предполагаю, песком по весу, а мечи на поясах юношей явно были качественно затупленными, если вообще не утяжелёнными деревяшками.

Щиты – классические круглые асписы без украшений, те ещё круглые гробы диаметром в плюс-минус метр и весом с десяток килограмм примерно, в зависимости от человека, который им пользовался. Неизменным оставалось одно: такой щит закрывал воина от подбородка до колен, что повышало выживаемость пехотинца на поле боя в разы.

Шлема – такие же стандартные аттические, закрывающие, помимо самой черепушки, переносицу и щёки, но при том не слишком сильно мешающие обзору.

(прим.авт: в приложениях к книге присутствуют изображения почти всего, упоминаемого в тексте)

Кирасы, поножи и прочее даже описывать не возьмусь: похоже, тут каждый второй тягал что по душе, ибо сие было позволительно и на тренировках, и в бою.

Лишь бы броня не уступала стандарту, а остальное вторично.

Ветераны в лице двоих поджарых и крепких мужчин были вооружены схоже, но их целёхонькие копья уже лежали на земле, уступив место коротким обоюдоострым мечам-ксифосам. Щиты воины оставили при себе, двигаясь с ними так умело, быстро и ловко, что четыре тройки новобранцев-эфебов мало что могли противопоставить этим ветеранам. Сами эфебы бестолково толкались, не поспевая за подвижной и явно сработанной двойкой воинов, а их копья бестолково стукались о металл щитов, проскальзывали или вообще показательными ударами мечей «обрубались» – я пришёл к самому началу этого боя, так что первые «срубленные» копья полетели на землю на моих глазах.

Труд ремесленников в Подолимпье ценили, так что никто реально ломать оружие не торопился. Мелькал обозначенный рубящий удар – и даже эфеб, раскрасневшийся и злой, признавал промашку, бросая оружие наземь.

В общем-то, последствия этих плясок наступили весьма скоро: первый внушительных габаритов юноша, лишившийся копья и не выдержавший такого попрания своих скромных навыков и умений, с гортанным криком, щитом в левой и мечом в правой двинулся вперёд, оставив своих напарников позади вопреки всем правилам ведения боя.

Товарищи его попытались двинуться следом и прикрыть недоразвитого, но ветераны разделили обязанности: один взял на себя копейщиков, взорвавшись чередой стремительных движений и сковав тех на месте, а второй быстро, буквально за пяток секунд, показал зарвавшемуся юноше, почему в армии так важен строй, и даже лучший гоплит в одиночку, без товарищей – не воин.

Несколько ударов тупым мечом, причём один весьма позорный – плашмя по заднице, пинок в бедро и добивающий удар кромкой щита, могущий стать для эфеба последним, но милостью ветерана «всего лишь» расквасивший ему защищённый шлемом нос.

У выступающих эфебов образовался один «труп», валяющийся на земле и тихо вывший от боли и позора. После соревнования его ждало наказание, и что-то мне подсказывало, что оно соответствовало историческому периоду.

Но позор на имя для грека всё равно страшнее любых истязаний плоти.

Оставшиеся три тройки, не успевшие прийти товарищам на помощь, потеряли уже четыре копья, и теперь поспешно перестраивались, зазывая поредевший отряд себе за спины – бедолагам, избиваемым ветераном, нужно было перевести дух.

Четверо новообразовавшихся мечников, пропустив мимо союзников, разделились на две двойки и приготовились давить таким незамысловатым образом ветеранов: даже навык и умение могли спасовать перед численным превосходством и выучкой. Тем более, что «бойцов ближнего боя» готовились прикрывать оставшиеся копейщики, к которым уже присоединилась пара, лишившаяся товарища.

В теории всё было на стороне эфебов: эффект неожиданности вроде бы сошёл на нет, да и сами они додумались-таки не полагаться лишь на копья против оппонентов, к этим копьям разве что не приросших за время службы, и оттого знающих все их сильные и слабые стороны.

Вот только ветераны удивили возликовавших зрителей вновь, в первые же секунды взяв инициативу напором и фехтовальным мастерством. Удары щитами, сочетающиеся с элегантными уколами мечей почти сразу вывели из строя ещё двоих мечников-эфебов, и строй… ну, пусть будет – дрогнул.

Никто не побежал и не решил сдаться, но вот юноши явно потеряли в уверенности, начав двигаться зажато и опасливо. Весь их план пошёл насмарку, и если вот только что воинам-ветеранам приходилось как-то напрягаться, чтобы противостоять эфебам, то теперь началась условная резня.

Меньше минуты потребовалось на то, чтобы последний эфеб «умер», а единственным успехом учащихся военному делу юношей стала припорошенное мелом пятно на бедре самого рослого вояки – условное касательное ранение, едва ли могущее считаться опасным. Самыми расстроенными выглядели те, кто пытался командовать отрядом: видеть возможность, но не суметь ею воспользоваться всегда больно для уверенности в себе.

Кажется, такое понятие как деморализация местным было неведомо, или же эта группа чем-то провинилась перед наставниками.

Возгордилась успехами, например.

– Показательные бои третьей группы эфебов нынешнего года против мастеров Лисимаха и Эвбула завершены разгромной победой последних! И пусть победители решат, кто зажжёт священное пламя, приняв из рук Ментора, сиятельного жерца самого Зевса, пламенеющий уголь!..

Я присвистнул: победители определились быстро, и Лисимах, имя которого озвучили возликовавшей и довольной зрелищем толпе, действительно принял из рук алый, с редкими чёрными прожилками уголёк. Из рук в руки, без какой-либо защиты… но, видимо, то ли мастера тут те ещё зубры, способные огонь руками тушить, то ли уголёк не самый простой.

Но пламя он зажёг споро, заставив мужчину поторопиться с тем, чтобы отдёрнуть руку от белого пламени.

– Засим я объявляю соревнования в честь воителей под предводительством высокочтимого и благословлённого богами стратега Неарха-покорителя, датой третьего дня гекатомбеона, открытыми! И первым делом нас ждёт метание копий юношами шестнадцати и семнадцати лет!.. – Осветитель сего мероприятия только-только начал разливаться соловьём, как мне на плечо опустилась чья-то мощная мозолистая лапища, иначе и не скажешь.

– Радуйся, юноша, ведь день этот благодатен. – Я начал разворачиваться, сразу найдя взглядом мужчину лет тридцати. Ростом он был наголову выше меня при том, что и я-то являлся мальчиком не маленьким. Облачённый во вполне обычный хитон, впечатление он производил сугубо статью и взглядом: тяжёлым, но не злым.

Я настороженно кивнул. Что за мужик и чего ему от меня надо? Вроде бы в толпе я не выделялся, а то что пришёл позже, так этого и не видел никто.

– День истинно такой и есть. Вы что-то хотели?

Мужчина дружелюбно, вроде бы, улыбнулся, да только в его исполнении это выглядело даже как-то страшновато.

– Я не видел тебя здесь прежде, юноша. Прибыл ли ты посмотреть на соревнования в честь триумфа Неарха-покорителя, или желаешь тренироваться под руководством многомудрых учителей?.. – Напрямую на мой вопрос отвечать он не захотел. Даже не знаю, что и думать. Человек моих недругов? Вряд ли: перемещался я без особой системы, да и они бы так быстро спохватились. Хотя, если не застали меня ни там, где оставили, ни в доме… всё может быть.

А собеседник мой тем временем встал рядом, устремив взгляд на стадион, где первые метатели копий готовились показать свои навыки и силу. Только тогда я увидел на плече мужчины алую, с белой полосой повязку, и у меня отлегло от сердца.

Всего лишь один из наставников этого гимнасия, пусть и высокопоставленный.

– Признаться честно, я хотел взглянуть на тренировки эфебов и юношей своего возраста. Хочу привести своё тело в форму и начать учиться владеть оружием, но не знаю толком, с чего начать. – Говорить чистую правду всегда приятнее лжи. Особенно тогда, когда это может принести тебе определённые дивиденды: так я решил прощупать почву, например.

– Ты не угадал со днём, юноша, но на то воля богов. Ведь иначе мы не встретились бы вот так. – Он сложил руки на груди, взглянув на меня сверху вниз. – Так вышло, что для соревнований в беге у нас нечётное число участников, а ты, как я вижу, хорошего сложения и подходящего возраста для этого состязания. За победу в одном забеге полагается оливковый венок, а так же серебро или право посещать наш гимнасий в течение трёх месяцев. И хоть участников уже внесли в списки, но для тебя можно сделать исключение. Так ты даже окажешь нам услугу, искоренив дисгармонию из соревнования.

Дают – бери, бьют – беги, правда же? Уж не знаю, в честь чего мне так подфартило, да и вряд ли мне светит победа против тренированных парней, но почему бы и нет? Вдруг там не только гениев в вопросе тренировок тела отобрали? Плюс с момента своего «пробуждения» я так и не побегал активно, только разминался да ходил-бродил по городу. А тут и повод нарисовался…

– Я согласен, старший. – На этот раз голову я склонил уже с большим почтением. – Меня зовут Клеон, сын Трояна.

– Фрасилох, учитель военного дела. – Да, можно было не ссылаться на отца, если за тобой есть какое-то достижение, должность или титул. Тот же Неарх-покоритель как пример: в таком звучном именовании выказывался огромный почёт. – Ступай за мной, Клеон, сын Трояна. Тебе следует подготовиться к соревнованию и представиться педотрибу, как и всем прочим участникам. У нас не так много времени…

Выбраться из толпы с таким-то ледоколом впереди оказалось нетрудно. Сложнее было унять отчего-то поднявшее голову предвкушение, превентивно разгорячившее мышцы и вывесившее на моё лицо довольную улыбку. Наверное, так произошло потому, что вот эта задача была простой и понятной, а не мутной, как все прочие стоящие передо мной проблемы. Простая пробежка, на которой нужно выложиться на все сто. Никаких врагов семьи или божественных интриг с заданиями на перспективу.

Обычное соревнование, сулящее победителю неплохие дивиденды.

Отвели меня к постройке, навес у которой вместил под свои своды девятнадцать юношей, каждый из которых был или ровесником этого тела, или старше. Некоторые внешне вполне тянули и на эфебов, но, очевидно, ими не являлись: этих терминаторов собрали в другой группе, стоящей чуть поодаль.

В целом такое разделение вполне логично: где найдёшь достаточно желающих пробежаться среди молодых учеников, чтобы жёстко разбивать их на группы по возрасту? Но и без отселения десятка эфебов было не обойтись, так как ставить против них совсем уж молодняк просто неправильно. Я даже вот так, издалека видел, что уровень подготовки среди этих суть молодых мужчин несравнимо выше, чем у нашего «отряда».

А вот уменьшало всё это мои шансы или наоборот, сказать было сложно. С одной стороны, тут собрались не только бегуны, что по телосложению понятно, а я наоборот заточен именно под бег. Против метящего в стражи юноши, гармонично развивающего тело, мне будет куда как проще. С другой, физические кондиции мало чего стоят без навыка, а правильный бег – это то, с чем я никогда не имел дела. При этом тут каждый, очевидно, бегал под надзором тренеров не один месяц, если их не надёргали из толпы, как меня…

Короче, гадать смысла не было никакого: лучше сосредоточиться на том, что до меня пытался донести оказавшийся вытянутым, жилистым мужчиной педотриб – тренер по-нашему.

– Итак, Клеон, сын Трояна, верно? – Я кивнул. – Буду краток. Правильная поза на старте такая… – Он ловко продемонстрировал мне, в общем-то, то, что в меня лениво вдалбливал физрук в школе. Повезло. – Бежать можно после того, как глашатай даст соответствующую команду – бегите! Это понятно?..

В общем и целом, он кратко и чётко донёс до меня все инструкции, сбагрив те горстью наставлений, и он же выдал мне набедренную повязку и стратегу – ленту на лоб, защищающую от пота. Излишне для предполагаемых дистанций, как по мне, но в нашем случае это был ещё и символ принадлежности.

Мой налобник оказался серым, а вот у других участников, разбившимся на этакие кружки-по-интересам, они были белыми, синими и красными. Чёрт его знает, кто есть кто, ведь тренер это дело осветить не счёл нужным, но в самом факте желательно потом разобраться.

Что же до пресловутых дистанций, то участие предполагалось сразу в двух вариантах: стадиодром – сто девяносто два метра, из края в край по стадиону, и диаулос, вдвое больше, триста восемьдесят четыре соответственно, из одного конца в другой и обратно, обернувшись вокруг вкопанных для этого дела столбиков.

Мне достаточно было победить в одном, чтобы заполучить в свои загребущие лапки приз. А так как самой почётной считали короткую дистанцию, то метить мне требовалось в чемпионство на второй. О том и педотриб поведал «тайком», вдосталь поморщившись после того, как узрел мои кондиции в одной набедренной повязке.

Жрать надо больше и тренироваться, – дословно его цитируя, – а пока ты жердь жердью. Но шансы есть, мол.

Тем временем на стадионе отбросали копья и диски, вдосталь наборолись юноши первого года обучения, и, наконец, настал наш черёд. Черёд бегунов! Мы как раз закончили разминаться, причём я разминку нагло передрал у соперников: а чего бы и нет, если да? Из толпы-то выделяться не стоило, а мои движения на фоне их выглядели бы аляповато, размашисто.

Не приживётся тут наша физкультминутка, уж поверьте.

Никаких речей никто не толкал, и соревнование не затягивал. Бегали парами, и происходило всё быстро, ведь дистанции были смешные по нашим меркам. Ничего сверхвыдающегося пока никто не демонстрировал, если, конечно, учитывать, что каждый юноша тут был атлетом, каких на Земле сыщи ещё. Но магии не было, насколько я мог судить, пусть этот момент тренером и не поднимался, покуда он расписывал правила. Видно, в нашем возрасте, включая лет восемнадцать-девятнадцать, манипуляциями с магическими цепями себя и правда можно было скорее скуксить, чем усилить.

Иначе я вообще ничего не понимаю.

Но вот подошёл и мой черёд: последняя двойка в паре с крепко сбитым, загорелым, не очень высоким, уступающим мне на пол-головы брюнетом, красующимся перед зрителями и девицами в особенности. Я на его фоне смотрелся голодным родственником – не такой широкий в плечах, ни разу не откормленный… но это для бегунов даже в плюс, насколько мне известно.