скачать книгу бесплатно
– Ладно, хорошо! -проворчал Храмов.-Ты будешь участвовать. Это я тебе обещаю!
Послушав короткие гудки в трубке, Стас вытер рукавом мокрое лицо и задумался. Время до приезда милиции у него ещё было и он, повинуясь какому-то безотчётному порыву, вдруг набрал домашний номер Лыкова. Наверное, это было смешно, потому что он стоял на улице под дождём менее чем в ста метрах от его дома и ни единого лучика света не было видно в тёмных, маслянисто отблёскивающих стёклах, но он всё равно сделал это, как будто чья-то невидимая рука толкнула его. В трубке была сперва тишина, потом послышались долгие гудки. Он стоял и слушал их и когда он уже был готов нажать на рычаг и разъединиться, в трубке послышался щелчок и женский голос неуверенно произнёс:-Алло?
– Привет! -сказал Стас.-Куда я попал? -И только задав этот вопрос, он понял всю абсурдность происходящего. Он звонил в пустой дом, в дом, хозяин которого уже пять суток не показывался на глаза живущим рядом с ним людям, в дом, в котором творилось что-то странное.-Алло! -крикнул Стас в трубку.-Вы меня слышите? Куда я попал? -В трубке слышалось шипение и шорохи, потом отдалённый смех донёсся и обрывок тихой музыки, но соединение не пропадало.-Эй, послушайте, -крикнул Стас.-Вы меня слышите? Мне нужен господин Лыков, позовите его к телефону!
– Профессор Кейхил не может подойти, -голос был как отдалённое эхо.-Профессор не может…
– Мне нужен Лыков! Если он не может подойти, если его нет… Тогда позовите Мари Кристман! -крикнул Стас невидимому абоненту. Холодный пот ручьём лил по его спине и волосы шевелились на затылке.-Позовите Мари Кристман!
– Госпожа Кристман уехала… -голос плыл в трубке, невесомый и холодный.-Госпожа Кристман не может разговаривать с вами…
– Куда уехала? -отчаянно крикнул Стас.-КУДА!
Сердитый, насупленный Храмов стоял прямо в луже, попыхивая своей неизменной вонючей сигарой. Зонт он наклонил так, чтобы он прикрывал его от порывов ветра, швырявшего ему в лицо крупные, как горошины, дождевые капли. Милицейская машина с выключенными мигалками стояла чуть поодаль, рядом с фургончиком Стаса. В доме Лыкова ярко горел свет и силуэты людей проплывали по задёрнутым шторам. Наконец дверь дома распахнулась и кто-то вышел на веранду. Поглядев на сиротливо мокнущего в луже Храмова, он махнул ему рукой и крикнул:-Эй, Храмов, заходи давай, чего это ты там мокнешь? -Храмов угрюмо посмотрел на него и, пожевав губами, выплюнул сигару в лужу.-Что мне там делать? -ворчливо спросил он.-Скажи Стасу, пусть выходит, если он уже всё осмотрел, -в голосе его слышался неприкрытый сарказм.-Теперь, это я так понимаю, вести это дело будете вы? -Человек кивнул и снова вошёл в дом, а Храмов, поёживаясь от внезапного озноба, медленно пошёл к своей машине. Открыв дверцу, он закрыл зонт, тщательно встряхнул его, и только тогда забрался на сиденье, не забыв расправить полы плаща. Загудели включенные дворники, смахивая воду с ветрового стекла. Открыв перчаточный ящик, Храмов достал очередную сигару и, похрустев целлофаном обёртки, распечатал её. На улице зашлёпали быстрые шаги и пассажирская дверца распахнулась. Мокрый Стас плюхнулся на сиденье и захлопнул за собой дверь. Вода стекала по его лицу и он вытерся ладонью. Храмов тщательно осмотрел сигару, даже обнюхал её и, отрезав кончик, сунул сигару в рот. Неторопливо и молча он раскурил её и только тогда взглянул на Стаса.
– Ну давай, рассказывай, -недовольно пробурчал он. Стас пожал плечами и извлёк из нагрудного кармана своей куртки начатую пачку «Лаки Страйк». Закурив, он откинулся на спинку сиденья и полуприкрыл глаза.-Всё так, как я и ожидал, -наконец негромко проговорил он.-Дом пуст, и пуст уже давно.
– А давно, это как? -Храмов почесал кончик носа.-Месяц, два, или же год?
– Судя по плесени на тарелке в мойке, -флегматично сказал Стас, -где-то около недели, что в принципе, даёт нам результат, близкий к искомому!
– Тебе виднее, -невозмутимо произнёс Храмов.-Ну да ладно, всё это, конечно, важно, но меня-то ты зачем сюда вызвал? Тебе что, милицейских чинов мало?
– Да вот, босс, -Стас оглянулся, как бы проверяя, не крадётся ли кто к ним.-Нюансик один возник.
– Что там ещё? -недовольно поглядел на него Храмов.-Что ты ещё такое нашёл?
– Видите ли, босс, -задумчиво произнёс Стас, -я говорил с обитателями этого дома, вернее с одной из них, -поправился он.
– Чего? -Храмов вынул сигару изо рта и удивлённо уставился на Стаса.-Когда же это ты успел?
– Не далее, чем минут двадцать тому назад! -Стас сидел совсем мокрый и вид у него был-несчастней не придумаешь.
– Так! -Храмов вновь засунул сигару в рот и, задумчиво пожевав её, неожиданно спросил:-Ты сколько дней уже спиртное в рот не брал?
– Четвёртые сутки пошли, -сказал Стас и в свою очередь спросил:-А причём тут это?
– Да так! -усмехнулся Храмов.-Медики говорят, что вспышка белой горячки как раз на третьи-пятые сутки после выхода из запоя приходится!
– Зря смеётесь, шеф, -недовольно сказал Стас.-Позвонив вам, я задержался у телефона-автомата. Стою, значит, раздумываю. И тут, верите или нет, меня как под руку кто толкнул. Дай, думаю, ещё разок наберу номер этого Лыкова. Самое странное, что я был в ста метрах от дома и прекрасно видел, что в окнах нет света. Дом производил абсолютно нежилое впечатление, но, тем не менее, я набрал этот номер!
– Ну и… -Храмов впёрся в Стаса пристальным взглядом (Как нож к горлу приставил, -промелькнуло у Стива)
– Сперва, -Стас задумчиво посмотрел в окно, -как и положено: тишина! Но потом трубку взяли!
– М-да! -Храмов саркастически усмехнулся.-Советую тебе обратиться к психиатру, Стас. У меня создалось впечатление, что тебе не стоило так резко бросать!
– Да пошёл ты! -неожиданно взорвался Стас.-Я тебе клянусь, я говорил с кем-то или чем-то, что находилось, а может и сейчас находится в этом доме!
– Но ты же только что оттуда, -невозмутимо сказал Храмов.-И это твои слова, что дом пуст! Как тебя понимать, Стас?
– А-а, -Стас махнул рукой.-Можете понимать это как вам заблагорассудится, но то, что Мари Кристман была в этом доме-я Богом поклясться могу!
– Не поминай имя Господа всуе, -ухмыльнулся Храмов.-В конце концов, Стас, работаешь над этой проблемой ты, я лишь прикрытие твоё, так что, справляйся сам! Не узнаю я тебя, право, не узнаю! -Храмов покачал головой.
– Слушайте, босс, -Стас помассировал лицо ладонями.-Можно выполнить одно дело?
– Смотря какое.-Храмов попыхивал сигарой и всем видом своим показывал, что интерес к словам Стаса он потерял напрочь.-Смотря какое…
– Мне надо, -Стас пристально посмотрел на Храмова, -чтобы вы пробили информацию, не выезжала ли Мари-Энн Кристман в последние день-два из города, а если выезжала, то куда! Может быть, даже не одна, а с сопровождающими лицами… По фамилии Лыков там, или Кейхил… Вы можете это сделать?
– Если бы это сказал кто-нибудь другой, -Храмов флегматично пыхнул сигарой, -я подумал бы, что он свихнулся. Но ты и так свихнутый, поэтому я не откажу тебе в твоей просьбе! -Тяжело сопя, он открыл дверцу и, буркнув Стасу, -«Посиди здесь.» -вылез под проливной дождь. Стас закурил очередную сигарету и, поёрзав на сиденье, прикрыл глаза. «Надо немного передохнуть,» -подумал он, -«Надо немного передохнуть…» -Мерзкая ознобная дрожь бродила где-то глубоко внутри и Стас, глубоко затянувшись, неожиданно поперхнулся горьким табачным дымом. Резкая тошнота плеснулась горячей слюной в горло и Стас, затаив дыхание, торопливо приоткрыл дверцу и выкинул сигарету в лужу. Он немного посидел, вдыхая сырую дождевую свежесть и, когда тошнота отступила, спряталась где-то глубоко внутри, он тихо и мирно заснул, привалившись головой к стеклу. Именно в таком положении и застал его Храмов, когда полчаса спустя вернулся назад, выяснив всё, что было нужно. Бесцеремонно разбудив Стаса, Храмов сердито проворчал:-Чёрт возьми, ты был прав! Не знаю, как ты об этом разнюхал, но Мари Кристман вместе с профессором Кейхилом действительно вылетела вчера назначением Баку…
– Куда-куда она отправилась? -зевнув во весь рот спросил Стас.
– В Баку.-недовольно сказал Храмов.-Теперь мне придётся ломать голову, как обеспечить твою работу там. Деньги-то они конечно везде деньги, но в Азербайджане всегда возникают какие-нибудь сложности.
Весь день с моря дул упругий, несущий преддождевую свежесть, юго-восточный ветер. Начавшись утром едва заметным бризом, лениво раскачивающим флаги, к обеду он засвежел, начал сердито посвистывать, поднимая в море стеклянисто просвечивающие барашки ветровой волны. Зеленовато-мутная вода бухты, весело хлюпая, облизывала покрытые коростой мазута камни у самого берега, и все пыталась, и никак не могла выбраться на прибрежный песок. Неровный песчаный пляж, с кое-где торчащими из песка изжелта-бурыми скалами, отлого поднимался к подножию невысоких холмов, покрытых выжженной солнцем травой. Под упругим ветром с моря мотались, низко клонясь и вновь распрямляясь, ковыльные заросли, да скрипучие крики чаек резкими нотами вплетались в неумолчную мелодию моря и ветра, что звучит над этим берегом издревле, пронизывая бесконечную поступь веков. Послышались шаги. Разомлевшая на солнце змея настороженно подняла голову, прислушиваясь, и вдруг скользнула за камень, а пробиравшийся в ковыльных зарослях кролик, поджарый и неторопкий, вдруг присел на задние лапки и, пошевелив чуткими ушками, с озабоченным видом стремглав бросился прочь. По склону холма от дороги поднимались двое. Пожилой азербайджанец, одетый в застиранную рубашку с коротким рукавом, почесывая дня три не бритый подбородок, шел следом за молодым, коротко стриженым парнем с колючими глазами, поднимая старенькими сандалиями облачка бурой пыли, которая уже изрядно припорошила до колен его выцветшие и приобретшие неопределенный цвет брюки. Было уже часа четыре пополудни, и солнце вот-вот должно было начать клониться к закату. На склоне холма, защищенном от ветра, было жарко. Звенящий стрекот цикад раздавался из-под самых ног. Поднявшись на вершину холма, насквозь продуваемую свежим морским бризом, пожилой остановился и шумно перевел дух, отирая пот со лба. Молодой парень оглянулся и, увидев, что его спутник остановился, привычно присел на корточки. Пожилой подошел ближе и, кряхтя, опустился на траву, а потом, видимо решив устроиться поудобнее, прилег, удобно опершись на локоть.– Сигарету давай, да? – обратился он к своему молодому спутнику. Тот, не вставая, нашарил в кармане пачку «Кэмэл» и протянул ее пожилому. Достав из пачки сигарету, пожилой сунул ее в рот и прикурил от предупредительно подставленной молодым зажигалки.– Зачем мы приехали сюда, Али? – глубоко затянувшись и выдохнув белое облачко дыма, тут же подхваченное и растрепанное ветром, недовольно спросил пожилой.
– Этот парень, ну за которого бабки нам перегнали, прилетает сегодня, Гейдар-ага, – почтительно сказал парень. – Куда везти его?
– Куда, куда… В гостиницу! – с сарказмом проговорил Гейдар. – Али, ты умный человек, зачем ты задаешь глупые вопросы? Может, ещё предложишь его прямо в горы отвезти? Без документов местных, без всего?
Не знаю, – пожал плечами парень, отстраненно глядя на белые, с голубоватыми подпалинами, башни и башенки кучевых облаков которые уже начали собираться на юге далеко над морем. —Как скажешь, Гейдар-ага, так я и сделаю…
Что он из себя представляет, гость этот? -лениво поинтересовался Гейдар.-Я ориентировку-то не видел.
Человек, как человек, -всё так же отстранённо сказал Али.-прибудет со своими документами. Виза гостевая, на десять суток. Не был, не замечен, не привлекался. Чистенький. Единственное «но» – сильно пьет. Можно сказать, уже алкоголик…
Мда, – задумчиво пожевал губами Гейдар. – Это плохо… Очень плохо. Не терплю я таких. Проблемы с ними бывают! Ну да ладно. Не мы решаем, кого и куда послать… В общем, так, – он пристально взглянул на Али. – Поедешь в аэропорт сам, на машине… а, ладно, мою возьмешь. Перед этим позвони Ядулле, пусть к стамбульскому рейсу подъедет на «копейке», как будто подрабатывает. Ты встретишь этого Ковальского, ну, там сам знаешь как, типа обознался; и дашь ему номер машины Ядуллы, а Ядулла отвезет его к Самеду. И все!
Сделаем, Гейдар-ага, – лениво проговорил парень, поднимаясь с корточек и отряхивая спортивные брюки «Найк». – Все сделаем как надо, не впервой…
Вот-вот, что не впервой, – проворчал Гейдар. – Потому и объясняю вам все, чтобы каждый раз, как впервой был. Осторожности терять нельзя.
Не засветимся, – все так же лениво проговорил Али. – Ну что, поехал я?
– Нет, ну ты молодец, – спокойно сказал Гейдар, поднимаясь с земли, – ты поехал… А я, значит, теперь пешком добирайся? Сагол! Умная голова! Мы сейчас вместе поедем, в Зиря, а оттуда ты уже в город двигай. Понял?
– Понял, – недовольно проговорил Али и бросил косой взгляд в сторону своего белого «БМВ», сиротливо притулившегося на проселке, изрядно избитом и искореженном выбоинами и колдобинами.
– А я ведь тебе говорил, – усмехнулся Гейдар, – бери джип… Тогда, вон какой «Чероки» подогнали. А ты: «Нет! Только БМВ!» Вот теперь терпи.
– «Чероки» полиция на «ДЭУ» достает, а мою «семерку» они на трассе не достанут, – обиженно возразил Али.
– Эх, – сокрушенно вздохнул Гейдар. – Молодежь, молодежь…
– Да ладно тебе, Гейдар-ага, – сконфуженно пробормотал парень. – Лучше поехали, да? Сам знаешь, мне еще много успеть надо.
– Знаю, знаю, – недовольно пробурчал Гейдар, отряхивая брюки. – Пошли! А то действительно, время-то идет.
Они не спеша зашагали вниз по склону. Али носком ботинка бездумно отшвыривал в сторону попадавшиеся ему камешки, а Гейдар, засунув руки в карманы, шел, о чем-то размышляя. Над невысокими горами побережья собиралась гроза. Облака громоздились друг на друга, суля проливной дождь. Осторожный кролик приподнялся на задние лапки, сторожко пошевелил ушами и, убедившись, что рядом никого нет, сел и начал умывать смешную усатую мордочку. Змея вылезла из-под камня и хотела было еще погреться на уже заходящем солнце, но потом, видимо передумав, неспешно уползла по своим делам, с тихим шорохом извиваясь среди сухой травы. Все стихло, потом внизу, под холмом, на дороге грозно рявкнул мощный двигатель, и испуганный кролик бросился в сторону моря, подальше от опасного шума, а на западе, над холмом Сейханбахчи, над белыми домиками, утонувшими в зелени садов, блеснула ветвящаяся молния и, немного времени спустя, раскатами заворчал гром. Солнце бросило прощальный луч из-под края тучи на враз потемневшее море, и сразу вокруг все нахмурилось и посуровело. Даже чайки куда-то умчались, перекрикиваясь на лету…
Над аэропортом шел дождь. Гроза, погромыхивая и озаряя самое себя слепящими сполохами молний, уползла на восток, не признавая границ, которыми люди поделили землю на свою и чужую, а дождь остался. Он нудно шел, то усиливаясь, то ослабевая, но не прекращаясь ни на минуту. Серые растрепанные тучи, белесо подсвеченные аэродромными огнями, нависли над самым летным полем, зацепившись за мачты громоотводов, паутину антенн и башню диспетчерской. Струйки воды сползали по огромным витринным стеклам аэровокзала, и капли прыгали в пузырящихся лужах. Насупившиеся автомашины и автобусы сиротливо мокли на стоянке среди луж, а их владельцы, загнанные дождем под крышу, слонялись по зданию, ожидая прибытия встречаемых ими рейсов. Али, оставив на стоянке старенькую, не раз битую «Волгу» Гейдара, вошел в широко распахнутые стеклянные двери зала ожидания и, неожиданно для себя чихнул, смешно сморщив нос. С него капало, а ноги в мокрых грязных кроссовках неприятно захолодели Торчать в аэропорту в насквозь промокшем виде ему не улыбалось. «Старый шакал, – с ожесточением подумал он о Гейдаре, – Загнал меня сюда, а сам в тепле и уюте, дома нежится… Эх, черт, по такой погоде в кабаке надо сидеть, пить вино, слушать музыку, с девчонками болтать, а не торчать здесь, в этом дурацком аэропорту, встречая какого-то там шныря». Поднявшись на второй этаж, Али подошел к огромному стеклу и стал смотреть на летное поле и самолеты, застывшие на стоянке, подобные огромным нахохлившимся птицам. На втором этаже было тихо. В углу, под самым потолком, синевато мерцал экран телевизора, показывали последние новости, а на диванчике, скорчившись и подложив себе под голову сумку с каким-то грязным тряпьем, спал бездомный старик. Его драные туфли и отполированная каждодневным использованием суковатая палка, длинная, как посох, валялись рядом, на полу. Какая-то беззащитно-длинная, щетинистая, словно у ощипанной курицы, шея старика судорожно подергивалась, и беззубый запавший рот шамкал что-то беззвучно и слюняво. Правая рука его свисала с диванчика, почти касаясь пола, а левая, перебирая узловатыми грязными пальцами, шарила и шарила, словно черви ползли по грязной рубахе на груди. В раскрытый ворот вывалилась грязно-серая веревочка, на которой, лунно отсвечивая в скудном освещении, висел, покачиваясь, серебряный медальон. Запах давно не мытого тела, мочи и застарелого перегара коснулся ноздрей Али, и он брезгливо поморщился. Поморщился, и вдруг понял: вот то, что ему сейчас нужно! Этот старик, грязный и бездомный и есть именно то, что даст ему, Али, возможность сбросить с себя поганое чувство неудовлетворенности и раздражения, накопившиеся за этот длинный и почему-то бестолковый день. Мутная жижа, что бурлила, закипая, внутри, внезапно оформилась в конкретное и ясное чувство жажды крови. Уже не видя ничего вокруг, поджарый, тренированно-мускулистый парень, с вставшей внезапно дыбом щеточкой коротко остриженных волос над низким лбом и вспухшими желваками на туго обтянутых скулах, по-волчьи ощерив рот и сжав кулаки, шагнул к диванчику. Его глаза полыхнули желтым, звериным огнем, и он, что есть силы, ударил старика ногой в коленку, ударил расчетливо, прицельно, носком ноги, как будто в футбол играл… Удар был такой силы, что диван с коротким стуком перевернулся и ничего не понявший спросонья старик оказался на полу. Ударившись всем телом об пол, он оглушенно молчал какие-то мгновения, а его колено, словно взорвавшись изнутри, стремительно превращалось в огненный шар. Полумрак перед глазами старика вдруг вспыхнул огненно-желтым всполохом, когда Али, легко перепрыгнув через опрокинутый диван, ударил его с лета ногой в лицо. И тогда старик закричал. Закричал тоненько, визгливо, как-то по-девчачьи, с трудом проталкивая слова сквозь окровавлено слюнявый рот, сквозь мутную мглу страха, застилающего мозг, он беспрерывно, как заведенный причитал: «3а что, сынок, за что? За что…» Али, подпрыгнув, словно он был на футбольном поле, вновь, как по мячу, прицельно ударил бездомного, беззащитного старика ногой в висок, в тот самый момент, когда старик, с тяжелым оханьем, попытался подняться на четвереньки. Голова старика, мотнувшись на шее, с каким-то глухим, деревянным стуком, ударилась о следующий диванчик, и старик, удивленно выдохнув, повалился на бок, толкнув диванчик телом. Металлические ножки скрежетнули по каменным плиткам пола и диванчик, грохотнув, отлетел в сторону, натолкнулся на каменную кадку с пальмой и остановился.
– Шакал! Тварь, проклятый шакал, ублюдок! – со свистом выдавил Али сквозь стиснутые зубы. – Я убью тебя, тварь, убью, убью… – Схватив старика за рубаху на груди, Али потянул его кверху и нанес несколько страшных, коротких, прямых ударов в лицо и горло своей жертвы. Методично и расчетливо бил он в бессильно мотавшееся перед ним, залитое кровью лицо, бил так, как бьют, когда хотят убить. С каким-то остервенением заносил он свой измазанный в крови, со сбитыми костяшками пальцев кулак и бил, бил, бил! Откуда-то, издалека, услышал он истеричный женский крик, крик, пробившийся сквозь грохот крови в ушах.
– Ай! Люди! Что же это такое делается?! Мужчины, да сделайте же что-нибудь! Остановите его! Люди! Помогите!
Краем глаза, сквозь кровавый отсвет, увидел он пожилую женщину, судорожно цепляющуюся за седовласого мужчину, оторопело стоящего в полной растерянности, увидел окровавленную кучу вонючего тряпья у своих ног, увидел то, что совсем недавно было человеческим существом и в этот момент, получив сильный удар дубинкой по спине, сам, со сдавленным выкриком, опустился на колени. Чьи-то сильные руки схватили его, и уже щелкнули, фиксируясь, наручники, а Али все продолжал выкрикивать что-то совсем нечленораздельное и все порывался пнуть еще раз лежащее перед ним безжизненное тело.
Сильным рывком его поняли на ноги, и он увидел перед собой полицейского. Чуть поодаль стоял еще один, что-то сосредоточенно говоря в рацию. Несколько человек с испуганными лицами толпились за его спиной, одна пожилая женщина обессилено сидела на неизвестно откуда взявшемся стуле, а молодая медсестра в белом халате подносила к ее носу ватку, смоченную нашатырным спиртом. Молодая супружеская пара с ясно читаемым на лицах омерзением разглядывала Али и лежащую у его ног жертву, а холеный мужчина, в отлично сшитом на заказ костюме, припал к видоискателю видеокамеры, и лиц его выражало что-то вроде оживления. Сильная рука полицейского дернула Али за рукав.
– Пошли, ишак, – недовольно прошипел полицейский и еще раз дернул Али, приводя его в чувство. – Откуда ты тут взялся, сын свиньи и шакала?
– Эй, полегче, – еле проговорил Али, – а то со службы вылетишь! За меня есть кому слово ска… – Он не договорил, получив сильный удар дубинкой по голове.
– Я тебе покажу «слово сказать», – с ненавистью проговорил полицейский. – Ай, шакал, откуда ты такой на свет вылез? Наверное, твоя мать родила тебя по пьяному делу, а отец твой рылся в помойке, вместо того, чтобы воспитывать тебя! Ай, шакал! – еще раз повторил он, таща Али за плечо. Второй полицейский догнал их и, крепко схватив Али за другую руку, чуть ли не бегом потащил его через весь зал ожидания в дежурную часть. В дежурной части полицейские швырнули Али на стул, и тот, что был старше по званию, дрожащей рукой достал из кармана форменной куртки пачку сигарет. Вытащив две сигареты, он дал одну своему напарнику, а другую прикурил сам. Глубоко затянувшись и выпустив вверх струю дыма, он, наконец, обернулся к Али.
– Документы есть? – уже спокойно спросил он и помассировал одной рукой другую. Его напарник включил компьютер и, пододвинув к себе свободный стул, уселся за клавиатуру. «Все, приплыл», – промелькнуло в голове Али, и он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и даже веско сказал:
– Слушай, брат, давай все решим по-людски. Зачем шум, зачем протокол? Отпусти меня. Штука баксов и все… Вы меня не видели, я тут не был, зачем шуметь, да? Полицейские переглянулись, и старший наряда спросил у Али:
– Слушай, зачем тебе старик этот понадобился, а? При людях… шум поднял. У тебя с головой проблемы?
– Да черт с ним, с бомжарой этим, – громко сказал Али. – Ничего с ним не будет, заживет его рожа. Вон, на дождик его выпереть, обмоется, в луже отлежится и всего делов-то. Ну, отпусти, начальник. Если по штуке вам мало, свою сумму назовите. Сейчас позвоню, ребята подгонят столько, сколько скажешь. По две – так по две, по пять – так по пять… Сколько скажешь, столько и будет
– Что-то ты легко деньгами бросаешься, – сказал старший. – Давай-ка, мы лучше кармашки проверим. – С этими словами он ловко обыскал Али и положил на стол перед собой водительское удостоверение, лицензию на право ношения оружия и удостоверение сотрудника частной охранной фирмы, ключи от машины, пачку жевательной резинки и пачку сигарет «Кэмел». Его напарник искоса глянул на стол и спросил:
– Все? – Али спокойно ответил: – Конечно все! А вы что, хотели ствол, наркоту найти? Я приличный человек, таким дерьмом не балуюсь.
– Да, да, конечно, – отрешенно сказал человек за компьютером. – Сейчас мы еще ориентировочки посмотрим, а то, может, ты у нас в розыске?
– Ну, смотри, смотри, – спокойно проговорил Али, а сам, внутренне весь сжавшись, ожидал, что сейчас, вот-вот, раздастся оживленный возглас свидетельствующий о том, что он узнан и на белый свет извлечен весь длинный перечень его игр с законом. В дежурной части повисло напряженное молчание. Так прошло несколько минут, и, наконец, полицейский, сидевший за компьютером, неуверенно произнес: «Вроде ничего за ним нет… Чистенький!»
– Ладно, – задумчиво сказал старший, – ну, что с этим отмороженным делать будем?
– Не знаю, – пожал плечами его напарник. – Он что-то там бормотал…
Услышав эти слова, Али оживился. Разговор переходил в понятную и привычную плоскость. Али надеялся, что сейчас начнется самый обыкновенный торг, тем более, что с его точки зрения, ничего особенного не произошло. Ну, подумаешь, отвязался на бездомном старике, чего тут такого? Никто за этого бича и слова не скажет. Куда он пойдет жаловаться, к кому? У него и документов-то никаких нет, да и живет он чем? Ясное дело – подворовывает. Ходит весь грязный, заразный, да еще и спать пристроился в этом зале, где приличные люди в чистой одежде ожидают свой рейс…
– Ребята вы браслеты-то мне снимите, – просяще проговорил Али. – Я что, такой опасный? Никуда я не убегу да и, – он усмехнулся, – буянить тоже не собираюсь. Мы же люди-то цивилизованные.
– Ладно, ладно, тебе, цивилизованный, – недовольно проговорил старший. – Старика за что отметелил?
– Да выгнать я его хотел, – быстро проговорил Али. – А он пьяный, драться на меня палкой своей полез. Я его разбудил, говорю: «Уходи отсюда!» А он давай меня крыть по всякому, мать мою задел, вот я и не сдержался.
– Хм, ловок, шайтан! – одобрительно проговорил старший и, подойдя к Али, снял с него наручники. – Ну что, протокол составлять будем? – обратился он к напарнику. – За нарушение общественного порядка?
– Ай, слушай, брат, зачем тебе бумажки эти нужны? – начал было Али и замолчал, потому что дверь широко распахнулась и в дежурку зашел тот, давешний, с видеокамерой весь из себя в своем костюме.
– Эй, эй, эй! Какого… – крикнул старший и тут же замолчал, нарвавшись на начальственный голос вошедшего.
– Вы что, шакалы паршивые? – тихо, с угрозой, проговорил мужчина с видеокамерой. – Я что, из-за вас, псы, должен министра беспокоить? А ну, быстро убрать труп из зала! Это же, сыны ишаков, аэропорт, сюда международные рейсы принимают, а у вас покойник, кровища кругом! Сейчас с московского рейса начнут выходить… Вы что, всю страну загадить решили? Да я вас с дерьмом смешаю!!!
– Какой труп? – недоуменно спросил старший, – откуда?
– Оттуда! – рявкнул на него мужчина с видеокамерой, – который этот отморозок сделал. – Он ткнул пальцем в сторону Али. – Кстати, почему без наручников?
– А, собственно говоря, кто вы такой? – стараясь не терять достоинства спросил полицейский, продолжавший сидеть за компьютером, хотя было видно, что он весь кипит от возмущения.
– Кто я такой? – возмущенно переспросил мужчина. – Ты не знаешь кто я такой? Ну, так сейчас узнаешь! – Он залез во внутренний карман своего отлично пошитого пиджака и достал оттуда корочку роскошного тиснения. Сунув удостоверение в самый нос старшему наряда он приказал: «Читай!» Старший наряда, увидев «депутат меджлиса», тут же вскочил и, вытянувшись по струнке, взял под козырек.
– Есть господин депутат! Слушаюсь, господин депутат! – 3ыркнув на Али так, что Али вжался в стул, он снял с ремня наручники и, обратившись к Али, рявкнул: – Руки! – Опешивший Али безропотно дал надеть на себя наручники, причем старший наряда, ловко и умело поставив его на колени, приковал его к трубе парового отопления.-Стой здесь, сволочь, и не дергайся, – прошипел он и по рации вызвал патрульных, которые были снаружи здания.
Телефонный звонок поднял Гейдара с постели далеко заполночь. Взяв трубку, он сонно и недовольно проговорил: «Да! В чем дело? Я слушаю!» Но от слов Ядуллы, а это звонил он, сон с Гейдара мгновенно слетел, словно и не спал он вовсе.
– Повтори, повтори, что ты сказал, – встревоженно проговорил он и плотнее прижал трубку к уху. – Как потерял? Да ты что?
– Ничего, что слышал! – со злостью ответил Ядулла. – Али замели, а кто мне этого шныря покажет? Я ждал на стоянке, рейс прибыл, все вышли, ну со стамбульского, а ко мне никто не подошел. Я подождал еще немного, потом пошел в аэровокзал, думал, Али там, с этим, ну, которого встретить надо, беседует. Зашел, а там кипеж в полный рост, разборки какие-то… Я туда-сюда, в дежурку даже к охране сунулся, так и так, в общем, гоню им, что я родственника ищу, должен здесь в аэропорту быть, а они мне, что никого уже тут нет. Ну, я туда-сюда, гляжу, у служебных ворот «ворон» и труповозка, а потом смотрю, Али в браслетах вывели… Я ждать не стал, в тачку и дернул оттуда. Вот, из дома тебе звоню.
– А, черт бы вас всех взял, идиоты, – почти простонал Гейдар, вылезая из постели. – А моя машина где?
– На стоянке, в аэропорту, где же еще… – сказал Ядулла на том конце провода. – Как я ее тебе оттуда заберу?
– Ладно, хорошо! – Гейдар что есть силы потер лицо, прогоняя остатки сна. Ты, давай ко мне подъезжай, а я пока кое-кого дерну. Жду тебя!
– Хорошо, – сказал Ядулла и повесил трубку. Гейдар, не включая света, взял сигарету и закурил. Ситуация неожиданно осложнилась. «Проклятый ублюдок,» – с остервенением подумал он об Али. Чувствовал он, сердцем чувствовал в последнее время, что с этим ишаком, с этим наркоманом даже близко нельзя дел иметь. Но… уговорили, упросили! Как же, пусть и дальний, а все же родственник, нельзя его бросить, надо к делу пристраивать. Сколько он, интересно, таких вот родственников к делу пристроил? И не перечесть. Со всеми все нормально, а вот Али этот его подвел. Ай, как крупно подвел. Так подвел, что теперь все на волоске повисло, весь тщательно налаженный бизнес. Что он теперь там болтает, одному Аллаху известно. А ведь как все хорошо организовано было, как хорошо…
Уже несколько лет прошло с того самого дня, как Гейдар принял для себя судьбоносное решение. Все его кореша тогда в большие дела полезли. Умели, не умели, а полезли. А он, Гейдар, тогда умно поступил. Армия разваливалась, подработать многие хотели, оружия было… видимо-невидимо. Вот и стал он посредником между теми, кто это оружие продать хотел и теми, кто хотел купить. Не светился, не жировал, деньги в дело вкладывал, заботливо лепил, кирпичик к кирпичику! Прошли годы, и вот результат. Где они, те, кто тогда взлетел, рассыпая блеск и искры, как новогодний салют? Куда подевались? Со своей охраной, своими бойцами, своими миллиардными оборотами? Помогли им их роскошные иномарки, их шальные деньги? Не помогли. Никого из тех, кто тогда начинал, и в помине нет. Одни могилы… И убивали-то друг друга, ну не смешно ли, из тех стволов, что он, Гейдар, им подгонял. Их нет, а он остался. Время доказало его правоту. А деньгами сорить… пусть дураки в глаза лезут! 3а эти годы он понял, что есть только одна непреложная истина: дороже покоя ничего нет. А зависть людская… вот она-то покоя и лишает. Живи тогда и трясись, а вдруг завистник тебе подножку поставит? Поэтому и жил аскетом. Старенький потрепанный пиджачишко носил и брючата такие же, а денег имел… Половину города мог купить, да что там половину – весь город ему по зубам был. В глаза не лез, а в помощи никому не отказывал, на прикорм многих посадил. Вот и думал он сейчас, кому позвонить, кого дернуть, чтобы не болтал Али, не трепался о том, о чем не следует. Докурив сигарету, Гейдар включил в комнате свет и набрал номер. Тофик ему сейчас нужен был, вот кто. Тофик в уголовке, чин пусть и не очень большой, но для этого дела хватит. Не беспокоить же, в самом деле, больших людей.
Набрав номер домашнего телефона Тофика, Гейдар терпеливо ждал, считая про себя гудки. Наконец в трубке щелкнуло, и сонный недовольный женский голос хрипло и испуганно произнес: «Алло?»
– Мне Тофик нужен, – безмятежно сказал Гейдар. – Где он?
– Какой Тофик? – возмущенно произнесла женщина. – Вы хоть знаете, который час?
– Знаю, – спокойно ответил Гейдар. – Я же сказал: мне Тофик нужен!
– Слушаю. – Тофик взял трубку. – Кто это?
– А-а! Здравствуй, дорогой! – Гейдар усмехнулся, представив заспанное и помятое, похожее на свиной окорок, испуганное лицо Тофика. – Это я, Гейдар.
– А, черт, – было слышно, как Тофик прокашлялся, – здравствуй, дорогой! Что-то случилось?
– Конечно, конечно, дорогой, родственник в беду попал. – Гейдар не глядя протянул руку и взял следующую сигарету. – Тут, Тофик, понимаешь, я и сам толком не знаю, что, кто, зачем… Поехал он в аэропорт родственника встречать, я ему машину дал, а потом звонит знакомый, говорит, видел, как парня в «воронок» сажают… Ты уж постарайся, узнай, что случилось. Сам знаешь: за мной не пропадет! А, Тофик?
– Хорошо, дорогой, хорошо. Сейчас своим позвоню, узнаю. Как, ты говоришь, фамилия твоего родственника?
