Осенние воспоминания

Вот опять, я не вижу следы.

Подождите меня, я не долго,

И дорога увязнет в пыли.

Я не знаю, а будет больно?

Я не помню, как в прошлый раз,

Заточили острые колья

И вонзили нещадно в нас.

Но я помню, что выросли крылья…

Белоснежный и чистый снег.

Помолитесь, прощаясь с жизнь,

И молитесь там встретить всех.

Опустите свои бокалы,

Мы не будем сегодня пить.

На коленях стоять и плакать,

Друга нашего хоронить.

 Влюбиться бы…

 Влюбиться бы…

 Такой усталый мир.

 На память ветхую похожий.

 И я под каплями дождя,

 Увы, неузнанный прохожий.

 Мой плащ скрывает звездопад,

 И, как ни странно, он дороже,

 Чем череда людей, чей взгляд

 Меня любовью не тревожит.

 Внутри, такая пустота,

 Уж к заполнению готова.

 Влюбиться бы…

 И поделиться словом.

 И разделить пылающий закат,

 И берег изумрудный – моря,

 Но… Только лишь на миг,

 Воспев его в стихах…

 И не коснувшись боле в разговорах,

 Чтоб честь сберечь, и не позволить вору,

 Мою любовь, развесить на ветвях.

 Корни

 Я между твоих корней.

 Под листьями и под землёй.

 Под снегом, что стаял вчера,

 Сегодня, ставши водой!

 Я почки твоих ветвей,

 Желающих стать листвой.

 Но этот холодный снег,

 Утопит их снежной волной.

 И я, так уставший ждать,

 Останусь в этом Раю.

 Безликая благодать

 Утешит мою тоску.

 И друг не придёт искать!

 И сразу забудет стихи!

 А сцена не будет ждать,

 Когда прозвучат они.

 Я мог бы читать и сам,

 Но суть ведь моя в ином.

 Стихи посвящать друзьям.

 Зачем? А спросите потом!

 И их прочтут в тишине…

 Не так, чтобы слышал мир!

 Поэт, лишь тогда поэт,

 Пока его друг не забыл.

 Я между твоих корней.

 Под листьями и под землёй.

 И время спросить – Зачем?

 Цепляться за мир чужой.

 Без весны

 Без весны уже третий год.

 И без звёзд… Это так старо!

 Замыкается мир в тебе,

 Закрывается на засов.

 Постепенно, на завтрак – грусть.

 На обед, лишь смотрю в окно.

 И когда остывает чай,

 Прячу голову под крыло.

 Без любви уже третий год.

 Сердце тихое – без мечты.

 А в душе, как крупинки, лёд.

 И не тает… Ведь нет Весны!

 Бывает

 Бывает, ты – лишь ты!

 И ты готов сражаться,

 Не замечая колкостей мечей.

 Не одевая чью-то маску,

 Чтоб скрыть всю чистоту души твоей.

 И все вокруг, тебя не узнавая,

 Смеются громко над твоим лицом,

 Где живы все черты.

 И нежность в нём, и радость,

 Где честь и верность,

 А потом…

 Бывает, ты – не только ты!

 Под маской пафосной,

 Как в плен себя сдавая,

 Ты стены видишь без окон.

 И реки, что в тебе, пусты…

 И в сердце тяжесть,

 Как память о тебе былом.

 Но суть в другом! В обоих ипостасях,

 Ты мастер! Ты Король! Ты человек!

 И мир, где ты любим,

 Сольётся всё ж – однажды,

 Где ты, как враг, увы, не победим.

Умереть, незаметно для всех…

 Умереть, незаметно для всех.

 Умереть, никого не обидев.

 Ускользнуть, как растопленный снег,

 Грусть других под конец не увидев.

 Раствориться с туманом реки,

 Даже тенью себя не приметив,

 И на небе, что в красках зари,

 Затеряться с туманом, навеки.

 Попросить певчих птиц заглушить,

 Песню спеть, чтоб никто не услышал,

 Как бегу босиком я по крышам,

 До последней, но яркой звезды.

И тогда… Может быть – повезёт,

 Что никто про меня не узнает,

 И никто не заметит восход,

 В пустоте, без привычных терзаний.

 И не спросит, как жить без меня…

 Без моих каждодневных признаний…

 И не скажет – Родная моя…

 И слезу не прольёт на прощанье.

Ну а дальше…

 Сиреневый снег, за пределами города сказок,

 Где встречают последний рассвет

 Те, чей путь до конца не указан…

Привкус крови…

 Над головой моей – простор…

 Но тело бьётся, как в неволе…

 И воздух влажен и тяжёл…

 И на губах – железный привкус крови…

 В стихах – свободна и легка,

 Как птица, знавшая полёты…

 Но плачет тонкая душа,

 А на губах, всё тот же привкус крови…

 А телу хочется летать…

 Но это тело – не умеет…

 Она душою в это верит,

 Но сердцем ощущает страх…

 И голова моя болит от тех чудес,

 Что я творила…

 Отдав себя другим – забыла,

 Что для себя остался мрак…

 Над головой моей – простор…

 Но тело бьётся, как в неволе…

 И воздух влажен и тяжёл…

 И на губах – железный привкус крови…

 Для тех, кто жизнь свою отдал,

 Вручив непостоянной музе…

 Живьем себя – замуровал,

 В ужасно тесный мир иллюзий!

Молитва

 Помолись за меня, шёпотом…

 Пусть услышит один лишь Бог!

 И босыми ногами, по полу…

 Целый мир за меня пройдёшь!

 Зачерпни, захвати, в рученьки,

 Сколько сможешь сама испить.

 Ледяная вода, для мучеников,

 Как купель у застывшей реки.

 Помолись за меня, к вечеру…

 Когда сад утопает в серь…

 Только вишен белеют веточки,

 Словно плачут от наших потерь.

 Пожелай, помяни нежностью,

 То, что было, когда я жил.

 Помолись за меня, сердешная,

 Чтобы мир про меня не забыл.

 Помолчи у свечи погашенной,

 От тумана в сырой сентябрь.

 Непогодой судьба раскрашена

 И дорогой уходит вдаль.

 Помолись за меня, шёпотом…

 Пусть услышит один лишь Бог!

 Не проси для меня многого,

 Лишь скажи, как меня ты ждёшь.

 И теплом, от души, травами,

 Что кидаешь в ягодный чай,

 Отпои мою душу с ранами,

 А потом ему обещай…

Лёд тронулся

 Заторможенными мыслями.

 Взглядом блуждающим,

 Тающим. Ускользающим.

 На спагетти – покрошенным.

 Как башмаки – сношенным.

 До дыр, до заплаток ситцевых.

Как жажда на жаре – высохший.

 До любви моей – дотронулся,

 Лёд тронулся…

 Руки тонкие, замерзшие.

 У тебя в руках, как луг нескошенный,

 Вся дрожу. Как трава – пырей.

 Хоть бери себе, хочешь просто – верь.

 Наливай губами воду горькую.

 Зачерпни в ладонь счастье ломкое.

 В решете носить так невыгодно.

 Мне его отдай – я не выгоню.

 Я его прижму под крыло себе,

 Улетая ввысь, всё ещё в тебе,

 Моя искренность, моя преданность.

 На холодный лёд пламя стелется.

 Тающим. Ускользающим.

 Парусами алыми не мечтающий.

 Одиночество в звёздах славящий.

 И мечту мою отпускающий.

 Птицей вольною,

 Не подстреленной.

 На краю земли, неизмеренной…

Оставь печаль другим мирам…

 Оставь печаль другим мирам.

 Чужим. Соседним. Недоступным.

 Далёким. Суетным и смутным.

 Отдавшим тени – зеркалам.

 Другим мирам, что копят страх,

 В тяжёлом, помутневшем небе.

 И вместо снега на ветвях,

 По каплям, кровь теряют вены.

 Они рыдают, невпопад,

 В таком рассеянном сознанье,

 Что удивлённые создания,

 Не понимают, что и как.

 Оставь печаль другим мирам.

 Простым. Доступным. Неприметным.

 Размытым. Тусклым. Незаметным.

Не принимающим обман.

 Другим мирам, что верят в нас.

 Что птиц своих лелеют в небе,

 Что провожают их с рассветом,

 С ветрами споря невпопад.

 А те ветра, неся весну,

 Скромны, застенчивы и милы.

 Она ласкают нас игриво,

 Теряясь в ломаных ветвях.

 К другим мирам, что знают нас.

 Что молят нас непрестанно,

 Открыть к раскаянью – сознанье,

 Мечтая победить наш страх.

И никому и никогда

 И никому и никогда.

 Ни слёз, ни грусти не увидеть.

 Не углядеть моей обиды.

 Не различить в моих словах.

 Когда заплаканные свечи

 Теряют слёзы на глазах.

 Когда застывшими руками

 Я поднимаю воротник,

 И снег жестокий и упрямый

 Мой бледный скрашивает лик.

 И никому и никогда.

 Того, что я храню на сердце

 Не распознают до конца.

 Когда теряя жизнь по каплям,

 В осколках битого стекла.

 Я улыбнусь, так будет легче.

 И губ, искусанных до крови

 Никто под яркою помадой

 Не угадает поневоле.

 Я собираю по частицам,

 Что в небе мне кричали птицы.

 И голос мой ничем не выдаст,

 Что я во всём не вижу смысла.

 И я иду тропой забытой,

 И ног своих почти не чую.

 Никто нигде не будет видеть,

 Как без тебя, мой друг, тоскую.

Нет ни боли, ни радости

 Нет ни боли, ни радости.

 Там, внутри, пустота.

 Как туманы по осени,

 Так душа холодна.

 Ни тропинки, ни пристани

 Нет на карте души.

 Только редкие искорки

 Той прошедшей любви.

 Лебеда и репейники,

 Да живучая сныть,

 В старых парках и сквериках

 Сплошняком разрослись.

 Птицы певчие – замерли,

 И не вьют больше гнёзд.

 Только плачет, как раненый,

 Нелетающий дрозд.

 Так порою случается,

 Что мертвеет душа.

 Даже тихие радости

 Растирает дотла.

 Но из пепла, на россыпях,

 Вырастают цветы.

 Может лёд в сердце тронется,

 Силы дав для души.

 Может снова – полюбится,

 И туманы стряхнёт,

 Сердце верить научится,

 И душа оживёт.

Частица света.

Зачерпни меня краешком неба,

До волнующей, ласковой мысли.

Мы зависли, как тексты из песен,

Как двойные и спорные смыслы.

Что останется? Память и слёзы.

Иногда, на осеннюю слякоть.

Я не помню, было ли больно,

Когда мы обнялись и расстались…

Но я знаю, как тесно в печали,

Сердце рвётся к весне с соловьями,

Но поэту доступна лишь осень,

И стихи, что тебе не читала.

Ты уйдёшь, но ведь я не узнаю.

Я почувствую, вскрикну и стихну.

Как же страшно жить в тёмной клетке,

Где частичку света не видно.

Летать…

 Летать…

 Иногда так хочется!

 Только наоборот…

 Плакало одиночество,

 зная про твой уход…

 Тихая, словно музыка,

 Пела в ответ – земля…

– Разве так можно мучиться,

 и уходить, любя?

 Крылья, они же – белые…

 Их не испачкает снег…

 Смелая птица, смелая!

 Летать или умереть!

Спасения молю…

 Друг мой, мне больно, очень больно.

 Душа болит и прячется во тьму углов.

 Как загнанный зверёк в болоте тонет,

 На помощь не зовя. Он знает, что умрёт.

 И знает, что слеза моя тебя уже не тронет,

 Как шелест листьев на моих губах.

 Испить всё горе из моих ладоней

 Дано лишь осени, да рваным серым тучам,

 Да векам на моих очах.

 Друг мой, мне больно, очень больно.

 И чёрный человек на пиршестве чужих смертей

 Сегодня приходил к двери моей.

 И нету сил прогнать лихого вора.

 Я честь свою отдам взамен позора.

 Молясь, я на алтарь кладу.

 И у тебя, мой друг – спасения молю.

Маленькая смерть

 Маленькая смерть.

 На секунду.

 До вечности.

 До того, как всплакнёт о тебе человечество.

 До того, как остынет река твоих вен.

 До того, как ты сердце отдашь им взамен.

 За пятак, просто так.

 Чтобы где-то сказали, что умер чудак.

 Что поэт утонул в своих грустных стихах.

 Что художник себя потерял в небесах.

 Эту смерть, лишь на миг, ты оставишь гореть.

 От себя, от души, часть, что выше планет.

 Что сильнее, чем эхо в великих горах.

 Что красива, как птица, паря в небесах.

 Птица

 Уже несколько дней, надо мной,

 Пролетает огромная птица.

 Улыбаясь засушенным ртом,

 Кину я на порог, чечевицу.

 И приняв те пустые дары,

 Может птица меня покатает?

 И у краешка этой Земли,

Помолясь, в одночасье оставит?

 Я надену льняной сарафан,

 Что плела так украдкой, ночами.

 Косы длинные в скромном узле.

 И букетик ромашек, к гаданью.

 Я теперь расскажу от души,

 Всё, что мне загадали созвездья.

 Слово тихое – словно усни,

 Лишь звенит колокольчик у сердца.

Странная комната

 Я в комнате странной, давно…

 И сел телефон, батарейка в часах…

 И стены источены в метках-штрихах,

 Когда я считала свой страх.

 И дверь замурована, и не дано,

 Мне выбраться в мир по верёвке в окно.

 И нет здесь окна, лишь решётка и свет,

 Что где-то горит, но источника нет.

 Здесь мог оказаться любой, но не я.

 Но тень на полу? Она точно моя.

 Я тысячу раз так мечтала уйти,

 Но тень мне сказала – Прими и прости!

Я улыбнусь печально

 Я улыбнусь печально… Незаметно.

 Поймёте только Вы! Увы!

 И мир, покатится по веткам,

 Как лист осенний в бездну суеты.

 И время, растворив в сосудах,

 Пустых желаний и туманных грёз,

 Вы не поймёте, что со мною стало.

 Приняв улыбку – не заметив слёз.

 Казалось, словно вечность ускользала,

 Сквозь пальцы, как холодная вода…

 Искала! Да! Опять искала!

 Но вдохновенья больше не нашла!

 И честь моя, что обещала миру,

 Бороться, биться, не щадя себя.

 Ушла! И воля с ней и сила,

 И часть души, что больше не жива.

 И стала я хрупка, прозрачна и беззвучна.

 Теперь – любой мне нанесёт удар.

 И всё, что я могу, Вам тихо улыбнуться!

 И это будет мой последний дар!

 Я от вас непременно уйду!

 Я от вас непременно уйду…

 Приготовлю обед, перемою посуду.

 В узелок соберу кое-что…

 Только брать то, наверно, не буду.

 Годы шли, я от вас уходила весной,

 По проталинам, путав следы.

 Годы шли, я от вас исчезала зимой,

 Вдоль озябшей пустынной реки.

 Я от вас непременно уйду!

 Всё твердила, рисуя сердечки,

 На застывшем холодном окне.

 Задувала ванильные свечки

 и твердила: – Ни мне, ни тебе…

 Я от вас непременно уйду…

 Но уже, вас любя беззаветно,

 Слов подобных боялась в бреду.

 Жизнь прошла. И на старой скамейке,

 Где сказали вы мне: – Навсегда.

 Я сегодня – одна! И наверно,

 Не скажу никому никогда,

 Как любила вас страстно и нежно,

 Каждый раз навсегда уходя!

 Я обмануться рада

 Я обмануться рада бы была,

 Что боль моя придумана не вами.

 Что с неба вдруг не падала звезда,

 Обрезав меня острыми краями.

 Я обмануться рада… хоть кричи,

 но сердце обмануть не удаётся…

 Прости! И ты меня тогда – прости,

 Коль песня эта больше не споётся.

 Я обмануться рада – тишине,

 Приняв её за ласковые звуки,

 за шум дождя, за музыку в дожде,

 Что, впрочем, не меняет сути.

 Я знала, что однажды – приходя,

 И отдавая всё до искупленья,

 Настанет миг стеклянного дождя,

 И слёз, окрашенных в кровавый цвет забвенья.

 Я обмануться рада, что жива…

 Да, да… Такое часто происходит.

 Никто здесь не бывает – навсегда,

 И каждый, не прощаясь вдаль уходит…

Как странно быть кем-то другим…

 Как странно быть кем-то другим…

 С кем ты только мельком – знакома.

 И эта, другая, до дома,

 Опять провожает меня.

 Она улыбается людям,

 И дарит чужие дары.

 Мои! Эти радости Солнца,

 Они изначально – Мои!

 Как странно быть кем-то другим…

 Я даже сама удивляюсь,

 Что этой чужой – улыбаюсь,

 Забыв о победах моих.

 Так кто она? Странная, нежная,

 Летающая в облаках,

 Как океаны – безбрежная,

 Бездонная в небесах?

 Как странно быть кем-то другим…

 Кто вовсе не чувствует боли,

 И ясная смелая воля,

 Увы, правит телом моим.

 Вы часто себя узнаёте?

 По селфи, бокалам и моде.

 Вы часто себя узнаёте?

 По странным туманам, в дремоте,

 Когда кто-то явно – чужой,

 Владеет священной душой.

 Как тем рассказать, кто не слышит,

 Не видит? И думает – Клёво!

 Такое ужасное слово!

 Как ключик к пустым небесам.

 Хоть плачь, я его не отдам.

 И эта, чужая, наверно,

 Вскоре, покинет меня.

 И я буду яркой и вечной,

 В минуты ушедшего дня!

В тот день, когда я умерла

В тот день, когда я умерла,

Стояла ласковая осень.

И тополя теряли проседь,

Едва подсохшего листа.

На облетевшие макушки,

Роняло небо тихий дождь.

И в ожидании – разлуки,

Скулил лохматый белый пёс.

В тот день, когда я умерла,

Никто не замечал потери,

И каждый, по привычке – верил,

Что эта смерть – не навсегда.

Что как обычно, я воскресну,

И стану пить горячий чай,

И пар, над чашкой – сизый, терпкий,

Разгонит вмиг мою печаль.

Но в день, когда я умерла,

Такого чуда не случилось,

И я, увы, не возродилась,

С улыбкой будущего дня.

Напрасно тосковало утро,

По нежности моих речей,

По простеньким, игривым шуткам,

Для кончиков его лучей.

Напрасно тосковала осень,

Припоминая прошлый бал.

Мы напились тогда, безбожно,

Хваля богатый урожай.

Мы ликовали и бросали,

Друг в друга, пёструю листву,

И осень – та, совсем не знала,

Что в эту осень я умру.

В тот день, когда я умерла,

Когда затихли эти строки,

Когда разбитая душа, металась,

Билась на исходе.

В тот день, по небу журавли,

Летели в призрачные страны,

И душу унося мою,

Они кричали на прощанье.

И те, кто знал что я – была,

Те, кто, возможно, огорчится.

Для тех, узнать, что я ушла,

Как яду горького напиться.

У тех, прощение прошу,

Что не смогла я здесь остаться.

В тот день, когда я умерла,

Должна я с вами попрощаться.