Осенние воспоминания

Терзают драконы рабов, что молчали.

Молчали так долго, что слово – свобода,

Страшнее любого никчемного слова.

И цепи роднее цветущего поля. Забыли,

Что поле растет лишь на воле?

Драконы на запад с укором, с раздором:

– Они виноваты, что мир так устроен.

А вы их спросите, зачем 20 лет,

Россия течёт за бугор, на десерт?

Закончится нефть, и газовый кран,

Закроют навеки. И серый туман…

Конец человека в огромной стране,

Лишь крест у дороги и мне, и тебе.

А дети драконов, взирая на запад,

Уже приготовили яркие шляпы,

А в чемоданах наша страна -

Поделена, продана, растерзана.

Картина из будущего, лет через пять.

Вы точно хотите этого ждать?

Давайте сольёмся и руки пожмём,

Не будем страной, что идёт на убой.

Пустыня

Почему вам нужны фотографии,

Одинокой, ранимой души?

Она корчилась, она плакала.

Вы на помощь к душе не пришли.

Вы не видите истину страшную.

Всё забавы в дурной пустоте.

Я писала, как дети плакали,

Но вы струсили в том посте.

Я писала, как горе – горькое,

Всю Россию сжигает дотла.

Вашей трусостью, равнодушием,

Я от вас по песку ушла.

Я в пустыне. Ночами холодно.

Не бывает в пустыне дождей.

И никто не отправит голубя,

С крошкой хлеба на пятый день.

Я уже не хожу, лишь падаю.

Но не как не могу понять.

Почему лишь пустое и странное,

Принимаете как благодать?

Герои

Когда я застыну, и голос мой сядет,

Я эхом по миру, свободу отправлю.

Как много хороших людей ожидают,

Когда мир взорвётся и нас оправдают.

Мы сложим кресты под «Акульей горой».

Как много героев, как много имён.

И каждый наш враг ожидал, что силён.

Но время иначе решало наш спор.

Проснись же Россия! Ведь ты не больна!

И час твой пробил для спасенья себя.

И дети твои, уже поняли суть.

Стране, где воруют сердца, не уснуть.

И старых царей, обнуляющих путь,

На каждой из кухонь уже не вернуть.

Осталось сказать, что мы люди,

Не скот, а кто так решил, пусть навеки падёт.

COVID-19

Вы живёте в битом стекле,

Оно режет руки и грудь…

И дыханье тускнеет, но суть,

В том, что радость, увы, не вернуть.

Те, кто болен и предан – в Аду,

Уже правды не смогут сказать.

Я могу, и у всех на виду,

Меня могут, увы – расстрелять.

Не смотрите на синий экран.

Это ложь, что внушаема так,

Что людей, как большой океан,

Могут в зомби они превращать.

Койки будут пусты, хоть кричи.

Все больные сидят по домам.

Умирают они в тиши…

Койки тем, кто остался богат.

Всё за деньги. Купи и продай.

Там о бизнесе речи ведут.

Жалко всех, но хочу я сказать,

Это время, как едкая ртуть.

Нас никто, никогда не спасёт,

Через год нас найдут и в мешки.

А квартиры пойдут им на счёт,

То, что мы им в бюджет не внесли.

Я боюсь за родных и друзей.

За себя не боюсь – что терять…

И пока я могу говорить,

Вы должны эту правду узнать.

В этом городе страха и зла,

Несмотря, что так много церквей.

Двадцать скорых не могут забрать,

Маму, папу и двое детей.

Я молюсь за вас, милые люди

Люди, милые, вы здоровы?

Вы детей своих сберегли?

Я же вижу во сне, что по лугу, по полю,

Этим летом шаги не прошли.

Я не слышу, увы, как звонят телефоны.

И молчанье, молчанье в ответ.

Дорогие друзья, вас не много,

Но будьте здоровы и тихонько молитесь за всех.

Я мечтаю о радости жизни.

Чтобы мир возродила Земля.

Но, увы, мои добрые мысли,

Мне приходится прятать от зла.

Я встречаю таких идиотов,

Что готова им это сказать.

Трусов, жадин и тех, что в угоду,

Могут только подстилки лизать.

Я молюсь за вас, милые люди.

За здоровье, за радость, за смех,

За друзей настоящих и давних,

Чтобы жизнь им дарила успех.

Двери белые заперты

Двери белые заперты, мысли слеплены холодом,

И никто из России не сможет уйти.

В этот день, навсегда, реки в стёкла закованы.

И дороги ведут в бесконечные, снежные дни.

Вот и всё. Вы так много болтали и плакали,

А теперь в капюшонах ютитесь и длинных шарфах.

И зависли слова, они больше отрадой не капают,

Это вам не ревущая вечно подруга-весна.

Вас никто не увидит в метелях, что вьются по городу.

И никто не услышит. В ушах барабанит плейлист.

Кто сказал вам, что в вечность попасть нет возможности?

Мы уже у неё, то Зимы однодневной волшебный каприз.

Позабудьте болезни, они заморожены.

В эскимо, в мандарины, и елей смолистую суть.

Не печальтесь тому, что все одинаково скованны,

Может это поможет найти к обновлению путь.

Русская деревня

Деревни пустеют,

И битые стёкла в домах,

Даже в школе, что в землю ушла.

И поле, такое красивое поле,

И речка-речушка, что тоже одна.

Покинута нами, оставлена в спешке.

Москва нас встречает, но ждёт ли она?

Зачем ей чужое, смешное наречье?

Что ж нам не сидится, где мать родила?

Прости нас столица, не мы виноваты.

Мы хлеб уж не сеем, коров не растим.

Нам стать бы богатыми как депутаты,

Чтоб вновь нам вернуться и всё возродить.

И годы, как птицы, садятся на ветки.

А что же с деревней? Погибла она.

Затянута тиною тихая речка,

А раньше кормила, поила она.

Растёт борщевик. Его целое поле.

И лес весь зарос. Нет в лесу лесника.

И плачет осина, и плачет берёзка,

На кладбище, где не ступала нога.

Кресты облупились, и предки устали,

Всё ждут нас и ждут, но напрасно, увы.

И те, кто уехал, не депутаты.

Шофёры, кассиры и просто – они…

В стране, где мечтают стать очень богатым,

Мечты уплывают как сломанный плот.

Мечтайте учиться! Мечтайте и верьте,

Что счастье и радость вас в жизни найдёт.

Молитесь и знайте, что наша отчизна,

Жива только там, где пшеница растёт.

Где топятся избы, где целые окна,

Где вера и правда шагает вперёд.

А депутаты пусть строят дороги

И едут туда, где народ их живёт.

В великие русские деревни и сёла,

Где речка-речушка красиво течёт.

Могло бы и не быть!

 Неудобно ходить по стеклу…

 Нет, не больно, но щекочет ноги…

 Горячо… я тебя прошу,

 Убери от лица ладони…

 Неспособность людей – молчать,

 Это войны, любовь и ссоры…

 Неуменье людей – мечтать,

 Это мир, как пустынное поле…

 Параллельность земли и дна,

 Дна холодного Белого моря,

 Это вечная мерзлота,

 Что когда-то была водою.

 Не уснуть! Перестать любить!

 Это всё лишь придумал кто-то.

 Для людей, что желали – Жить,

 Для таких, как мы – идиотов!

 Неудобно ходить по стеклу…

 Кто соврал, что ему не больно?

 Я в холодную воду войду,

 Чтобы цвет её сделать кровью.

 Ничему… Никогда… Не верь!

 Проверяй, и руками трогай!

 Если даже закрыта дверь,

 Можно выйти и с чёрного хода.

Мы и нас…

 Мы убиваем.

 Нас убивают.

 Тихо, бездумно нас разрушают.

 Мы разрушаем, не понимая,

 Чувства в ладонях в песок растирая.

 Мы умираем, теряем сознанье,

 Нас отпускают, и это не странно.

 Мы отпускаем, топим, бросаем,

 Нам же ответно всё возвращают.

 Как бумерангом, ответные раны.

 Колем и рубим, и крошим на грани.

 Без состраданья, без чувств, без надежды.

 Мы умираем, но души бессмертны.

 И возрождаясь, всё снова, сначала…

 Мы убиваем любимых нещадно.

Не бросай меня мама, не надо!

 Не бросай меня мама, не надо!

 Обещаю не плакать в ночи.

 Быстро вырасту, стану отрадой,

 Для твоей постаревшей души.

 Так младенец просил свою маму,

 Что в роддоме писала отказ.

 И кричал, и рыдал, и цеплялся,

 За цветастый помятый халат.

 Это было в осенней прохладе,

 В мире крошечных точечных птиц.

 Это было бедою для мамы,

 Той, что так любовался малыш.

 И сегодня, пустые пороги,

 И лицо, как тряпичный мешок.

 Одинокая, грешная баба,

 Не узнавшая слово – любовь!

Давайте

Давайте думать о себе!

Лелеять милую макушку!

И покупать себе игрушки,

Нарцисс целуя на окне.

Давайте потеряем скромность…

На каждой лавочке в саду,

Мы будем петь: – Тебя люблю!

И хвастаться собой позорно.

Давайте наплюём на честь…

А, впрочем, слово уж забылось.

Вы помните, она молилась,

Дитя оставив на крыльце.

И ночь была такой холодной,

Что он, увы, и не дожил,

Пока нашла его монашка,

В дверях, где он совсем остыл.

Давайте будем близким врать,

И продавать друзей за мелочь.

И в уничтоженных сердцах,

Злодеев истинных, поселим.

Давайте проклянём судьбу.

Она жестока, беспощадна!

Но будет вам, немножко странно,

Ведь всё изменится тогда.

Распнём всех тех, кто не поддастся.

Ведь вам бояться не впервой?

И Бог, начав творить сначала,

Вас истребит, впустив огонь.

Давайте думать о себе!

Сказали мне Адам и Ева.

Но я ушла, сгорев во тьме,

Спалив тот райский плод и древо.

Brazilian koffe

Какой ты любишь кофе?

С мечтами у порога?

С моим туманным взглядом,

И тёртым шоколадом?

Холодный Капучино,

Чтоб с пеной на вершине,

Или горячий, пряный,

Как искры из костра?

Какой ты любишь кофе?

Чтоб подождать немного,

Когда отдаст он тайны, хранящие в себе?

Тогда возьмем по чашке…

Не торопись…

Бедняжка,

ты обожглась немножко…

Да, кофе, он такой!

Какой ты любишь кофе?

Покрепче, может, хочешь?

Пять капель в белой чашке?

Или Гляссе с мордашкой,

С цветком из шоколада…?

И вот твоя помада, как тоненькая ветка,

На чашечке пометка…

Какой ты любишь кофе?

Из стран таких далёких,

Где не был я ни разу…

Обидно стало сразу…

Где не встречал рассветы,

Не собирал букеты,

Чтоб подложить под утро

Его в твою постель…

А там, в тех дальних странах,

У кофе вкус упрямый,

Там в танце Босса-нова,

Кружится вся страна,

И под напиток крепкий,

Бразильский, страстный, терпкий,

Под звуки маракасов танцуют до утра.

Какой ты любишь кофе?

А может… чаю хочешь?

Вопрос, наверно, сложный и задан неспроста,

Но ты ответишь позже…

Когда возможно сможешь…

А я налью полчашки, играя для тебя…

Что может оставаться от поэта?

 Я с вами – равная, не хуже и не лучше.

 Впитавши воздух праведных лугов,

 Брожу в тоске, по тем же переулкам,

 Не находя в себе красивых нежных слов…

 Я среди вас – росла,

 Я знаю ваши чувства…

 Все ваши мысли строя в длинный ряд,

 По полкам разложу хорошие поступки,

 Потупив тихий обречённый взгляд.

 Но заблудившись в строках лабиринта,

 В пустых углах, без света и любви,

 Я рада, что ушла от вас – внезапно.

 На память, подарив, прекрасные мечты.

 Что может оставаться от поэта?

 Когда он в путь уходит, до креста…

 Мечта – размытая, сиреневого цвета,

 Простая с виду, русская мечта.

 Без фанатизма собирать удачу,

 В хрустальный гроб, на золотых цепях,

 И нищим раздавать – за них, тихонько плача,

 Готов поэт, венчаясь на стихах…

 Поэту от поэта…

 Прикоснуться к ветке берёзовой,

 Не сломать, но напиться с лихвой.

 Сок живительный, сок мой берёзовый,

 Как смогу я расстаться с тобой.

 И душа разрывается странником,

 И петляет судьба на петле.

 Вспоминайте меня! Я нечаянно,

 Вдруг поверил гадалке в платке.

 Я пою и живу – одновременно,

 Я люблю и живу, так спеша,

 Что едва успеваю рассветами,

 Прошептать, как люблю я тебя.

 Имя

 Имя своё последнее,

 Шёпотом назови.

 Тень ускользает медленно,

 Прячась за фонари.

 Нет расстоянья в разуме.

 Что накопил – уйдёт!

 Имя твоё, последнее,

 Узнать не должен никто.

 Многие – безымянные,

 Желают тебя обокрасть.

 Мимику, жесты тайные…

 Но разве им суть понять?

 Космос, пространство долгое…

 Помнишь, до той звезды,

 Мы убегали вёснами.

 Тайны пряча свои.

 И на бумажке крошечной,

 Каждый назвал себя!

 И имя твоё настоящее,

 Знаю лишь только я.

Врагам…

 Как часто нас уничтожают – незаметно.

 Случайным взглядом, словом невпопад.

 Нас убивают на мгновенье – вестью,

 враньём бесчисленным в обыденных делах.

 Улыбкой нежною – другим, о ком не знали,

 Она острей иглы, что колет нас и жжёт.

 Но всё, что нас уничтожает, от новой боли,

 Всё же, бережёт.

 Мы прячемся и никому не верим!

 Мы не находим истину впотьмах.

 И открывая незнакомцам, двери,

 Готовы к битве, наплевав на страх.

 Лишь иногда, в печальные минуты,

 Когда за окнами стучится тихий дождь,

 Мы вспоминаем тех, кто доставлял нам муки,

 Без подозрений, и пустых тревог.

 И год за годом, в шаге от прощенья,

 Мы молимся Всевышнему о том,

 Чтоб даровал увидеть сквозь забвенье,

 Всех тех, кто уничтожит нас потом.

Кемерово 25.03.18

 Я умираю мама…

 Я горю…

 Я так хотела этот мир постичь,

 Но вот уже на краешке стою,

 Вдыхая едкий и смертельный дым.

 Не плачь, моя родная, я вернусь!

 И каждый день с тобою проведу.

 В том мире, где душе неведом тлен,

 Я стану Ангелом в твоём Раю.

 Я всех прощаю!

 Тех, кто наплевал, на детскую,

 Коротенькую жизнь.

 Но только за себя,

 А не за тех,

 Кто под мультфильмы корчился в Аду.

 Ты знаешь мама, им могли помочь!

 Спасти могли, и вытащить на свет.

 Теперь я знаю цену слову – честь,

 И слову – смерть…

 Жаль, плакать не могу!

Не напрасно…

 Ничего не бывает напрасно,

 Даже то, что калечит и жжёт,

 Убивает тебя ежечасно,

 И тревогу для сердца несёт.

 Ничего не бывает, без меры,

 Ни любви, ни пустой болтовни.

 Время будет, и всё в нас изменят,

 Изменяя багаж суеты.

 Как раскрытая книга на плахе,

 Мы и слова не сможем сказать.

 Наши предки в туманном закате,

 Вряд ли смогут за нас постоять.

 Не держитесь за тонкие ветки,

 Пустоты… То, крапивный бурьян.

 Не меняйте на золото – нежность,

 А на деньги, друзей как товар.

 Берегите хрустальную чашу,

 Ту, что просто была из стекла,

 Если к ней прикасалась руками,

 Та, что многим была дорога.

 Измеряйте не в файлах и литрах,

 Не в вине, и в угаре хмельном.

 Измеряйте шагами – метры,

 Что с любимыми рядом прошёл.

 Ничего не бывает напрасно,

 Даже та доброта, что потом,

 Возвращается бумерангом,

 Очень страшным, безжалостным злом.

 Не бывает напрасной – минута,

 Что подарена нам, под конец,

 Чтобы вспомнить, как счастье коснулось,

 И осело на тонкий венец.

 Не пугайтесь, что жизнь, непременно,

 Прикоснётся к другим берегам.

 Всё рождается в свете небесном,

 Возвращается всё, к небесам.

 Ничего не бывает напрасно…

 Встреча, взгляд, и курлыканье птиц.

 Не бывает напрасным – ненастье,

 И весенний бурлящий разлив.

 И я верю… наивно и страстно,

 Что и стих не напрасно рождён,

 Он, возможно, кому-то расскажет,

 Что мы всё ж – не напрасно живём.

 Дорога поэта

 Безликими крестами вдоль дорог,

 Шагал поэт, голодный и усталый.

 И думал он, что жизнь как эшафот,

 И сочинял стихи, души терзая раны.

 А мир сидел в уютных парниках,

 Куда не проникают звуки стужи.

 И слёзы лишь стекают, и закат,

 В том парнике давно уже не нужен.

 И многие, смеясь той нищете,

 Не знают, как горит душа поэта,

 И освещает Землю в тишине,

 Увы, не находя иного света.

 Куда исчезают поэты?

 Куда исчезают поэты?

 В тех книгах, что вы не прочли,

 В закатах, горящих кометой,

 Над садом, где флоксы цвели.

 Куда исчезают поэты?

 И словно играя в слова,

 Они замирают как свечи,

 Когда догорают дотла.

 Но кто убивает поэтов?

 Кто прячет под плинтус, в пыли?

 Те, кто однажды, с рассветом,

 Им крикнет – Стихи не нужны!!!

 Слава

 И не будет тебе наградой,

 Ни одна из Земных наград.

 Ты подумай, зачем это надо?

 Тот бессмысленный звездопад.

 И никто никогда не скажет,

 Как стихи твои хороши.

 Но подумают, тихо, на ночь,

 Пряча мысли свои и мечты.

 И друзья не поддержат в бурю,

 И любовь ускользнёт из рук.

 И когда тебя позабудут,

 Все награды тебя найдут.

 У поэтов такая карма,

 Голодать и сходить с ума.

 И любовь получать и славу,

 Когда нас принимает земля.

Рифма

 Так страшно упускать мгновенья…

 Так страшно отпускать людей…

 И видеть прошлое в забвенье,

 Как истину ушедших дней.

 Как раздражающе противно,

 Читать стихи, где только рифма,

 Без нежности к душе твоей,

 Навеки запертой за множеством дверей.

 Найти её уже не сможешь.

 Но все кричат ему – Ура!

 За терпкость слова и вина,

 Что манит, обманувшись сходу.

 И так, по крохам, без следа,

 Как ускользнувшая вода,

 Теряет мир частицу Бога.

 Ведь там была его душа.

 И гибнет мир без пониманья,

 Что сам себя облюбовал, изнежил,

 Правду растерял…

 И дал мерзавцам трон из злата.

 Давайте всё вернём назад?

 Стихи напишем словно песню.

 Луга покрасим в цвет волны,

 И душу выпустим на волю,

 Всем рассказав, что есть мечты.

 Добавить – каждый хочет Мира.

 И даже те, кто слеп и глух,

 Услышат те слова, в них сила.

Эпоха «мёртвых поэтов»…

Поэтов остывшее общество под зиму ложится снегом.

Полями, лугами с проседью и помутневшей негой.

Туманами, просветлёнными на городских просторах.

И молоком забелённым, на сельских убитых дорогах.

Поэтов остывшее общество, секрет без решенья загадок.

Потерянный ключ и лодочник, что перепутал причалы.

Неутомимый висельник, что раз так десятый к ряду,

Верёвку мусолит безудержно красной как кровь помадой.

Нет списков у этого общества, а те, что однажды были,

Дождями своими броскими вчерашняя осень размыла.

И в сквере, где Пушкин трудится, то гидом, то зазывалой,

Давно не встречали общество, в котором стихи читали.

Эпоха «мёртвых поэтов» – я верю, когда-нибудь кончится,

И каждый, кто жил в затмении, увидит новое солнце.

И оживут уснувшие, никем не желанные строки,

И люди вернутся к Пушкину, чтоб подвести итоги.

Воспоминания

Смотря в рассеянные блики

 Смотря в рассеянные блики,

 В неугомонный, ранний свет,

 И игру листвы, что в стёкла

 С силой,

 Стучат,

 Оставив мокрый след.

 И сквозь махровые ресницы

 С налётом дремоты и снов,

 Я в этот мир пытаюсь вникнуть

 И удивляюсь, вновь и вновь.

 И пропуская сквозь сознанье,

 Как тонкий шёлк через кольцо.

 Я понимаю подсознаньем,

 Что этот мир волшебней снов.

 Что только чувством и душою,

 Возможно вымерить его,

 Всю красоту того, что стоит…

 Мгновенье – утра одного.

 Смотря в рассеянные блики,

 В неутомимый, ранний свет,

 Я выпиваю это утро,

 А полдень выпью на обед.

 И насладившись упоеньем,

 Вдыхая свежесть влажных трав,

 Моя душа просила песню,

 Скользнув под розовый закат.

Разминулась с дождём

 Разминулась с дождём под туманный закат.

 Я уверена – мир, был бы этому рад.

 Но хотелось рыдать, а дождя не нашла,

 И в слезах утонула от горя – душа.

 Не терпелось друзьям рассказать о беде,

 Но они потерялись в минувшем дожде,

 Может в прошлый четверг, может годы назад…

 Оглянулась вчера – как пустынно сейчас.

 Может в этом полёте важна лишь земля,

 Где склонённая ляжет моя голова,

 Но сегодня с утра, я взгляну в вышину,

 И одна по дорогам бескрайним пойду.

 И свободная песня, как клич боевой,

 Отряхнувшись от бед, вновь вернётся домой.

 И душа охладевшая, веру приняв,

 Снова тело научит любовь понимать.

Я притворюсь…

 Я притворюсь,

 Шутя, ворвусь с прохладой,

 С улыбкой, с ласковой усладой,

 С речами, с мыслью в полутон,

 Ничем, не выдав сердца стон.

 Я притворюсь,

 Не смея выдать взглядом

 Всё то, чем сердце плакало в тиши.

 И тихо, чтоб никто не слышал,

 Я говорю себе:

– Дыши!

 Не прячь в опущенных ресницах

 Волшебный свет своих очей.

 Смотри! На улицах столицы

 Гирлянды ярких фонарей.

 Смотри! Послушным снегопадом

 Летит шуршащая листва.

 И эта осень – лишь награда

 Для тех, кто умирал вчера,

 Кто не хотел вставать с рассветом.

 Есть шанс обдумать в полутьме,

 И всю весеннюю надежду

 Оставить вспышкою в себе.

 Я притворюсь, что нет любви.

 Тебе скажу, что сердце пусто.

 И пусть сейчас мне очень грустно,

 Любовь оставлю при себе.

У ходила старая любовь…

 Уходила старая любовь

 Тихими шагами по бульвару.

 Мы не в силах были ей помочь

 И конец пути вернуть к началу.

 Мы напрасно пили горький чай,

 Вновь года считая по альбому

 И роняя слёзы – Ах, как жаль!

 Что детей не удержали дома.

 Уходила старая любовь,

 Чуть дыша, едва шагая в гору.

 Повстречалась ей в пути – весна

 И взглянула на неё с укором.

 Как же ты могла уйти, сейчас,

 Нити тонкие не завязав узлами.

 Ты вернись и объясни им вновь, что они,

 Лишь тенью бледной станут.

 И решила старая любовь:

 Если пропадать, то с чистым сердцем,

 И вернулась, чтоб сказать нам вновь,

 Всё, чем жили мы, вся наша песня,

 Наши дети, наша суета, наши планы,

 Наша боль и радость —

 Это всё она без устали старалась,

 Чтобы жизнь счастливой удалась.

Прости…

 За тонкие ниточки.

 Сердце до боли…

 Но делаю шаг…

 Над пропастью,

 Слепо, почти наугад.

 А там позади – прости.

 Там дом мой из детства,

 Там доброе сердце.

 Душа так чиста, как бриллиант.

 Там утро с росою,

 Там воздух, как море,

 Коктейль грубо скошенных трав.

 Как сон уходящий.

 Желанный. Манящий.

 Как друг – настоящий,

 Просящий побыть,

 Но пора уходить!

 Не плакать, так больно.

 А плакать – безвольно.

 И мир, удивляясь, молчит.

 А детство уходит,

 Как снег прошлогодний.

 Но мне никогда не простить…

 Себя!

Он придёт и не узнает…

 Он придёт и не узнает,

 Меня, в потрёпанном пальто.

 В растрёпанной, зелёной шляпе,

 где свили кенары – гнездо.

 В лохмотьях, вместо пышной юбки,

 С копной нечёсаных волос…

 Придёт, и не узнает вовсе,