скачать книгу бесплатно
– Allah.
– Нет, Маша, это мулла возносит молитву Аллаху.
– Да-да, я забыла, они… я забыла, кто…
– Мусульмане.
– Да, у них Аллах, а у нас Бог.
Девочки умчались, а вечером Маша спросила:
– А знаешь, почему сегодня хорошая погода?
– Почему?
– Я утром вышла на балкон и попросила Аллаха, Бога и Зевса, чтобы он все тучки разогнал.
Ах вот почему!..
Мы проголодались, и Маша стала раздумывать, что на ужин возьмёт:
– Я залюбила каламари!
– Ой, и я! Я тоже люблю кальмаров.
– И деда! Djeda! Isst du gern Calamari?
– Tintenfisch? Nat?rlich. Ich mag alles, was meine liebe Frau und meine liebe Puppi m?gen[25 - – Деда, ты с охотой ешь каламари?– Кальмары? Конечно. Мне всё нравится, что нравится моей любимой жене и моей любимой Куколке.].
Маша удивилась:
– Деда – твой муж?
– Да, а я его жена. Твой папа – муж мамы, а мама – его жена.
– А мой муж где?
– Ты ещё маленькая. Вырастешь, и будет у тебя муж.
– Но жить я буду с мамой. Потому что я её люблю.
– Ты соскучилась по мамочке?
– Да, соскучилась. И по папе.
– Я тоже соскучилась. Через два дня увидимся!
Слава богу, ничего не случилось, не приключилось, не, не, не, привезём Машу отдохнувшую, загоревшую, здоровую.
– Почему мы должны уезжать… – Маша меня обняла и заплакала.
– Отпуск заканчивается. Зато скоро маму увидим! И папу! Они тоже по нам соскучились!
– Хочу с тобой…
– Я никуда не денусь, Маш, приезжать буду. А в детском садике как тебя ждут! У вас будет рождественский утренник!
Утешала Машу, заговаривала, радость вселяла – в будущее, грусть гасила – по прошедшему. Сказку про какое-то существо рассказывала:
– Жил-был зайчонок. Он хотел подружиться с лисёнком. Пошёл друга искать. А навстречу ему… какое-то существо.
Маша радостно затаилась.
– Я знаю, я знаю, закричал зайчонок, ты – лисёнок! Ха-ха-ха, засмеялось существо. У лисёнка – шёрстка, а у меня – иголки!
– Это ёжик, ёжик! – обрадовалась Маша.
– Верно! Пошли зайчонок и ёжик дальше по лесу, идут, идут, а навстречу им… какое-то существо.
Дочка написала:
«Здесь солнечно, +4. А у вас? У меня странная температура, вечером 37,2, а днём 35».
Я забеспокоилась:
«Это нехорошая температура, детка, бронхитная. Надо что-то делать. А мы опять купались. Маша сказала: соскучилась по мамочке. И по папе тоже».
«Ах ты господи, дитёнышек маленький. Мы тоже соскучились. Как вам хорошо, так тепло! Бронхитная, говоришь? А врачиха ничего не сказала. Тогда пойду завтра к «ухо-горло-носу». Приятного вечера! Целуем».
На пляже мы снова что-то «пекли».
– Проходите, гости дорогие, – зазывала Маша, – угощайтесь, вот вам торт и кусочек вина.
Рисовали, читали. Маша сочиняла стихи, искала рифму:
– Колено-полено!
Разглядывала мою кофточку:
– Это сабля!
– Где?
– Вот!
– А! Это цапля.
– Я и говорю: сапля.
– Цапля.
– Цабля.
Перед сном – и это одна из тех картин, которые остаются в памяти – Маша баюкала своего поросёнка-ребёнка и пела ему колыбельную:
– Спи, а-а-а, спи, мой миленький, спи, славненький, а-а-а…
Я пошла умываться.
– Баба На-а-а-а-а-а!
– Что, Машенька?
– Не хочу домой… – Маша заплакала. – Не хочу завтра домой…
Я легла рядом, погладила спинку, провела по Машиным крошечным позвонкам, по лопаточкам, ладошки поцеловала. Как же так получилось? Мне кажется, ни мои братья, ни дочка так меня не любили, как Маша. И не то чтобы мне грустно – я же Машу учу не грустить, что прощаемся, а радоваться, что снова увидимся, – но и, конечно, не весело. Я целую Машины щёчки, носик, глазки, губёшки и думаю, какая же я счастливая.
Людмила
Я Настю утешила:
– Митька тоже ревёт, не хочет домой. Конечно, у меня приволье, делает, что хочет… Так Маша папу и маму ещё не видела?
– Нет, оба свалились, у дочки бронхит, у зятя ОРЗ.
– Бедняги. Ничего, отлежатся, главное, Машу не заразить.
Маша и Митя потянули нас с этой площадки на следующую, я им уже счёт потеряла.
– Хорошо, но так и знайте, это последняя! Потом пойдём обедать.
– Я не хочу, – затянул Митька, – после обеда спать…
– Спать – дело святое!
Митька знал, что спорить бесполезно, и сдался без боя. И не потому, что я такая поборница сна, но его мама завёрнута на режиме дня. Будь её воля, мы бы жили строго по расписанию. Будь она моя дочь, я бы забила на весь этот ворох ЦУ, но жену сына я отшить не могу. Вдруг непрочно пришито? Уйдёт, Митьку с собой заберёт, только его и видели…
Я осадила себя, не накаркай! И позавидовала Насте от всей души:
– У вас с Кришаном всё так гармонично. Кришан надёжный, спокойный, не суетный. А мой! Из-за всего схватываемся. Знаю, знаю, ты скажешь, что и у вас разногласия, но Кришан – западник, они тикают по-другому! А мой-то – восточник! А туда же…
– И пусть. Пусть по-своему думают, а мы по-своему.
– Я так не могу. Не могу я молчать в тряпочку. Мне сопереживание нужно, понимание. Единомышленники нужны.
– Я твой единомышленник.
– Слава богу.
Мы пошли в пиццерию, взяли кто что, и Маша показала фотографии в телефоне, которые сама сделала.
Митя свои показывал, тоже любит снимать.
Хотел, ха-ха, Николауса сфотографировать. Сын рассказывал: Митька затаился в прихожей, но заснул. Утром поначалу расстроился, а потом издал радостный вопль: «Он приходил, он не забыл, значит, он был!»
В том смысле, что он, и правда, существовал. А то Аксель развёл свою тягомотину:
– Митя, ты же понимаешь, что все эти Николаусы, деды Морозы и Санта Клаусы – сказочные персонажи, а подарки готовим мы, взрослые.
Митя стоял на своём:
– Николаус был на самом деле! Он жил в Турции!
– Что?! – Аксель оторопел.
– Да, – подтвердила я, – в античном городе Мира.
Нам Настя про него написала. Николаус бросал через трубы мешочки с деньгами в дома, где были девушки на выданье, чтобы они могли выйти замуж, а не шли на панель. Этот обычай – через трубу подарки бросать – переняли англичане и американцы, сотворив своего Санта Клауса.
Аксель был вне себя:
– Чепуха, ерунда!
– В IV веке он был архиереем Миры в малоазиатской Ликии. Сегодня город называется Демра и находится в Турции.
Я показала ему его же газетёнку за 6.12.16, где на 28-ой странице была колонка «Никто не хочет к Николаусу». Прочитала:
– «Обычно тысячи паломников устремляются 6-ого декабря в античную Миру. Но в этом году почти никого не ожидается на Турецкой Ривьере».
– Да-да, – сказал он (против своей медиальной пропаганды не попрёшь), – я что-то когда-то слышал, будто Николаус откуда-то из Турции, но…
– Он свершил много добрых дел и чудес, и был причислен к лику святых.
– Скажи ещё, что он православный.
– Православный грек по имени Николаос. По-русски – Святой Николай угодник.
– Ах.
– Вот тебе и ах.
– Теперь понимаешь, – спросил Митька, – что он был?
Аксель не переносил, когда его уличали хоть в каком-то незнании.
Но меня уличал повседневно.
– Он же – «ноэль баба», – договорила я, – «рождественский дед» по-турецки. По-английски «Сайта Клаус».
