скачать книгу бесплатно
– Лягушонка-королевича?
– Да! – Маша входит «во дворец», поднимает «королевича», держит в ладошках.
И… их (лягушат) становится всё больше и больше, они даже «падают» с потолка…
– Мы разбогателись! – кричит Маша. – У нас много лягушонков! В отеле Маша становится мамой. Моей.
– Ты мой золотой ребёнок, – Маша чистит меня своей зубной щёткой. – Я покрываю тебя золотым кремом. А я твоя золотая мама, – себя Маша тоже щёткой почистила.
Пока я душ принимала, Маша перевоплотилась в принцессу – с короной, с колечком, волшебной палочкой. Осмотрела себя в зеркале, сказала:
– Вот теперь я красавица.
Мы спустились в ресторан ужинать. Я взяла нам с Машей жареную форель. Не успела оглянуться, в моей тарелке нет хвоста.
– Ой, Маша, а хвост где?
Маша на ротик показывает: съела и не знает, хорошо это или плохо?
Мне смешно. Оказывается, не только я, но и Маша тоже всё в рыбке подъедает, плавники, хвост, глаза… Зубки форельи разглядывала, тоже съесть хотела, но… ха-ха!
Потом она совершила ежевечерний обход. Всем доброго вечера пожелала, побеседовала с каждым величественно.
Она у нас в отеле единственный ребёнок, и все, немцы и турки, её обществом наслаждаются. Одной бабушке Маша подарила корону. Бабушка до слёз растрогалась. Но брать не хотела.
– Das ist Geschenk, – сказала Маша. – Darf man nicht nein sagen[23 - Это подарок. Нельзя нет говорить.].
Бабушка потом хотела тайком вернуть мне корону, я засмеялась: подарки назад не берём.
Маша приплясывает от радости, что мы поедем в древнегреческий город на скалах, где живут черепахи.
Мы туда насилу въехали, такой серпантин… припарковались, и Маша, раскинув ручки, закружилась:
– Ура, ура, я научусь лазать по скалам!
Мы влезли. По всем правилам лазательного искусства. Обошли руины, черепах не нашли. Маша меня успокоила:
– Ничего, Нануся, черепах я видела в зоопарке. А где храм?
Вон он! Но там ни одной колонны. Только остов храма. Устроили на нём пикник. Маша поедала йогурты, любовалась ромашками, ковыль её «щекотил». Нашли крокусы, фиалки и гвоздики.
В декабре! Спустились, ставя ножки не параллельно, а перпендикулярно тропинке.
По дороге домой Маша, пока не заснула, разглядывала книжку про Анатолию, нашла скульптуру Николауса и долго о чём-то думала.
– Не понимаю, – сказала. – Детей много. Как же Николаус ко всем приходит?
– Да, как?
– Ты не знаешь?
– Не знаю.
– И не представляешь?
– Нет. А ты?
– Гномы что ли ему помогают?
– Вполне может быть.
Маша поразмышляла.
– Николаусы ходят не только к детям, – сообщила. – Гномы им не помогают.
– А я думала, помогают, он – один, а гномов – много.
– Не помогают, их, Николаусов, много, они на цыпочках ходят.
Мы сдали машину, сели в тенёчке чаю попить. Маша разговорились с турчанкой-бабушкой. Бабуля, как и многие здесь, говорила по-немецки. Предложила Маше:
– Bleib hier mit mir. Oma und Opa kommen wieder in Fr?hling[24 - Оставайся здесь со мной. Бабушка и дедушка приедут снова весной.].
Маша перевела глаза на меня:
– Она шутит.
Я кивнула, и Маша меня обняла, расцеловала разноцветными поцелуями:
– Это голубой, как небо! Это розовый, как заря! Это синий, как море! Это зелёный, как травушка-муравушка! – И всё говорила, как сильно она меня любит. До радуги!
– И я тебя, детонька, сильно-сильно люблю, до неба.
– До солнышка!
– До солнышка и до самых звёздочек.
– А я тебя до луны!
После ужина мы свалились без задних ног.
Вторую ночь Маша к нам забирается. Прошлой ночью я проснулась, понять не могу, где я, тут вроде Кришан, а тут? Проснулась окончательно – это тут Маша лежит. Я её погладила, подождала, когда она заснёт, перенесла в её кроватку.
А сегодня хотела перенести, она же заснула, так нет, мгновенно проснулась, издала протестующий звук, соскочила со своей кроватки и нырнула к нам.
– Маш, – говорю ей утром, – нам тесно втроём.
– Я не буду мешать, обещаю, буду спать с краюшку, потому что с вами так хорошо, тепло, тёплым боком.
Что за день! Солнце! Как нам повезло! Мы шлёпали по волнам, плескались, купались, кувыркались, спортом занимались – прямо на пляже поставлены спортивные снаряды для всех.
Я впала в перманентное состояние счастья!
Маша «варила» суп из песка, «пекла» блины – без устали замешивала «тесто» в ведёрке, раскатывала его на столе и уговаривала нас съесть ещё один блин. И ещё. Мы так насытились, что и пошевелиться больше не могли. Маша занялась своим поросёнком, кормила его, купала, качала в гамаке, обнимала, ласкала:
– Ах ты мой миленький, славненький, прелесть!
Ждём Николауса. (Нашего, ведь их много). Маша почистила кроссовки Кришана и свои башмачки да ещё и пинетки (Кришан на ярмарке для поросёнка купил) поставила, чтобы Николаус мнооооого сладостей положил…
Маша заснула, улыбаясь. И смеялась во сне.
Утром она пробралась к подаркам. И была поражена:
– Николаус, как дед Мороз, подарки принёс, а не только сладости!
– Что ты говоришь!
– Да, смотри! Жёлтенький единорог! Как моя жёлтая лошадь!
– И правда!
– Как же Николаус узнал, что мне этот жёлтенький единорог вчера в магазине сильно-сильно понравился? Нануся, это ты сказала ему?
– Нет, я не говорила!
– А как тогда?
– Ну… он такой вездесущий.
– «Везде»… какой? Не понимаю.
– Всеведущий. Всевидящий.
– А, понимаю! Николаусы ночью были везде. Мы спали, их не видели. Они живут на высокой горе. Там дверь.
– Дверь в самой горе?
– Да. И окошки. Поэтому Николаусы всё видят.
Картина постепенно проясняется. Завораживающая картина. Сверкающая белоснежная гора, в ней разной формы окошки, жёлтые, нет, разноцветные, радужные. Дверь открывается, Николаусы разлетаются. На санках с оленями. Там ещё олени живут. И разные звери. Какие? Лошади и единороги. Наплывает воспоминание. Мы с Машей пришли на рождественскую ярмарку, покатались на всех каруселях, на поезде. Вдруг снег пошёл. Нет, не настоящий, из какой-то машинки вылетали «снежные» хлопья. Сквозь них проступила карета. С кучером на облучке. Конь в яблоках фыркнул. Настоящий! А не из папье-маше.
Кучер пригласил нас садиться.
Мы забрались в карету.
Поехали.
Притихшая Маша завороженно следила за кучером, за крупом коня, переводила глазёнки на карету, колёса, кожаную обивку сидений, мы бесшумно катили по улочкам…
Сказочный сюжет для рисунка.
И снова солнце! Просто невероятно! Как повезло с погодой! Весь день были на пляже, купались. Вода – лазоревая, прозрачная, тёплая.
– Я плыву! – радовалась Маша. – Я научилась плавать!
В отель возвращались по берегу, смотрели, как солнце садится.
– Но как же, – поражалась Маша, – если оно растаивает в море, то завтра…
– Оно снова взойдёт. Оно не тает, оно просто закатывается за горизонт.
– Я знаю, я смотрела фильм по телевизору, там тоже говорили: горизонт.
Хорошая память у Маши. Всё запоминает, что видит и слышит. Узнаёт «в лицо» на фотографиях храм Аполлона в Сиде, амфитеатр. К Гераклу и к Зевсу относится как к родным, обожает маленького проказника Гермеса:
– Нануся, смотри, я кто? Я лечу!
– Крылатый конёк?
– Нет, смотри, у меня сандалики. На них крылышки. Значит, я кто?
– Гермес?
– Да! Когда он был маленький!
И понеслась.
Эти ножки в сандаликах…
Дочка написала:
«Дорогие наши! Поздравляем и вас с Николаусом! Надо же, как здорово, купались! А здесь +4… Я простыла, плашмя лежу».
Маша выбрала красивую открытку и попросила написать родителям:
– Я желаю вам прекрасного дня для лежания и выздоровления и красивого дня для работы.
Вот это да! Снова купались!! Весь день провели на пляже, весь день играли с дочкой хозяина пляжа, её зовут Dolunay, хозяин объяснил, что оно означает: «Полная луна». Чем мы только ни занимались! И печенье пекли, и единорога купали, и каналы прокладывали, пили чай, благодарили:
– Чок тешекир эдерим!
Девочка хохотала, не понимала, что мы говорим. А мы, кроме «большое спасибо», ничего по-турецки не знали. Объяснялись с ней руками-ногами и отлично находили общий язык.
Когда из громкоговорителей на мечети понёсся протяжный призыв к молитве, Маша сказала:
– Это Аллах поёт.
Девочка повторила:
