скачать книгу бесплатно
– Идём, – так же коротко согласился Калина и двинулся впереди Славимира.
Шёл он по-войски и одет был по-войски – кожаная безрукавка, некрашеные холстинные порты, поршни с длинными оборами. За пояс заткнут небольшой топор на длинном кыю. А за спиной накосо подвешен длинный свёрток холстины и кожи. Волхв готов был поклясться, что это – меч. Но отчего – в свёртке?
Славимир прикрыл на ходу глаза, нимало не опасаясь споткнуться – чего там опасаться, если за сорок лет вся поляна святилища исхожена вдоль и поперёк, поневоле знаешь, куда в следующий миг ногу ставить – и мысленно потянулся к мечу. И тут же отпрянул – взаболь отпрянул, не мысленно. От меча повеяло силой – не человеческой силой, первобытной мощью, предвечной силой богов.
Боги, – смятённо подумал волхв, открывая глаза, чтоб не споткнуться – умение ходить по поляне святилища враз куда-то подевалось. – Да знает ли этот человек, ЧТО он так простецки несёт за спиной?
Калина оборотился, словно услышал мысли волхва. Коротко усмехнулся и, чуть пригибаясь, пролез внутрь храма.
Меч лежал у подножья капа, на двух постелях – холстине и тонко выделанной бычьей коже. Кожаные ножны, крашеные под морёный дуб, серебряная оковка со священным узором, ухватистая рукоять тиснёной бересты, серебряное оголовье в виде головы сокола.
Древняя работа.
– Древняя работа, – словно откликаясь на мысли Калины, обронил волхв задумчиво. – Очень древняя. Очень.
Калина молчал.
– Мне даже трудно представить, насколько древняя, – всё так же задумчиво сказал Славимир, коснулся рукой ножен и меча, чуть вытянул из ножен клинок, полюбовался струями бурого оцела.
Плеснуло в глаза огнём, ломано полыхнул стремительный переплёск клинков, мелькнула в тумане и дыму чья-то волосатая морда с разъятым в крике ртом, потом всё снова затянуло кровью и пламенем…
– Работа самого Сварожича, – чуть слышно прошептал Калина, не отрывая глаз от благородного оцела и ломающихся на лёзе искр света. – Это меч… из оружейни самого Перуна…
Волхв метнул на Калину быстрый взгляд, но ничего не сказал, вдвинул меч обратно в ножны и уложил обратно на кожу.
– Сто лет тому подобный меч носил Святослав Игоревич, Князь-Барс.
– Это он и есть, – всё так же тихо сказал Калина. – Это необычный меч.
– Вестимо, – кивнул волхв. Мечи богов простыми не бывают. Тысячи воев пойдут за обладателем этого меча, смерти не страшась, на стрелы и копья, под мечи и топоры. На них обоих, на волхва и воя вдруг снизошло что-то огромное и могучее, словно рядом с ними неслышно возник кто-то громадный, непредставимо сильный и мудрый, смотрел на них, слышал и ждал. А в таком присутствии не принято говорить громко. – Такое оружие сходит на землю редко. Откуда у тебя этот меч?
– От отца достался, – Калина говорил, с трудом находя верные слова. – А ему – от его отца.
– А ему?
– Я не знаю, – Калина вздохнул. – Дед никогда об этом не рассказывал. Тут тайна какая-то. Есть только вот это…
Сухая тонкопалая рука уронила на холстину перстень. Тонкая серебряная скань, искусно выделанная в виде волчьей головы с малюсенькими осколками рубинов в глазах.
Славимир слегка побледнел.
– Вижу я, владыко, тебе перстень этот ведом, – негромко сказал Калина.
– Да, – глухо произнёс волхв, протянул к перстню руку, но коснуться не решился. – Ведом. Не думал я, что хоть один ещё есть сейчас на земле…
– Это тоже… память из Святославлих времён.
– Как звали твоего деда? – внезапно спросил волхв.
– Некрас Волчар, – не задумываясь и не сомневаясь, ответил Калина. – Он осел в кривской земле восемь десятков лет тому. Такова была воля меча…
– Воля меча… – задумчиво протянул Славимир, ничуть не удивляясь. Конечно, меч непрост, он почти живой. У него есть своя собственная воля… – Твой дед жив?
– Нет, – Калина покачал головой. – Он погиб на Судоме.
Волхв задумчиво покивал.
– А отец?
– Он тоже умер. Двадцать лет как.
Волхв задумался.
– Наша семья – хранители, – продолжал Калина. – Мы не можем пользоваться мечом сами, мы должны передать этот меч достойному.
– И… – волхв почувствовал, что задыхается – он вдруг понял.
– Сегодня ночью мне было видение, – прошептал Калина.
Горы вздымались к низкому, свинцово-серому небу, упирались в него заснеженными пиками, высились непредставимыми громадами, навевая лёгкий страх и мысли о непредставимом величии.
В серых тучах мелькнули молнии, прокатился лёгкий рокот. Потянуло грозой – сыростью и огнём.
В клубящихся тучах проступил чей-то лик – сначала едва различимо, потом всё яснее – чуть прищурясь, на землю, на подножья гор, на оторопелого Калину сурово глядел могучий бритоголовый длинноусый муж.
– И что тебе было велено? – спросил поражённый волхв. Впрочем, чему дивиться – воля богов есть воля богов.
– Мечом должен владеть полоцкий князь Всеслав Брячиславич, – всё так же тихо, но твёрдо сказал Калина и опустил глаза.
Три всадника вынеслись из леса, и Несмеян на миг задохнулся – тёплый ветер хлестнул навстречь, упруго надавил на грудь, властно и ласково перехватил дыхание. Утоптанная дорога глуховато отзывалось под коваными конскими копытами, боязливо жалась к лесной опушке, пряталась под развесистые ветки сосен и елей, ныряла в березняки.
Дорога был знакома. Знакомей некуда.
Князь Всеслав вдруг наддал, словно уходя от погони – любимый Всеславль конь взял с места вскачь. Несмеян и Витко встревожено ринулись вскачь следом – не случилось ли чего. Но Всеслав уже остановил коня и, смеясь, оборотил к воям разгорячённое жарой лицо.
– Хорошо-то как, Несмеяне?! – крикнул он, любуя зеленью леса. – Любота!
Вой понимающе кивнул, подъезжая вплоть. И впрямь хорошо было. Лето уже ступало по густолесой кривской земле, яркая зелень ещё не пожухла, прибитая зноем, не тёк ещё по лесным полянам духмяно-пряный запах созревающих ягод. И любо же в такой день, забыв по княжье достоинство, поскакать навстречь ветру…
– Любо, княже, – подтвердил Витко, бросая косой взгляд на опушку – мало ли чего. Князь, видимо, поняв, бросил вою:
– Не хмурься, Витко… тут в меня стрелять некому…
Но поехал всё же медленнее.
– Ну-ну, – неопределённо бросил вой.
А князь задумался.
Несмеян, конечно, прав, как же без того. Потому князь и едет сейчас к волхву Славимиру, что знает и сам – христиане его в покое не оставят.
Вот и Бранимира так думает…
Деревья расступились, и князь увидел святилище. А вместе с ним – и толпу вокруг холма.
Взлетел многоголосый торжественный крик. И тут же смолк.
Мало не вся витебская волость собралась к утру около храма. Всеслав невольно ахнул, но тут же понял – чем больше народу увидит то, что сегодня предстоит ему, тем лучше. Весть о том, что случилось в святилище, тонкими ручейками растечётся по всей кривской земле – не только по Витебской, Полоцкой и Минской волостям, но и в Смоленск, в Плесков… в Новгород. И искра надежды, ещё тлеющая в душах ревнителей родной веры, при этих вестях возгорится ярче…
Всеслав в полном молчании проехал к воротам святилища, ощущая на себе пристальные взгляды кривичей – мужиков и баб, детей и стариков, воев и бояр, воев и даже холопов.
Славимир ждал в воротах – длинное одеяние из медвежьей шкуры со священной вышивкой, гроздья оберегов, священный шелом из медвежьего черепа с лосиными рогами. Резной посох рыбьего зуба, распущенные космы седых волос, пронзительный взгляд из-под косматых бровей.
Князь спешился.
Земно поклонился волхву.
– Гой еси, владыко.
– И тебе поздорову, княже Всеслав Брячиславич, – Славимир излучал величие. На миг князю показалось, сам Велес сейчас стоит перед ним. Только на миг.
Волхв чуть поворотился, открывая князю дорогу в святилище.
– Пожалуй, княже.
И снова толпа вокруг храма взорвалась торжествующими криками.
И вот они стоят в воротах святилища друг напротив друга, и зубчато-причудливая тень храма падает на них, укрывая от палящего летнего солнца макушку волхва, не прикрытую более ничем. А князь чуть щурится на солнце, глядит вприщур и ждёт – что скажет ему на сей раз старый учитель, волхв Славимир.
– Приехал всё же таки? – со странной усталостью обронил волхв. – Ну, идём, Всеславе Брячиславич.
– Владыко, я… – начинает было князь, но Славимир остановил его коротким движением руки.
– Ведаю, для чего явился, – всё так же тяжело сказал волхв. – Пошли, говорю.
Князь больше не осмелился ничего возразить. Он и сам ещё толком не понял, для чего приехал в святилище – то ли спросить у богов совета, то ли ещё для чего… А волхв – знает.
В храме было прохладно, знакомо тянуло запахами старой смолы, засохшей крови и мёда – приношения богам были разными.
Остановились у подножия кап – справа Перун, слева – Велес.
– Сомневаешься, княже? – в полной тишине шёпот Славимира звучал, как удар грома.
– Нет, владыко! – Всеслав не опустил взгляда – он не лукавит перед ликами богов и перед их служителем. – Нет сомнений в душе моей.
– Воля Велеса и Перуна с тобой, Всеславе Брячиславич.
– Ведаю, владыко Славимире, – и вновь не лукавил Всеслав.
– Так чего же тебе ещё? – в шёпоте волхва ясно прорезался гнев, хотя, казалось бы – какие там оттенки можно уловить в шёпоте…
– Смутна душа моя, владыко, а отчего – не ведаю… – признался князь, на сей раз низя взгляд – не от лукавства, от смущения.
– Волю богов яснее узнать жаждешь? – Славимир чуть приподнял бровь. – Будь по-твоему…
Бык был чёрен и огромен – холка мало не в полтора человеческих роста, ноги толщиной с доброе бревно, рога, а вернее, обрубки рогов – почти в локоть длиной. Густая грива стояла дыбом на горбу, налитые кровью глаза дико глядели опричь. Могучий подгрудок доставал до земли – воплощённая мощь.
В словенских землях бык – самый могучий зверь. Даже редкий благородный хищник барс или лесной владыка медведь не всегда и не вдруг справятся с таким вот лесным великаном. И издавна самая любезная жертва богам у русичей – бык. Перуну – рыжий, Велесу – чёрный.
А тут не просто бык – полудикий зубр.
Жертва, любезная вдвойне.
Когда-то он гулял на привольных травах кривских дебрей, был господином над целым стадом лесных коров, хозяином Леса. И только, Сильный Зверь был выше. Да ещё сам могучий Велес, Владыка Зверья.
Потом пришли ловцы. Люди нарушили тишину лесов, подняли мелкое зверьё, спугнули птиц. А ему, лесному владыке продели в ноздри железное кольцо. Полный год держали на привязи, пока не смирился гордый нрав лесного витязя.
Бычья молодость закончилась.
Он ещё долго был после господином – теперь уже над иными коровами, над теми, что и не нюхали вольной воли, не бродили по лесным тропинкам. Эти звери жили под самой рукой человека, к которому бык тоже начинал привыкать. Но так и не привык – да и не неволили его люди особо.
Но сегодня…
То, что случилось теперь, ему не нравилось.
Ему вновь спутали рога, привязали к какому-то столбу. Снова лишили его воли. Ненавистный человеческий запах так и бил в ноздри, сводя с ума, будоража густую тёмную кровь, и бык гневно храпел, рыл землю копытом и пытался выворотить столб с привязкой.
Вкопано было крепко, но Всеслав видел – ещё немного – и бык сумеет. Вырвет столб – и тогда… у князя пробежал по спине предательский холодок постыдного страха, недостойного Велесова избранника. Воображение на миг нарисовало ему жуткое зрелище того, как чёрная глыба бешено несётся по лугу, пыша яростью, топча людей и заливая луг кровью. То-то будет жертва! Всем жертвам жертва!
Но страх сгинул так же внезапно, как и пришёл – не дело ему, полоцкому князю и избраннику самого Велеса, бояться какого-то быка. Пусть даже и необычного – огромного и сильного.
Князь быстро метнул по сторонам глазами, зацепился взглядом за Несмеяна и Витко. Ага, голубчики, вы рвались послужить князю, небось и в гридни метите…
Всеслав коротко кивнул обоим, и вои, поняв князя без слов, рывком оказались около быка. Славимир открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не успел. Мелькнули ножи, обрезав привязку.
На поляне стало тихо, так тихо, что слышно было, как за перестрел от святилища звонко орёт на ветке ворона.
Бык рванулся, но вои вцепились в его рога, пригибая голову к земле, огромное чёрное тело налилось силой, готовое вмиг отринуть обоих воев. Всеслав встретился взглядом с налитыми кровью, огромными выпученными глазами быка, принял в себя ярость Велесова любимца, вцепился в них ответным взглядом, сделал шаг навстречь, чувствуя, как наливаются какой-то неведомой до сих пор силой руки и ноги, как мягко сминается под ногами земля, словно при поступи Святогора, каменистая почва святилища. Спину свело судорогой, глаза всё так же неотрывно глядели в глаза быка. А огромный чёрный зверь медленно двигался навстречь, волоча на своих рогах обоих Несмеяна и Витко – и шёл всё медленнее, словно идти ему было всё труднее и труднее, словно лилась из горящих синим пламенем глаз полоцкого князя некая сила.
За спиной князя встал кто-то могучий и невидимый всем остальным, но Всеслав знал – вот он, тут. Оглянись – и увидишь.
Но оглянуться было нельзя. Чуть оплошай – и бык почует свою силу, и твою слабость.
Бык хрипато взревел и ринулся навстречь князю.
Сошлись около самой капи Велеса, выставленной ради встречи с князем и значимой жертвы из храма на широкий двор святилища.
Бык вновь взревел, коротким движением могучей головы стряхнул с рогов воев и встретился с князем лицом к лицу.
